Грымза мрачно сидела перед календарем и отмечала скорбную дату – ровно 2 года и 40 дней без секса. На душе было так противно, что хотелось сейчас же послать на три буквы первого, кто осмелится сделать ей непристойное предложение. Грымза заскрежетала зубами и попыталась представить себе наглеца, который будет молить ее о страсной ночи. Том Круз…Нет, Путин, Владимир Владимирович. Грымза подумала с минуту, и решила, что это будет эдакий Джастин Тимберлейк – молодой, гибкий и стройный.
«Вы прекрасны!», - скажет он и покраснеет. «Когда я увидел вас, как вы летящей походкой шли по Невскому («Хватит топать как салдофон» - некстати вспомнились слова матери), я понял, что эта нимфа, этот ангел небес должен принадлежать мне, и никому более!». Грымза удовлетворенно кивнула и поправила сползшие на нос очки. «Без вас мне жизни нет. Что жизнь без этих глаз, скрытых под линзами –8?!! Шестое чувство мне подсказывает, что вы, несмотря ни на что, натура страстная («Лежит тут, как бревно, и не пикнет» - это были последние слова, которые бросил ей бывший), но только не многие это могут понять и оценить». Очки Грымзы победоносно сверкнули. «Я знаю, как вас удовлетворить. Помните, как у Есенина: И судорога буйных чувств/ Огонь растапливает тело,/ Как стеариновую свечу. Давайте сейчас же займемся любовью!». Грымза некстати вспомнила о своих небритых ногах и в ужасе замахала руками. «Да-да, я знал – вы не из тех, кто отдается первому встречному. Вас нужно завоевать, покорить. От любви твоей загадочной,/Как от боли, в крик кричу,/Стала желтой и припадочной,/Еле ноги волочу. Как правдивы слова Ахматовой! Не «стала», а «стал», но смысл не меняется». Нос Грымзы сверкнул на солнце, и тяжкий вздох потряс стены. Джастин смотрел на нее, молитвенно сложив руки, и в глазах его стояли слезы. «Идите к черту», - без особого выражения сказала Грымза, и с тоской посмотрела на календарь. Грядущий 771 день не обещал ей ничего нового.