НемимОра

Пьеса вошла в шорт-лист VI Международного конкурса драматургов «Евразия», 2008

ПОСТАНОВКИ:
– Санкт-Петербург, театр им. Ленсовета, антреприза, 2009 (название спектакля «Любовный треугольник на двоих»)
– Радио «Петербург», 2013 (название спектакля «Любовный треугольник на двоих»)
– Рославль, народный театр «Лица», 2013
– Владимир, театр «Фавор», 2013 (название спектакля «Встречный вальс»)
– Санкт-Петербург, театр «Остров», 2013 (читка пьесы в рамках проекта «Драматургии Петербурга на петербургской сцене»)
– Каменец-Подольский, театр «Маленький Мир», 2014 (название спектакля «Любовный треугольник на двоих»)
– Орёл, областной Колледж культуры и искусств, 2015
– Дубай, театральная мастерская «Мельпомена», 2020
– Владикавказ, Школа кино и театра, 2022
– Москва, РГБИ, 2023 (читка пьесы в рамках проекта Гильдии драматургов России «Драмачай»)

Действующие лица:
СОЛНЦЕВА – стройная темноволосая женщина, преуспевающая бизнес-вумен
КАПА – ее подруга, архитектор
 
Первое действие

Обыкновенный провинциальный городок – не слишком большой, но и не маленький. Ранняя осень, еще тепло. Вечер. Двор заброшенного дома. Посредине детская площадка: качели, карусели, горка, скамейка под грибом. На облупившемся фасаде здания растяжка с надписью «Sale». Звучит музыка. Появляется Солнцева. На ней длинное дорогое пальто нараспашку, мини-юбка, замшевые сапоги. В руках сумочка. Солнцева слоняется из стороны в сторону, время от времени задирает голову, вглядывается, набирает номер мобильного телефона. Три раза – всё тщетно. Наконец дозванивается.

С о л н ц е в а. Ну, ты вообще где? Я уже час во дворе торчу! Что? Плохо слышно. Пробки? Откуда пробки?! Вылезай, иди пешком. Я уже есть хочу! Все! Пока.

Солнцева садится под гриб, закуривает. Появляется Капа. Одета в короткий полушубок, светлые джинсы, на голове – несуразный «бабушкин» платок.

К а п а. Ох! Пробки жуткие. Еле добралась... (садится под гриб, чмокает Солнцеву в щеку). Привет!
С о л н ц е в а. Наконец-то! Некоторые, между прочим, в трамваях ездят.
К а п а. Уж не ты ли?
С о л н ц е в а. Представь себе! У меня сегодня день несчастливый – две машины, и обе заглохли. А таксисту на первом же развороте вообще плохо стало...
К а п а. Ничего себе! Это у тебя такая энергетика?! Да... А я уж подумала, что ты уволила бухгалтера...
С о л н ц е в а (в недоумении). Почему уволила?
К а п а (достает из сумки бутерброды, термос, наливает подруге чай). Ну, я подумала, что ты уволила бухгалтера, и теперь некому выписывать тебе зарплату... Поэтому ты катаешься в трамвае.
С о л н ц е в а. Очень смешно. Бухгалтер, между прочим – половина моего успеха. Семь лет человек со мной.
К а п а. Да, это стаж! Некоторые и семи минут не выдерживают... Ну, ладно, ладно, шучу я... Погода-то какая – чудо!
С о л н ц е в а (показывает на платок, смеется). Чудо на твоей башке!
К а п а. Ой, это я из церкви бежала... (снимает).
С о л н ц е в а. Боже мой, Капочка, ты что, ходишь к заутрене?! Ты же атеистка!
К а п а. Иди ты, знаешь куда? Я в комиссии, объект принимала, ясно тебе? (оглядывается, замечает надпись «Sale»). А это что?
С о л н ц е в а (поперхнувшись бутербродом). Покупаю. Квартиру.
К а п а. Что покупаешь?
С о л н ц е в а. Квартиру.
К а п а. В этом доме?!
С о л н ц е в а. Да. А что? Могу я себе позволить...
К а п а (перебивая). Ну, теперь понятно, для чего ты меня вызывала... Кстати, откуда плакат? Дом не продается.
С о л н ц е в а. Надеюсь, главный архитектор города мне поможет?
К а п а. Я?! Знаешь, я могу только посочувствовать... Твоей больной голове!
С о л н ц е в а. Я в сочувствии не нуждаюсь.
К а п а. А в чем ты нуждаешься? В этой развалине? Солнышко, ты со своими капиталами всю улицу купить можешь. Зачем тебе эта помойка?
С о л н ц е в а (достает из сумки коробочку, протягивает Капе). Возьми.
К а п а (извлекая браслет). Это что, взятка?!
С о л н ц е в а. Это с днем рождения! «Картье». Ты только взгляни, какая роскошь!
К а п а. Да, угодить умеешь... Мерси, мон шер! Вкус у тебя отменный... (надевает браслет, сверкающий бриллиантами). Лепота! Во Францию каталась или здесь брала?
С о л н ц е в а (язвительно). Здесь! Ну, ты скажешь. В парижском бутике.
К а п а. И когда ты все успеваешь?
С о л н ц е в а. Ой, Капочка, тебе ли прибедняться?! Шубка-то, небось, не на рынке куплена.
К а п а (передразнивая). Не на рынке!

Обе замолкают. Пауза. Солнцева опять закуривает сигарету.

К а п а (выдыхая). Слушай, тебе что, квартир в городе мало? Ты напоминаешь мне капризного ребенка – дайте, я хочу! Самодурство. Дом в аварийном состоянии, идет под снос, квартира вместе с домом...
С о л н ц е в а. Значит, я куплю весь дом.
К а п а. Ты что, рехнулась? Весь дом! Ничего у тебя не получится. Здесь выстроят Диснейленд, и на этом все завершится.
С о л н ц е в а. Диснейленд? У нас в городе? Ой, не могу!.. Значит, я куплю Диснейленд.
К а п а. Солнышко, ну к чему тебе Диснейленд? Все эти качели, карусели – это так хлопотно... И потом: ты ведь никогда не имела дел с таким бизнесом!
С о л н ц е в а. Да плевать мне на твой Диснейленд! Я не хочу Диснейленд. Я квартиру хочу в этом доме. И, может быть, даже не одну!
К а п а. О, Господи!
С о л н ц е в а. Знаешь, я уже все придумала: это будет мой новый офис. Плюс – квартиры сотрудников. А что: встал, ехать никуда не надо – две минуты, и ты уже на работе! Удобно ведь, правда?
К а п а. Конечно! Только не здесь. В центре! Я подберу тебе шикарный дом в центре города.
С о л н ц е в а. А это, по-твоему, что – не центр?
К а п а. Это не самый центр. А я обязуюсь освободить тебе дом на площади. Квартал! Хочешь?
С о л н ц е в а. Нет. Не хочу.
К а п а. Ох, и сложно с тобой... Как ты дела делаешь – не пойму.
С о л н ц е в а. Капочка, а давай на площади Диснейленд откроем, а?
К а п а. Ты что, издеваешься?
С о л н ц е в а. Я предлагаю! Знаешь, я даже готова профинансировать его строительство. Частично, конечно... Обожаю Микки-Мауса!
Тебя поведет в ресторан
представитель всемирного хаоса
в костюме от Ив Сен Лоран
и с ушами от Микки-Мауса...
К а п а. Дура ты! Если хочешь знать мое мнение – я вообще против Диснейленда в нашем городе.
С о л н ц е в а. Почему? Это ведь колоссальная прибыль!
К а п а. У тебя одна прибыль на уме. А то, что западная культура развращает наших детей – тебе начхать.
С о л н ц е в а. Ах, вон оно что! Патриотизм проснулся. Славянофильство. Ну, как же – заграничные куклы! Принять западных мышей – это не только ниже твоего достоинства, но и ниже всех твоих недостатков!
К а п а. У меня нет недостатков.
С о л н ц е в а. Конечно! Ты ведь у нас правильная – за горизонт не ходишь.
К а п а. Зато ты каждый день туда опускаешься. Солнышко наше.
С о л н ц е в а. Ты, Капочка, как была пионервожатой, так ею и осталась. Тебе еще барабан на шею.
К а п а. Слушай, Солнцева, ты, наверное, по секретарше своей соскучилась, да? Повоевать не с кем?
С о л н ц е в а. Очень соскучилась, очень! У меня, знаешь ли, секретарь с некоторых пор.
К а п а. Что ты говоришь? Молоденький?
С о л н ц е в а. Ага. Студент.
К а п а. И что, весь день с тобой работает?
С о л н ц е в а. Весь день, Капочка, весь день. И по вечерам тоже.
К а п а. Трудоголик... (загадочно). Ну, а... на ночь ты его отпускаешь?
С о л н ц е в а. Не всегда. Ему до общаги полтора часа добираться... Вот куплю дом, предоставлю студенту жилплощадь...
К а п а. Боже мой, Солнцева, ну, я не знаю... (вынимает из сумки песочные часы).
С о л н ц е в а. Что это?
К а п а. Это тебе. Презент. Ко дню конституции.
С о л н ц е в а (берет часы). Оригинальный подарочек. Чуется философский подтекст... Ты даришь мне время?
К а п а. Я дарю тебе песок.
С о л н ц е в а. Ох уж это твои архитектурные штучки! А на восьмое марта что – кирпич дарить будешь? Спасибо, конечно. Но зачем? Я вижу его каждый день. У моего дома полно песка.
К а п а. Это другой песок.
С о л н ц е в а. Да брось ты! Песок везде одинаковый. (пауза). А, кажется, я начинаю понимать... Это намек, да? Вообще-то, я не настолько стара. Взгляни! (распахивает пальто, поднимает юбку). Никакого целлюлита! А личико, личико! Нет, ты посмотри, посмотри! На меня, между прочим, в маршрутках заглядываются.
К а п а. Ой, ну какие маршрутки? Чего ты врешь! Ты хоть помнишь, как они выглядят? Ты когда последний раз в маршрутке-то ездила? Десять лет назад? Ну, тогда, конечно...
С о л н ц е в а. Не десять, не десять. Пять. Ну, ведь ничего не изменилось, Капочка! Я ведь еще хорошенькая, правда?
К а п а. Хорошенькая. Характер скверный, а так – ничего. Замуж бы тебя выдать...
С о л н ц е в а. Только после тебя.
К а п а. Ну, нет! После меня ты уже была.
С о л н ц е в а. Ревнуешь бывшего мужа к бывшей жене?
К а п а. Чистякова к тебе? Ерунда какая. Вы и расписаны-то не были...
С о л н ц е в а. Не важно! Мы восемь лет вместе прожили.
К а п а. А мы – двенадцать. Ну и что?
С о л н ц е в а. И все равно ты ревнуешь. Только не ко мне, а к той, рыжей, с которой он в Австралию укатил!
К а п а. А мне кажется, у тебя больше поводов для ревности. Он ведь тебя бросил, ради той шлюхи.
С о л н ц е в а. Но сначала он бросил тебя. Ради меня.
К а п а. А, может, и правильно, что бросил. Все равно б ничего не вышло! Знаешь, в свои двадцать я думала, что я – единственная... В тридцать вспомнила, что есть еще ты. А в сорок сделала потрясающее открытие – мы все взаимозаменяемы... (почти плачет).
С о л н ц е в а. Капочка, ну, не надо, слышишь, не надо... (обнимает подругу). Ну, прости меня, прости...
К а п а. Я помню, как мы расстались: однажды я пришла к тебе, а там – Чистяков. Апельсины на кухне чистит – большие такие, рыжие, как та шлюха. А ты в постели лежишь, голая. А дальше, как в плохом сериале: я кричу, кричу... А ты лежишь молча. В потолок уставилась, и листья фикуса ногой пинаешь. Долго, минут сорок. А они – глянцевые – на солнце блестят... Ни словечка не сказала. А я, когда по лестнице вниз бежала, вдруг подумала: листья у того фикуса, как твоя ступня – тридцать седьмой размер... Самый ходовой, правда?
С о л н ц е в а. Капочка...
К а п а. В общем, с тех пор я ненавижу апельсины и фикусы.
С о л н ц е в а. Ну, чего вспоминать-то теперь?!
К а п а. Вспоминать?! А я и не забываю!
С о л н ц е в а. Ну, и напрасно. У тебя после Чистякова два романа было. Можно уже успокоиться.
К а п а (отходит, начинает смеяться как бы в истерике). Полтора! Полтора романа. Потап Алексеевич был женат! А-а-а... Кто бы меня учил! Умная! А хочешь, я объясню тебе разницу между нами всеми. Тремя! Со мной у Чистякова был театр. (делает величественный жест). Театр! С тобой – цирк. А с этой рыжей – зоопарк! Понимаешь?! По нисходящей! Лучшие свои вещи он написал при мне, и это было искусство. Но ему не хватало внешнего блеска, позолоченных рамок! Тогда он выбрал тебя. И началось – «искусство в массы». А потом, когда блестки осыпались, фантазия иссякла, ему захотелось простого: натурально-первобытного. И тут...
С о л н ц е в а. Замолчи!
К а п а. А почему я должна молчать? (достает из сумочки фотографию). Согласись: у Чистякова все-таки есть вкус. Он же художник! Эта рыжая – очень даже ничего.
С о л н ц е в а (ревностно). Хочешь меня добить? С каких пор ты носишь ее в сумке?!
К а п а. Я ношу ее в книге. В качестве закладки. Мне Чистяков библиотеку оставил – десять томов Маяковского, там она и лежала. В стихотворении «Про это».
С о л н ц е в а. Ну, подруга... Не ожидала! Это ж надо – таскает фотку моей бывшей секретарши, этой рыжей суки, от которой я же и пострадала!
К а п а. Не горячись, солнышко!
С о л н ц е в а. Что?! Да ты... да ты... предательница, вот кто!
К а п а. Я предательница?! Какая наглость! А кто у меня мужа увел?
С о л н ц е в а. Он сам ушел. И вообще, это не повод! А, может, ты ее оправдываешь?!
К а п а. Я никого не оправдываю. И никого не виню... Я не горсуд!
С о л н ц е в а (в ярости). Неслыханно!
К а п а. Успокойся!
С о л н ц е в а. Какая же я идиотка! Всю жизнь доверяла ей самое-самое... И вот, на тебе!
К а п а. Если ты сейчас же не прекратишь истерику, я уйду!
С о л н ц е в а. Ой, да не жалко! Убирайся к черту! Забирай свой песок и отваливай! (бросает песочные часы, они разбиваются).

Капа быстро уходит. Солнцева садится рядом с бывшими часами и начинает хныкать. Ее освещает луч прожектора. Она достает лист бумаги, разрывает пополам, собирает осколки в кулек.

С о л н ц е в а (вытаскивает мобильный, набирает номер, хлюпая носом). Капитоша! Плохо мне... Вернись, а? У меня ведь никого нет, кроме тебя... Я больше не буду... Уже далеко? Ну, ничего... Я подожду... (продолжает собирать осколки).

Появляется Капа.

С о л н ц е в а. Прости меня, глупую! Не могла сдержаться... Нервы...
К а п а. Бог простит.
С о л н ц е в а. Знаешь, в жизни каждого есть человек, перед которым до сих пор стыдно. Несмотря на то, что ты много раз попросил у него прощения... (показывая кулек с осколками). Вот... собрала...
К а п а. Выброси! Все равно не склеишь...
С о л н ц е в а. Эти нагрузки на работе меня доконают!
К а п а. Поезжай, отдохни.
С о л н ц е в а. Куда?
К а п а. Ну, не знаю... в Эмираты, на Кипр.
С о л н ц е в а. Ты на меня очень сердишься?
К а п а. Нет. Совсем не сержусь.
С о л н ц е в а. Капочка, милая, ты даже не представляешь – мне так одиноко!
К а п а. Сочувствую.
С о л н ц е в а. Ни родителей, ни мужа... Как думаешь: может, меня кто-нибудь удочерит?
К а п а. Ты что, Солнцева, не выспалась?!
С о л н ц е в а. Капитоша, удочери меня!
К а п а. Нет, дорогая, я уже с тобой намучилась.
С о л н ц е в а. Ну, хотя б на недельку... Слушай, а давай вместе куда-нибудь рванем! Дней на десять. На Мальдивы. Помнишь, как в Тунис ездили? Хорошо ведь было...
К а п а. У меня работа.
С о л н ц е в а. Да какая работа! Кабинет-объект? Поехали! Стены твои никуда не денутся. Отдохнешь, в море поплаваешь... Вон, бледная вся.
К а п а. Попроси своего студента.
С о л н ц е в а. Да причем здесь студент? Я с тобой хочу!
К а п а. Подлизываешься? Заманиваешь...
С о л н ц е в а. Ага, как же! Тебя заманишь.
К а п а. Некогда мне, правда.
С о л н ц е в а. Вот судьба... Когда было с кем ехать – денег не было. А теперь...
К а п а (о своем). Грустно...
С о л н ц е в а. Грустно!
К а п а. Бросит ее Чистяков. Точно, бросит.
С о л н ц е в а. Опять ты про эту рыжую! Тебе-то что горевать? Не пойму.
К а п а. Из женской солидарности. Она умная. А умные – всегда в дураках.
С о л н ц е в а. Она?! Интересно... В чем же ее ум? В том, что трахалась с Чистяковым полгода, получала от меня зарплату, а потом слиняла? А я обо всем узнала, когда они приземлились в Сиднее?
К а п а. Она тебя очень ценила.
С о л н ц е в а. Слушай, Капа, может, тебе врача? По-моему, ты перегрелась. Давай наденем платочек... (пытается завязать ей платок).
К а п а. Да не нужен мне твой платок! (швыряет платок). Пойми, наконец: она просто тебя жалела! Жалела твои нервы. Боялась, что выкинешь, не дай Бог, какой-нибудь фортель.
С о л н ц е в а. Жалела?! Ты-то откуда знаешь?
К а п а. Она звонила. Один раз. Из Австралии.
С о л н ц е в а. Охренеть! И ты ничего не сказала? Тоже опасалась за мои нервы? Ну, и о чем же вы беседовали?
К а п а. О тебе.
С о л н ц е в а. Какой-то бред!
К а п а. Она говорила, что многому у тебя научилась.
С о л н ц е в а. Правильно жарить картошку для Чистякова?
К а п а. Зарабатывать деньги.
С о л н ц е в а. Кажется, я теряю рассудок... (берет платок, повязывает вокруг головы).
К а п а. Знаешь, она сказала одну фразу, которая мне очень понравилась: если женщина ругает бывшую жену своего мужа – значит, ее муж кретин. Потому что несколько лет жил с идиоткой.
С о л н ц е в а. Ясно. Может тебе к ним присоединиться? Будет прекрасный тройственный союз.
К а п а. Я-то тут причем?
С о л н ц е в а. Ну, раз эта дрянь тебе так нравится.
К а п а. С чего ты взяла, что она мне нравится?
С о л н ц е в а. Ты нахваливаешь ее уже полчаса! А мне за это время ни одного доброго слова. Только пилишь!
К а п а. Глупая ты.
С о л н ц е в а. Вот, я ж говорю: рыжая умная, а я дура!
К а п а. Нет, ты тоже умная.
С о л н ц е в а. Ага, как же! Ты меня не любишь...
К а п а. Неправда, я тебя очень люблю.
С о л н ц е в а. Не верю я тебе, не верю! А если любишь – тогда помоги мне купить этот дом!
К а п а. Хватит уже про дом! Займись чем-нибудь нужным. Общественно полезным!
С о л н ц е в а (громко). Последние семь лет я только и делаю, что занимаюсь общественным! Не своим!
К а п а. Ой, ну не надо сходить с ума, не надо орать, умоляю!

Солнцева заходит в дом, выглядывает в окно – за окном висит сломанная водосточная труба.

С о л н ц е в а (говорит в трубу, приблизив ее к себе). А знаешь ли ты, Капочка, что такое сумасшествие? Сумасшествие – это когда ты ревнуешь бывшего мужа. Причем не к нынешней жене, а бывшей.
К а п а (подходит к другому краю трубы, вполголоса). Ты со своей ревностью всех затрахала. Утихни!
С о л н ц е в а (усаживаясь на подоконник). Злая ты. Бездушная. А я все равно дом куплю!
К а п а. Детский сад, честное слово.
С о л н ц е в а. Может быть. Я, кстати, не знаю, что такое детский сад. Я туда не ходила. У родителей денег не было. Я во дворе выросла... Дворовая девка. А, может, дворянка! Как думаешь?
Немимора, немимора,
мы в саду поймали вора.
Стали думать и гадать,
как же вора наказать.
Мы связали руки, ноги
и пустили по дороге...
Вор шел, шел, шел,
и корзиночку нашел.
В этой маленькой корзинке
есть помада и духи,
ленты, кружева, ботинки –
что угодно для души?
К а п а. А я тебя понимаю. Тебе ведь не дом нужен, правда? Ты хочешь купить прошлое, и в этом твоя ошибка. Прошлое не продается!
С о л н ц е в а. Знаешь, Капочка, я всю свою жизнь занимаюсь бизнесом, и могу тебя разочаровать: в этом мире покупается и продается абсолютно все! Включая те чувства, которые ты называешь любовью.
К а п а. И все-таки, я очень надеюсь, что ты не права... Полагаю, что когда-нибудь ты передумаешь.
С о л н ц е в а. Я бы сама желала обмануться... Но, скорее всего, этот путь самый верный. Просто мы с тобой в детстве разные книжки читали. Ты – сказки, а я учебники по экономике.

Солнцева слезает с подоконника, переходит в следующее окно.

С о л н ц е в а. Кстати, об учебниках... Здесь жила Клара, помнишь? Наша классная дама – Клара Николаевна. Николаевна-Нидвораевна... Прогрессивная революционерка, Клара Цеткин. Все время повторяла: «Ни мира, ни мора...». Такая толстая. Мы все ждали: когда же она родит? Но она не рожала. Она ходила по квартире, вдавливая нас в стены. У нее было красное платье в мелкий горох, обвислая грудь, почти что выпадающая из одежды, и мокрое полотенце на голове... Заслуженная училка страны воспитывала чужих детей, а со своими так и не справилась...
К а п а. А мне ее жаль.
С о л н ц е в а. Мне тоже. Собственная дочь выставила старуху за дверь... Николаевна-Нидвораевна... Когда она умерла (переходит в другое окно), дядя Леша строгал ей гроб и никак не мог уловить размер. Он был плотником, помнишь? И мы дразнили его...
К а п а. Железный Дровосек.
С о л н ц е в а (вытаскивает деревянную куклу). У него была железная нога, горбатый нос и очень сильные руки. Когда он подбрасывал меня вверх и ловил, я всегда уставала быстрее, чем он... Целый день Дровосек что-то выпиливал, высверливал, и в нашей квартире всегда пахло стружкой...
К а п а. Из которой ты клеила себе парик. Вследствие чего, у нас пахло еще и «Моментом».
С о л н ц е в а (переходит в другое окно, достает парик из стружки, надевает). Мне так нравилось его носить!
К а п а. Ага, это потому что запах клея тебя впирал... Токсикоманка! Ты еще вспомни, как забор красила!
С о л н ц е в а. А что?
К а п а. Ничего. Просто ты делала это каждый день в течение месяца. Паря своих родителей, что подбираешь цвета путем смешивания. Елена Гуро. Футуристка!
С о л н ц е в а. Между прочим, я тогда неплохо рисовала...
К а п а. А я и не спорю.
С о л н ц е в а (вздыхает). Надо было поступать к вам, в Архитектурный... Построила б себе домик...
К а п а. А то у тебя, бедняжки, домика нет.
С о л н ц е в а. Есть. Но ведь это твой проект... (пауза). Впрочем, я довольна!
К а п а. Еще бы!
С о л н ц е в а. А здесь жила ты. (переходит в другое окно). Помнишь? А как мама тебя называла?
К а п а. Ой, не надо, не надо...
С о л н ц е в а. Капуша... Ты и сейчас – капуша. А как в пионеры тебя принимали в этой комнате? Весь класс прибежал... А ты болела... Кажется, ветрянкой?
К а п а. Ангиной.
С о л н ц е в а. Ангиной. (достает пионерский галстук, повязывает у себя на шее). Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия Советского Союза... А через семь лет ты выходила замуж... И давала совсем другие обещания. И вот из этого самого окна бросала прекрасный, девственно-белый невестин букет... (достает букет, обвязывает его галстуком, бросает).
К а п а (поймав цветы). Да, а ты его не поймала. Ты и бросать-то не умеешь.
С о л н ц е в а. Почему это?
К а п а. Опыта нет. Надо спиной вставать. Но тебе простительно.
С о л н ц е в а. Отчего такая милость?
К а п а. Оттого что ты, моя дорогая, никогда не была невестой.

Долгая пауза. Солнцева явно обижена.

С о л н ц е в а. Вот обидеть человека ничего не стоит. А помочь... (спускается вниз).
К а п а. Помочь? Ты вспомни, кто тебе брачные объявления таскал! После Чистяковского побега.
С о л н ц е в а. Хороша помощь.
К а п а. На тот момент тебя все устраивало. Ты хоть и активная, но сама-то никуда не ходишь. Привыкла, что все на блюдечке... Даже мужа готового получила – с навыками семейной жизни!
С о л н ц е в а. Некогда мне по агентствам ****ским шататься!
К а п а. А в интернете развлекаться – на сайтах знакомств людей обнадеживать – время есть? Как там твоего последнего звали? Фидель47?
С о л н ц е в а. Феникс.
К а п а. Ах, Феникс! Ну, это меняет дело...
С о л н ц е в а. Дура.
К а п а. Ну, вот что ты за человек? Ничего не ценишь!
С о л н ц е в а. Ценю! Еще как. Но и цену себе тоже знаю.
К а п а. Ясно. Ладно, пойду я.
С о л н ц е в а. Куда это?
К а п а. Работать.
С о л н ц е в а. А я?!
К а п а. Это твое дело. Хочешь – оставайся.
С о л н ц е в а. Одна?
К а п а. А тебе свита нужна?
С о л н ц е в а. Свита – нет. А ты нужна.
К а п а. Странно... Нечасто такое случается.
С о л н ц е в а. Мне выпить не с кем...
К а п а (в крайнем обалдении). Чего?!
С о л н ц е в а. Ну, водки выпить... Не могу одна – и все. А хочется...
К а п а. И давно это с тобой?
С о л н ц е в а. Да не то чтобы... (вынимает бутылку). Может, за день рождения хотя бы?
К а п а. Что, прямо здесь?!
С о л н ц е в а. Ну, да. А тебе не нравится пейзаж?
К а п а. Нет, мне нравится, просто я думала...
С о л н ц е в а. Ага, что мы пойдем в ресторан. Нет, не пойдем. Я, видишь ли, в ресторанах веду себя неприлично. Поэтому будем пить... (озирается) о! прямо тут! (садится под гриб, наливает себе и Капе).
К а п а (пристраивается рядом, несколько пренебрежительно). Даже студенткой во дворах не выпивала!
С о л н ц е в а. Это правильно. А теперь пора взрослеть. За тебя! (пьет).
К а п а. Да уж, выросла... (тоже пьет).
С о л н ц е в а. Ой, хорошо... Ну, рассказывай... (вынимает мандарин, чистит, половину отдает подруге).
К а п а. О чем?
С о л н ц е в а. О чем хочешь. Как живешь.
К а п а. Да ты и так все знаешь.
С о л н ц е в а. А я в трезвом виде реагирую неадекватно. А когда выпью – сразу могу дать нужный совет.
К а п а. Ты себе его дай, совет свой.
С о л н ц е в а. Слушай, Капа! Ты явно не расположена к духовной беседе (наливает). Некрасиво.
К а п а. По-моему, ты хочешь нажраться.
С о л н ц е в а. Ну, не так, чтобы очень...
К а п а. Но почему обязательно в мой день рождения?! Дождись своего, там и нажирайся.
С о л н ц е в а (жует). У меня еще не скоро... Расслабься.
К а п а. Как же, расслабишься тут... Мне еще тебя до дома тащить.
С о л н ц е в а. Не заморачивайся. Я секретаря позову.
К а п а. Если телефон вспомнишь. Закусывай, закусывай... (пихает ей в рот мандарин).
С о л н ц е в а. А скажи-ка мне, Капочка, чего ты хочешь?
К а п а. Что ты имеешь в виду?
С о л н ц е в а. Ну, вообще... в жизни. Денег, власти, признания?
К а п а. Ничего не хочу. У меня все есть.
С о л н ц е в а. Так не бывает. Человек обязательно должен чего-то хотеть. Вот, я, например... Хочу купить этот дом...
К а п а. Да забодала ты с этим домом!
С о л н ц е в а. Ну, хорошо, хорошо, не буду. А ты чего хочешь?
К а п а. Хочу, чтобы моя подруга хоть чуть-чуть умом разжилась!
С о л н ц е в а. Похвально. А если серьезно?
К а п а. Понятия не имею.
С о л н ц е в а. Ну, подумай, Капочка...
К а п а. Не знаю... Деньги у меня есть. Власть тоже...
С о л н ц е в а. Ну?
К а п а. Наверное, построить что-нибудь эдакое...
С о л н ц е в а. Какое?
К а п а. Что-нибудь оригинальное. Как Хундертвассер или Гауди.
С о л н ц е в а. В обтекаемых стенах?
К а п а. Например.
С о л н ц е в а. С разноцветными окнами?
К а п а. Тебя что-то смущает?
С о л н ц е в а. Ничего. Просто не функционально. Глазу любопытно, а жить невозможно.
К а п а. Это ты так думаешь. Потому что не жила в таком доме.
С о л н ц е в а. А ты жила?
К а п а. Конечно. В Каза Мила.
С о л н ц е в а. Ну, и как, понравилось?
К а п а. Очень. (выпивает). Это одна из первых командировок в Испанию. Мы тогда с Чистяковым ездили...
С о л н ц е в а. Ясно. Какая уж тут архитектура.
К а п а. Неправда. Мы были в Храме Святого Семейства, во дворце Гуэль, в музее Пикассо, видели памятник Колумбу...
С о л н ц е в а. А мы с Чистяковым в круиз ездили! По Средиземному морю. Два раза.
К а п а. Поздравляю. Что-нибудь запомнилось?
С о л н ц е в а. Ага. Как из койки не вылезали.
К а п а. Ах, солнце, солнце, где ж твоя духовность?
С о л н ц е в а. Там же, где и твоя.

Раздается звонок мобильного телефона. Капа снимает трубку.

К а п а. Але! Да, я. Горит?! Ты что, издеваешься?! Але! Але! (Солнцевой). Трубку повесила...
С о л н ц е в а. Что-то случилось?
К а п а (набирает номер). Соседка сказала, мой дом горит! Пожарных вызвали.
С о л н ц е в а. Ха! Прикалывается! Шутит.
К а п а. А если нет? (в трубку). Але! Маша! Разыгрываешь меня?.. (Солнцевой). Опять повесила. Да еще обматерила.
С о л н ц е в а. А она вообще интеллигентная?
К а п а. Крайне. Доктор наук.
С о л н ц е в а. Плохо дело. Если интеллигентная дама ругается матом – точно горит.
К а п а. Господи, за что мне?! Все. Побежала...
С о л н ц е в а. Я с тобой!
К а п а. Куда?! Протрезвей сперва! Вот тебе визитка – вызовешь такси. Пока!

Капа убегает. Солнцева выпивает в одиночестве. Потом достает зеркальце, долго смотрит. Звучит музыка.

С о л н ц е в а. Вот уродина! Зачем напилась?! Кикимора! (смеется). Умора! Немимора! Где ж подружка твоя, девочка? Вечная девочка... Где удача твоя, где любовь?! А ведь желали все – на открытках весенних надписывали. А ты уголочек откусывала, проглатывала и мечтала, что будешь счастлива... В небо глядела, а там – поезда перелетные, провода сизокрылые... Не шумите, да не шумимы будете... А девочка выросла, и теперь бретель от бетеля отличает... Внутрь второе, первое на плече поправить, умная. Ключик в замке вращает. Входит, садится. А к ней – люди – в дверях горбятся... А у нее – часики – тик-так – японские, и машина – би-би – новая. А в шкафу вешалки кончились – платье повесить не на что... Так чего ж ей не спится-то, дурочке? Занавески роскошные, шелковые и рубашка в ночной горошек... А за окнами – кошки орущие, самоходные... Одиночество? Не смешите! Бередить бесконечность... Снежные руки... А как же без снега? В Австралии – солнце. А здесь – вранье... Тоскующий пьет до дна. Чужая походка за хлебом и водкой... Девочка-точка, упавшая из письма... (ложится, засыпает. Затемнение).

Второе действие

Утро следующего дня. На скамейке под грибом мирно почивает Солнцева – вместо подушки сумка, сверху накинуто пальто, вид крайне непрезентабельный. Где-то в кармане звонит мобильный. Пока она просыпается, зевает, соображает – звонок прекращается. В течение нескольких минут Солнцева пытается очнуться, потом достает телефон, набирает «неотвеченный вызов».

С о л н ц е в а (хриплым голосом). Але! Капитош, это я... Я?.. Во дворе... Не, я тут спала... На скамейке... Ну, не жарко, конечно... (встрепенувшись). Как сгорел?! Что – весь?! Проводка? Тебе же недавно меняли! Обалдеть... Ну, не реви, не реви... Бери такси, приезжай!

Солнцева спокойна. То ли с перепоя, то ли от сознания своих безграничных возможностей... Она ложится, засыпает. Звучит музыка – радужные сны Солнцевой; девушка улыбается, что-то шепчет во сне. Появляется Капа – уставшая, неспавшая, на щеке сажа. Подходит к подруге, садится рядом. Солнцева просыпается.

К а п а. Под новый год меня обокрали... Помнишь? Вынесли все, что можно. Даже трюмо прихватили. Я потом неделю в доме спать не могла, всюду чужие руки видела – как они роют в шкафах, выворачивают ящики письменного стола, снимают книги... Ужас! Что я тогда пережила... Никому не понять. В утешение себе говорила: скажи спасибо, что хоть стены остались! А теперь вот... даже стен у меня нет... Я на дом полжизни копила... Тогда еще в «Генплане» работала, трудно было. Занимала...
С о л н ц е в а (подымаясь, сочувственно). Приляг. Не спала ведь...
К а п а. Не спала. Ревела всю ночь...
С о л н ц е в а (обнимая подругу). Капитошик, милый, мы все исправим, вот увидишь! Главное, с тобой все в порядке...
К а п а. Что? Что исправим?!
С о л н ц е в а. Купим тебе новый дом! Я лично этим займусь.
К а п а. Да дело не в новом доме, как ты меня не слышишь?! Я – главный архитектор города, солнышко, мне дадут любой дом, квартиру, все, что угодно! Легко, без проблем.
С о л н ц е в а. Ничего не понимаю.
К а п а. Мне тот дом не вернуть. Никогда. Ясно тебе? Это крах. Это пожар моей жизни. Это не стены горели, это я горела...
С о л н ц е в а. Что ты несешь?!
К а п а. То, что ты слышишь!
С о л н ц е в а. Я не хочу слушать, про то, как ты горела. Пускай даже образно.
К а п а. А каких речей ты ждешь?! В этом доме я была счастлива, черт возьми! Очень счастлива. Девять лет. С Чистяковым. Как бы противно тебе это не было. Мы три года мучились в коммуналке (показывает на дом за спиной) с моими родителями в одной комнате, за ширмой, потом, наконец, купили дом! Зимнюю дачу. С садом, с колодцем. Я лично сажала деревья и ухаживала за цветами. Там трудов моих – на сто жизней хватит!
С о л н ц е в а. Я понимаю твое возбуждение...
К а п а. Ни хрена ты не понимаешь! Потому что сука и дрянь! Ты счастье мое угробила!
С о л н ц е в а. Капочка, хорошая, успокойся...
К а п а. Счастье заслужить надо, выходить, а не рвать, как цветы на поляне руками грязными... (ревет).
С о л н ц е в а (тихо). Я не рвала...
К а п а. Да, действительно. Ты сразу пошла и все вытоптала!
С о л н ц е в а. Капитош...
К а п а. Да иди ты... знаешь куда?
С о л н ц е в а. Знаю. Я мигом!

Солнцева убегает. Звучит музыка. Возможно, песня Андрея Макаревича «Три окна». Капа достает из сумки маленький домик из папье-маше, ставит на скамейку, долго разглядывает. Появляется Солнцева с бутылкой вина. Музыка резко обрывается. Капа загораживает домик руками, как бы защищая от Солнцевой.

С о л н ц е в а. Капа...
К а п а. Принесла? Открывай!

Пока Солнцева возится со штопором, открывает бутыль, Капа убирает домик.

С о л н ц е в а (разливает вино в пластмассовые стаканчики). Ну, что?
К а п а. Ничего! (выпивает не чокаясь).
С о л н ц е в а. Хороший тост. Своевременный.
К а п а. А за что пить?
С о л н ц е в а. За нас. За наше будущее. За наше прошлое... Временами оно было не таким уж мрачным...
К а п а. За прошлое... У меня нет прошлого... с некоторых пор. И будущего нет. (пауза). Все время эту кражу вспоминала. Я тогда из-за писем его больше, чем из-за шмоток страдала: три из них в одном конверте лежало, конверт – в шкатулке, а шкатулка – в трюмо...
С о л н ц е в а. А иголка – в яйце, а яйцо – в серой утке, а утка в ларце, а ларец на дубе...
К а п а. Да, в былые времена я бы тоже посмеялась...
С о л н ц е в а. Прости... Ты их перечитывала?
К а п а. Очень часто... После той истории завела сейф. Маленький такой, под столом. Для писем и драгоценностей... Меня уверяли, что он несгораемый. Обманули. Видимо, несгораемым бывает только космический корабль.
С о л н ц е в а. Наверное, дело не в письмах... Вернее, я хотела сказать – в чем-то еще...
К а п а. Конечно. В музыке, воздухе, жестах, в его рисунках... В теплой траве, скошенной перед дождем, в спелых осенних яблоках, в перечеркнутых черновиках. В детских мечтах, которым так и не суждено воплотиться, в глупых взрослых поступках... В сумерках, медной монетке, на счастье брошенной, в сладких арбузных пальцах и разбитой посуде... А еще – в линии жизни на левой руке...
С о л н ц е в а (обнимает Капу). Капочка...
К а п а. Ничего не осталось. Ни-че-го... Все сгорело. Все! (ревет).
С о л н ц е в а. Ну, не надо так, не надо... Успокойся.
К а п а. Не могу... Три пожарных вызывали, воды не хватило. Всю ночь тушили. Даже забор сгорел... И баня соседская... Полыхало так, что из соседнего района огонь видели...
С о л н ц е в а. Все будет хорошо, обещаю! Ты мне веришь?
К а п а. Не знаю, чему может верить человек, у которого вместо дома одни руины. Зола...
С о л н ц е в а. Ты же сильная. Сама говорила: главное, что все живы.
К а п а. Для кого живы, для чего?!
С о л н ц е в а. Да что за глупые вопросы? Прямо диалектика Гегеля! Давай левую руку, сейчас все узнаем!
К а п а. Чего?!
С о л н ц е в а. Ну, ты же сказала – линия жизни... А кто лучше меня разбирается в линиях?

Солнцева достает платок, повязывает вокруг головы. Звучит цыганская музыка, Солнцева танцует.

С о л н ц е в а (берет руку подруги). Ах, краса моя ненаглядная, позолоти ручку, всю правду скажу...
К а п а. Ты что, Солнцева, совсем рехнулась?
С о л н ц е в а (вошла в образ). Не обижай гадалку, деточка, дай монетку...
К а п а (лезет в сумку, достает десять рублей). Господи...
С о л н ц е в а (засовывает деньги в лифчик). Ай, спасибо, бриллиантовая! Ну, слушай... Линия жизни твоя – ровная, широкая, непрерывная. Так что небо тебе коптить еще лет сорок, как минимум... Подумай, чем в старости займешься. Может, странствовать будешь. Тем более что линия Луны у тебя длинная – это признак удачных путешествий по суше и морю, а линия счастья с надрезами. Это выносливость и здоровье. Кроме того, от нее идут ветви на холм Юпитера – почет и уважение. А вот холм Венеры – большой, выпуклый, а значит в любви ты капризная, непостоянная. Теперь пояс Венеры – четкая двойная линия, видишь? Сильное влечение к мужчинам, темперамент неумеренный и крайне похотливый...
К а п а (убирает руку). Ладно, спасибо.
С о л н ц е в а. Куда убираешь?! Не все сказала, главного не сказала!
К а п а. Хватит балаган устраивать! Опыты на мне ставить.
С о л н ц е в а (снимает платок). Ну, хватит, так хватит. Я свое отработала... (достает из лифчика деньги, кладет в сумку).
К а п а. Тебе бы на вокзалах трудиться...
С о л н ц е в а (подкрашивает губы помадой). А ты, Капочка, еще не все про меня знаешь. Я с вокзалов бизнес начинала.
К а п а. Какой бизнес?
С о л н ц е в а. Психологический.
К а п а. Самое время острить.
С о л н ц е в а. Отнюдь. Пока ты в «Генплане» карьерно росла, я полы в магазине мыла. А потом плюнула, и меня осенило: неужели я, девушка с высшим образованием, ничего лучшего для себя не найду? И пошла на вокзал. Гадалкой.
К а п а. Ну и денек...
С о л н ц е в а. Поработала недельки три, посмотрела – вроде получается с людьми общаться. И решила свою фирму открыть.
К а п а. А почему раньше про вокзал молчала?
С о л н ц е в а. Господи, Капа, расслабься! Я ж не проституцией занималась. Ну, не сказала...
К а п а. Как все легко... Нет, то, что с нуля твоя фирма – я знала. Но то, что после вокзала... Молодец, конечно. Сама, без блата...
С о л н ц е в а. Да что я? Команда единомышленников!
К а п а. Команда... Команда – это когда ты и еще кто-то... Минимум двое. Тогда есть, на кого положиться, и есть, с кем поделиться...
С о л н ц е в а. Да. И есть, с кем поругаться.
К а п а. Но ведь без этого не бывает общения.
С о л н ц е в а. Хочешь сказать, что тебе положиться не на кого?
К а п а. Почти.
С о л н ц е в а. «Почти» означает, что кто-то все-таки есть. Значит, и взаимный интерес тоже существует.
К а п а. Вряд ли... Никому я не нужна.
С о л н ц е в а. Ой, чушь какая!
К а п а. Знаешь, я пришла к страшному выводу: если до сорока ты не замужем, то после сорока начинаешь быть нужной только родителям.
С о л н ц е в а. Неправда! Ты людям нужна. Городу. Ты мне нужна.
К а п а. Ах, солнышко, как это все банально! Сама-то веришь тому, что сказала?
С о л н ц е в а. Верю. Хотя, за всех, конечно, отвечать не могу. Но за себя ручаюсь.
К а п а. Почему все меня бросают?
С о л н ц е в а. Ну, не все. Вспомни Потапа своего, Алексеича. Сама от него сбежала.
К а п а. О! Это вообще шизуха была. Во-первых, у него жена, дети и даже внуки. А во-вторых, он ужасный эгоист и скряга. Если дарил книги, то всегда оставлял внутри чеки. Чтобы я точно знала, сколько стоит мое образование.
С о л н ц е в а. Круто! Но не умно.
К а п а. А мне-то как раз показалось, что он очень умный... Начитанный. Но потом я поняла: не начитанный, а налистанный!
С о л н ц е в а. Это как?
К а п а. Ну, книжки не читает, а листает. Перелистывает! Быстро и в больших количествах. По верхам скачет. Вначале создается ощущение глубины, а чуть капнешь – пустота... А однажды утром на мой вопрос «Куда ты так рано?», он ответил: «Твой тариф "ночной", детка». После этого мы расстались. Странный человек. Мы даже в кафе ни разу не были, не то, что в ресторане...
С о л н ц е в а. Ну, тогда я вообще не понимаю, какого черта ты с ним связалась!
К а п а. Но с кем-то мне надо общаться. Ты ведь со своим Фениксом тоже не от хорошей жизни познакомилась.
С о л н ц е в а. Феникс добрый... Хотел сделать меня счастливой. Искренне стремился помочь.
К а п а. Помочь практикующему психологу?!
С о л н ц е в а. Ну, да. Советом, участием...
К а п а. Ха-ха! Это все равно, что советовать кондитеру, каким ромом пропитывать торт.
С о л н ц е в а. Себя со стороны сложней увидеть.
К а п а. Да, да... Кстати, что-то мне тортика захотелось.
С о л н ц е в а. С утра?!
К а п а. А что? Выпивать – пожалуйста, а сладкое – ни-ни?
С о л н ц е в а. Да не против я вовсе! Моя любовь к тебе безгранична. Я принесу самый лучший тортик!
К а п а. Со сбитыми сливками, пожалуйста! Тогда уж и чай захвати. Где мой термос? (находит, отдает Солнцевой). Возьми!

Солнцева исчезает. Звучит музыка. Капа поднимается в дом, бродит вдоль окон, мелькая то в одном, то в другом. Достает платок, завязывает на конце узел, одевает на голову как фату, танцует. Появляется Солнцева с тортом.

К а п а (не переставая танцевать). Представляешь, а я до сих пор помню наизусть его телефон. Телефон его родителей: 27-43-23. Отсюда я набирала его тысячу девяносто пять раз! Три года умножить на триста шестьдесят пять дней. Мы звонили им каждый день. Они жили возле театра в отдельной квартире, но ни разу не пригласили к себе погостить... Парадокс...
С о л н ц е в а. Слушай, Капа, долго мы еще здесь торчать будем? Второй день уже. А у меня работа, между прочим! Люди ждут, волнуются... Пока в магазине стояла – пять раз секретарь звонил. Я потом телефон отключила.
К а п а. А мне пофиг! Все равно идти некуда... (пауза). А чего же ты своему секретарю не ответила? Он еще больше нервничать будет.
С о л н ц е в а. А что я скажу? Сижу во дворе бывшего дома – выпиваю на скамейке?!
К а п а. А что здесь такого? Подумаешь...
С о л н ц е в а. А если бы твой секретарь позвонил? Ты бы ответила?
К а п а. Конечно.
С о л н ц е в а. Ну, да! А на утро статья в газете – истинное лицо главного архитектора.
К а п а. Плохо о людях думаешь... Да не заморачивайся ты! Надо тебе – иди. А я останусь.
С о л н ц е в а. Ну, вот еще! Я с тобой. А секретарю sms кину... (пишет sms).
К а п а (задумчиво, все еще мелькая в окне). А ты помнишь зеленого бегемота?
С о л н ц е в а. Какого бегемота?
К а п а. Моего любимого.
С о л н ц е в а. А! Того, которого ты состряпала из маминого халата?
К а п а. Ну, да...
С о л н ц е в а. Конечно, помню. Страшный такой. Десять сантиметров абсолютно новой трикотажной ткани, сшитой через край черными нитками. Внутри поролон.
К а п а. Вата. Внутри была вата... А где он жил, знаешь?
С о л н ц е в а. У тебя в комнате.
К а п а. Ну, если учесть, что у меня не было своей комнаты... Он жил в столе. В письменном столе. В ящике. Я достала оттуда тетради и построила ему домик – нарисовала кровать, телевизор, диван, книжную полку, обеденный стол, холодильник... Вся домашняя утварь была плоской, а бегемот – объемным. Понимаешь?
С о л н ц е в а. Ну и что?
К а п а. Ничего... Временами мне кажется, что этот бегемот – я: маленький, глупый, беспомощный... Я – объемная, а вокруг все плоское, ненастоящее... (пауза). А потом, на Новый год, ты подарила мне крохотную елку... Пластмассовую, такого же грязно-зеленого цвета, как мой бегемот.
С о л н ц е в а. Да, это я лучше всего запомнила. Мне бабуля тогда чуть голову не снесла.
К а п а. Так вот. Елку я приклеила в ящик. Посреди квартиры моего бегемота. Это была единственная елка у нас в доме... Удивительно, правда? Вокруг нищета советская, а чувство гармонии, счастья все равно оставалось...
С о л н ц е в а. Потому что это детство. А с высоты прожитых лет – детство всегда счастье. Ну, или почти всегда... Во всяком случае, это время, когда не думаешь матом.
К а п а. Пожалуй, ты права.
С о л н ц е в а. А мне почему-то другое из детства вспомнилось...
К а п а (спускаясь вниз). Что?
С о л н ц е в а. Как-то летом в соседний обувной магазин привезли босоножки. Серые, неудобные фабрики «Скороход». И наши мамы побежали их покупать. Отстояли гигантскую очередь – все, как положено. Два ремешка, полное отсутствие каблуков, зато прочные, хоть в космос запускай. Целых три сезона мы разгуливали в одинаковых босоножках – ты и я. Помнишь?
К а п а. Конечно, помню. Эти жуткие босоножки были последними в моей жизни. С тех пор я их не ношу. Только туфли. Даже в жару.
С о л н ц е в а. Это плохо. И, как ни странно, с психологической точки зрения в первую очередь.
К а п а. Почему?
С о л н ц е в а. Потому что пока ты не купишь босоножки, и не научишься комфортно себя в них чувствовать – будешь бегемотом.
К а п а. В смысле?!
С о л н ц е в а. Будешь жить в ящике письменного стола с пластмассовой елкой. Одна.
К а п а. Я не хочу одна.
С о л н ц е в а. Тогда иди в магазин.
К а п а. Зачем?!
С о л н ц е в а. Ну, я же сказала – за босоножками.
К а п а. Вот еще!
С о л н ц е в а. Понимаешь, Капочка, когда у человека случается несчастье, ему нужно отвлечься. Сконцентрироваться на чем-то другом. Для женщины оптимальный вариант – устроить себе шопинг.
К а п а. Да какие босоножки – зима скоро! Вот наступит лето...
С о л н ц е в а. ...и будет поздно. А сейчас распродажа. Иди.
К а п а. Ты что, предлагаешь брать первые попавшиеся?! Просто ради самой покупки?
С о л н ц е в а. Ну, конечно нет! Я предлагаю брать самые модные, дорогие и красивые (лезет в сумку, достает деньги, протягивает Капе).
К а п а. С ума сошла?! Я не возьму!
С о л н ц е в а. Когда мне понравилась итальянская сумка, и не хватало денег, я у тебя взяла. Бери!
К а п а (берет деньги). Ну, хорошо... А если я куплю, а на следующий сезон не смогу носить – что тогда?
С о л н ц е в а. Тогда ты их выбросишь в окно!
К а п а. Ага, сейчас! Я в них дома ходить буду.
С о л н ц е в а. Очень хорошо, вместо тапочек. Иди!
К а п а. А куда я пойду?
С о л н ц е в а. В тот же магазин.
К а п а. Неужели, он еще существует?..
С о л н ц е в а. По счастью – да. Наверное, твои коллеги запретили его сносить... Иди. Удачи!

Капа уходит в полном недоумении, так и не поняв, зачем она это делает. Звучит музыка. Солнцева поднимается в дом, бродит, мелькая в окнах. Потом садится возле одного из них, мечтательно смотрит вдаль... Появляется Капа с большим пакетом.

С о л н ц е в а (очнувшись). О, сейчас примерим! Обожаю разглядывать новые шмотки! (спускается). Надевай!
К а п а. Хочешь упасть?
С о л н ц е в а. А что – немодные? Типа «как у бабушки»?
К а п а. Модные. То, что надо. Каблук, стеклярус, пряжка... Очень дорогие. Спасибо тебе.
С о л н ц е в а. Ну, так показывай, не томи уже!
К а п а. Я не про обувь.
С о л н ц е в а. А про что?
К а п а. Не знаю, как и сказать...
С о л н ц е в а. Да уж как есть.
К а п а. Мне Чистяков звонил.
С о л н ц е в а (после паузы). Что, из Австралии?
К а п а. Нет.
С о л н ц е в а. Интересно... Неужели с Галапагосских островов, которыми он бредил всю жизнь?
К а п а. Он вернулся.
С о л н ц е в а. Куда?!
К а п а. Сюда, в Россию.
С о л н ц е в а. Я понимаю, что в Россию. Но куда? В пустоту? Насколько мне известно, когда они уезжали – продали все. Рыжая – комнату в коммуналке, Чистяков – родительские апартаменты. Так что жить ему негде!
К а п а. В подробности отъезда и приезда меня не посвящали. Если хочешь – позвони, узнай. Он сейчас в аэропорту.
С о л н ц е в а (с пафосом). Потрясающе! Он в аэропорту! А рыжая?
К а п а. Рыжая осталась. Кажется, она его бросила.
С о л н ц е в а. Недолго музыка играла... Кажется, или бросила?
К а п а. Бросила. Попользовалась и выбросила. Проще говоря, рыжей не хватало денег на новую жизнь, и она раскрутила Чистякова. Поскольку всегда понимала, что на выручку с ее комнатушки долго в Австралии не протянуть.
С о л н ц е в а. Да, лоханулся Чистяков...
К а п а. Еще как!
С о л н ц е в а. Ну, и прекрасно! Отличный ему урок. (пауза). Ну, что молчишь?
К а п а. Жалко мне Чистякова, вот и молчу.
С о л н ц е в а. А меня не жалко?
К а п а. Опять?
С о л н ц е в а. Да, опять!
К а п а. Прости, я в таком тоне не могу. У меня своих забот хватает.
С о л н ц е в а. У меня тоже. И вообще, с какой стати я буду переживать за Чистякова?! Он не пропадет. Я лучше за тебя переживать буду... Слушай, а может, ты просто хочешь к нему вернуться?
К а п а. Я?! Да ты что! После всего, что было? После тебя, после рыжей... Спасибо, я объедками не питаюсь!
С о л н ц е в а. Ну, и напрасно. Я, как психолог, тебя информирую: как раз-таки «после всего» ваш союз может быть очень долговременным.
К а п а. В секонд-хэнде одеваются только малообеспеченные слои населения. А здесь уже даже не секонд.
С о л н ц е в а. Ой, какие мы брезгливые!
К а п а. А почему я?! Ты ведь тоже одинокая. Вот и пригрей Чистякова, солнышко! Тем более что однажды тебе это удалось.
С о л н ц е в а. Ну, уж нет! Я себе что-нибудь полегче найду. И никаких художников! А ты упускаешь свой шанс. Чистяков – проверенный вариант. А новый муж – еще неизвестно, что получится.
К а п а. Ты бредишь? Не буду я с Чистяковым жить! Делать мне больше нечего.
С о л н ц е в а. Не хочешь босоножки носить, не хочешь свободной быть от комплексов своих, предрассудков, да?
К а п а. Я вообще не понимаю, чего ты добиваешься. Причем здесь комплексы? Не вернешь прошлого, не войдешь дважды...
С о л н ц е в а. Смотри: скоро не то, что дважды, рядом постоять не успеешь.
К а п а. Опять все по кругу? До первой Солнцевой?
С о л н ц е в а. А может, он тебя любит. Заметь – не мне позвонил, тебе!
К а п а. Да, любит. Но это ничего не меняет.
С о л н ц е в а. Ну, как хочешь. Меня Чистяков сейчас меньше всего заботит. Я вот дом покупаю...
К а п а. Ну, ты и впрямь безумная! Я про дом уже все сказала. (пауза). Хотя... Если тебе так дороги эти стены, давай купим дом для Чистякова. Раз жить ему негде.
С о л н ц е в а. Класс! Новый поворот сюжета. Ты же говорила, что покупка невозможна. Что здесь Диснейленд построят!
К а п а. Ну... все обсуждаемо...
С о л н ц е в а. Ага, значит, для Чистякова – обсуждаемо, а для меня – нет?!
К а п а. Ты что ревнуешь?
С о л н ц е в а. Чего?!
К а п а. А что? Хорошая мысль. И дом сохраним, и доброе дело сделаем. Человеку поможем.
С о л н ц е в а. А с каких пирогов? Нет, я не участвую, извини! Я дом для себя покупаю, если покупаю вообще. Какой смысл любоваться чужими окнами? И потом: этот человек палец о палец не ударил, чтобы что-то сделать для себя, для других в плане жилья. Вспомни свой дом сгоревший: ты одна его тащила!
К а п а. Ну, во-первых, не забывай – мы жили тогда вместе. А значит, имущество было общим.
С о л н ц е в а. Если ты думаешь, что я не знаю, как ты из долгов выкручивалась, как дачу бабушкину продавала, все эти комбинации-махинации, в результате которых бабуля вообще без крыши над головой осталась, и ты вынуждена была взять ее к себе – ошибаешься!
К а п а. А причем здесь Чистяков?
С о л н ц е в а. Чистяков имел роскошную родительскую квартиру в центре города. Трехкомнатную! И если бы он только захотел, вы бы так не мучились!
К а п а. Он просто боялся потревожить свою маму... Она писатель, ей нужен покой, тишина...
С о л н ц е в а. Ой, писатель упаду сейчас! Да какой она писатель?! Журналист.
К а п а. А журналисту по-твоему писать не нужно?
С о л н ц е в а. Ладно. Все ясно. Квартирный вопрос испортил не только москвичей.
К а п а. Можно подумать, в твоей жизни не было квартирных вопросов!
С о л н ц е в а. Были. Но речь идет о Чистякове. В моем случае, он вообще пришел на все готовое. А рыжей просто повезло: к ее появлению родители уже умерли, поэтому ей не стоило большого труда обработать Чистякова на предмет продажи.
К а п а. Хорошо, какое резюме?
С о л н ц е в а. Обыкновенное. Я покупаю дом для себя. Или для тебя. Мне все равно.
К а п а. Мне не нужен дом, мне квартиру дадут. И тебе не нужен. А Чистякову – нужен!
С о л н ц е в а. Нужен – не нужен... С какой стати ты решаешь?!

У Капы звонит мобильный.

К а п а. Але! Да, я... Спасибо... Спасибо... Я запомню. Гостиница «Советская», номер триста пятьдесят девять. Люкс. Хорошо. Обязательно. Всего доброго. (убирает телефон в сумку). Придется пожить в гостинице...
С о л н ц е в а. А почему не у меня? Зачем тебе казенная мебель?
К а п а. Да мне не важно, какая мебель. Уже не важно... Меня и дома-то не бывает. Я на работе с утра до ночи.
С о л н ц е в а. Тем более. Я тоже на работе.
К а п а. Спасибо за приглашение. Я подумаю.
С о л н ц е в а. Нет, если я тебе надоела, мы можем даже не встречаться. Ты же помнишь – у меня в доме два входа: северный и южный. Будем заходить с разных сторон. Ты вообще меня не увидишь. И не услышишь. Я тихая.
К а п а. Да знаю я про все твои входы-выходы.
С о л н ц е в а. А, может, все-таки на Мальдивы?
К а п а. Ну, какие Мальдивы, солнышко? Столько событий, да еще Чистяков свалился.
С о л н ц е в а. Чистяков не маленький, устроится.
К а п а. Где устроится?
С о л н ц е в а. Да где угодно! У друзей поживет. Потом женится на очередной дуре со всеми удобствами. Перекантуется.
К а п а. Легко тебе говорить.
С о л н ц е в а. Ну что ты с ним носишься, как наседка? Ты что ему – мать, жена, сестра? О себе подумай. Тем более что жить с ним не собираешься.
К а п а. Не собираюсь. Но помочь могу.
С о л н ц е в а. Ты себе помоги, альтруистка! У тебя кроме номера в «Советской» ничего нет!
К а п а. А у Чистякова даже этого может не быть.
С о л н ц е в а. Господи, ну что ты за человек? Тебя вообще помогать просили?
К а п а. Впрямую – нет.
С о л н ц е в а. Ну, так какого лешего ты рвешься всех осчастливить?!
К а п а. Во-первых, не всех, а исключительно близких людей.
С о л н ц е в а. Близких?! Тебе Чистяков близкий человек?
К а п а. А тебе нет?
С о л н ц е в а. Может, я чего-то не уловила, но, по-моему, после всех его выкрутасов...
К а п а. А после твоих выкрутасов? Как я должна к тебе относиться? Бить морду?
С о л н ц е в а. Но... мы же подруги.
К а п а. Подруги... Жаль, ты так до сих пор ничего и не поняла.
С о л н ц е в а. А что я должна была понять?
К а п а. Невозможно жить для себя. Просто, по определению. Потому что нет смысла. Скучно.
С о л н ц е в а. Ах, вот оно что! Может, тебе вместо меня на работу выйти? С лекцией о всеобщей любви. У меня как раз группа эгоистов собирается. Умопомрачительное зрелище!
К а п а. Очень остроумно.
С о л н ц е в а. Прости, но людей ты совсем не знаешь. Ты закрылась от них в своем кабинете, обложилась проектами их новых домов, и общаешься исключительно по электронной почте. В крайнем случае, по телефону. Поэтому тебе легко рассуждать. А люди в большинстве своем – подонки, мерзавцы и сволочи! Глупые, слабые твари... Чего уставилась?! Не надо мне про любовь к ближнему! Человечество не готово к твоей любви, ясно?! Рылом не вышло! Они отлично устроились без твоей самоотдачи. Узколобые граждане отупевшей страны. Дом, семья, карьера, любовница. Им бы еще в зеркало не смотреть, чтобы научиться не видеть собственных глаз. Тяжело себе в глаза-то... Ну, ничего, поможем. У нас ведь бизнес! Так что, Капочка, рекомендую любить человечество на расстоянии. Мир невменяем, разве непонятно?! А чтобы искренне верить в человечество, надо, чтобы эту веру разделяли другие. Потому что вера, которую никто не разделяет, называется шизофренией.
К а п а. Зачем ты все время кричишь?! Кто научил тебя так мыслить? Неужели я такая одна?!
С о л н ц е в а. Слишком много вопросов. Такая – одна.
К а п а. А Чистяков?
С о л н ц е в а. Чистяков... Маловольный! Почти малохольный. Кто поманит, тот и друг. Психология дурака. А дурак – не только тот, кто не может создать ничего путного, но и тот, кто не способен сделать ничего шелапутного. В искусстве, разумеется, которое для него всегда было выше жизни.
К а п а. Разве он ничего не сделал?!
С о л н ц е в а. Ну, как же, сделал! Разукрасил французскую занавеску в моей спальне. Нарисовал солнышко.
К а п а. Вот видишь!
С о л н ц е в а. Чистяков – всего лишь часть, нелепая, бессмысленная часть сумасшедшего дома. Ничуть не лучше остальных. Но мне он дорог, как память...
К а п а. А я?
С о л н ц е в а. А ты – редкое исключение, цветок на болоте... Поэтому не лезь, пожалуйста, в мою грязную профессию. Кажется, я не учу тебя строить дома.

У Солнцевой звонит телефон.

С о л н ц е в а. Але! Ну, здравствуй... Поздравляю. Долго жить будешь – мы как раз тебя вспоминали... Как Австралия? Нет, помочь ничем не могу... (звонит еще один телефон). Извини! (в другую трубку). Да! Очень хорошо... Машины починили? Если не починят через полчаса – уволю всю бригаду! А чем они там занимаются?! Черте что! Крепкий чай без сахара, бутерброд с икрой и книгу Вуди Аллена. Пока! (убирает телефон). «Люди делятся на плохих и хороших. Хорошие спят лучше, зато плохие получают больше удовольствия в часы, свободные ото сна». Так говорил Вуди Аллен. Пора! Все эгоисты в сборе. Завтра принесу документы на покупку дома. Подписи губернатора и твоих замов уже будут. Не прощаюсь! (уходит).
К а п а. Спасибо, солнышко. Вуди Аллен – наша лучшая таблетка... «Человечество стоит на распутье между смертельным отчаянием и полнейшим вымиранием. Будем надеяться, что интуитивно мы сделаем правильный выбор»...

Капа садится, достает из пакета коробку, из коробки босоножки, надевает. Они оказываются разными! Одна – модная, красивая, на каблуке, вторая – страшная, эпохи советского застоя. Капа тихонько плачет. Затем берет старую босоножку и со всей силы швыряет в дом. Звук битого стекла, тихая музыка. Потом снимает другую, новую босоножку, и тоже швыряет. Музыка становится громче, Капа затыкает уши. Через минуту дом рушится... На сцену выбегают персонажи мультфильмов Диснея – Микки-Маус, Плуто, Гуффи, Дональд Дак – танцуют.

Занавес

2007