Если бы я умела кричать на ультразвуке, ты бы уже оглох.
Оглох бы, даже будучи на другом конце планеты.
Но я – словно немая, словно рыба, вытащенная из воды, только открываю и закрываю рот. А ты даже не читаешь по губам.
Иногда мне кажется, что я так много тебе не смогла рассказать, что вот-вот тресну и рассыплюсь сама.
Иногда мне начинает казаться, что я слышу, как ползут трещинки, как скрипят мои суставы. И тогда я думаю: вот оно. Сейчас я рассыплюсь, и больше не будет ровным счетом ничего.
Я рисую слезы карандашом для глаз на щеках.
Я пытаюсь хоть что-нибудь тебе сказать, но всего лишь корчу смешные гримасы.
Я рисую улыбку на листе бумаги и делаю из него самолетик.
Я пытаюсь хоть что-то до тебя донести, но всего лишь делаю глупости.
Я рисую мелками на асфальте пергамент и пишу на нем тебе письмо.
Я пытаюсь кричать тебе в спину, но мой голос до тебя не долетает.
Больные суставы, скрип, бессонница и смертельная усталость. Я бы плакала, но за меня плачет дождь.
Я слышу хруст, и тело пронзает дикая боль.
Это повторяется каждую ночь, и я надеюсь когда-нибудь стать горсткой пыли.
Утром я проснусь, а за окном снова будет дождь. Капли дождя на стекле будут ползти по стеклу, на котором гуашью написано еще одно послание тебе.
Соберусь и выйду из квартиры. Спущусь вниз, потом поднимусь обратно и все-таки возьму зонтик.
Выйду из дома и встречу тебя. И даже заговорю.
Жизнь будто приобретет краски, и я протяну к тебе руку и схвачу пустоту.
Послышится скрип, треск и грохот. Наконец-то суставы и нитки не выдержали. Наконец-то деревянная кукла лежит на полу.
Только вот пока я не рассыплюсь до пыли, всегда будет, кому меня собрать.
И тогда мне ничего больше не останется, кроме как снова пытаться что-то тебе сказать.
(05.09.06)