Видала я эти книжки. Да. Сама дитям своим читала, когда маленькими были. Что ж не читать-то? Дитё, оно сказку любит! Только наврали там. Мне ещё бабка сказывала, как оно было - всамделе-то.
Жили, значит, были - дед да баба. Хозяйство у них было небольшое, только детишек не было. А кому хозяйство передавать? Вот они и старались.
Почему это не могли? Это так говорилось раньше – дед да баба! А бабе и было-то едва за сорок, ну, и деду под пятьдесят. Да.
Старались, значит. Ну и к знахарке ходили, чтоб помогла. А знахарка в тех краях знатная была! От самого царя, сказывают к ней за советом ездили. Вот и дед с бабкой ходили. Яичек там принесут, творожку, а старуха им и пособляет. То воду наговоренную в скляницу нальёт, то сольцы намоленной в тряпицу насыплет… Только всё понапрасну - не брюхатеет баба, и всё тут!
Пошла тогда знахарка в лес на Ивана Купалу - искать папоротник, что раз во сто лет цветёт, да раз в двести зреет. Не тот папоротник, чтоб клады искать, тот-то в старину часто находили, а другой, который для зачатия помогает. Этот папоротник один на весь лес был, одним цветком цвёл, одна горошина на нём в стручке вызревала.
И надо было ту горошину дать рябой куре, чтоб склевала, да яичка от неё дождаться. Ровнёхонько девять часов надо ждать. А как яичко кура снесёт, надо бабке самой его высиживать девять дней и девять ночей, пока из него красавица молодая не вылупится. А как вылупится, надо деду её ипать. Девять ночей надыть красоту ту неземную ипать. На девятый день молодуха забрюхатеет, бабку в лоб поцелует и вмиг исчезнет. А у бабки в положенный срок дитё народится. Да.
Ну, нашла та знахарка папоротник, сорвала горошину, отдала её деду с бабкой, а они её, горошину эту, куре рябой скормили. Поселили куру в избе, ждут, когда же яичко снесётся. И ровнёхонько через девять часов заквохтакла курочка и прямо на постеле яичко-то и снесла!
Да не простое яичко, - золотое! Забралась бабка на постелю, подушками обклалась, одеялами укуталась, высиживает, значит!
День сидит, ночь настала, пора и деду спать ложиться. Стал дед через бабу-то перелазить (баба завсегда с краю спала), не удержался и поимал её. Привык уже кажинную ночь стараться, чтоб бабку свою обрюхатить, значит. Не мог уже, видать, без ентого самого.
Стали, значит, ипаться. И, то ли дед крепко махнул, то ли бабка резво подмахнула, но яичко-то с постели упало и разбилось.
Плакали, конечно. Как не плакать, последняя надежда была! Особенно дед убивался. Угу. Уж больно он о красотке той, что из яичка вылупляться должна была, размечтался!
Вот, как всамделе, в настоящей-то жизни случилось! Да рази дитя поймёт? Скучно дитям-от про настоящу жисть слушать, потому и про мышку придумали, чтоб, значит, посказочней вышло. Дети, они сказки любят!