Часть 8.
Часть 7 - "Туалетном маньяке".
Романовка – один в один Петровка. Те же хаты: у кого побогаче, как у моей Валюхи, у кого совсем мазанки под камышом с глиняным полом. Собаки спросонок брешут невпопад на всякий шорох в траве. В безлунье – так такая темень, что лучше не высовываться: дальше носа все равно не видать.
-А следующая деревня как называется? – Сима вскинула белые руки, потянулась, как киска, вздохнула. – Ну та, где твой Васяня живет?
-Ты его прям, как кота, кликаешь, - обиделась я. - Село «Белое» называется.
-Так он же Вася и есть! Не я ж его так назвала. Как Валин рыжий Васька! Пушистенький...
Это она специально подначивает, гадость! Я ж ее, как облупленную...
-И как ты к нему на свиданье бегала?! При такой-то нашей бабуле! Я помню, она меня просто в доме запирала, если я ей мешала. Она любительница была ходить по свадьбам да по похоронам. Всё дома жрать не готовить.
-А я через чердак вылезала. А когда она дома была, меня Валюха вызывала. К Валюхе бабка меня со всей радостью отпускала. У Валюхи мать добрая была, жалела меня. Я от них всегда сытая приходила. Вот за это бабка Валюху и уважала. Со свиданки прихожу поздно-препоздно, бабка уже спит, в доме темно. Стучу в сени – тишина. Думаю: не слышит, стучу в окно, где она спит – все равно тишина. Летнюю кухню тоже запирала вот на такой замок, - я показала руками, как рыбак, когда врет про рыбу. – Специально, в наказание. Посижу на крыльце, погорюю, да и в арык. Там, если вода не течет, тепло ночью. Только полыни помягче постелить и красота. Лежу, считаю звезды, пока не усну. Утром - как ни в чем не бывало! Ну в смысле, как будто так и надо, что я в арыке сплю. Только сердитая бывала, не разговаривала.
Серафимка, мне кажется, о такой моей жизни у родной бабки даже не подозревала. Да и кто б ей рассказал? Мы с ней как-то у нее и не пересекались. Получалось так, что матушка то меня к бабке закинет, то Симку. А потом я и вовсе у бабки осела.
-Шутишь! – ахает сестрица. – Бабуля ж, вроде, не злобная была. А как же, если зима?
-Зимой я в летней кухне шипку выставляла. Она утром вставляет, а я ночью вынимаю. Ну, худо-бедно, мирилась она с этим. А куда деваться? Не на морозе ж родную внучку держать?
Притихла моя Сима, двигает молча на луну, как таран. А той еще часик-другой по небу осталось блудить и - баюшки. Не успеем мы вернуться «засветло». Ни проводника, ни фонарика... Две глупые курицы на дороге...
------------------------------------------
Дальше - в "Самая-мая моя...".