Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень на руку твою,
ибо: крепка, как смерть, любовь,
люта, как преисподняя, ревность,
стрелы ее - стрелы огненные,
пламень ее весьма сильный.
Песнь Песней
Нина сидела между Сашиной матерью и Полиной, поэтому свободы разговора не было. Тем более, за поминальным столом говорить о своих кошмарах Нина не могла.
Стол был шикарный.
Котлеты, куры, дорогая колбаса. Салаты - сортов пять, бутерброды с икрой. Нине кусок в горло не лез, и пить положенные три рюмки за помин души не хотелось. И без водки в пищеводе и желудке сидела жгучая тяжесть, которая не рассасывалась. Что это такое - Нина не понимала. Сашка бы сразу объяснил. Но это появилось как раз после сообщения о его смерти.
- Давайте помолимся, - сказала Сашина двоюродная бабка, и гости разом встали, опустили головы. Некоторые повторяли за бабкой слова. Нина, хоть и знала молитву, молчала. И рюмку вместе со всеми взяла, но - Полина видела - вылила ее потихоньку под стол.
- Положить тебе селедочки под шубой? - спросила Полина.
- Не могу, Полька. Пойдем - ка на кухню.
Полина послушно вылезла из - за стола следом за Ниной. Гости сочувственно смотрели на Нину. Ее расценивали как вдову. Все считали, что она и Саша были на пути к примирению. Все знали, что Доктор Смерть Нину лечил и о ней неустанно пекся. Про мерзостные соития под себазоном им было не ведомо.
И тем более никто не знал про то, что знала Нина.
Нина встала спиной к окну. На ней был ее черный декадентский прикид, а на боку висел плетеный кошелечек, украшенный ракушками. Оттуда Нина извлекла зажигалку и одну "Беломорину".
- Закосячим? - спросила Нина почти вызывающе.
Полина боялась сказать: "Нет". Кивнула смущенно. Она видела, что Нинка странно не пьет, что она белая - пребелая, и взгляд у нее, как у тяжелобольной.
- Полина, - сказала Нина, сделав первую длинную затяжку. По кухне пополз травяной загадочно - противный запах.
- Полина, это не теракт был.
- Ты про что? - испуганно спросила Полина.
Нина еще раз затянулась, и зрачки у нее стали маленькие - маленькие, а потом сразу резко расширились. Трава действовала на организм, но не на сознание. А Нине хотелось бы наоборот.
- Про Сашкину смерть. Менты ерунду говорят про теракт. Ты никому не проболтаешься?
- Да ты что! - рассердилась Полина. И обернулась нервно:
- Ты, что ли, его грохнула, Нинка?!
- Дуростей не болтай. Когда его подорвали, я честно спала со своим будущим мужем... Но это из - за меня сделали.
- Кто?
- Никита.
- Что? Никитка? Этот тепленький?
Полина не верила. Да Нина и сама не очень верила.
- Это он, Полин. Он сам мне сказал - твой доктор у меня получит!
- Просто так сказал, и все. Откуда у него взрывчатка? Он такой наивняк, смешно аж.
Нина чуть поежилась, когда вспомнила, как Никита говорил это: "Они у меня получат!". Полина его крезанутые глаза не видела, конечно, она не верит. Ни один мент не поверит.
- Он сам тебе сказал, а?
- Нет.
- Ну, а зачем ты грузишься по этому поводу? Выдумаешь вечно всякую фигню, и давай грузиться... Пойдем за стол. А то вон, Диана уже выглядывает, тебя ищет.
Нина не могла отогнать от себя жуткие мысли. После поминок позвонила на мобильник Анне. Анна в это время была в Москве, на базе. Сверяла бумаги, и в голове у нее одни цифры плясали. Она тоже сначала посчитала Нинины слова адским бредом. Хотя слышала по голосу, что девчонка трезвая.
- А ты спроси его. Вот так, напрямую и спроси!
Нина позвонила Никите. Он оказался дома.
- Привет. А я как раз о тебе думал. Восьмую главу заканчиваю уже.
- Ник, - сказала Нина, - давай в кафе сходим... я у Сашки на поминках была. Так хреново на душе.
Никита согласился, конечно же. И они встретились в кафе "Ландыш" около центрального универмага. Это кафе было по вечерам прибежищем городских панков, растаманов и всякой другой шелупени. Год назад Нина устраивала здесь неофициальный показ своих моделей. Пока несли заказ, она рассказывала Никите про это. Довольно вялым тоном.
- И как, был успех?
- Был, - сказала Нина, - но панков и растаманов в городе мало, и они не богатые. Не могут стать спонсорами или заплатить пиар - агентству...
Принесли пирожные, кофе с ликером, мороженое, щедро посыпанное орехами и тертым печеньем.
- А тебе ликер - то можно? - спросил Никита.
- Можно. Я не из таких алкашей, которые возбуждаются от каждой капли. Вообще - то я не пью. У меня срыв, когда мне грустно.
- А сейчас - тебе не грустно?
Нина съела ложечку мороженого и замерла, глядя в упор в глаза Никите. Только сейчас она обратила внимание, что глаза у него темно - серые с голубым ободком. А когда на него находили странные приступы, глаза у него светлели и теряли голубой оттенок.
- Ник. Это ты Сашку замочил?
- Я, - просто ответил Никита.
Это был какой - то театр абсурда. Девушка и молодой человек сидят в кафе, пьют кофе с апельсиновым ликером. И запах апельсина летает над круглыми салатовыми столиками. Мороженое в вазочках. Кот мурлычет у девушки на локте.
"Ты Сашку замочил? - Я."
Просто, правда?
Нина услышала тихий и назойливый звон в ушах, она прижала пальцы к вискам и даже оглянулась по сторонам тихонько. Ей показалось, она сходит с ума.
Нет. Все по - прежнему. За соседним столиком девушки - студентки хихикали о своем. Никита размешивал подтаявшее мороженое.
- А где ты взрывчатку взял?
- У одного деда в деревне были две гранаты. Он их после войны нашел. Они действующие были.
И дальше, так же невозмутимо, он рассказал, как совершил свой терракт. Так люди рассказывают соседям, как удачно потравили в квартире тараканов.
Нина отпила кофе, не чувствуя вкуса. Наверное, чтобы не грохнуться в обморок.
- А зачем?
- Что зачем?
- Зачем ты Сашку убил?
Никита глянул на Нину первый раз с эмоцией. У - див - лен - но.
- Как зачем? Он над тобой издевался. Из - за него тебя чуть не убили. Он тебя морально медленно уничтожал. Я тебя избавил от него, вот и все.
- А если менты это узнают?
Никита усмехнулся:
- Не узнают.
- А если все - таки?
Никита ответил очень серьезно:
- Ну и пусть. Это же для тебя.
В этой серьезности было нечто неестественное. Нина явственно ощутила, как волосы у нее на затылке шевелятся. Оказывается, так бывает...
- Зачем тебе это, а?
- Я тебя люблю, ты же знаешь.
Нина продолжала чувствовать призрачное колыхание абсурда. Это его крылья гладили ее по голове.
- Я тоже Вадима люблю. Но я бы никогда не убила человека, даже из - за Вадима.
- Значит, ты не настолько любишь, Нина.
Может быть, и правда, не настолько. Может быть, Нина ничему еще не научилась в этой странной жизни, смахивающей на сюрреалистическое полотно. Они поехали с Никитой в троллейбусе, и вместе вышли, и Никита отдал ей читать новые главы. Нина не разрешила ему провожать ее. У нее и без него дома и улицы вертелись перед глазами.
Дома она попыталась вязать, глядя по телевизору какое - то ток - шоу. Но не смогла сосредоточить руки - они дрожали. Завернувшись в одеяло, Нина стала читать Никитин роман. Все искала между строк безумие.
Ни капли безумия не было.
Но главный герой делался все более и более непонятным. Он спал с женой своего отца, а попутно спал и со служанкой. Он продолжал любить свою идеальную даму, а спал с другими бабами. Все было реально и абсолютно неестественно одновременно.
Ни одного такого романа Нине не попадалось в жизни, хотя она читала только немного меньше, чем шила. Автор своим маниакальным героем любовался, он его оправдывал, он по - другому любви не понимал.
Тут позвонила Марина, очкастая редакторша с телевидения.
- Ниночка, мне Вадик сказал, у вас большое несчастье... примите мои соболезнования! Я хотела спросить, сможете ли вы участвовать в съемках?
- Когда? - дрожащим голосом спросила Нина.
- Завтра.
- Давайте, - дала согласие Нина. На самом деле, она не думала о передаче. Ни о чем не могла думать, кроме Никиты.
Вадим приехал часов в восемь. Нина успела сделать салат с грибами и рыбу.
- Попробуй. Это наша еврейская фаршированная рыба. Не ел?
- Нет. Интересно. Тем более, я голодный, как зверь!
Он поцеловал ее несколько раз и сообщил, что на днях получит уже увеличенную зарплату. Не как простой диктор, а как ведущий передачи.
- Смогу сводить тебя в самый хороший ресторан.
Нина засмеялась - в первый раз за день.
- А когда заявление понесем?
Вадим притянул ее к себе и посадил к себе на колени:
- А давай - завтра! После съемки, давай?
Нина вскочила с его колен, побежала в спальню и принесла в вытянутых руках небесно - синий свитер. На груди и плечах было такое импрессионистское смешение узоров и красок, что Вадим зажмурился, точно от огня сварки.
- Это тебе, - гордо сказала Нина, - я его вязала с нашей первой встречи! Как раз для такого случая!
Вадим померил свитер, и сказал, что он очень теплый и мягкий.
Дальше Нина смеялась бесконечно, кормила его, слушала про телевидение, они вдвоем репетировали завтрашнюю передачу... Вся черная гадость, осевшая в голове и даже, кажется, в желудке, понемногу осела. А потом Вадим отнес ее на руках в спальню, и они, даже не туша света, не расправляя постели, соединялись; Нинины короткие яростные вскрики слышали соседи сверху и снизу.
- Ваденька, давай хоть простыню постелим, не будем же мы спать на этом колючем...
- Как мне лень вставать, котик, все силы ушли.
- Как все? - Нина засмеялась и шлепнула его ладонью по лбу:
- Я с одного раза не усну!
От послекоитальной неги ушли тоска и черные призраки. Нина уснула детским сном.
Утром Нина пошла сделать завтрак, а Вадим ходил из ванной в спальню раз десять, туда - сюда. Он всегда долго собирался, потому что (Нина знала его слабость) подбирал себе одежду долго, как тщеславная девушка. Знал про свою красоту. И ни грамма не смущался этого.
Снежок прыгнул на стол и потерся об Нинину ладонь.
- Жрать хочешь? - засмеялась она. - Нет, за стол все вместе садятся!
И тут Вадим пришел. В черном пуловере. Нина спросила:
- А свитер? Мы же в загс договаривались?
- Ну, да, - сказал он, - сразу после съемки!
- Ну, а свитер - то мой чего не надел?
- Нинка, ты с ума сошла? Он слишком яркий. Такой на люди не носят.
Нина посмотрела на него пристально. И Вадим занервничал. Спихнул Снежка со стола:
- Я хотел сказать - не на съемку!
Нина отвернулась. Молча поставила перед ним тарелку. А Снежку положила две порции - его, котовью и свою.
- Нинуль, ты обиделась, что ли? - Вадим вскочил и попытался сзади обнять ее.
- Нет.
- Ты обиделась, видно же.
- Нет, - у Нины были слезы на глазах, но она стояла спиной, и Вадим их не видел, - я привыкла, что я чокнутая для вас.
- Для кого - для вас?
- Для всех.
Вадим продолжил обнимать ее и целовать, пока она не сказала, что все прошло. А потом он уехал (в черном пуловере), а Нина взяла свитер, завернула в пакет и поехала к Никите.
- Ой, ты? Так рано?
- Я от тебя на работу пойду, у нас съемка передачи сегодня.
Нина была во всем нежно - голубом, как она мечтала поехать в загс. Платье было до земли, в этой занюханной жизни никто не носит голубое мерзкой осенью с мокрым снегом.
- Правда? Здорово.
Никита держался так же запросто, как было и до его признания в убийстве. Не приснилось ли мне все это, подумала Нина. Такой мальчик скромный, деревенский.
И тут же вспомнила непонятного рыцаря из романа, и черная муть зашевелилась в желудке и под сердцем.
- Я прочитала роман. Ты знаешь, это ломает стереотипы. Все человеческие представления о любви и страсти.
- Литература и должна ломать стереотипы.
- У меня на душе тяжело после такого чтения.
- Не нравится?
- Очень нравится, но мне не по себе. Ведь я даже не представляю, каким будет конец.
- Конца не будет. Любовь бесконечна.
Нине опять стало холодно и жутко. И она протянула ему пакет со свитером:
- Возьми. Подарок тебе.
Никита развернул свитер. Роста и комплекции они с Вадимом были одинакового. Он сразу же надел свитер и посмотрелся в зеркало в прихожей.
- Изумительно. Феерия цвета. Ты выдаешь такую же страсть, как мои герои, а сама не замечаешь.
Нина вдруг бессознательно обняла его и повисла у него на шее. Она не хотела. Ей после вчерашнего признания жутко было с ним разговаривать, а не то, что обнимать!
А Никита поцеловал ее в губы. Такого поцелуя не было никогда в Нининой жизни.
Как незнакомого вкуса вино, горькое, но страшно пьяное.
- Все, все! - крикнула она, отшатываясь. - Этого не надо! Не надо этого, Ник!
Съемки прошли удачно. Участвовали Нина, несколько наиболее одаренных девчонок из ее студии, ну, и Лягушка, само собой. Вадим вел передачу как никогда хорошо.
- Давайте все вместе шампанского выпьем! - предложил он, как только отсняли до конца.
Лягушка посмотрела выразительно на девчонок (типа несовершеннолетние!!!). Вадим быстро сказал:
- Взрослым, конечно!
Съемочная группа, очкастая Марина, Лягушка и Вадим с Ниной разлили две бутылки шампанского по пластиковым стаканчикам.
- Анна Алексеевна, можно мне сейчас уйти? - спросила Нина. - Мы с Вадимом едем в загс... заявление подавать!
Лягушка сладостно растянула лыбу, и стала обоих обнимать и прижимать к своим студенистым телесам.
- Поздравляю! Поздравляю!
В загсе оказалась удивительно похожая на Лягушку тетка. Нине даже смешно стало, и она все время, пока писалось заявление, смеялась. Тетка посматривала очень неодобрительно на Нинин запредельный наряд и на ее улыбки. А Нине было все до лампочки. Она и дома смеялась.
Забылся Никита со своим страшным романом, забылись поминки, даже отвергнутый свитер стерся из памяти.
- Я сейчас сделаю цельную курицу с томатом и тмином... а ты сходи в магазин, купи тортик!
Курица очень быстро наполнила дом запахами счастья. Нина звонила с мобильника всем подряд: Анне, Белокурой, Гайке. Даже Эдику. И всем сообщала великую новость.
- Надеюсь, Вадька не будет таскать тебя в гости к нудным профессорам и дарить букеты, - меланхолически сказал Эдик. - А все же жалко...
- Чего жалко? потерять сексуальную партнершу?
- Партнерш можно насобирать сколько угодно. А с холостыми верными подругами дефицит в этом мире!
Засинел вечер, к стеклам лепились хлопья снега. А в спальне горел только голубой ночник. Нина положила голову Вадиму на грудь и спросила:
- Вадик, ты ребенка хочешь?
- Ребенка? Конечно.
- Мальчика или девочку?
- Мальчика, наверное. Не знаю, я не думал.
- А я - девочку. Ее же можно одевать... так одевать! Ну, ты тогда больше мимо не стряхивай. Теперь незачем.
Вадим сказал задумчиво:
- Нет, давай уж после свадьбы. Чтобы всё было определенно.
- Что - всё?
- Всё - всё.
Больше Нина не стала спрашивать. Не хотелось портить такой великолепный вечер. Просто голос у Вадима стал неприметно раздраженным. Нина чувствовала все эти нюансы.
Передачу пустили по местному каналу в семь часов вечера в четверг. Самое смотрибельное время. И далее до полуночи Нина и Вадим принимали поздравления друзей и родственников. Оба мобильника трещали без остановки.
Никита позвонил самым первым.
- Нина, я очень рад за тебя. Ты неописуемо красиво смотрелась.
С какими закидонами он всегда разговаривает, подумала Нина. Как - то по - книжному.
- Тебе спасибо. Ты все это устроил, и сценарий твой. Знаешь, Вадим получит зарплату, мы пойдем в ресторан, я тебя с нами приглашу.
Сказала это и пожалела. Видеться с ним было ей неприятно, больно, противно, жалостно... черт его знает, как еще! Нина до сих пор не могла расценить своего безумного поцелуя у него дома.
А назавтра он заявился к ней на работу, к концу дня. Нина, сидя на подоконнике, показывала десятикласснице рыжей Маше, как делать потайной шов. Другие девчонки строчили на машинках, из музыкального центра пела Мадонна. И Мадонна очень подходила к Никитиному настроению.
- Вот! - сказал он. - Это тебе!
"Это" было целым пакетом разноцветных клубков. От черного до белого, весь спектр.
- Свяжи мне шарф. А то мой совсем растрепался.
Нина не удержалась и хихикнула:
- Заказ делаешь?
- Ага.
Она заметила, что под курткой на ней был его свитер.
Ничего не могла с собой сделать Нина. Поневоле ее потянуло к нему. Гипноз что ли, ёкарный бабай?
- Мне мало кто делает заказы. Только если надо джинсы подкоротить и тому подобная хрень.
- Я думаю, теперь много будет заказов. После передачи.
Он дождался, пока Нина закончит, и они вместе вышли из Центра творчества.
- Хочешь, я тебе кое - что покажу? - спросил Никита загадочным голосом.
- Покажи.
Опять Нина, как загипнотизированная дурочка, потащилась с ним, хотя по - хорошему ей надо было бы домой. Никита посадил ее на неведомый одиннадцатый автобус, на котором Нина сроду не ездила. На автобусе было написано: "Лесочек". Смешное название крошечного пригородного поселка. И здесь Никита завел Нину в придорожный ресторан.
- Обычный ресторан, и что? - она осматривалась, и не понимала сама себя. Кой черт она таскается с этим чудиком? Ему человека убить - как два пальца обоссать.
- А ты посмотри меню, - сказал Никита.
Нина открыла, и Никита показал ей на закуски.
Салат "Нина и Никита". Состав, цена... Нина удивленно посмотрела на Никиту:
- Это как так? Первый раз такое название вижу.
- Я раньше работал на этой линии. Троллейбус у нас сломался, пока ремонтники приехали, я зашел в эту кафешку. И запомнил этот салат. Я тогда тебя и не знал.
- Чего только на свете не бывает!
- Это знак. Ты умеешь читать знаки?
- Какие знаки?
- Которые нам посылает Всемирное информационное поле.
Нина сказала растерянно:
- Не всегда умею. А как ты понимаешь этот знак?
Подошла крашеная тетка в не очень чистом переднике и спросила:
- Что брать будем, молодые люди?
- Вот этот салат, - быстро ответил Никита, - две порции. И все.
Тетка посмотрела на него уничижительно, а ему и по фигу.
- Это значит, что ты будешь со мной.
- Когда? - спросила Нина.
- Всегда. Всю жизнь.
"Вот уж ни за что", - подумала Нина, все более склоняясь к мысли, что у Никиты редкостная форма тихого помешательства.
На другой день утром Нина позвонила на мобильник Анне, и рассказала всё. Все сомнения, страхи, ужасы. Главный ужас касался того, что Нина чувствовала необъяснимое влечение к подозрительному Никите. А в его романе рыцарь уже заказал приворот на свою даму. И она, замороченная и безвольная, переспала с ним, и была от него в восторге.
- Слушай, я не могу сказать, что мне нравится твой Вадим, - сказала Анна, - по - моему, он тебе подходит, как корове седло. Но Никита ... беги от него в три ноги! Явно со сдвигом по фазе, и с конкретным сдвигом...
- Я сама так думаю. Ань, но он так меня ЧУВСТВУЕТ. Понимаешь? Он со мной на одну мелодию настроен. И эти... знаки...
- На хер знаки! Сумасшедшая девка! Ты читала про маньяков? Типичный маньяк. Прилипчивый, одержимый, бессексуальный. Он даже разговаривает как - то по идиотски, не замечаешь?
Нина вздохнула. Все это она и сама могла себе сказать.
В обед отказалась идти с Полькой в кафе, и доехала до Дианиной клиники. У Дианы на двери была табличка похлеще, чем у покойного Саши: "Врач - гинеколог. Доктор медицинских наук Гинзбург Д.А.". И страшные картинки с расчлененными половыми системами и человеческими зародышами разных величин висели по стенам кабинета. Пациентов у знатной докторши было мало, поскольку Диана брала за прием половину Нининого аванса.
- Привет, - сказала сестра.
Голос изумительно приветливый, ведь скоро Новый год, и ее деткам потребуется сшить маскарадные костюмы. Нина уже знала все эти примочки.
- Привет.
- Тебя поздравить можно? А что же ты жениха своего к нам не приведешь знакомиться?
- Приведу. Скоро.
- Тебе противозачаточные подобрать? - спросила Диана. - Или наоборот? Есть повод для другого поздравления?
- Мне бы книжку почитать, - сказала Нина. - Психиатрия. Я помню, у тебя тут валялась.
- Зачем?
Дианину подозрительную рожу Нина проигнорировала. Сказала - надо. Дай. Срочно.
Весь день на работе и весь вечер читала эту муть. Аж голова заболела. Но ни одна из видов многочисленных шизофрений Никите не подходила.
Либо очень редкая болезнь. Либо ее нет.
А что же это тогда, если не болезнь?