КРЫЛЬЯ РОДИНЫ
— Внимание, земля! Говорит борт 13! У нас отказал бортовой компьютер. Что делать?
— Борт 13! Борт 13! Это диспетчер! Слышите меня? Играйте пока на резервном! Играйте на резервном!
Говорят, что небо — удел романтиков и мечтателей. В N-ской воинской части люди тоже умели мечтать. Всем нормальным батальонам, полкам, дивизиям и прочим военным частям полагались боевые знамена. Возле знамени части, кто не знает, это всегда — пост №1. Стоит часовой на главном посту, охраняет символ. Нет символа — нет части. Удивительно, но в N-ской части знамени не было. Как будто бы части тоже не было. Поэтому на тривиальные мечты о почетной фотографии на фоне боевого красного стяга народ не разменивался.
За горизонтом вокруг N-ской в/ч топорщились скалистые горки и лесистые сопки, окружая секретные объекты, которые занимали несколько гектаров в центре ровной как блюдце долины. Если астронавт выглядывал из иллюминатора в сторону секретных объектов, то видел только обычные строения да столбы посреди хорошего куска гладкой земли. На такой земле — хочешь поля засевай, а хочешь аэродромы строй. Занимались военные в N-ской части важными секретными делами, которых у СССР было вдоволь. Секретов и тоски по цивилизованным местам Родины много — романтики мало. Да и служба была нелегкой — все секреты надо было регулярно протирать спиртом, чтоб исправно работали, охранять и применять против врагов.
Полковник Царёв, командир N-ской части, мечтал о небе. Зимним утром, на восходе, он любил смотреть вдаль из окна высокого секретного объекта, прихлебывая чай. На уходящем до горизонта заснеженном поле виднелись цепочки темных звериных следов, бежала мохнатая лисичка, противостоял струящейся позёмке сухой куст. Мысли Царёва улетали вместе с позёмкой, далеко-далеко. Ему чудилось, что стоит раскинуть руки, как крылья, оттолкнуться ногой, и ощущение полёта волнующе обнимет тело.
Сам был романтик, и романтиков любил. Покровительствовал, например, заведующему клубом части. Простому советскому прапорщику Василию Васильевичу. Любил его за красные бархатные шторы в клубе, которые Василич доблестно охранял от дембелей; любил за глуповатый вид; любил за самую высокую в части тулью фуражки… Еще любил его за увлечение охотой, не столько промысловой, сколько согревающей теплом простых бесед, горячего чая и обжигающего спирта. Кстати на охоте эта история и началась.
Царёв отхлебывал из чашки горячий чай на травах и с коньяком, смотрел на морозные зеленые звёзды. Горел костер. Пахло наваристой шурпой. Звёзды мерцали. Вокруг офицеры с Василичем пили из армейских эмалированных чашек оборонного значения спирт. «Все-таки коньяк лучше спирта», подумал Царёв. С мыслью о спирте полковник заснул. Ему снился полёт, самолёты, цистерна спирта на складе ГСМ… «Стоп!» — Царёв даже подскочил в спальном мешке: «Спирт! Да ведь за спирт можно осуществить любую мечту!» Вторым важным качеством Царёва (после романтизма) был прагматизм.
— Василич! — заорал Царёв. Третьим по ранжиру качеством командирского характера была действенность: то, что можно было сделать сегодня, никогда не откладывалось на завтра.
— Подъём! Едем к летчикам!
Долго ли ехала командирская охота к летчикам, или коротко, но к вечеру добралась в N-скую воздушную армию. Эта воздушная армия обеспечивала оборонные интересы страны в масштабах целого военного округа. Поэтому самолетов там было много и разных. Царёв хотел истребитель МИГ-25 — маленького металлического стрижа. Нетерпение подгоняло полковника. Он был просто неудержим, как настоящий воздушный ас. Когда дежурный авиационного КПП увидел стремительного и сурового Царёва, то предпочел сразу и навсегда забыть, что именно тот ему сказал и суетливо распахнул ворота. Дорога к мечте была открыта.
Командир лётчиков, генерал Ястребов, был польщен охотницкими дарами и немало развлечен рассказами Царёва. Ответный авиационный ход был хорошо просчитан — баня. Пропуская длинное описание выходного дня под мирным небом в бане, надо сказать о главном. Ястребов пообещал Царёву самолет. Командиры расцеловались, выпили чистого военного спирта из канистры, предусмотрительно захваченной Василичем со склада N-ской части, и ударили по рукам.
Мощный трактор «Кировец» натужно гудел, стальные тросы, спеленавшие гордую стальную птицу, звенели на морозе. Прапорщик Василий Васильевич, руководитель операции, то и дело выбегал из «газика», проверяя сцепку: тащить по земле воздушный транспортник Ан-12 за 70 километров — непростая задача. Потенциальный противник классифицировал самолет Ан-12 — двадативосьмитонную машину с тридцативосьмиметровым размахом крыла — незамысловато, как все в Америке: «CUB». Взяв в объемистые баки почти 30 тонн керосина, «КУБ» мог легко взлететь с грунтового аэродрома и со скоростью 700 км/ч перенести 60 парашютистов на расстояние почти в 6000 километров. Тягу этому воздушному дому обеспечивали по 2 пропеллера на каждом крыле. Такого красавца Василич тащил, словно на себе, в N-скую часть.
За трудную дорогу, за блестящую транспортную операцию, за пролитую Василием Васильевичем кровь, Царёв добавил к двум маленьким звездочкам на погонах прапорщика третью. Стал Василич Старшим Прапорщиком. Откуда, спросите, кровь? Была кровь. Во время перевозки «КУБа» толстый стальной трос вдруг дзинькнул и как кнут рассек воздух рядом с головой Василича. Задел ему ухо. Кровь — фонтаном. На счастье, путь пролегал мимо маленькой деревеньки. Окровавленный прапорщик с наполовину оторванным ухом был немедленно доставлен в этот населенный пункт. Бабка в платке высунулась из окна и обмерла: вдали стоял большущий самолет, а вокруг избы топталось с десяток солдат.
— Чо смотришь?! — вызверился Василич, — Видишь, авиакатастрофа? Самолёт упал! В ухо ранило. Дай хоть платок перевязать!
С повязанным платком в цветочек под ушанкой, Василич, похожий на недобитого фрица, смертельно уставший, но гордый и счастливый, доставил дюралевый Ан-12 к счастливому Царёву. Полковник получил не истребитель, а Ан-12, но являл полное благодушие. МИГ-25 в то время был секретной машиной, а «КУБ» исправно служил Родине еще с 1958 года.
Четвёртым важным качеством полковника Царёва была щедрость. Своей мечтой он был готов поделиться со всем Миром. За неё не пожалел полторы тонны спирта — именно столько пришлось отвалить Ястребову за списанный Ан-12. Большой самолет — много мечты. Царёв приказал снять с самолёта две штатные 23-милимметровые пушки и радиостанцию, и оборудовать на борту самолёта солдатский буфет. По простому — «Чайник». Даже рядовой боец N-ской воинской части мог ощутить полёт, откушав булочку со сметаной на борту «КУБа». Увидит боец тучки на горизонте из самолётного окошка, затоскует по Родине, представит себя командиром лайнера, который берет над облаками курс домой. Защемит душу. Так мечту Царёва о полёте разделяли целые взводы и роты, попутно кушая булочки и печенье. Царёв перестал быть одиноким в своих мечтах.
Однажды, выпив молока, астронавт привычно пошарил глазами с космической орбиты по знакомой долине. «О! Русские начали создавать запасной аэродром» — подумал астронавт, разглядывая одинокий самолёт. Мысль, которая пришла ему в голову, была такая: «Наверное, с атомными бомбами». О тревожной находке было немедленно доложено в самый главный штаб потенциального противника. В кратчайшие сроки силами союзников по НАТО была разработана сверхважная разведывательная операция. Двое агентов под видом зарубежных охотников-любителей, гостей советской страны, были направлены к месту дислокации N-ской воинской части. С единственным заданием: уточнить планы русских насчет стратегического аэродрома.
Не тратя слов попусту, скажем сразу. Начальником заступившего в тот день караула был друг Василича, майор Бычков. Это был мужчина спортивный, который не любил спирт, но любил женщин, любил службу, еще охоту любил. Не было для него лучшей награды, как кого-нибудь поймать, застукать или вывести на чистую воду. В отсутствие других развлечений, майор немедленно изловил иностранных агентов вверенными ему силами и быстро передал шпионов куда надо.
Впрочем, не только потенциальный противник ломал голову, что это делает одинокий самолет в долине. Едва прибывшие в N-скую часть солдаты, разинув рот, оглядывали огромный «КУБ» и опасливо спрашивали: «Товарищ Старшина! Разрешите обратиться? А что это за самолёт?» Товарищ старшина криво улыбался и говорил о том, что это военная тайна, которую знают только офицеры, прапорщики и старослужащие.
У мохнатой лисички родились лисята. Потом выросли, сами побежали по полю, оставляя на снегу цепочку тёмных следов. Царёву дали генерала и отправили в Москву. В N-скую часть пришли другие командиры. Санитарно-эпидемиологическая служба, обнаглевшая без Царёва, запретила самолётный буфет. Василий Васильевич по совместительству с работой в клубе возглавил склад КЭЧ, организованный в брюхе металлической птицы вместо «Чайника». Редко приставляя к серебристому боку лестницу, Старший Прапорщик открывал амбарный замок и забрасывал в нутро самолета старые стулья и тумбочки. Прапорщик любил свой самолёт. Русское слово «прапорщик» произошло от «прапор», то есть знамя, флаг. Гордый Ан-12 стоял у ворот N-ской части как знамя, а Василич был настоящим знаменосцем, прапорщиком. Дембеля клеили в альбомы украдкой сделанные на фоне «КУБа» фотографии, офицерские жены водили к самолёту детишек, а маленькая мохнатая лисичка темной морозной ночью с любопытством обнюхивала большие черные колеса диковинной дюралевой птицы.
Однажды Горбачев провозгласил перестройку, гласность и новую разрядку. Да ещё попенял маршалу Язову на армейские проблемы. К Дмитрию Тимофеевичу Язову в армии относились с почтением, как к человеку, преданному войскам. Но что мог сделать маршал? Над всей армией страны уже был занесён кнут, да и самой стране судьба отмеряла последние часы старой жизни. Повсеместно вышучивали старые символы, выдвигали новые, серьезные. Вот и заместитель начальника одной очень серьёзной секретной службы, куда входила N-ская воинская часть, подсуетился — вдруг узрел неуставной дюралевый символ. После выволочки, устроенной им безутешному новому командиру N-ской части, настрочил этот заместитель службы в Москву депешу. Вскоре Дмитрий Тимофеевич среди вороха бумаг, переданных ему на утверждение, подписал секретный приказ №…. «О ликвидации символа коррупции в вооружённых силах СССР» — крылатой машины Ан-12, купленной за полторы тонны спирта. Приказ маршала был немедленно доведен до сведения начальника серьёзной службы, в которую входила часть, до штаба округа и конкретно — до командира N-ской воинской части.
Уже другой новый командир N-ской воинской части вызвал Старшего Прапорщика Василия Васильевича и отдал приказ о ликвидации символа коррупции. Василич не верил своим ушам. Проявлял чудеса дипломатии, уговаривал, ругался, топтал фуражку с высокой тульей, отказывался от звания Прапорщика, плакал и, наконец, выпил с другим новым командиром спирта оборонного назначения. Оба расчувствовались. Помянули в командирском кабинете символ, обнялись и пустили скупую мужскую слезу. Наутро Старший Прапорщик, мрачный, весь почерневший и ожесточённый, приставил лестницу к дюралевому боку «КУБа», достал ножовку по металлу и стал отпиливать освобождённое от моторов крыло. В этот момент у генерала Царёва в Москве закололо сердце.
Лишённая крыльев машина была отогнана на территорию склада №2 и сиротливо стояла там до начала 90-х, ободранная и неприкаянная. Потом капитан Бочкин, только взявший в то время курс на миллионера, выманил остатки «КУБа» из N-ской воинской части и продал как цветной металл. На вырученные деньги бывший капитан осуществил операцию по добыче ваучеров, а на ваучеры приобрел нефтеперерабатывающий заводик. Через десять лет денег, этих новых серьёзных символов процветания, у Бочкина было столько, как когда-то спирта у полковника Царёва. Все у Бочкина было хорошо, но только душу его щемила какая-то тоска. Вроде как пустота, оставшаяся от мечты. Впрочем, Бочкин не слишком огорчался. Только однажды, когда на краткий миг что-то подступило к сердцу, почему-то послал 10000 долларов в Благотворительный Фонд ветеранов тайной службы «Необычно Особые Войска». Дар приняли. Из этих денег Фонд выплатил пенсионеру Царёву на день Победы маленькую денежную помощь — 5000 рублей. Генерал Царёв взял деньги и купил авиасимулятор, компьютерную игрушку. На заре, когда внук еще спал, Царёв украдкой включал его компьютер и поднимал в небо нарисованный самолёт.
2007
_________
Музыка: Кирилл Молчанов. Слова: Александр Галич. Сердце молчи.
[ http://sovmusic.ru/sam_download.php?fname=s10002 ]