Глава IX
– Нет, Рауль, постой! Послушай меня…
Кристина хотела объяснить ему, что не собирается никуда сейчас идти. Во-первых, она очень переволновалась, устала и не испытывала ни малейшего желания вновь появиться на публике, а, во-вторых, мадам Жири и Ангел Музыки наверняка не одобрили бы столь легкомысленного поведения. Оба они неоднократно повторяли, что девушке, которой только-только минуло семнадцать, следует быть осмотрительной и держать поклонников на расстоянии. Рауль, конечно, вовсе не поклонник, а друг детства, но со стороны все будет выглядеть не так, как есть на самом деле. Не станешь же рассказывать каждому встречному, что они познакомились десять лет назад и что их связывают нежные воспоминания о море, о музыке ее отца, о волшебных сказках той счастливой и беззаботной поры.
И самое главное, она не могла сегодня пойти куда бы то ни было, не могла покинуть свою комнату, потому что ждала. С трепетом и тайной надеждой Кристина ждала появления маэстро. Это был их общий триумф. Сегодня она пела как никогда в жизни, кажется, она и сама прежде не представляла, что способна так владеть своим голосом. Она пела по его просьбе и с его разрешения, пела для него…
Кристина быстро подошла к двери и закрыла ее на задвижку. Потом вернулась к туалетному столику и начала вытаскивать из пышных волос многочисленные заколки с фальшивыми бриллиантами – реквизит к костюму Элизы, завтра их нужно будет вернуть в костюмерную. Она быстро распустила прическу и прежде чем отправиться переодеваться за ширму робко, с чуть вопросительной интонацией в голосе, позвала:
– Маэстро?
Нет, его здесь не было. Впрочем, можно было бы и не вопрошать пустоту. В последнее время, появляясь по вечерам, он всегда предупреждал ее о своем присутствии своеобразным способом: газовые светильники начинали медленно гаснуть, а потом разгорались вновь. Она успеет сменить тяжелый сценический наряд на простое домашнее платье. Возвращение виконта, – а он непременно вернется, – девушка решила проигнорировать: пусть думает, что она вышла. В конце концов, он мог бы узнать ее и утром во время репетиции, когда прошел мимо буквально в двух шагах от стоящей вместе с Луизой Карва чуть впереди хористок Кристины. Да и спорить с молодым аристократом не хотелось.
Певица заговорщицки подмигнула изящной фарфоровой статуэтке – девушке в роскошном голубом бальном платье, чем-то неуловимо похожей на нее саму, – стоявшей на ее туалетном столике, словно та могла слышать ее мысли. Статуэтка появилась на этом месте в день рождения Кристины, больших сомнений относительно происхождения подарка у девушки не возникло.
Только подойдя к расписанной павлинами ширме, Кристина заметила лежащую на каминной полке красную розу с черной атласной ленточкой. Как всегда Ангел успел оставить цветок до ее прихода. Как он это делает? Как он вообще делает все это и… почему?
* * *
Эрик прислонился спиной к холодному кирпичу стены, пытаясь восстановить сбившееся, словно после долгого бега, дыхание и привести в порядок мысли. Они знакомы. Конечно, же! Как он сразу не сообразил: Кристина рассказывала ему о мальчике старше нее лет на шесть-семь, с которым познакомилась и даже дружила целых три года, когда девочка с отцом жили в Бретани. Мальчика (или юношу?) звали Рауль. Лебер не слишком удивился ее рассказу, он и сам когда-то много возился с малышками Нортуа. Невероятно, но и в жизни случаются ситуации напоминающие выдумки авторов сентиментальных романов: друг детства его ученицы оказался никем иным как виконтом де Шаньи. Теперь ему стал понятен смысл их нелепого на первый взгляд разговора: это были всего лишь воспоминания детства, те милые глупости, которые каждый человек с теплом и нежностью хранит в памяти, но в которые никогда не станет посвящать посторонних. Пожалуй, если бы Эрик сегодня встретился с Люсиль или Жюли Нортуа, им бы тоже было, что вспомнить и посмеяться над детскими шалостями и проказами. Лебер даже улыбнулся этой мысли, он почти успокоился, хотя где-то в самой глубине души все же остался неприятный осадок. И еще пришло осознание простого и бесспорного факта: он ревнует. «Что же это я: сотворил себе Галатею? – с легкой паникой подумал Эрик. – Глупец!»
До него донеслись хлопок закрывшейся двери, запоздалый окрик Кристины и чуть позже отчетливый щелчок задвижки, но он не торопился объявить о своем присутствии. Также как и Кристина, Эрик был уверен, что виконт вернется. После расширения комнаты звукоизоляция стала не столь надежной: находясь под самой дверью, де Шаньи мог услышать его голос. Менее всего Лебер хотел бы скомпрометировать свою ученицу.
Минут десять спустя в дверь действительно постучали.
– Кристина! Кристина!
Девушка не отвечала. Эрик довольно усмехнулся.
– Кристина! Кристина! – повторилось через минуту, в голосе виконта проскользнули нотки растерянности и мольбы.
Лебер начал потихоньку прикручивать освещение. Уже, было, переменившая под влиянием умоляющих интонаций Рауля свое решение и собравшаяся поговорить с ним Кристина замерла на месте. Ангел здесь!
Потоптавшись еще некоторое время у закрытой двери, Рауль пожал плечами, поправил жилетку и, высоко вскинув голову, ушел. Девушка отказывалась от ужина, но он не стал ее слушать. Может быть, у нее были какие-то важные причины? Ее могли ждать подруги, собравшиеся, чтобы поздравить юную певицу с успехом. Или еще что-нибудь в том же роде. Что он, собственно, знает о Кристине, о ее теперешней жизни? Они не виделись семь лет. Но он непременно узнает, завтра он узнает о ней абсолютно все!
* * *
– Браво! Браво! Брависсимо! – тихо пропел Эрик.
Его голос плыл по комнате дыханием нежного майского ветра, ласковой волной южного прибоя в теплый безветренный вечер. Он обволакивал, убаюкивал, наполнял сердце покоем и радостью. В полумраке – на этот раз Эрик оставил минимальную подачу газа – пение Ангела производило особое, чарующее впечатление. Лицо Кристины озарилось светлой улыбкой:
– Маэстро!
– Ты была великолепна, Кристина. Я горжусь тобой.
Девушка по привычке вскинула голову: ей всегда казалось, что голос идет сверху, хотя маэстро часто подшучивал по этому поводу, говоря, что его не нужно искать на потолке.
– Спасибо. Без вас этого никогда бы не было, я не смогла бы так петь.
– Да, наверное. Все равно я счастлив за тебя, мой ангел.
– Вы – мой Ангел Музыки.
Он негромко рассмеялся:
– О, Кристина…
– Кто же вы? Не прячьтесь от меня, я уже не маленькая. Я прошу вас.
В ее голосе было столько… не любопытства, нет, надежды и радостного ожидания, что Эрик не смог устоять.
– Хорошо. Только обещай мне не задавать вопросов…
– Учитель…
– Я неточно выразился: обещай не задавать слишком много вопросов и не требовать немедленных ответов, если я не смогу дать их сразу. Я все расскажу тебе, когда настанет время.
Одна часть сознания, та, что обычно называется здравым смыслом, отчаянно противилась происходящему, но Лебер уже был не в силах остановиться. Он безумно устал, устал изображать из себя бесплотное существо, чуждое человеческим чувствам, желаниям и стремлениям. Как он завидовал молодому виконту, для которого было так просто оказаться рядом с ней, смотреть ей в глаза, прикасаться к ее руке…
– Но почему?
– Кристина, ты знаешь, театр – это нереальный мир. Когда зритель идет на представление, он заранее согласен поверить в то, что макет на колесах – настоящий африканский слон, а листы разрисованной фанеры – замок благородного рыцаря. Главное – это чувства, пробуждаемые в душе игрой актеров. Я тоже играю здесь свой странный спектакль, и пока он не окончен, просто верь мне. Ты согласна?
– Да, как вы скажете, маэстро.
Она машинально поправила оборку светло-розового муарового платья и на секунду приложила руку к груди, словно надеялась умерить частое биение взволнованного сердца. Голова немного кружилась от предчувствия проникновения в заветную, почти сказочную тайну ее загадочного учителя также, как сегодня на сцене, когда зрительный зал взорвался аплодисментами и криками «Браво!».
– Смотри на свое отражение в зеркале, Кристина.
Девушка сделала несколько шагов и замерла, отчего-то не решаясь подойти ближе.
– Теперь плыви, о лебедь мой.., – запел Эрик.
Прекрасный голос посланца небес проник в самую глубину существа Кристины, погружая ее в состояние близкого к трансу восторга. Лебер пел партию Лоэнгрина по-немецки, дойдя до слов короля Генриха, он повел мелодию голосом неожиданно низко, затем, чуть подняв регистр, также без слов озвучил куплет хора. Наконец, опять послышались слова рыцаря святого Грааля, теперь уже по-французски:
– Эльза, принцесса Брабанта слову внемли моему…
Большое, выше человеческого роста зеркало в резной золоченой раме, как показалось Кристине, еле уловимо дрогнуло, и в его потемневшей глубине возникла высокая мужская фигура в длинном черном плаще. Ее контуры очерчивали далекие отблески желтоватого пламени, лицо же было почти неразличимо, потому что газовые светильники в комнате совершенно потухли, а зажженные в стоящем на туалетном столике канделябре три свечи были не в состоянии разогнать сумрак довольно просторной теперь комнаты. Маэстро протянул ученице руку. Кристина вложила свою ладонь в его, и медленно, словно во сне, пошла следом за Ангелом, увлекаемая не столько легким прикосновением, сколько чудесным голосом. Когда они оказались рядом с горящим в стенной скобе факелом, девушка уже завершала свой куплет:
– … тогда душу и тело вручу я свободно.
Теперь ей была хорошо видна скрывающая половину его лица белая маска, но в том эйфорическом состоянии, в котором она сейчас находилась, Кристина ничуть не испугалась и даже как будто не придала этому значения. Эрик забрал факел и, свернув за угол темного коридора, повел Кристину вниз по длинной винтовой каменной лестнице, продолжая петь слова дуэта:
– Эльза, если ныне пред Богом…
Лестничный марш сменился другим коридором, точнее это была целая галерея, настолько широкая, что по ней могли бы проехать рядом два экипажа, свод терялся высоко над головой. Снова поворот и лестница, снизу ощутимо потянуло прохладой, воздух стал более влажным, но Кристина почти ничего не замечала. Захваченная романтическим настроением вагнеровской драмы, она утопала в звуках голоса Эрика и воодушевленно отвечала ему в нужных местах, не вдумываясь в смысл слов до тех пор, пока он не повторил с какой-то особой интонацией финал дуэта:
– Ты все сомнения бросишь,
Ты никогда не спросишь,
Откуда прибыл я,
И как зовут меня!
Они стояли в огромной подземной пещере на берегу озера, на воде покачивалась лодка, нос и корму которой освещали два больших фонаря.
– Вы неслучайно выбрали этот дуэт, маэстро. Именно эти вопросы задавать нельзя?
Кристина изумленно оглядывалась вокруг, пытаясь понять, куда он ее привел. По-видимому, это был самый нижний уровень подземелья Оперы. Но страха не было.
– Задавать можно, но я не смогу ответить на них, – Эрик чуть улыбнулся уголками губ. – Пока не смогу.
Он затушил факел, помог девушке сесть в лодку, сбросил плащ и положил его на дно. Потом столкнул утлое суденышко в воду, забрался сам и взялся за весла. Тихий плеск воды и зябкий ветерок, пробегающий над озером, разогнали сладкий дурман, застилавший до этой минуты сознание Кристины. Куда везет ее скрывающий лицо и имя незнакомец? Девушка непроизвольно вздрогнула. Эрик заметил это:
– Холодно? Ты слишком легко одета, Кристина. Возьми мой плащ.
Видя ее нерешительность, он добавил:
– Я как учитель говорю: простудишься – посадишь голос.
– Сейчас, маэстро.
Такие знакомые менторские нотки с легким налетом самоиронии вдруг совершенно успокоили Кристину: это же ее Ангел Музыки. Разве может он ее обидеть?
Она послушно взяла со дна тяжелый и ужасно большой плащ Призрака; закутавшись в него, словно ребенок в пальто взрослого человека, девушка вопреки здравому смыслу почувствовала себя удивительно уютно. Его голос и искренняя забота грели сердце забытым теплом отцовской нежности. Этот человек был гораздо моложе ее отца, но, вероятно, куда старше Рауля.
– Маэстро…
Она нерешительно замолчала.
– Хочешь спросить, куда мы направляемся? – озвучил ее невысказанный вопрос Эрик. – Скоро ты все увидишь. Чуть-чуть терпения и я напою тебя горячим шоколадом, а потом провожу обратно.
Пещера сузилась, каменные стены сошлись так близко, что можно было бы коснуться их рукой. В одном месте Эрик почти вплотную подвел лодку к зачем-то выбитому в глубине подземелья настенному барельефу в виде головы льва, впрочем, не единственному: по пути им уже попадались эти загадочные архитектурные изыски. Фонари едва разгоняли мрак в пределах одного метра впереди и позади лодки, поэтому Кристина не разобрала, почему или для чего они задержались здесь на несколько секунд. Эрик оттолкнул лодку от стены, сделал десяток гребков, и они оказались в очередной пещере, не слишком большой. Она заканчивалась сводчатой аркой, перекрытой огромной стальной решеткой, которая медленно поднималась вверх. В своеобразный «дверной проем» падал неяркий свет.
Глава Х
– Садись сюда, – Эрик отодвинул для Кристины кресло у большого письменного стола. – Я скоро вернусь.
– Спасибо.
Юная солистка Гранд Опера снова находилась в состоянии легкого головокружения, теперь уже не от голоса маэстро, а от того, что увидела в его жилище. Она попала в сказку. Ее учитель – не ангел, он – волшебник! Эти всплывающие из озера горящие сотнями свечей канделябры… Такого просто не может быть! Превращенная в подземный дворец пещера на берегу озера: зеркала, бархатные портьеры, старинные гобелены на стенах, пушистые ковры под ногами, необычного вида скульптуры… Особенно ее поразили наполовину выступающие из камня лицо и рука, как будто пытающаяся раздвинуть тиски бездушного мрамора, вырваться на свободу из страшного плена. Маэстро сказал, что работа принадлежит резцу пока малоизвестного, но, безусловно, гениального скульптора Родена. Девушка подумала, что творение этого гения смотрится жутковато, и в то же время от его созерцания было почти невозможно оторваться.
Минуты через две Кристина встала и, повесив черный плащ на спинку кресла, нерешительно отошла от стола. Она уже забыла и о холоде и о своих смутных подозрениях и страхах. Впервые попав в кабинет Лебера, было очень трудно усидеть на месте, борясь с искушением обойти его и внимательно рассмотреть множество находящихся здесь необыкновенных и интересных вещей. Сначала внимание Кристины привлек «постановочный столик»: тщательно выполненный во всех деталях макет сцены с расставленными на ней миниатюрными декорациями «Ганнибала» и очень похожими на настоящих исполнителей куклами привели девушку в восторг. Она осторожно одним пальчиком прикоснулась к слону, и тот поехал, совсем чуть-чуть.
– Ой, – тихо охнула гостья подземелья и прыснула в кулачок, ее развеселило собственное детское изумление.
За столиком обнаружилась невысокая этажерка с немногочисленными книгами – всего десятка три томов. Кристина присела на корточки, теперь ее разбирало чисто женское любопытство: что же читает маэстро, снабдивший ее саму длинным списком художественной и философской классики? Часть литературы была на немецком языке. Среди французских изданий преобладали труды по естественным наукам, математике и философии. Кристина прочла несколько ничего не говорящих ей названий – «Вклад в теорию функций, представимых рядом Гаусса», «Динамическая теория электромагнитного поля», «Рассуждения о Пьетро Помпонацци», – от них юной певице стало немного не по себе. Таких слов как «математические функции» и «электромагнитные поля» она, конечно же, никогда не слышала. С каждой минутой учитель представлялся ей все более загадочным и непостижимым человеком.
Рядом с пугающими вершинами научной мысли заняли свое место «Сандаловый ларец», «Цветы зла», «Пер Гюнт» и сборник новелл Эдгара По. Там же стояло несколько справочников по архитектуре и строительному делу. На отдельной полке Кристина увидела стопку партитур и нотных тетрадей, ей захотелось коснуться их, погладить, как что-то родное и близкое. Но она сдержалась. Кристина не могла знать, что Эрик держит под рукой лишь ту литературу, которая необходима ему в данный момент по работе и ту, что читает сейчас для своего удовольствия.
Девушка выпрямилась и огляделась по сторонам. Стена в глубине кабинета представляла собой целую галерею эскизов и карандашных набросков. Подойдя ближе, она увидела, что рисунки прикреплены булавками к большому полотну светло-серой бумажной ткани. Здесь были ее собственные портреты, сценки репетиций балетной труппы и хора, зарисовки каких-то совершенно незнакомых ей людей и зданий, дуэт Карлотты и Вальдо. Последний был выполнен в явно гротескном стиле, при этом перекошенное истошным воплем лицо примадонны и донельзя неуклюжий тенор вызывали смешанное чувство: глядя на них, хотелось одновременно смеяться и плакать. Судя по всему, рисунки принадлежали не какому-нибудь Родену, а самому маэстро. Этот вывод подтверждался наличием трех, стоящих в разных концах «комнаты» мольбертов, один из которых был занавешен отрезом зеленого бархата, разбросанными там и сям палитрами, кистями и коробками с красками.
Кристина услышала звук приближающихся шагов и поспешила вернуться к столу: вдруг маэстро будет недоволен тем, что она разгуливает по его кабинету. Но все же он вошел прежде, чем она успела снова сесть в кресло.
– Осматриваешься? – спросил он с чуть заметной улыбкой.
Как и обещал, Лебер принес девушке чашку горячего шоколада. Упоительный аромат приятно щекотал ноздри, Кристина едва не облизнулась.
– Простите, я…
Она потупила глаза и даже покрылась легким румянцем, но при этом выражение ее лица сохраняло какое-то чисто женское лукавство.
– Я бы не привел тебя сюда, если бы хотел скрыть что-либо из того, что здесь находится. Это тебе.
Эрик протянул ей шоколад, он и не думал отчитывать ученицу за излишнее любопытство. Наоборот, ему было приятно, что Кристина так или иначе больше узнала о нем. За время отсутствия он успел переодеться, сменив строгую фрачную пару на светло-серые брюки, того же цвета жилет и синий сюртук. Ему не хотелось оставаться в костюме Призрака Оперы, но снять маску он не решился.
– Благодарю вас.
– Садись же, ты моя гостья.
Девушка заняла кресло, а Эрик принес себе стул и поставил его по другую сторону стола напротив Кристины. Она, молча, пила мелкими глотками сладкую горячую жидкость, изредка вскидывая взгляд на хозяина подземного замка. Эрик тоже не начинал разговор, было так хорошо просто сидеть и смотреть на это очаровательное и очарованное дитя, видеть в ее глазах восторг, смешанный с любопытством и радостным удивлением.
– Очень вкусно, – наконец, сказала Кристина и поставила пустую чашку.
– Тебе понравился мой дом? – спросил он.
– Да. Здесь все такое… необыкновенное, – она с трудом подыскала слово, которое хотя бы отдаленно могло отразить ее ощущения. – И все-таки… это же подземелье!
– Иногда люди живут и в более странных местах.
– Вас ищет полиция? – расхрабрившись, Кристина задала уже некоторое время крутившийся в голове вопрос. – Я никому не скажу, клянусь! – быстро добавила она.
– Полиция? Нет. Зачем я им? Не бойся, я не сбежавший преступник и не тайный эмигрант. Просто я не самый везучий человек на этой земле… Уже поздно, пора возвращаться. Идем, я покажу тебе еще одну вещь, и хватит на сегодня впечатлений.
* * *
На этот раз Кристина сидела у него за спиной, так было удобнее править лодкой. Во время плавания оба молчали, Эрик решил, что девушка слишком устала за сегодняшний длинный и чересчур эмоционально насыщенный для нее день. Когда он причалил и обернулся, то увидел, что, закутавшись в его плащ, Кристина спит на дне лодки, свернувшись клубочком и подоткнув одну полу под голову. Кажется, они оба не рассчитали ее силы. Новую звезду парижской оперы сморил по-детски глубокий сон. Она ни разу не приоткрыла глаз, пока Эрик вытаскивал ее из лодки и долго с остановками, присаживаясь время от времени на широкие лестничные перила, нес наверх в ее комнату. Он поднимался в иногда сгущающемся до полной темноты полумраке, ориентируясь на свет далеко отстоящих друг от друга факелов. К счастью, дорогу он знал наизусть до каждого поворота, до каждой ступени.
Не просыпаясь, повинуясь какому-то детскому инстинкту, Кристина обхватила его за шею и сладко спала, склонив голову на плечо Лебера. Это было удивительное ощущение: чувствовать ее чистое дыхание, тепло юного тела, вдыхать аромат ее волос. Ее наивная беззащитность вызвала в его душе волну всепоглощающей нежности, желание всегда быть рядом, защищать, любить…
Уставший, но совершенно счастливый Эрик добрался до потайной двери. В комнате Кристины царили мрак и тишина, свечи догорели. Справа от зеркала должно было стоять кресло. Эрик на ощупь отыскал его и опустил свою драгоценную ношу. Потом зажег свечу и аккуратно подключил газовое освещение. Он перенес девушку на кровать, долго смотрел на ее милое лицо, впитывая каждую черточку, каждый оттенок нежной кожи, каждый отблеск света на каштановых кудрях. Наконец, маэстро нашел в себе силы оторваться от любования своей Галатеей и исчез за зеркалом.
* * *
Теперь он возвращался налегке, прихватив с собой факел. В голове немного звенело, не то от перенапряжения, не то от волнения. Мысли и чувства смешались в густой тягучий коктейль. Появившись нежданно-негаданно молодой виконт внес невероятный сумбур в и без того не безоблачную жизнь Луи Лебера: ни о чем не подозревая, Рауль де Шаньи нажал на некий таинственный спусковой крючок называемый роковым стечением обстоятельств.
Отдавал ли Эрик отчет в своих чувствах себе самому до сегодняшнего вечера? Сердцем он чувствовал, что девушка дорога ему намного больше, чем ученица учителю, но не хотел впускать это знание в разум. Как завоевать доверие и любовь полуребенка-полуженщины, не имея возможности ни показать лица, ни назвать имени, ни объяснить, почему он оказался в подземелье Оперы и зачем продолжает здесь оставаться? Снять маску и рассказать все с самого начала представлялось совершенно немыслимым, тем более, что поводом загнавшему его сюда отчаянию послужили отношения с другой особой. Прошло два с половиной года, и Женеьева де Кавиль сейчас не значила для Эрика ничего. Ничего, кроме одного: она была символом его обреченности на одиночество. С таким лицом ни одна женщина не примет его в свое сердце, не подарит нежности и тепла. Его ум, знания и таланты способны вызывать интерес, быть может, восхищение – глаза Кристины сегодня светились им, – но любовь рождается из иного источника.
Остается с загадочным видом хранить свои нелепые секреты, словно от них зависят судьбы мира – невероятно глупый и, в сущности, бессмысленный обман – и удовольствоваться уроками пения. Теперь их не будет разделять кирпичная стена: увидев орган, Кристина с восторгом согласилась заниматься в подземелье так часто, как это будет возможно. Но бастион воздвигнутой им тайны гораздо крепче и надежнее самых высоких стен. Лебер догадывался, что отныне каждая их встреча станет для него мучительной пыткой. Если бы он мог сейчас уехать с тем, чтобы вернуться с нормальным человеческим лицом, избавившись от этой гротескной пародии одной его половины на другую! Но отъезд был совершенно невозможен.
Погруженный в невеселые размышления Эрик спустился на предпоследний уровень подвалов, – снизу уже слышался тихий плеск: воды медленно текущего притока Сены бились о каменные стены подземелья, – когда заметил мелькнувшую впереди, в слабом отблеске далекого настенного факела, тень. Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия: Дени. Никого другого быть здесь, да еще в такое время не могло. Неужели он видел Кристину в «доме» архитектора? Следил за ними? Зная своеобразный характер своего подопечного, Эрик внутренне содрогнулся. С Дени нужно будет поговорить. Но насколько это поможет оградить девушку от изобретательной детской ревности Духа Оперы?
* * *
Проснулась Кристина лишь около полудня. Открыв глаза, она тревожно огляделась по сторонам и с облегчением вздохнула: ее окружала привычная обстановка собственной комнаты, неяркое осеннее солнце робко заглядывало в окно. Девушка села на кровати, провела ладонью по лбу:
– Боже мой, какой странный сон, – вслух сказала она.
Кристина с удивлением обнаружила, что заснула прямо в платье, и никак не могла вспомнить, когда и как добралась до постели.
Или это все-таки был не сон? Голос Ангела, дуэт из Лоэнгрина, путешествие на лодке по подземному озеру…
Она соскочила с кровати и почти бегом бросилась к зеркалу. Тщательный осмотр рамы ничего не дал: зеркало, как и прежде, было намертво вмуровано в стену, не то что отодвинуть, даже пошевелить его было невозможно.
В дверь негромко, но настойчиво постучали:
– Кристина, Кристина! – послышался взволнованный голос Мэг.
Кристина оставила свои бесплодные попытки, отперла дверь и впустила подругу:
– Что случилось?
– Это я тебя хотела спросить. За последние полчаса я стучу тебе уже третий раз!
Голубоглазая блондинка немного ниже Кристины ростом, тоненькая и гибкая, как и положено балерине, впорхнула в комнату. Сиреневое платье придавало ее глазам особенную глубину, а наброшенная на плечи белая мантилья подчеркивала свежесть юного личика.
– Наверное, я очень крепко спала. Совершенно ничего не слышала. Как хорошо, что ты пришла, Мэг. Представляешь, вчера вечером здесь был Рауль!
Девушки присели на софу. Накануне днем Кристина успела рассказать подруге о своем давнем знакомстве с виконтом де Шаньи, и теперь Мэг с жадным девическим любопытством выспрашивала певицу обо всех подробностях романтического свидания.
– Ну, почему ты отказалась? Ужин с аристократом.., – Мэг мечтательно закатила глаза.
– Ты смеешься? Что бы сказала твоя мама? – резонно возразила Кристина.
Мэг как-то сразу поскучнела:
– Да, мама была бы недовольна. Иногда она так посмотрит, что мурашки по спине. А уж если начнет отчитывать…
– И потом я так устала. Даже не заметила, как уснула, – Кристина ненадолго замолчала, потом отчего-то понизив голос, сказала почти шепотом: – Мэг, я хочу рассказать тебе еще кое-что.
– Что? – глаза юной балерины снова засверкали врожденным любопытством.
– Кое-что интересное, – пообещала Кристина. – Только есть ужасно хочется, и нужно привести себя в порядок.
– Хочешь, я принесу кусок киш «Лоран» и сыра? – предложила заинтригованная подруга.
– Ты меня спасешь, – улыбнулась Кристина.
Девушка действительно была голодна, вчера она так переволновалась, что забыла думать о еде. Даже предложение Рауля поужинать не вызвало у нее и намека на аппетит.
– Я сейчас, – Мэг проворно вскочила на ноги и скрылась за дверью.
* * *
– И кто же был этот таинственный незнакомец? – выслушав длинный рассказ о ночных приключениях подруги, спросила Мэг.
– Призрак Оперы!
– Тебе приснился Призрак Оперы? Я бы со страха умерла!
– Это же был только сон, Мэг. Я вообще поняла, кто мне приснился, только когда проснулась.
– А какой он был?
– Такой, каким его описывала тебе мадемуазель Жерарда, – улыбнулась Кристина.
– О! – Мэг закатила глаза и повалилась на софу, затем резко села и трагическим тоном с сильным придыханием, делая акцентирующую паузу на каждом втором или третьем слове, произнесла: – Это был… высокий молодой мужчина… чуть старше тридцати… с красивыми зелеными глазами… и приятным голосом…
Имитируя манеру речи тридцатисемилетней костюмерши, балерина выпучила глаза и приложила правую руку к груди. Выглядело это настолько уморительно, что, расхохотавшись, девушки не могли остановиться минуты три.
– Ох, Мэг, как ты меня развеселила! – Кристина с трудом подавила последние приступы судорожного смеха. – Ты не поверишь, но в моем сне он точно так и выглядел!