Близ славного города Мурома жил-поживал вместе с отцом-матерью добрый молодец по имени Илья.
Был он богатырского телосложения, да вот беда: ходил только под себя.
Отец с матерью уходят на целый день пахать, а из него какой помощник? Не украсть ,не покараулить.
Беда.
Вот и сидит он на крылечке, на солнышко жмурится, да книжки с картинками разглядывает. Смотрит- смотрит, потом что-то примстится ему - зажмурится. Глаза не видят, а руки делают.
Так вот и не заметил, как зашли во двор три калики перехожие, да и застали они Ильюшеньку за любимым занятием.
Стоят, смотрят и жалкуют, завидуют его силе богатырской, которая вся в его умелых руках сосредоточилась.
Решили помочь ему познать женщину, да и на ратное дело направить.
Старцы , слышь, вроде как волшебники были, а со стороны не подумаешь: рваные , пыльные, лица опухшие, носы у всех сизые с красными прожилками, а глаза небесной голубизны, как у ангелов святых.
Илья тем временем пришел в себя, увидел незнакомцев, зарделся весь, как красна девица, чем еще больше старцам поглянулся.
Стали те наперебой молодца о житье-бытье расспрашивать и каждый норовит по головке погладить.
А уж когда узнали, что Илья мечтает Отечество защищать от врагов-басурманов, то и вовсе решили с помощью не тянуть.
Старший-то и говорит, иди, мол, в колодец, да напои нас водою ключевою, устали с дороги.
Хотел было Илья их самих послать,но чувствует как косточки его хрустят и ножки сами собой выпрямляются.
Дивится Илья чуду, все никак поверить не может, а старцы подбадривают его всяк по своему.
Вскочил молодец - от радости ног не чует, а стоит!
Кинулся к колодцу, поднял ведро, а в ведре- брага: холодная, пенистая. Диво- дивное.
Старцы уже поляну накрыли - приглашают Илью браги отведать, она, говорят, силу придает.
А Илья-то спиртное на дух не переносил, отца родного материл за это на чем свет стоит.
Старики ведро по кругу пустили, пьют, над Ильей подсмеиваются.
Досадно ему стало от того, что его неполноценным считают, схватил ковш и - до дна! Передохнул малость, да второй, третий. Тут его старики остановили, догнал-де, хватит.
Почуял Илья силушку во всех органах, стал способным на подвиги.
От радости зачал старцев обнимать- целовать, только к вечеру угомонился, пока все запасы у стариков не вылопал.
Пришли родители домой, и обомлели: лежит их сынок на полатях, куда он и трезвый залезть-то никогда бы не смог; а пьяный и вовсе!
Потолок подпирает!
На полу ведро из-под браги валяется, а гостей и след простыл.
Учинили отец-мать ему допрос, а когда в курс вошли- возрадовались. Отец из заначки меду хмельного принес, налил ради праздника , да и старуха тоже разговелась.
Сообща решили, что пора Илье семью заводить.
И пошел Илья лесами темными да дремучими.
Счастья искать.
Шел-шел и уперся в камень на распутье, а на нем написано, туда-сюда не сворачивай: смерть найдешь, а будешь долго думать, то огребешь прямо здесь.
Думать Илье нечем было и полез он под камень, не сворачивая, сам не зная куда, но вдруг слышит, голосок совсем тихий из чащи доносится, о помощи просит.
Кинулся туда молодец, видит, девица красная к дереву привязана, голая совсем, вроде как надругались над ней вороги.
Закричал тут Илья страшным голосом, поднялось все у него от ненависти к врагам лютым, отвязал он девушку, укрыл рубахой своей богатырской, стал ее оглаживать по местам выступающим, успокаивать да расспрашивать стал, заодно и про судьбу свою рассказал.
Посочувствовала и она его горю: мол, мое горе не горе по сравнению с твоим, мол, у меня только за сегодня тридцать три мужика было, а у тебя за тридцать три года ни одной бабы.
- Давай,- говорит,- я тебя мужиком сделаю.
- А зачем,- говорит Илья,- я и так - мужик: самый ловкий, самый сильный, самый выносливый.
- Дурачок ты мой,- говорит ему Василиса Прекрасная - так она представилась; пойди, проверь в глухомани-то! - лезь , говорит , под рубаху.
Долго ли, коротко ли дело делалось, а встал Илья в раздумьи глубоком.
- Вот ведь,- говорит,- а отец заставлял меня этой штукой рожь молотить.
Замуж Василиса сразу согласилась: пока ,говорит, ты воевать будешь за землю Русскую - я тебе богатырей рожать буду!
Совсем по сердцу пришлись Ильюше слова ее ласковые, идет он , а сам силушкой своей похваляется: то елочку, то дубок выдернет с корнем.
-А если- сосну,- подзадоривает его Василиса, смеясь.
- Тогда я весь лес повыдергаю.- смеется Илья.
Совсем уж до дома немного осталось, да одолела Илью нужда великая, отпросился он у Василисы, а сам- в кусты.
Видит, дуб стоит столетний, а в нем - дупло. Разглядывать некогда. Сел, задумался. А из дупла - голос, мол, живу я здесь.
- Ты кто?- спрашивает Илья.
- Соловей-разбойник,-говорит,- свищу, людей пугаю!
А из кустов Василиса кричит, пусть-де он у тебя интервью возьмет, чтоб по лесу просвистел о нашей свадьбе.
Идея Илье по нраву пришлась, справил он нужду , встал перед дуплом:
-Бери,- говорит.
- Как бери, когда у меня рот под свист сделан?- спрашивает Соловей.
Сделал ему Илья зубы по окружности, в размер, дал интервью и предложил дружбу.
На свадьбе Соловей свистеть не стал, шепелявил только, а дружбой дорожил.
Любил Илью: улыбался во весь рот, если Илья рядом случался, Василису - редко, тайком.
Жил Илья Муромец в мире и согласии с Василисой Прекрасной.
Бил ворогов лютых, да и Василисиных друзей редко кого не метелил: не любил, если его место занимали.
А вот пьяный - дурак дураком был: то на войну опоздает, то поле брани перепутает и побьет не тех, то Змею головы узлом завяжет, то Соловья заставит в свою дуду дудеть, то Кощею яйцо от сальмонеллы лечит, то избушку на курьих ножках задом к себе поставит и глумится, пока всю не расшатает.
Дожил он до глубокой старости.
Народ любил его, если никуда не вмешивался. Былины слагал.