- Поклепея Ставридовна приехали-с, – торжественно доложил престарелый лакей Гаврюха.
Все прочие дворовые боялись даже заглянуть к князю, опасаясь его грозного органа. И правильно опасались! Князь тут же вы*б почтенного слугу, доложившего ему о приезде госпожи Шишовой.
Вошедшая в кабинет барыня так и застала их обоих в «молитвенных» позах. Голого князя – багрового, косматого, рычащего от мук неудовлетворённой похоти, и старика лакея со спущенными панталонами, стоящего врастопырку на четвереньках. От стыда солидное лицо слуги, лысого, в пышных седых бакенбардах, было краснее его ливрейного кафтана, теперь завороченного до подмышек.
- Ох, сра-ам-то какой… - причитал с подвывом Гаврюха, дёргая бледными старческими половинками под сокрушительным натиском князя, - до чего до-ожил на старости лет…
- Стоять! Запорю, - отзывался обезумевший ё*арь, нащупывая между ног слуги его болтающуюся мошонку и пенис, - ишь, какие у тебя муде знатные… - приговаривал князь, сгребая в ладонь лохматое седое хозяйство несчастного раба.
Гаврюха первым увидел вошедшую даму и из глаз его потекли крупные слёзы, - ба-арин, за что? Отпусти, ба-арин, - заныл лакей.
Увидев родственницу, князь отпустил дряблый Гаврюхин зад и с чмоком вытащил свой неугомонный орган из его кишки.
- Су-у-у-ука! – заорал Аполлон Сергеевич, довольно резво вставая с пола, - ты чего мне в ту склянку намешала?
Выпущенный на свободу лакей, кряхтя, поднялся с колен, и, подобрав панталоны, торопливо потрусил прочь из кабинета.
(Продолжение следует.)