На прошлой неделе мой бывший одноклассник сделал мне весьма изысканный комплимент. Я пожаловалась, что с утра, когда я просыпаюсь, у меня обычно заложен нос и мне приходится долго сморкаться, чтобы начать дышать. О! – протянул Дима с ноткой зависти – это говорит о том, что у тебя хорошая фильтрация. Пыль и прочее оседают на «волосках» и не проходят внутрь! Уж не знаю – Димин ли это бред, или не проходящий насморк…
Сегодня понедельник (4 июня 2007 года – подсказывает компьютер) и я себе позволила наконец-то поспать до трех часов дня. Я подумала, что смогу досмотреть до конца очередной сон и сильно об этом пожалела. Во сне я вошла в наш лифт. После того, как половина подъезда отгородили овощным ларьком, там постоянно воняет гнилью. Лифт открылся. Ко мне спиной стоял человек в отвратительно клетчатой рубашке и трениках. Так как вместе со мной в лифт собирались сесть еще несколько человек, я не побоялась общества странного мужика. Казалось, никто из вошедших его не замечал. Когда лифт тронулся, человек в трениках повернулся ко мне и потянул свои руки. В них не было костей. Мягкие, синие отростки пальцев тянулись к моему лицу, а все, кто присутствовал со мной в лифте, этого не видели, не замечали… Ужас длился до самого утра (до 15.00), пока меня не разбудил звонок Вадика. Он нашел у друзей газовую горелку для предстоящего похода и решил поделиться радостью. Спасибо тебе Вадик! Спасибо!
Сегодня мне предстоит перевести примерно 50 страниц «la notion d’ «a priori» » Микеля Дюфренна для диссертации. Чтобы хоть как-то оттянуть этот восхитительный момент, я решила поплавать в ванне и почитать Петрушевскую. Я очень люблю читать рассказы про савдепию, про всякие коммуналки, пионеров, СССР-овский режим. Когда я читаю эти вещи, я чувствую себя счастливой, очень свободной и вообще везучей. Потому что я родилась позже… Мама нашла мне несколько журналов «Нева» и «Новый мир», где печатали Петрушевскую почему-то вместе с Кафкой. Именно с ними я и решила поплавать. Раньше, я знала о том, кто такая Людмила Петрушевская только по одному потрясающему тексту, напечатанному в детском журнале «Трамвай». Мама выписывала мне этот журнал наряду с «Мурзилкой» и «Веселыми картинками». «Трамвай» был гораздо лучше оформлен, да и тексты там были гораздо интересней, чем в двух вышеупомянутых изданиях. Тот рассказ я буду помнить всю жизнь. Начинался он следующим образом: «Сяпала Калуша по напушкам и увазила бутявку! И волит: Калушата, калушаточки! Бутявка! Калушата присяпали и бутявку стрямкали! И подудонились! А Калуша волит: о е е, о е е – бутявка дюбая, зюма зюма не кузявая! От бутявок дудонятся! Калушата бутявку вычучили, бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала за снопушки»…
Я перечитывала это каждый вечер, мне было лет 6 и меня это приводила в такой экстаз, что в итоге я выучила это наизусть и вот, теперь рассказываю вам. И естественно, после такого светлого впечатления о Петрушевской, я чуть не утонула, открыв «Новый Мир» и увидев там произведение-диалог «Изолированный бокс», где речь шла о двух раковых больных на последней стадии, которые в течении всего диалога обсуждали, что станет с их детьми и как будет разделена жил. площадь… Оказалось, что Петрушевская может писать не только о бутявках…
Соль для ванны… Она вошла в мою жизнь, собственно, как и сама процедура принятия ванны, примерно в тоже время, что и газета «панорама ТВ». Все это произошло, когда я перестала работать в дневное время, а занялась непосредственно своей жизнью и своими любимыми делами. Когда никого нет дома, я разваливаюсь за столом на кухне, закуриваю и открываю «утреннюю прессу»… Читать ее невозможно, но зато там есть фотографии Ксюши Собчак, каких-то телеведущих, Димы Билана, и прочих зверей. Они все красивые, лоснятся, смотреть на них одно удовольствие. Поэтому я всегда пролистываю «Панораму ТВ»… Так вот. Соль для ванны была круглой и огромной. Мне подарили ее мужчины, когда я еще работала менеджером. А что еще можно подарить бабе на 8 марта? Конечно же соль или глиняный подсвечник… Без вариантов. На правилах пользования солью, которые переводили китайцы с китайского на русский было написано следующее «Наполнить ванну водой, опустить бомбу в воду»… Мой дедушка был капитаном дальнего плавания. Он очень много рассказывал о разных бомбах с усиками, которые задевают днища кораблей. В Севастополе я даже фотографировалась на такой бомбе верхом… В общем, скоро все вокруг меня шипело, дымилось и воняло, плюс ко всему, из «бомбы» посыпалась какая то черная трава. 33 удовольствия…
Когда я погружаюсь в ванну с головой, я никогда не открываю глаза. Потому что я очень боюсь, что наверху появится какой-нибудь человек, может даже тот, с синими пальцами и начнет меня топить. Я очень боюсь утонуть. Может быть это неспроста. Может быть я действительно когда-нибудь утону… Зимой я часто хожу в бассейн. Я должна очень хорошо плавать, чтобы этого не произошло.
А еще с ванной связаны очень хорошие детские воспоминания. Когда мама говорила, что сейчас я буду мыться, я тут же мчалась в комнату и собирала всех пластмассовых пупсиков, затем у меня было пол часа «свободного плавания». В это время происходили самые потрясающие вещи. Мыльница-бегемот, которая жила на одном краю ванны пыталась сожрать прекрасную принцессу, которую спасал пупсик черного цвета с непонятным именем Усман Хаджаев. Позже я узнала, что Хаджаев – узбекский террорист. В то время его имя постоянно звучало по телевизору и мне, ребенку, оно казалось чем-то очень странным. И пупсик тоже был странный. Поэтому он видимо и стал Хаджаевым… Он шел по дну ванны, и там же происходила легендарная битва с Мыльницей-бегемотом. Я надевала очки для бассейна, засовывала себе в рот шланг от стиральной машины, второй конец шланга закрепляла в деревянной решетке для ванн и погружалась на дно. Там я вершила свое правосудие над мыльницей бегемотом… После мытья случалась еще одна забава. Когда из ванны уходила вся вода, я намыливала задницу мылом и каталась туда-сюда. Вы даже себе не представляете, как это было здорово. Получалось так быстро, что ветер свистел в ушах. Может быть, это стало началом моей любви к горным лыжам…
Ночью я работаю охранником – слежу за порядком внутри и снаружи помещения, у меня есть красная кнопка и Интернет. За три года моей ночной деятельности, форс мажорных ситуаций практически не было, за исключением визита нескольких непонятных личностей, которые ломились в двери в два часа ночи и обкладывались мною через «домофон» трехэтажным матом. Кнопку я при этом не использовала.
Он пришел в три часа. Я уже засыпала, но камера включилась автоматически, и я увидела его. Никакого сходства с отвратительным мужиком с синими пальцами. Очень красивое лицо, хитрый взгляд. – Что вам угодно? – спросила я. – Открой – узнаешь. Он улыбнулся спокойной, задумчивой улыбкой. – Уходите немедленно, иначе я сейчас вызову милицию – продекламировала я спич, которому меня научили, когда принимали на работу. – Вызывай, я подойду попозже, когда они уедут… Самое противное, что это был не сон… Это действительно был не сон, мне стало обидно. Как только «домофон» отключался и его изображение гасло, гость звонил снова. Улыбался. Рассказывал о том, как именно он меня убьет. Обещал поймать обязательно. Я знала, что железную дверь ему не проломить, да и наряд приедет гораздо быстрее, чем он успеет отпилить мне первую ногу, но сам факт того, что такой человек действительно существует, и что, по всей видимости, его интересуют не ценности, которые я стерегу, а возможность сделать мне больно вывели меня из равновесия. Я впала в колоссальный ужас и потеряла дар речи. Я просто смотрела на него в камеру, пока он спокойно, уверенно и приветливо разговаривал со мной о предстоящих «развлечениях».
Спустя минут 10, когда мой позвоночник, судя по ощущениям, уже покрылся льдом, ночной гость отошел немного подальше от камеры, чтобы было лучше видно и снял штаны… Миф о маньяке-психопате из триллеров тут же сменился анекдотом об эксгибиционистах, которые мирно трясут своими делами у нас в парке и никого не обижают.
У меня есть подруга Саша Никольская, которая работает психиатром с реабилитационном центре дневного пребывания. Одно из первых правил работы в таком учреждении – соблюдать спокойствие – что бы не случилось. Подражая голосу Никольской, которая любит рассказывать всякие истории про своих психов, я размеренно продекламировала «Мужчина! Успокойтесь и застегните штаны! Вы меня оскорбляете»…
В какой-то момент изображение начало троиться, а затем я потеряла сознание или уснула. Человек устроен таким образом, что негатив в его воспоминаниях задерживается на гораздо меньшее время, чем хорошие и добрые моменты жизни. С утра мне показалось, что ночного гостя не было.
Я отряхнула с себя черную траву, которая вылезла из «солевой бомбы» и уже совсем решила переводить Микеля Дюфренна. Вышла в коридор. Входную дверь скребли. Когда я прислушалась внимательнее, то совершенно четко различила – скребут в замке. Скребут отмычкой или проволокой. Мама на даче. Папа на работе. Звонок не работает – его оторвали монтажники, протягивая сетевой кабель. Скребли неуверенно, слабо, чтобы не создавать лишний шум. Глазок, естественно, был чем-то залеплен. У меня дома нет красной кнопки – это большой упущение. Зато есть 02. Они приедут как раз к опознанию тела. Раньше не успеют, но стоит рискнуть. Я подняла телефонную трубку. К моему ужасу, вместо длинного гудка я обнаружила, что телефон самостоятельно набирает цифру «три». Это продолжалось минут 5, до того, как я поняла, что заела кнопка. Три Три Три Три. Мобильный заблокирован. Что дальше? А дальше я могла себе представить только один возможный вариант. Самый идиотский, самый опасный, но…
Когда мы с сестрой были маленькими, мы спускались с балкона по простыням, гуляли ночью с мальчиками, и потом по этим же простыням залезали на второй этаж нашей дачи. Я жила на десятом. Я могла спуститься на 9 к подруге. У нее маленький ребенок и в это время она обычно дома. Наверное, дома. Для спуска этажом ниже достаточно было одной простыни. Это казалось страшнее, чем прыжок с парашютом, который я совершила месяцем раньше. Думаю, это было страшнее всего в моей жизни. Даже годовой контрольной по алгебре. Я спрыгнула на балкон, густо завешанный пеленками. Ира «открыла» мне лоджию в полном недоумении и сказала, что «для этого» существуют скалодромы. Мы пили чай. Скорее, Ира отпаивала меня чаем с валерианой, а маленький Саша ползал вокруг и безрезультатно пытался обратить на себя внимание. – Подожди, сейчас муж придет с работы, мы возьмем лом побольше и пойдем, посмотрим, что там происходит! – Ира пыталась выглядеть спокойной, но я видела, что это настолько же искусственно, как если бы я сейчас попробовала изобразить на лице улыбку. В 7 часов вернулся Игорь. Мы объяснили ему ситуацию и наша делегация, вооруженная увесистыми железными инструментами, двинулась ко мне на 10-й. Как ни странно, он все еще стоял там. Около двери. И все еще ковырялся в замке. Игорь оттолкнул дам, и замахнулся ломом. В этот момент я начала истошно орать – Не надо! Не надо! - Мой папа в ужасе отскочил от двери и уставился на всех нас выпученными глазами. У него в руках был карманный ножик. – Что здесь происходит? Почему ты не отвечаешь на телефон?? Я потерял ключи! Мать на даче. Что это за мужик? – папа никогда не был таким красноречивым и любознательным. Сформулировать три вопроса и одно предложение за пол секунды сможет не всякий. У меня же все слова провалились куда-то очень глубоко, я просто стояла посреди лестницы и представляла, что Игорь, Ира и папа привязывают меня к столбу и начинают закидывать гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. Сейчас это было бы уместнее всего. Я бы даже не обиделась. В тщетных попытках открыть дверь, мой папа, оперся рукой на то место в двери, где был просверлен злополучный глазок. Он шел домой счастливым, так как его раньше отпустили с работы и нес в сумке торт «Шоколадный принц», который я очень люблю… Первое, что я сделала, когда мы все вошли в квартиру, это побежала на балкон и отвязала простыню, чтобы никто ее не видел. Сегодня мне опять не удалось попереводить Дюфренна.