Через 7 месяцев, после того, как президентом России стала женщина, я сменила пол. До этого думала переехать на Украину, где по-прежнему правил мужчина, сало было вкусным, борщ красным, а хлеб круглым. Но потом опустился «железный занавес» и выезжать за границы России запретили. Работать я не могла. Повсюду были женщины, они оккупировали все пространство, все рабочие места. Они были повсюду. Мужики, те, что посознательней, а таких не более 4 процентов, сидели дома и готовили борщ с пампушками. Остальные, осознавшие сложившуюся в стране обстановку сидели в гаражах и пили «Путинку».Когда «Путинка» вытеснила с рынка все остальные марки водки, бесноватая только пришедшая к власти президентша, ненавидевшая всех своих предшественников, издала указ, по которому ЛВЗ запретили ее выпускать. Президентша призвала изъять водку из торгового оборота и уничтожить все бутылки. Бить бутылки водки ни у одного мужика рука не поднялась, тогда все, имеющие доступ к тоннам изъятой «Путинки» начали ее сбывать быстро и дешево. В итоге, практически у каждого мужика в тайне от недальновидных жен в гаражах стояли сотни литров «Путинки». Тогда президентша ввела уголовную ответственность за распитие этой марки водки. Но менты, проводившие рейды по гаражам тоже не могли устоять повальному распитию «Путинки» и присоединялись к компании. А женщин-милиционеров, мужики легко выпроваживали со своей территории. Женщины –милиционеры были хилыми и плохо развитыми, потому что в институты МВД, из-за нехватки кадров, стали брать всех, кто не смог поступить в другие ВУЗы.
Вот уже несколько месяцев на улице не было ни одного трезвого мужчины. Многие зашивались, но когда заходили в свои гаражи за машиной, кто-нибудь так отчаянно тянул за рукав, приговаривая, «Ну давай, Женек, ну нам же самим ее до смерти всю не выпить…». Ни один мужик не мог устоять. Тогда и стало известно, что кадирование – развод, что после 100 грамм, а потом и 200, 300, 400 и поллитры никто не умирает.
А женщины держались, им приходилось самим тянуть семейную лямку, зарабатывать на закуску под «Путинку» своим мужьям. Некоторые по-прежнему скандалили, с криками вытягивали мужей из гаражей, рыдали, били посуду, метали ножи в стены. Более дальновидные гражданки, в основном еще холостые, осознали всю важность именно такого положения России и заняли все освободившиеся рабочие места после пьющих и уволенных мужчин. Они ездили на красивых и дорогих машинах, питались в элитных ресторанах, отдыхали на лучших курортах за границей. Точнее, сначала они отдыхали за границей, но когда опустился «железный занавес», им пришлось отдыхали только на российских курортах. Самым престижным было, конечно, отдыхать в Сочи. После олимпиады 2014 года, 10-дневный отдых в Сочи стоил как 2-х комнатная квартира в Москве. Страна жила за счет курорта. Нефте, газо и углеперерабатывающие предприятия стояли. Женщины в этом ничего не понимали, а мужчины пили «Путинку». Два раза из-за присутствия мужчин в нетрезвом виде на рабочем месте взорвались шахты. Вымерло два поселка. После этого президентша закрыла все предприятия.
Но самая великая беда, пришедшая в Россию был недоёб. Повсюду были только женщины: в ресторанах и кабаках, на курортах, в офисах, на бензоколонках, в магазинах… Мужья, возвращающиеся после гаража домой, ничего не хотели, а те, что хотели – не могли - от переизбытка спиртного у 50 % не стоял. Все СМИ твердили только о сексе, о надвигающейся демографической катастрофе, о скором вымирании России. Женщины плакали, смотря телевизор, а мужчины в гаражах понятия не имели, что творится в стране, потому что в гаражах они обычно разговаривали на несколько децибел выше, чем радио на старой этажерке. Из-за недоеба женщины, даже самые успешные не могли работать. В офисах каждые полчаса они выходили мастурбировать в туалеты, потом курить, а дома плакали над газетными вырезками и телепередачами. На работу времени оставалось меньше всего. Страна приближалась не только к демографическому кризису, но и экономическому. Два дефолта за полгода, страна стонала. Президентша не могла урегулировать обстановку. Государственная Дума и правительство в составе одних женщин разваливали страну, обсуждая на заседаниях новую коллекцию одежды для бизнес-леди и сервис в салоне красоты на Тверской.
В эти дни я чаще всего сидела в углу своей комнаты и считала квадратики на голубых обоях. В первые дни после увольнения я перечитывала по несколько раз все накопившиеся в моей комнате книги. Но когда я в 7 раз открыла первую страницу Лимонова «Другая Россия», меня стошнило, и я решила, что лучше считать квадратики. В комнате их было 484. Я даже отодвинула шкаф, чтобы за ним тоже посчитать. Параллельно искала работу. Но когда на собеседовании садилась перед гламурно - разукрашенной гражданкой (еще не дай бог блондинкой) с опухшими от ночных слез глазами и злой от недоеба, мои нервы начинали шататься, а руки судорожно сжиматься в кулаки. Она пыталась выглядеть серьезной и умной, а меня от этого тошнило. После таких собеседований я выбегала на улицу с широко открытыми глазами, забегала в первый пустынный закоулок и долго курила. Я не могла заставить себя полюбить женщин, это было выше моих способностей.
Несмотря на кадровый голод в стране, я оставалась безработной. После 6 дней голода я собралась с духом и продала ролики. Они были старые, поэтому денег, вырученных с них, хватило, чтобы хоть как-то питаться 5 дней. Потом опять неделя голода. Я продала ноутбук. В принципе надобности в нем уже не было. Платить за Интернет я давно не могла, а печатать на нем статьи было бесполезным занятиям. В газеты и журналы писать я не могла по двум причинам. Во-первых, главными редакторами и соответственно работниками везде были женщины, а во-вторых, в почете были только статьи о сексе и демографическом кризисе. На эту тему я смогла написать только два раза: о феминизме (господи, какая же идиотская и банальная это была статья), а второй раз репортаж из детского сада. Редакторша глянца оторвала эти материалы у меня с руками. На гонорары я жила две недели. Писать у меня больше не получилось, потому что все мысли были о еде. Ноутбук продала начинающей журналистке. Дешево продала, конечно, но кушать хотелось сильно.
Я пыталась разговаривать с мужчинами о сложившейся обстановке в стране. Ходила по гаражам. Но меня не слушали: или сразу предлагали выпить «Путинки» или посылали шальным матом на кухню и в офис. Вскоре пришлось продать единственный оплот моей жизни: велосипед. Последний раз я так плакала, когда на прежнем месте работы, главная редакторша привела в газету седьмую женщину подряд и сказала, что это моя новая начальница. Через месяц я уволилась.
Продавать больше было нечего. Деньги кончались. Хозяйка подняла плату за квартиру еще на 50 долларов. А я еще не заплатила за два предыдущих месяца. И тогда я решилась. Вдруг подумала, что если я не могу полюбить женщин женским мозгом, то обязательно полюблю их мужской подкоркой. Когда у меня появятся мужские половые органы, в организм будут выбрасываться мужские гормоны, которые обязательно повлияют на мировосприятие. Собрав силу воли в кулачек, устроилась на две работы: официанткой в ресторан «Бабий бум» в ночную смену, а днем продавцом нижнего женского белья в торговом центре. В порыве ненависти я порвала несколько пар трусов в своем павильоне на глазах высасывающих мой мозг в течение 1,5 часов девиц. В ресторане побила десяток тарелок, запуская их в тупую администраторшу. После этого меня, конечно, уволили. Причиной такой нервозности был и недосып, потому что спала не более трех часов в день, ну и чего греха таить, стандартный для этого времени недоеб. Но, в общем-то денег на пластическую операцию мне уже хватало.
Не буду рассказывать, как я пришла к врачу, как зеленкой мне пометили нужные места. Я сразу попросила наркоз и отрубилась, чтобы не думать.
Через неделю после выхода из больницы я сделала стрижку под машинку, через месяц у меня появилась щетина и усики. Решила отращивать бороду, чтобы уж совсем быть похожей на мужчину. Через 1,5 месяца захотелось ****ься. Не так, как раньше: это было такое жгучее, жутко неприятное ощущение в паху. Когда я была женщиной, желание можно было перебороть в голове, а сейчас хотелось секса совсем иначе. Пока я наблюдала за изменениями, прошло 3 месяца. Работала я в том же ресторане «Бабий бум» (естественно, нанялась заново под новым именем) и следила за изменением собственного мышления. Среди персонала я была единственным мужчиной. Тупые официантки уже не раздражали, как раньше, а напротив забавляли. С улыбкой наблюдала их изощренные намеки на секс. То невзначай вилочку уронит и наклонится за ней, повернувшись ко мне своей сухенькой жопкой в коротенькой юбочке, то на коленки присядет, ссылаясь на усталость и нехватку мужского тепла. А та самая администраторша, в голову которой еще несколько месяцев летела моя тарелка, однажды прижала меня возле туалета и начала целовать, параллельно расстегивая мне ширинку и снимая с себя кофточку. Я убежала.
Женщины мне были по-прежнему противны. Возможно, всему виной была их вынужденная ошалелость от недоеба и нереализованного инстинкта размножения. Сначала их пошлость и развязность меня забавляли, но потом я их возненавидела. С ресторана уволилась. И тогда я начала целыми днями гулять по окрестностям, пытаясь найти ответ на вопрос «Как жить дальше?». Я была вполне симпатичным кареглазым брюнетом и мне кажется, меня совсем не портила длинная борода, которая придавала моему лицу мужскую серьезность и сосредоточенность.
- Эй, мужик, чего шляешься? Как зовут? – оказывается, совершенно случайно я забрела в зону гаражей, и теперь передо мной стоял здоровенный длинноволосый мужчина.
- Игорь зовут, - я немного оробела.
-Че, Игорек, жена в офисе задержалась, жрать не готовит? - он засмеялся, - Ну пойдем, че стоишь? Он потянул меня за рукав в сторону открытого гаража, откуда слышался мужской смех и звон стаканов.
Я пила «Путинку». Долго пила. Днями, неделями, месяцами. Иногда я присматривалась и замечала, как какая-то баба, ругаясь матом и проклиная весь белый свет, тащит своего мужа домой. Иногда я прислушивалась к радио, играющему на этажерке в гараже и слышала, как женщины говорят о сексе и надвигающейся демографической катастрофе. А иногда, в алкогольном порыве я вскакивала и проклинала всех женщин. Потом хватала со стола бутылку водки, тыкала пальцем на этикетку, где позолотой блестело «Путинка» и кричала «Помните, помните, помните?!». В такие моменты все мужики замолкали, погружаясь в свои мысли и через несколько минут один из них, глубоко вздохнув, обязательно говорил: «Помним». Мы молча, как по команде, вставали и пили за Путина.