Было противно и мокро. Молодой человек пошевелился –под ним неприятно захлюпало. «Неужели дождь прошёл?» – подумал он, просыпаясь. Спал он около пяти минут… Слава Богу. Значит, его мало кто видел. Он сидел, прислонившись к дереву рядом с подъездом дома, и никак не решался войти.
Апрельский вечер становился всё тише, светофоры на соседней улице замигали оранжевым светом. И всё-таки, не ночевать же здесь? Ну что она, не человек? Неужели выгонит? А ключи забрала… Стерва!
Марта, мне очень хочется пить… - неожиданно прошептал он.
Попей из лужи.
Не глупи. Я во вчерашнем не виноват, ты же понимаешь.
Да ты вообще ни в чем никогда не виноват. А ещё говорил о моей слабости! Ах бедненький Паша! Посмотри на себя! Ну на кого ты похож? Вставай же! Вставай!
Молодой человек неуверенно поднялся, опёрся рукой о дерево.
Ты ничтожество. Я всегда это знала.
Тем не менее, если бы не я…
Да! Сколько раз ты говорил мне всё это! Была бы моя воля – никогда бы в жизни тебя не знала.
Так ведь Паша очень похож на меня. Что же ты в него влюбилась? В общем-то Марта… Иди. Оставь меня, ты свободна. Делай что хочешь.
На том свете?! Ну спасибо! Делай что хочешь! Это после того, как ты связал меня по рукам и ногам?!
Нет, ну что тебе нужно? – разгорячено, крикнул он в ночную пустоту.
Я хочу остаться в живых. Чтобы точка стояла после слов «И жили они долго и счастливо».
Странная это была картина: тёмный весенний переулок, освещённый тусклыми фонарями, накрапывающий дождик, справа пятиэтажный дом, около подъезда дерево. К дереву прислонился молодой человек довольно высокого роста, худой, со спутанными тёмными волосами, одетый во что-то мокрое и грязное… Стоял в луже и разговаривал сам с собою.
Он постоял ещё несколько минут, потом поднялся на первый этаж, и постучал в дверь.
Кто? – раздался скрипучий женский голос.
Анастасия Семёновна, это Роман.
Дверь с лязгом отворилась, на пороге возникла полноватая женщина лет шестидесяти пяти в домашнем халате с туго подвязанными редкими бесцветными волосами.
Анастасия Семёновна, я прошу ещё один день, - сказал он, еле стоя на ногах.
Что ты делал сегодня? От тебя несёт перегаром. На какие деньги ты пил? Ты просрочил уже на два месяца! Почему я должна тебя терпеть?
Честное слово, я завтра соберусь и уйду.
Ты не соберёшься. Ты уйдёшь завтра утром и вечером вернёшься с деньгами. Тогда заберёшь свои вещи, и чтобы мои глаза тебя не видели…
Роман прошёл в прихожую и, обессиленный, опустился на табуретку.
Я не смогу заплатить завтра. Анастасия Семёновна, скоро я издам книгу, я заплачу вам в два раза больше. Я прошу вас…
Слышала я твои просьбы. Будет так, как я сказала. Либо я обращусь в милицию.
Господи, ну чем же я вам мешаю?
А чем, скажи на милость, я буду платить за коммунальные услуги? Я ведь не ем ничего с того времени, как ты не платишь! У меня грошовая пенсия! Я сдаю комнату не ради благотворительности, а чтобы хоть как-то жить! Ну неужели не понятно?! Я вынуждена! Завтра ты уйдешь в любом случае. Всё на твоей совести. Я уверяю, Бог тебя накажет.
Ослабевший, он принял ванну, надел чистое бельё, потом подошёл к хозяйкиной комнате и через дверь сказал:
Анастасия Семёновна, я очень хочу есть.
Извини, милок, - противным голосом ответила она, - этого нет.
Что, совсем ничего?
Ничего.
Вернувшись к себе в маленькую, с отстающими от стен обоями комнату, он несколько минут пролежал на кровати, затем вскочил, подбежал к телефону, набрал номер.
Саня, привет.
Что, протрезвел? Не думал я, что ты так напьешься. Всех баб распугал! – отозвался в трубке насмешливый голос.
Да ладно тебе!
Всё в порядке? Тебе есть где ночевать?
Да.
Вдруг Роман услышал женский голос: «Саша, положи трубку! Саша!.. Ну кто там?»
Отстань, подожди, - бросил Саша в сторону.
Не один?
Ещё бы!
Послушай, ты должен прочитать мою книгу!
Ну заладил! Тебе деньги нужны?
Нет. Саня, ты обещал! Ты обязан, в конце концов!
Я ничего тебе не обязан. А я пытаюсь тебе помочь! Деньги даю! Гол как сокол – но не берёт! У меня работа, у меня экзамены! Ну скажи, когда меня читать твои писульки?
Роман со злостью бросил трубку, снова лёг на кровать и проспал до утра. Его разбудила Анастасия Семёновна. Она смотрела на него презрительно и жалостливо, сложив на груди руки.
- Уходи, - сказала она сквозь зубы и нервно отвернулась.
Роман ничего не ответил. Он моментально оделся, бросил в пакет четыре тетради и ручку, прошёл в ванную, умылся и покинул квартиру.
Было раннее утро, солнце взошло совсем недавно, но палило нещадно. Он шёл по тротуару, изо всех сил стараясь распрямить спину, но получалось плохо: желудок поднялся чуть ли не до самого горла, и что-то очень противно кололо его изнутри.
Саши для него больше не существовало, денег не было ни копейки: на последние он доехал вчера до «дома»…
Роман приехал в столицу четыре месяца назад. Цель маячила перед глазами настолько близко, что за неё можно было ухватиться рукой. Два месяца он усердно работал на какой-то стройке, писал по ночам. Ложился под утро, через час с небольшим вставал и бежал на службу. Потом уволился, не выдержал. Писал утром, днём, вечером, ночью. Закончил. Но нет, перечитал – не понравилась. Дополнял, изменял… В конце концов остался доволен. Он сделал это! Он закончил роман, как он считал, всей своей жизни! Он создал неповторимый образ лучшей из женщин. Он провёл её по пути, полном лишений и сложнейших испытаний, но она всегда находила выход, всегда! Она была его идеалом, она сидела у него в голове, она находилась с ним, где бы он ни был. Он надеялся на неё, как ни надеялся ни на кого на свете. Только она теперь могла спасти его. Она просто обязана понравиться редактору. Он должен влюбиться в неё. Как все влюбляются, как он сам влюбился.
Ты слабак. Ты никто… Ты ни на что не способен… - говорила Марта снова и снова.
Ты считаешь себя ничем? – отвечал он ей мысленно.
Я… Я просто твоя игрушка, которых тебе не хватало. Ты испортил мне всю жизнь. Ты хотел быть Богом, но ты не Бог. Ты создал меня для того, чтобы меня помучить, высосать из меня все силы, а потом уничтожить.
Ты снова начинаешь? Вся сущность романа пропадёт, если я оставлю тебя в живых. Кроме того, сейчас, отыграв свою роль, ты и так себя неплохо чувствуешь.
Ты что… Ты не понимаешь? Ты не понимаешь, куда меня загнал? Я не могу жить, потому что ты убил меня и не могу умереть, потому что ты меня не отпускаешь!
Я же тебе говорил вчера: иди.
Но ты опять обо мне вспомнишь! Ты опять меня позовёшь! Ведь кроме меня у тебя никого нет! Никого! Ты разогнал всех своих друзей, бросил больную мать! Ты не звонил ей уже три с лишним месяца! Да ты не имеешь ни малейшего понятия, жива она или нет.
Заткнись! Я не хочу тебя видеть! Не хочу тебя слышать! Убирайся вон!
Стрелки часов подкрадывались к десяти. Он сел на скамейку рядом с автобусной остановкой. «Мама… Да что от того, если я позвоню? Обрадуется она? А если я правда узнаю что она… Тогда я просто не выдержу! Подохну прямо тут, на месте!…»
Мимо проходила симпатичная девушка, Роман подошёл к ней и попросил мобильный телефон.
У меня нет, извините, - тихо сказал девушка, и прошла мимо.
Молодой парень, разговаривавший по трубке, остановился рядом в ожидании автобуса. Только он закончил, Роман тут же подскочил к нему.
Будь другом, дай позвонить, - попросил он.
Парень неохотно протянул телефон.
Как набрать, мне в Тюмень нужно…
Ты что, сдурел? – крикнул он, выхватил телефон и отошёл в сторону.
«Чёрт! Где бы позвонить? Нет… Я должен знать! Если я не буду знать, это ещё хуже! Господи, Марта… Это ещё хуже! Ну кто тебя просил напоминать мне об этом!»
Так… В этом городе у него был ещё один человек, к которому можно обратится: Слава. Они вместе ехали в поезде, и после несколько раз встречались. Как же он раньше не подумал? Славка – отличный парень. От Славки он позвонит маме, там всё, конечно, хорошо, она вышлет ему немного денег. Он купит еды, отнесёт роман в редакцию. Всё! Проблема решена!
За час с небольшим Роман пешком добрался до Славкиного дома. Дверь открыла его мама. Безумно красивая мама!
Добрый день. А Слава дома?
Нет, его нет.
А когда будет?
Вы знаете… А вы кто, собственно?
Я его друг, меня зовут Роман, мы из Тюмени вместе ехали.
А, Роман… Да, он рассказывал…
Так Слава скоро придёт?
Знаете, Роман… Он не придёт.
В смысле?
Он здесь больше не живет.
А где?
Не знаю… Я не видела его уже две недели…
Как же?…
С ним всё в порядке, он звонил вчера вечером.
«Это сумасшедший дом какой-то!» - ошарашено подумал Роман.
У меня к вам одна просьба. Это очень серьёзно, мне нужно позвонить.
Пожалуйста!
Межгород.
Ну… Звони, раз очень нужно.
Роман прошёл, набрал мамин номер. Казалось, гудки будут идти вечно. Сердце билось всё быстрее и быстрее, в голове рождались мысли одна ужаснее другой.
Да, - раздалось в трубке.
Мама!
Ромка? Ты где? – радостно спросила она.
Я тут, всё в порядке. Мама, прости, что я не звонил. Я писал, я не мог… Я работу бросил и всё писал, писал… Я закончил роман, мамочка!
Доведёт тебя это! Как же ты живёшь?
Всё хорошо, только мне нужно немного денег и как можно быстрее.
У меня завтра зарплата, завтра вышлю. Ты живешь все там же?
Да… А сегодня нельзя?
У меня нету, если только занять…
Ладно, не занимай. Подожду до завтра. Я позвоню еще. Прощай.
Почему прощай?
В смысле до свидания, не болей мамочка!
Что ж, всё не так уж и плохо. До завтра он где-нибудь переночует, потом вернётся на квартиру, заплатит Анастасии Семёновне, поест, наконец. Днём можно в издательство. И всё хорошо.
Весёлый, он направился к центру города. В конце концов, не так уж и плоха эта жизнь! Погуляет по Москве, может, познакомится с кем-нибудь… «Вот бы такую, как Марта…» - подумал Роман и невольно улыбнулся. Желудок болел нещадно.
Такую как я? Да ты и в самом деле больной. Я же одни страдания приношу!
Всё готов отдать за подобные страдания.
Ненавижу тебя! Ненавижу!
Роман усмехнулся.
Измени концовку! Я умоляю! Боже мой, ведь ты и представить себе не можешь, что такое лететь, пусть даже с любимым… Он все эти годы ненавидел меня – приёмный папаша!... А тут – исключительная возможность: семейный отдых в горах и прекрасный водопад, вдохновляющий на «подвиги»!...
Марта зарыдала. Роман не ответил. Всего в нескольких шагах от него женщина торговала пирожками. Ещё чуть-чуть и желудок вывернется наизнанку: деваться некуда. Он встал в очередь, и только продавщица занялась одним из покупателей, спрятал в карман два пирожка с мясом.
«Теперь точно не пропаду!» - радовался он. Роман зашёл в какой-то сквер, не ел специально, пока не нашёл одиноко стоящую скамейку. Устроился поудобнее. Первый раз в жизни он получил от еды подобное удовольствие! Нет, он счастлив! Он бесконечно счастлив! Перед ним открыты все двери!
Уже вечереет. Какой странный день… Как быстро кончается. Как быстро летит время! А ещё надо до вокзала добраться. Ничего, дойдёт. Там заночует, а после полудня мама уже вышлет деньги. Он шёл как можно быстрее, а сумерки становились всё гуще. Прошёл небольшой дождик, но настроение не испортил, напротив, принёс какую-то свежесть. Только вот… Дома;, дома;, дома;… куда он забрёл? Он наугад выбрал улицу и пошёл по ней. Вдруг, откуда не возьмись, навстречу выбежал низкорослый юноша и проговорил что-то непонятное. Роман не ответил, прошёл мимо.
Тебя, кажется, спросили! – крикнул кто-то позади него.
Роман обернулся. Теперь перед ним стоял подросток повыше и покрепче прежнего.
Я не слышал, - сказал Роман.
Тебя спросили, - проговорил ещё один, подошедший слева, - у тебя есть мобильный телефон? Нам очень нужно позвонить.
Нету, простите.
Ты слышал, у него нету. – Сказал ещё один новенький.
«Откуда же они вылезают?» - опасливо подумал Роман.
Да. А ты помнишь, что мы делаем с теми, у кого нету?
Трое парней засмеялись, четвёртый, самый высокий, с совершенно уродливым лицом злорадно ухмыльнулся. В ту же секунду он протянул руку и выхватил у Романа пакет. Вывалил из него всё содержимое на тротуар.
Ты что это, падла, делаешь? – заорал Роман и набросился на длинного.
Тот сделал шаг назад, а трое тех, что поменьше, накинулись на Романа и повалили на землю. Несколько секунд они били его ногами в каких-то тяжеленных башмаках, затем потащили к стоящим неподалёку гаражам. Били ещё и ещё… А тот, что старше, смотрел и изредка улыбался. Закурил, потушил сигарету о Романову щёку.
Роман уже не мог ни отбиваться, ни кричать. А когда кричал сначала, его всё равно никто не услышал. Он лежал, а молодые бандиты разговаривали между собой, изредка нанося удары то по лицу, то по почкам. Вдруг раздался звук милицейской сирены. Парни засуетились, бросились бежать. Тот же, кто ими командовал, ушёл позже всех, напоследок загнав Роме в правую сторону груди небольшой перочинный ножик… в глазах помутнело. Обидчики ушли, а он не может двигаться… он не может больше жить… Кажется, сломан его позвоночник… Нет… Похоже, нет. Вроде цел. Роман пошевелил правой рукой. Господи, как больно! Позвоночник цел, но руку он потерял однозначно. Благо левая осталась цела. В каком-то смысле… Собрав последние силы, он вытащил из груди нож. «Почему же не в сердце?» - вдруг подумал Роман. Надо выбираться. Раз вытащил нож, раз цела хоть одна рука надо отсюда выбираться. Сейчас он кого-нибудь встретит, сейчас ему помогут… «О Господи! Роман! Марта!»
Ему казалось, физические ощущения начали покидать его. Боль затухала в его сознании… Это недалеко, доползти, собрать тетради… Вон они лежат, уже совсем близко! И фонарь на них светит, и ручка не укатилась… Непонятно как, но он поднял тетради одну за другой. Подполз к рядом стоящему дому, прислонился.
Как жаль, что не левша… - прошептал он и открыл одну из тетрадей. Вырвал несколько последних страниц, смял, выбросил.
Закрыл глаза, голова упала на грудь, руки ослабли. Так продолжалось около минуты, затем веки его медленно распахнулись, Роман поднял с асфальта выпавшую ручку…
Почему нет чистой страницы? – как-то отрешённо и беззвучно сказал он.
Сказал, а потом написал что-то на внутренней стороне обложки неуклюжей левой рукой.
Ручка снова выпала из его руки. Она покатилась по мокрому асфальту, остановилась. Фонарь ярко освещал её, зелёную, блестящую… Роман улыбнулся:
- Марта…
«Марта наскоро причесала золотистые волосы, схватила сумочку и выбежала на улицу. Мокрый и блестящий утренний асфальт сверкал под ногами. Она мчалась вдоль домов, не помня себя. Только бы успеть, только бы… Но она знала, что Паша жив. Была уверена. Неожиданно что-то попал ей под ноги. Марта запнулась, остановилась. На тротуаре лежала тетрадка, мокрая, надорванная. А неподалёку ещё три. Девушка подняла их все, сложила друг на дружку, погладила по обложке. Теперь он точно будет жить, подумала она, теперь точно».
11 февраля 2007 г