В тот день ему не везло с самого утра. Проснулся среди ночи ни с того ни с сего: сон нехороший приснился, а, возможно, собака за окном невзначай тявкнула. Короче, проснулся -- и все тут. Ворочался, несколько раз включал телевизор, ставя его автомат на отключение, телевизор в назначенное время отключался, а ему не спалось… Крутился, вертелся, обмозговывая предстоящую встречу с нужным человеком по работе. Вопрос-то пустяковый. Тьфу! - Выеденного яйца не стоит. Но он мешал ему работать. Влезло что-то в голову и не спалось. Ближе к утру все-таки тяжело, с надрывом, будучи не раз на грани сна и яви, провалился…
И проспал на встречу.
Да еще, как назло, с автобусом не повезло. Пока мчался на остановку, высунув язык, автобус красными фонариками только "хвост" показал. Пришлось ему ждать следующий…
Пока ехал, все обдумывал свой вопрос: должно срастись так, как задумал, но полной уверенности все равно не ощущал… Да вот еще и опаздывал.
Приехал на место встречи, там сказали: нужный человек-начальник был, но вышел куда-то «на минутку». Битый час проторчал в коридоре, а тот все не приходил. Наконец, появился злой, с «попорченной кровью» и ужасным настроением... Сначала он хотел отложить решение вопроса. Но тот, кого так долго ждал, настоял на немедленном решении. Тот подумал, походил по кабинету в задумчивости и твердо прогудел:
- Я пока устно согласен с твоим предложением и доводами, но сходи к Петрову и узнай его мнение. Я не могу подписать бумагу, поскольку дальше могут возникнуть несколько проблем у него. Вместе с ним напишите скелет документа. Тогда приходи, через пару часов - решим. …В конце смены вопрос решим обязательно. Завтра утвердишь документ у директора и все!..
- Я же с Петровым договорился обо всем! - воскликнул он.
- Еще раз сходи и обговори, – повелел тот, садясь в кресло за свой широкий стол, делая вид, что разговор окончен. - Не помешает!
Он повернулся к двери и с глубокой досадой на себя двинулся на выход. А дальше пошел искать Петрова по этажам. Его он нашел на лестнице, в курилке.
Поздоровались.
Они давно не виделись воочию, хотя разговаривали по телефону часто. При виде его Петров бросил окурок в урну и повлек за собой:
- Пойдем ко мне в кабинет!
- У тебя кабинет появился? – изумленно удивился он.
- Пойдем! Увидишь!
Зашли в кабинет. Тот оказался совсем маленький. - Три на четыре шага. Зато потолок, как во всем корпусе, был высок, даже очень высок, – площадь любой одной стены кабинетика была больше площади пола.
В кабинете в углу у окна стоял угловой стол, на котором возвышался работающий компьютер. Рядом стояло полукресло на колесиках. У стены, впритык к ней, расположился небольшой сейф, на нем, как на столе, стояло блюдо, в котором уместились электрический чайник, три чайные чашки и банка кофе. У входа в углу стоял невысокий, даже маленький, табурет «для гостей».
Петров прошел и взгромоздился на свое полукресло, предложив ему присесть на табурет.
- Будешь кофе? – гостеприимно предложил Петров.
- Нет! Спасибо! Давай решим мой вопрос! – умоляюще пробормотал он. - Ты же в курсе!.. Давай напишем скелет документа да я пойду к нему.
- Не спеши! Сегодня! Ну, на худой конец, завтра мы этот вопрос решим непременно. Лучше скажи, как живешь! Столько времени не виделись! Как там наши сокурсники поживают? Кого ты в последнее время видел? – уклонился от прямого предложения Петров и как-то загадочно улыбнулся.
Проговорил он с Петровым около часа. Пока не припомнили всех однокурсников.
Сидя на низком табурете спиной к двери и опершись плечами на стену в кабинете с высоким потолком, он с каждой минутой чувствовал в себе рост какой-то неясной и необъяснимой подавленности.
Он уже стал пресыщаться разговором и тут Петров неожиданно перешел к делу:
- Я тут размышлял над твоим вопросом и посоветовался кое с кем. Так вот - этот вопрос можно решить без вмешательства высокого начальства.
- Да брось ты?! – удивился он, не поверив Петрову.
- Я тебе точно говорю! Сейчас приведу сюда одного человека, и тот тебе все расскажет, – воскликнул Петров, выходя из кабинета.
Таким оборотом дела он был крайне обескуражен, ошеломлен. Оказалось, что ларчик открывается просто! Сидел низко на табурете и глядел в пол в ожидании товарища и того человека.
Спустя некоторое время появился Петров, пройдя в дальний угол, обернулся к нему и представил вошедшую за ним молодую высокую девицу. Или она действительно имела высокий рост или казалась таковой с низкого табурета, да еще при высоком потолке. Короче говоря, от неожиданности он растерялся до крайней степени, а возможно, и поленился встать, продолжая сидеть на этом низком табурете.
Девица оказалась миловидной, волнистые темные волосы спускались до плеч, правильные черты лица, темный, легкий пушок над верхней губой, невысокая грудь. И как показалось ему, сидящему на табурете, имела очень длинные и стройные ноги, открытая часть которых скрывалась под короткой юбкой почти на уровне его глаз. Эти прелестные ножки стояли так невероятно близко, что до них можно было дотронуться губами, чуть склонив голову вбок.
Их обладательница в тесном кабинетике глядела на него свысока. От близости этих восхитительных и блистательных ножек в чулочках телесного цвета, обутых в лаковые туфли на высоких каблуках, он окончательно потерял чувство реальности. Он понимал, что что-то нужно сделать в данный момент, хотя бы встать и пожать ей руку в знак знакомства, но, находясь в дикой, жуткой и невероятной растерянности, не сделал этого.
Он никак не ожидал, что Петров приведет миловидную девицу. И чем больше проходило времени с того момента, когда следовало встать с этого проклятого низкого табурета, тем сильнее он чувствовал свою ущербность, бестолковость и тупость. С каждым мгновением в его душе нарастало ощущение нелепости, в котором очутился.
Ему представилось, как по-дурацки выглядит со стороны. Сидел и глупо, беспомощно улыбался и моргал глазами в ожидании решения своего вопроса.
А девица, продолжая стоять, разговаривала с Петровым о нем и о его вопросе. Разговаривала так, как будто его тут не существовало вовсе. А если и сидело что-то на этом треклятом позорно низком табурете, так это было что-то, в лучшем случае, неодушевленное - какая-то «чурка с глазами», а в худшем – глухонемой, слепой и конченый идиот со страдальческим видом и беспредельно глупым лицом.
Наконец, она обратилась к нему, а он в ответ также жутко, криво улыбался и ошарашено кивал невпопад, продолжая сидеть на этом растреклятом табурете, который, как ему казалось, уменьшался по высоте и вот-вот должен провалиться сквозь пол вместе с ним от стыда за свою такую растерянность и нелепость поведения. Он только очумело переводил свой рассеянный взор, то на ее лицо, то на ее удивительные ножки, то на Петрова.
Она что-то ему говорила о завтрашнем дне, назначала свидание для решения его вопроса у какой-то Лидии Ивановны, а он слова не мог вымолвить одеревеневшим в момент языком. Только моргал растерянно и даже сказать «до свидания» не смог перед тем, как эти замечательные ножки скрылись за его спиной, и дверь в кабинетик за ними захлопнулась.
Вот когда дверь за ними захлопнулась, он взлетел с табурета как ужаленный и набросился на Петрова:
- Ты что не мог предупредить меня, что человек, за которым ты выходил – молоденькая девица?! Да я со своей работой среди мужиков уже забыл всякие нормы поведения. Ты в какое меня поставил дурацкое положение?!. Тьфу! …Для гостей не можешь табурет нормальной высоты достать..?
- Не мог сам догадаться, что когда женщина входит - мужчины встают! – запротестовал хозяин кабинета.
- Да у тебя разве кабинет? – Встать втроем негде! …А ты видал, какие у нее ножки..! – напирал на Петрова он, находясь под впечатлением от увиденного…
- Ладно, хватит кипятиться! Вот завтра придешь к ней, и все уладишь!.. - похлопывая его по плечу, высказался Петров с улыбкой.
Он только хмыкнул и бегом ретировался из кабинета. Всю дорогу домой клял себя за дурацкое поведение.
Следовало встать, когда она вошла и все. Тогда бы встреча «прошла в теплой и дружественной обстановке». А сейчас завтрашнее свидание у него вставало под большим вопросом…
Ночь опять промучился: его теперь грызли, поедом ели воспоминания о своем идиотском поведении на той вчерашней встрече. А вопрос как-то сам по себе ушел на второй план.
Утром встал и не пошел к Лидии Ивановне, у которой они назначили свидание.
- Да в гробу я видел этот вопрос, решение которого принесло мне столько позора. Он тысячу лет не решался и еще сто лет простоит, – разговаривал сам с собой в тишине пустой квартиры.
Немного погодя, позвонил Петрову и извинился за отнятое зря время и попросил извиниться перед этой девицей и Лидией Ивановной за свой отказ прийти к ним на свидание…
Еще месяца три после этих событий он с содроганием вспоминал свое дурацкое поведение перед той девицей. А в корне-то лежал пустяк – забывчивость или не знание этикета… Когда память воспроизводила всю пережитую им картину, у него внутри все холодело, он вслух чертыхался и говорил себе:
- Нет счастья в жизни!
----------
Анонс: Следующий рассказ выйдет, как обычно, в воскресенье.