- Любовь Тебе отдать?
- Любовь.
- Не будет этого!..
- За что?!
- За то, что не люблю рабов...
Р. Рождественский
Анна уже с полмесяца назад нашла себе работу в небольшом кафе при дороге. Экспедитор. Когда Нина услышала название профессии, то долго смеялась. Во - первых, она в силу своей наивности, посчитала, что Анна организует экспедиции. А во - вторых, с Анной, которая на ночь читала Сартра, это очень мало сочеталось.
- Видишь, какая ты еще пятилетняя, - сказала Анна, - Сартра знаешь, а экспедитора - нет!
- Я не пятилетняя. Я видимо, умственно отсталая, - засмеялась Нина. - Ты долго не будь, ладно? Не задерживайся нигде! Я тебе обед вкусный сварганю...
Анна пообещала приехать на обед, и умчала на своей печальной темно - серой девятке.
А Нина осталась одна. Еще раз перечитала некоторые отрывки из Никитиного романа, а потом села шить.
Анна оставила ей иголки, нитки, ножницы, а кроме того - два старых халата и неопределенного цвета платок.
- Он цвета увядшей лаванды, - сказала Нина Снежку, - из него выйдет дивное бюстье...
Она кроила, наметывала, телевизор был включен и ненавязчиво вещал о том, как готовить мясо кальмара. Канарейки пищали, а Снежок смотрел на них сладострастным взглядом.
Когда Анна приехала на обед, у Нины были готовы суп - пюре с грибами и мясо под сыром.
- Где грибы взяла? - удивилась Анна.
- В шкафу нашла пакет сушеных, - ответила Нина, - я тут полазила немножко... не обижаешься?
- Да делай что хочешь, - весело сказала Анна, и взяла на руки Снежка, - мне за счастье, чтобы хоть кто - то у меня по хате полазил... сижу вечно одна, как привидение!
Нина продемонстрировала наметанное уже бюстье (коротенькую такую фишку типа лифчика), сшитое из кусочков. Получалась поразительная чешуя... или кольчуга... или бог знает что.
- Красиво, - оценила Анна, - можно надевать летом гулять по набережной.
- О, - сказала Нина, - а ты соображаешь кое - что в искусстве!
Голос у нее стал совсем иной, чем когда она говорила об экспедиторе или обеде. Впрочем, и обед был чудный.
- Тебе замуж надо, Нинка! Обеды варить, детям платья шить, - заметила Анна. - А я ничего не умею. Поэтому не берет никто.
- Когда я жила с мужем, мне вообще ничего не хотелось делать.
- Почему?
- Потому что у меня все чакры были перекрыты. Я была, как растение в засохшем горшке. Сначала мне казалось, что он красивый и умный. А потом оказалось - адски правильный и сексуально тупой.
- Это как - сексуально тупой?
- Ужин, душ, секс в пролетарской позе. В пятницу вечером за это - букет. На двенадцатом букете я поняла, что уже совсем не хочу секса.
Анна посмотрела на Нину еще внимательнее и встала из - за стола:
- Я на работу. Ты тут не чуди. Вечером буду рано.
- Знаешь, про что этот Никитка пишет? - спросила Нина, пока Анна обувалась в прихожей.
- Про что?
- Про четырнадцатый век! Молодой рыцарь влюбился в жену своего брата.
- Стандартный любовно - исторический роман.
- Нет. Какой - то особенный роман. Я еще не очень поняла сюжета. Но шибко страшное чувство страсти описывает. Притом, что главная героиня - с меня срисована, реально... Аж страшно стало. И называется: "Свет жизни моей".
- Связалась Нинка с маньяком! - засмеялась Анна.
"Маньяк" закончил работу после одиннадцати, и в темноте нарисовался перед Анниной дверью. Опять приехал на такси. Нина и Анна встретили его уже одетыми, и сели в то же самое такси. Поехали к Вадиму.
Анна Вадима еще не видела, и отметила про себя, что он красивый, но не столь глубоко чувствующий, как Никита. Никита, наоборот, был чувствительный, как камертон, но внешности обычной. Только прическа - литературно - крезанутая. Нормальный водитель троллейбуса с такой дурью на голове ходить не будет.
- Я чуть с ума не сошел... пропала, а тут еще заявилась в семь часов твоя сестрица, такой подняла хай - вай! - воскликнул Вадим, обняв Нину.
Нина стояла, прижав лицо к его груди, и молчала. Подняла глаза на секунду, посмотрела ему в лицо, и снова прижалась... ужас! Анне неудобно было смотреть на такое откровение. Она отвела взгляд... а Никита был бледный, смерть смертью, и подбородок у него дрожал...
"Мама дорогая!" - подумала Анна. - "Куда я, чурка бесчувственная, попала!"
- Вадик, - сказала Нина наконец, - я сейчас возьму свои инструменты и поживу недельку у Ани... чтобы родичи слегка остыли. А то они здесь меня будут подстерегать. А потом перееду к тебе. Буду с тобой жить. Хорошо?
- А работа? - спросил Вадим.
Как - то осторожно спросил. Анне не понравилось. А Нина не заметила!
- Не буду я на эту работу мерзкую ходить! Вообще больше не буду ходить ни на какую работу. Ты будешь работать. А я - дома шить.
Вадим посмотрел на Анну и Никиту. А затем на Нину - как на ребенка, который несет голимую чушь.
- Нинуль... твоя сестра, она сказала, что завтра ментов приведет и выкинет меня отсюда. Я и не знал, где тебя искать. И где так срочно новое жилье добывать... Она, правда, совладелица?
- Да, - ответила Нина, - но она не претендует. Не отказывается просто потому, что я считаюсь неблагонадежной, и мне нельзя квартиру полностью доверить. Пока я не остепенюсь.
- Нин, - проговорил Вадим умоляюще, - она меня выкинет, сто пудов. Она тут орала, как полоумная. В таком смысле, что это я тебя сбил с толку.
- Что ты имеешь в виду? - спросила Нина.
- Если я тебя попрошу вернуться домой?
Нина содрогнулась. И Никиту как током дернуло. Но он пока ничего не сказал, потому что Вадим стал Нине объяснять:
- Пока, Лапик. Я взял у этой психованной Дианы ее телефон, завтра с работы позвоню. Скажу, что ты вернешься. А потом мы сразу заявление подадим и распишемся. Никуда они потом не денутся.
Нина села на стул около стенки. Закрыла лицо ладонями. Быстро отняла ладони от лица. И посмотрела на Вадима убитым взглядом.
Никите показалось, что глаза у нее из светло - серых стали темными и сухими. Как асфальт, пропитанный машинным маслом.
- Ладно.
- Нинуля, солнце! - Вадим бросился к ней и присел около нее на корточки, схватил ее за запястья.
Слишком тонкие для его рук были Нинины запястья.
- Я же понимаю... потерпи несколько дней... я найду нам жилье, и они никак уже тебя не найдут. Неделю или чуть больше! У меня только завязалось на студии...
- Вадик, ладно, - Нина уже чуть пришла в себя, - я знаю, чего тебе это стоило.
Никита не вынес такого ее голоса.
- Слушайте, вам не стыдно?! - спросил он так резко, что Вадим сразу встал на ноги и обернулся к нему.
- Вы ею манипулируете, вы знаете, что она вчера перенесла? Куда вы ее отправляете, к этим уродам, которые ее в психушку хотят сдать?
Вадим не спросил - Нина, кто это. Но посмотрел на Нину, и она сразу ответила:
- Это Никита, мой друг, он мне очень вчера помог, он за меня очень переживает.
И Никите сказала так же быстро и просительно:
- Ник, Вадик прав. Несколько дней ничего не значат. Я им позвоню, навру, что исправлюсь. Все нормально будет.
И Анна, и Никита, и Вадим понимали, что нормально ничего не будет. А Нина как в кому впала после этого разговора. До Анниного дома ехала молча, обмякшая и бледная. Смотрела в окно такси, а что там видно, ноябрьской - то ночью?
- Нинка, мне очень не нравится вся эта фуфель, - честно сказала Анна дома. - Этот твой Вадик... ты не думаешь, что он за квартирой твоей охотится?
- Ты считаешь, что меня можно полюбить только за квартиру? - быстро, на выдохе спросила Нина.
- Конечно, нет. Не будь дурой. Но он мне не понравился. Он тобой крутит, Никитка правильно сказал - манипулирует!
Нина сцепила пальцы и вздохнула сильно, почти со стоном.
- Нет. Это так кажется. У меня шестое чувство есть. Я его во сне видела, еще когда мне четырнадцать лет было. Меня никогда интуиция не подводит, я свои наряды сначала всегда во сне вижу, а потом делаю наяву...
Анна пожала плечами. И пошла варить кофе. И услышала из кухни, как Нина звонит домой:
- Мама? Да, я. Я приеду. Завтра после работы. Утром на работу поеду. Где надо. Только без всяких там, слышишь? И пусть Дианка мобильник вернет. Все, окей.
Лягушка потрогала Нинин лоб теплой и противно - мягкой лапкой.
- Прошел твой грипп? Слава богу. Мама мне уже звонила. Я так волновалась за тебя... ты и без того болезненная у нас...
Это мерзкое действо разворачивалось для единственного зрителя - Полины, которая за своим столом изо всех сил подавляла смех. Когда начальница смылась, Нина устало сказала:
- Я в такой жопе, Полич. Если бы ты знала...
Полина встала и обняла Нину нежно.
- Ты только держись, Нинуль! Слышишь? Все устаканится!
"Держись" означало - не запей!
Нина и держалась - до двух часов. А там вдруг пришел Никита.
- Ой! - удивленно сказала Нина. - Откуда ты взялся?
- Я сегодня выходной. Пришел посмотреть, как ты. Ты же мне говорила, где работаешь.
И он положил ей на стол маленький смешной букетик. Букетик был из фиолетовых и розовых домашних фиалок.
- Все горшки дома ободрал, небось? - спросила Нина.
Никита был под стать своему букетику - тоже смешной. Со своей ненормативной прической и с шарфом, обмотанным в три слоя вокруг шеи, как носили в семидесятых.
- Баба Таня разрешила ободрать, - сказал он, пожав плечами.
Полина подорвалась с места, резко, как всегда.
- А пойдемте в кафе! - веселым голосом предложила она. - Как раз обед!
Они пошли. Нина взяла, как и Полина, сосиски с пюре, но почти ничего не ела. Зато большую банку "Клинского" приговорила за три минуты.
- Я прочитала твой роман, - сказала она, глядя прямо в глаза Никите.
- Понравилось?
- Очень. Только героиня. Она ведь никакая. За что ее так любить?
- Она не никакая, - возразил Никита. - Она идеал. А идеал рисуют чистыми линиями. Он не нуждается в витиеватостях, украшениях всяких...
- Ребят! - попросила Полина. - Давайте сменим тему. А то у меня ощущение, что я снова в универе на лекции сижу.
Нина не обратила внимания. И сказала:
- Герой готов пойти по людям за свою любовь. Это страшновато.
- А ты? - спросил Никита. - Ты не готова пойти по людям за Вадима?
Нина посмотрела на него в упор. Никита выдержал залп серебристого огня.
- Я - готова. Но я иду по себе, а не по другим. Я к этому привыкла. Наверное, я мазохистка.
Нина выдержала до конца рабочего дня. Даже помогла Полине оформить выставку детских поделок. И подписала заголовок для нее - плакатным пером. Но уже по дороге домой завернула в кафе - стекляшку, где за грязными столиками печально спивались понурые мужики.
- Сто пятьдесят водки.
Официантка странную девицу с черным котом уже давно знала. Нина хлопнула водку без закуси и пошла дальше. Дома мама и папа изобразили радость и участие. Вернули мобильник - Диана привезла маме на работу. Предложили сытный ужин. Нина съела две ложки. Поскольку никто мозг не пудрил, сказала всем, что идет к себе - полежать. На самом деле, набрала на мобильнике заветный номер.
- Алло, такси? Можно попросить вас привезти бутылку водки ноль пять и лимон? Пишите адрес...
Родители и не знали о возможности такого фокуса. Нина им сказала, что ей привезли журналы мод от Белокурой. Пронесла пакет в свою комнату, и далее благополучно пила из горла понемножку. Заедала лимоном, кусая его, как яблоко. Стало хорошо и тепло, и вся мерзость забылась. Почти.
Около восьми Нина позвонила Вадиму на мобильник.
- Добрый вечер, любовь моя.
- Привет. Ты дома? Ну, как, все нормально?
- Нормально, - ответила Нина, и сама себе усмехнулась в зеркало. - Пью.
- Как - пьешь?
- Из ствола, по - народному.
- Нет, я не про то... Нинулик, что, так ужасно плохо? Из - за меня?
Нина помолчала, потом сказала раздельно:
- Человек, которого я видела во всех снах, не может любить меня из - за квартиры.
- Нин, не мели дурь, из - за какой квартиры! Ты же знаешь...
- Я знаю. Брось. Я не из - за тебя пью. Я алкоголичка просто. Тебе нужна алкоголичка - возлюбленная?
- Ты мне нужна в любом состоянии, - сказал Вадим твердо. - Я завтра приеду к тебе на работу к шести и заберу тебя. Поедем ко мне. И у меня останешься. Сразу весь алкоголизм кончится.
- Вадик! Ты один меня держишь на этом свете!
Несмотря на Вадика, бутылку Нина допила. Это был уже передоз. Раньше бывало и по две бутылки, но в течение всей ночи. А сейчас и двенадцати не исполнилось.
Нина вышла в коридор и позвонила Никите на домашний.
- Привет, чего делаешь?
- Пишу. А ты?
- А я? А я гружусь.
- Из за чего?
- Свинцовые мерзости русской жизни.
Вышел в коридор отец. Увидел Нину около телефона, сразу оценил ее состояние, и нажал на рычаг. Никита понял, что разговор оборвался неслучайно. Перезвонил, но трубку не взяли.
- Ты посмотри на нее, - сказал отец матери.
Мать была педагог с опытом. Не только по чужим детям, но и по своей трудной доченьке. Она не стала Нину ругать или что еще. Отвела ее в комнату и сделала раствор теплой воды с нашатырным спиртом. Теплая пакость немедленно вызвала приступ рвоты. Алкоголь покинул организм, и даже не оставил за собой головной боли (вот какой хитрый рецепт).
- Ложись спать, Нинушка! Ложись, моя деточка!
Нина уснула, заботливо обернутая одеялом. Снежок испуганно отодвинулся в изножье постели. Нина мысленно говорила сама с собой: "Вот так, ни на что я не гожусь, даже собой управлять не в состоянии, куда мне деться от родителей, я без них сдохну под забором, какому Вадику я нужна, никому не нужна алкоголичка со странностями..."
- Нина, я тебе омлетик сделала, будешь?
- Буду, - хмуро ответила Нина.
Самое мучительное было то, что родители делали благостные лица - ничего не случилось, все зашибись, мы любим нашу доченьку в любом виде, мы добрые охуительно, прямо мать Тереза.
- А кофе сделать?
- Сделать.
Нина уже предчувствовала - вечером приедет Саша. Всегда после такого являлся Саша.
Она приехала на работу рано, даже до Полины, и начала истово работать - печатала на компьютере какой - то детский сценарий, наклеивала на плотную бумагу фотографии.
Полина настороженно посмотрела, и ничего не спросила. Эта пьеса разыгрывалась в неизвестно какой раз. Муки совести, чувство вины, количество переходит качество, и к вечеру Нинка будет снова пьяная. А если не будет пьяная, то вечером к ней заявится бывший муж (Доктор Смерть, как Полина, Эдик и Горлум его называли). А это повлечет серию пьянок, и очередной сеанс принудительного лечения.
А Никита взял и приехал раньше Саши. И даже раньше Вадима.
- Привет.
Нина подняла на него удивленные глаза. Это выбивалось из сценария.
- Ты чего?
- Так у меня же два выходных. Я заехал - тебя проводить до дома. Как у тебя дела?
- Сейчас Вадим приедет, - мрачно ответила Нина. Никита сразу взял ее за ладонь:
- В чем дело? Ты почему грустная такая?
Нине очень хотелось сказать - а твое какое дело? Ты кто такой вообще? Но было неудобно, он же так заботился о ней, и писал о ней книгу, и...
- Пью, - грубо ответила она, - пью опять, вот почему я такая!
Никита тряхнул головой, зажмурив глаза, как будто дурное видение отгонял:
- Хочешь, я Вадима возьму к себе пожить? То есть, к бабе Тане? Я с ней поговорил, она не против. Дело же в квартиру уперлось. Так я понял.
Нина не знала, что и ответить. И на пороге возник Саша.
Черное пальто. Белый шарф. Прическа по модельному журналу. Полина поздоровалась с таким лицом, словно бумаги наелась. А Нинина рука задрожала мелкой дрожью, и Никита это почувствовал.
- Нинок, поехали, я на машине, - сказал Саша противным уверенным докторским голосом. Таким голосом он разговаривал с богатыми пациентками в своей клинике.
- Поехали, - ответила она без выражения.
- Кто это? - спросил Никита.
Нина обнаружила, что он встал так, что закрыл ее собой от Доктора Смерть.
- Это - мой бывший муж.
- Это тот, который в дурдом тебя засадить хочет? Я сейчас такси возьму и довезу тебя до Ани. Нечего тебе делать с этими людьми.
Нина, Полина и Саша изумленно уставились на Никиту.
Кто такой? Почему командует?
- Молодой человек, вы, видимо, тот самый Вадим, - начал было Саша.
Никита по сравнению с ним, и правда, был молодой. Саша - то старше Нины на двенадцать лет. Никита разницы в возрасте не усек.
- Я не Вадим. Не ваше вообще дело, кто я. Она с вами не поедет.
- Ты что, телохранителя завела? - спросил Саша насмешливо. И продолжил:
- Пойдем, что ты застыла? У меня новое средство для тебя есть. Тибетские капли, по огромному блату достал. Моментально выводят из запоя.
Нина шагнула к Саше. Виновато проговорила через плечо (для Никиты):
- Мне надо идти.
- Нина! - закричал Никита так, что Саша посмотрел на него уже с профессиональным интересом. Видимо, собрался предложить место в психушке рядом с Ниной.
- Отстань! - завопила и Нина. - Я не хочу опять всю ночь пить! Пусть он мне накапает... чего там у него есть! Ты понимаешь, что я больная? Что я с собой не справляюсь?
Саша немедленно обнял ее нежно за спинку и увел. Никита остался в кабинете. Потом посмотрел на Полину, и его взгляд Полину порядком напугал.
"Парень нестандартный", - подумала она. -"Как бы сам не псих..."
- Что, она правда так страшно пьет? - спросил Никита.
Полина покачала головой.
- Не постоянно. Но когда пьет - то страхи божьи. Только Сашка ее вытаскивает. Я его ненавижу, и Нинка ненавидит. Он пользуется, что она зависимая.
Никита вздохнул и пошел к выходу. Уже на улице нарвался на Вадима.
- Быстро же ты шел! - грубо сказал Никита. - Ее уже умыкнули.
- Кто умыкнул? - не понял Вадим.
Вадим был в расстегнутом плаще, весь запаренный, бежал бегом от остановки.
- А другое такое же говно, как ты!
С этими словами Никита пошел прочь. Вадим даже догонять и бить не стал. Понял, что пацан - не в себе, он и в прошлый раз ему показался "тепленьким". Вытащил из кармана мобильник, и стал звонить Нине.
- Да? - сказала Нина, сидя рядом с Сашей в черном форде.
- Нинулик, ты куда убежала? Я чуть опоздал, программу писали, а потом с директором канала беседа была... Я встретил тут этого чокнутого, Никиту что ли... он сказал, тебя кто - то украл?
- Чепуха. Никто не украл. Это мой бывший муж. Знаешь, Вадик, я же в запой ушла вчера. Сашка мне лекарство какое - то нашел. Я приму его, и может, приеду к тебе. Я позвоню, любовь моя!
Позвонила она только в двенадцать ночи, плача, глотая слезы. До этого были тибетские капли. Потом Нину стало страшно колбасить, потому что выпить хотелось, а капли не давали. Саша предложил:
- Поехали в кофейню, попьем кофейку, музыку послушаем, тебе и полегчает!
Нина надела ситцевое платье длиной в пол, клетчатое, с огромным черным бантом на груди и черными мушкетерскими манжетами. Саша на платье посмотрел с тоской, но вслух не осмелился оценить. Они сидели в кофейне, латинская музыка соединялась с запахом кофе и черничного ликера, пары танцевали около сцены.
- Пойдем, потанцуем? - предложил Саша.
Но Нина танцевать не смогла. Схватила кота в охапку и побежала к выходу. Ее так трясло и колотило, что Саша вынужден был сделать ей укол. Прямо в машине. Нина не удивилась уколу. Когда с ней такое творилось, Доктор Смерть всегда имел под рукой шприц и ампулку с себазоном.
Нина обмякла и уснула, положив голову на широкое Сашино плечо. И он привез ее к себе домой.
Здесь до сих пор висел нетканый гобелен, сделанный Ниной из резаных ниток тридцати двух цветов. И цветы эти в фигурных кашпо она посадила в свое время. Саша привычно снял с полуживой девушки грубые ботинки, абсолютно не подходившие, по его мнению, к безумному клетчатому платью. Потом отнес Нину в спальню и на кровати уже раздел.
- Сашка! - простонала Нина, приподняв ресницы, которые сами собой склеивались от мерзкого укола. - Зачем? Какой тебе кайф, Сашка?
Доктор Смерть молча переодел Нину в белый ворох кружев и газа, который лежал в ящике комода. Нина ушла от него без багажа. До сих пор ее рубашки и трусики жили в комоде бессмысленной жизнью брошенных вещей, и причиняли Саше неописуемые мучения, когда он на них смотрел.
Далее Доктор Смерть разделся сам, и около четверти часа целовал, гладил и использовал расслабленное тонкое тело. Ничего извращенного он не делал - с общечеловеческой точки зрения. А у Нины потом было такое отвращение, точно ее изнасиловала рота немытых солдат.
- Что случилось, Нинулик? - спросил Вадим. - Ты где? Сейчас я приеду за тобой!
- Не надо, Ваденька. Просто скажи, что ты меня любишь.
- Люблю, конечно.
- Скажи, что ты завтра заберешь меня с работы!
- Клянусь, моя лапочка.
Весь этот разговор слушал Саша, бледный и злой. Но возразить ему было нечего. Утром он отвез Нину на работу, предварительно накапав ей тибетских капель.
Ровно через полчаса после его отъезда Нина спустилась без пальто в киоск около остановки, и купила большую банку джин - тоника. И пошла с нею без зазрения совести по детскому учреждению. Ей было все равно.
Никита застал ее за открыванием банки.
- Вот так тибетские капли! - воскликнул он вместо приветствия.
Нина посмотрела на него с мучительной тоской в глазах. Никита схватил ее за обе руки, так ему стало страшно.
- Нина, мне снился плохой сон о тебе. Что случилось?
- Ничего нового, - ответила Нина, - Вадима я не видела, капли не действуют, Сашка вынужден был вколоть мне транквилизатор и поимел меня, сонную и полудохлую. Так всегда. Теперь меня наизнанку выворачивает от омерзения. Дай, я выпью. Иначе я просто сдохну или чокнусь...
- Ты сказала - так всегда? - спросил Никита.
- Да. Ничего мне не помогает. Ни гипноз, ни лекарства. Я думала - это от отсутствия любви. А вот и любовь есть, и все равно...
Никита думал мучительно. Глядел в одну точку. Потом сказал:
- Ладно, пей, если тебе так легче. Я придумаю что - нибудь. Обязательно, я обещаю.
И пошел к двери. Удивленная его лицом Нина даже пить не смогла. А Никита вернулся и положил ей на стол свою папку:
- Почитай пока. Я еще одну главу набросал.
Потом он ушел, и, если проследить его путь, то направился к автовокзалу и сел на автобус до Деревец. То есть, Никита поехал в свою деревню, и он определенно знал, зачем. К старому ветеринару, приходившемуся ему двоюродным дедом. У ветеринара хранились как редкая штука пара немецких гранат, сохранившихся с войны. Ветеринар мальчишкой нашел их в окопе. Никита всю дорогу думал об этих гранатах.
- Какой все - таки долбанутый этот Никита, - сказала Нина Полине. От удивления она не смогла пить джин - тоник.
"Долбанутый хорошо на тебя влияет", - подумала Полина. Но ничего не сказала. И потихоньку выкинула джин - тоник в окно в коридоре.
А Нина читала Никитин роман, и не могла оторваться.