Вот скажите мне, пожалуйста… Ответьте мне на вопрос…
Гм… гм… Мнда…
Не могу только я этого вопроса сформулировать хорошо, так, чтобы сразу стало понятно, о чём я…
Да, конечно - можно спросить о чём угодно. И, в конце концов, как угодно спросить. Было бы спрошено… А там… дальше… и уточнить можно, и уточнять сколько угодно… и доуточняться до того, что и позабыть, о чём спросить хотел.
Я, вот, например, высоты боюсь.
Например, вот…
Конечно, не всё время я об этом помню, но… Но, когда залезаю куда-нибудь… или… Или, когда спать ложишься, знаете, и вдруг, ни с того, ни с сего, представится тебе вид бездонный с высоты беспредельной… брр…
И манит высота эта, и страшит так…
Даже когда кто-то на балконных перилах усядется, взглянуть страшно - сердце начинает колотиться в беспощадном режиме.
Но, так, чтобы меня это всё время доставало - нет, я не жалуюсь. Не преследует меня эта загадка постоянно, как говорится, коконы не мочит.
Я вот об этом и хотел разговор завести. Понимаете о чём я? О чувствовании, которое и не помнится, может быть даже, но живёт внутри тебя и позабыть насовсем, выкинуть его из себя невозможно.
Женщина, например…
Вот, Сеня…
Сеня не может моря забыть. Моря…
Не может Сеня забыть, как он вышел тогда на берег. Как остановился, замерев, обалдевши от дали беспредельной, от глубины бездонной, скрытой водным пространством бесконечным.
Жутко почему-то Сене стало. Не мог понять Сеня почему, но жутко…
Вида, конечно, Сеня не подал, но, оправившись несколько от оцепенения первоначального, он и ногу поставил на камень прибрежный, и облокотился о колено, бесшабашно якобы… эдак… И не для того, чтобы кто-то со стороны посторонний трепета его не определил - чтобы стихия эта не разгадала беспомощности его.
А нутром Сеня ощущал, что это - стихия…
Загадочная и манящая так, но стихия беспощадная и безжалостная.
И кто он перед ней?
Сеня только какой-то…
Нет, пожалуй, не испугался Сеня… нет… Знаете, он застеснялся, что ли…
Застеснялся Сеня как-то жизни своей незначительной, проблем своих ерундовых, несоизмеримых с огромностью стихии, которая - море… с необозримостью стихии моря и в пространстве и во времени…
Застеснялся Сеня… стихии… Застеснялся Сеня непонимания своего, и, главное, невозможности своей понять стихию...
Женщина, она, ведь тоже - стихия такая, что… И робеет мужик перед ней, тушуется хорохориться начинает, кренделя выписывать, чтобы не догадался о его робости никто…
Я тут вам скажу одно своё наблюдение… такое… про застенчивых людей. И понимаю прекрасно, что… но скажу всё-таки… Не знаю почему, но так уж захотелось сказать это вдруг - застенчивые люди, они - самые главные…
К чему это я? Не знаю, но… приглядитесь.
Те, которые всё понимают, которые лезут напропалую с пониманием своим как всё надо, как всё должно быть, они… они как ярмом этим пониманием своим, которое мне навязывают назойливо, обречены. А застенчивые люди, они, вроде, и стесняются всё понимать как надо, и оставляют что-то в непонимании для восторга своего, для свежести восприятия.
С застенчивыми говорить можно, а уверенных слушать только приходится.
И ещё - застенчивые молятся…
А выскочки - только вид делают, у них времени не хватает… у них забота одна - имиджу своего не потерять бы… Выскочили же - надо удержаться теперь.
Вот…
Только чего это я вдруг? Телевизора, наверное, насмотрелся…
А Сеня?..
Не по себе почему-то Сене стало. Не мог понять Сеня - почему, но… не по себе…
Застеснялся Сеня стихии…
Женщина, она, ведь… она…
Долго тогда Сеня взгляда своего от моря оторвать не мог - тянула его стихия… изменчивая, непостоянная… Тянула так, что цепенело в Сене нутро, напрягаясь от ощущения непонятного… от невыносимого ощущения непостоянства её…
Но…
Да и теперь тоже…
Разве можно выдержать непостоянство стихии? Такое милое, такое влекущее непостоянство…
Женщины, они ведь… вроде и люди тоже… вроде и разговаривают даже…
Помните, я вам говорил, что Сеня одни раз и женат был…
Но… стеснялся Сеня стихии… Стеснялся босых ножек её, прекрасных таких, безупречных по форме, каких бы различий эта форма не предполагала, но в любом виде - прекрасных таких…
Стеснялся Сеня улыбки её… Глаз её таких… таких глаз её… стеснялся Сеня… Словно чувствовал глубину беспредельную… Замирал от восторга перед непостижимостью, которую и осознать-то никак нельзя, и понять невозможно, только чувствовать.
И волосы её…
И руки…
И как она бокал свой держит… И как пьёт из него понемногу…
И улыбается она так…
Обычная, вроде, такая…
Ну, не особенная какая-то…
Но близко так, рядом совсем… Стихия…
И Сеня, отпив шампанского, потом, ещё отпив… потом, допив бокал до конца, поставил его на стол, вдруг встал, не понимая, что это такое с ним, и почему это так с ним нечаянно как-то непредвиденно совсем…
Встал и…
И пошёл к себе на четырнадцатый этаж.