Der Wahnsinn
Детективная история.
В тексте использованы цитаты из оригинальных стихов Тилля Линдемана.
«Злодейство, скажете? Согласен.
Но помните: влюбленный человек всегда опасен».
Даниил Хармс
15 мая.
Еще в 1730 году Король Пруссии Фридрих Вильгельм 1 удостоил своим визитом этот отель, стоящий в самом центре Аугсбурга. Но девочки этого не знали. Не знали они и того, что построенный в начале восемнадцатого века он давно уже стал памятником архитектуры. Для них «Drei Mohren» был знаковым местом, отелем, где остановились их кумиры, шикарной аристократической резиденцией, путь в которую им был закрыт.
Группа уехала на концерт около часа назад. Счастливые фанаты, которые могли себе это позволить, отправились следом, а другие остались, уже ни на что не надеясь. Остались лишь потому, что они так поступали всегда.
Она была в числе тех, кому не повезло попасть на концерт, стояла в сторонке, и сиротливо глядела на окна гостиницы. Человек подошел незаметно, сзади, легонько дотронулся до ее руки.
-Привет, – приятный голос, легкий едва уловимый акцент.
-Здравствуйте, – она попыталась разглядеть его, но яркое солнце ослепляло.
-Ты любишь Тилля? – вот так прямо в лоб, без всяких прелюдий.
Конечно, это видно любому она – фанатка: майка с их изображением, торба, напульсники, в руках плакат. Когда Тилль садился в машину, она потеряла контроль, закричала, бросилась к нему, но ее остановила охрана. Сейчас было немного стыдно, ведь Тилль даже не посмотрел на нее, зато другие, смотрели с осуждением.
« Куда там, посягнула на святое, опозорила город, они ведь все такие правильные, такие холодные. И откуда только это берется. Да – она такая, импульсивная, немного истеричная, но зато она – честная. Не прячет свои желания под маской холодного равнодушия. Ну, поплакала немного, ну, покричала и что? Это, черт подери, ее право».
Нет, этот человек не осуждал – он только спрашивал. Она прочла это в его глазах, увидела по наклону головы, почувствовала – он ждал ее ответа. Он будет слушать, о да. И она заговорила:
-Да, я люблю его, я очень его люблю, понимаете, он такой…
-Тихо, успокойся, – человек не дал ей договорить. - На нас смотрят, не привлекай внимания… А то я уйду.
И она замолчала, замерла в ожидании, боясь выдохнуть.
-Я могу помочь тебе, провести в его номер, но только если сможешь вести себя тихо, – человек улыбнулся, она тоже. У него были такие добрые глаза. Хотелось верить, очень хотелось, но она все равно спросила:
-Вы не обманете меня?
-Нет. Я клянусь. Сегодня вечером, когда Тилль вернется, ты будешь лежать в его постели – готовая.
-Я не знаю, - она почему-то испугалась.
-Как хочешь, я найду другую фанатку, – человек равнодушно отвернулся, посмотрел на девочек, стоящих перед входом. – Богатый выбор!
-Нет! – крикнула она, хватая его за руку. – Я согласна!
-Тихо! - человек резко обернулся, она почувствовала, как он весь напрягся. – Идем отсюда, здесь слишком много людей.
-Хорошо, – прошептала она. - Я пойду.
Она вошла в отель, одна, с высоко поднятой головой и направилась к лифту. Человек рассказал ей все, объяснил как не привлекая внимания и не вызывая подозрений пройти к номеру. Поначалу было страшно, но он успокоил – чудесный, милый, приятный человек. Она уже любила его, верила ему. Какая удача, кто бы мог подумать, ее выбрали из толпы, отметили. Нет, не зря она бросилась к машине, не зря кричала и потом прилюдно утирала слезы.
Еще пол часа назад, слушая своего благодетеля в маленьком кафе, она не могла поверить. Сбывались самые смелые фантазии, ночь – подаренная ей судьбой, ночь – в объятьях Тилля. До Его номера оставалась пара шагов, и несколько часов до встречи.
Она постучалась, робко, неуверенно, все еще боясь, что ее обманули. Но нет, дверь открылась.
-Заходи, – такой мягкий, бархатный голос и почти незаметный акцент.
Теперь она верила.
***
Der Wahnsin
«Nun liebe Kinder gebt fein Acht Так дорогие дети обратите внимание
ich bin die Stimme aus dem Kissen Я голос из подушки
ich hab euch etwas mitgebracht» Я принес вам кое-что
Der Wahnsin
«Die schonen Mdchen sind nicht schon Прекрасные девушки не прекрасны
Die warmen Hnde sind so kalt Теплые руки так холодны
Alle Uhren bleiben stehen Все часы останавливаются
Lachen ist nicht mehr gesund und bald» Смех больше не здоров, и вскоре
Der Wahnsin
«Jeder tut’s auf seine Weise Каждый поступает по-своему
Der eine stt den Speer zum Mann Один вонзает гарпун в море
Der andere zum Fische dann» А другой в рыбу
Der Wahnsin
«Ich zum Tten beriet Я готов убивать
Und keiner hier wei Никто не знает
Von meiner Einsamkeit» О моем одиночестве
Der Wahnsin
«Spiel mit mir Поиграй со мной
ein Spiel» В одну игру
Der Wahnsin
«Ich komm wieder Я вернусь
In zehn Tagen Через десять дней
Als dein Schatten Буду словно твоя тень
Und wird dich jagen» Преследовать тебя
Der Wahnsin
«Was – tust du Что ты делаешь
Was – fhlst du Что ты чувствуешь
Was – bist du Кто ты
Doch nur ein Tier» Всего лишь зверь
Der Wahnsin
«Denn du Потому что ты
Du bist hsslich Ты - ужасен
Du bist einfach hsslich» Ты – просто ужасен
Тилль покрутил листок в руках, и удивленно посмотрел на Пауля. Они сидели в гримерке, до выступления оставалось чуть меньше часа. Снимая куртку, он случайно наткнулся на это письмо, сложенный вчетверо листок, будто желая напомнить о себе, выпал из кармана.
-И что там? Любовное письмо? – Пауль усмехнулся. Он уже переоделся и теперь прохаживался туда-сюда, не зная чем заняться.
-Да нет, ерунда какая-то, – Тилль уверенно, по-хозяйски занял большое кресло.
-Дай мне посмотреть, – Пауль, подошел, взялся за краешек письма и потянул. – Ну, дай.
Тилль разжал пальцы. Пауль быстро пробежал глазами непонятное послание и рассмеялся.
-И что смешного написали нашему Тиллю? – спросил Флаке, закончив накладывать грим.
-На, сам прочти, я такого еще не видел, – Пауль отдал ему письмо. Флаке читал внимательно, иногда хмуря брови. Закончил. Как и Тилль повертел листок в руках и с тревогой посмотрел на вокалиста
-Кто тебе это дал? – казалось, что он немного напуган.
-В отеле, портье. Сказали, что письмо принесли три дня назад.
-А кто принес? – Флаке поправил очки.
-Они не знают, – Тилль театрально развел руками.
-Ох, не нравиться мне это, – Лоренц, как заведенный, ходил взад и вперед. Пауль, взглянул на клавишника и сел на диван. Лицо его было серьезно, он совсем не улыбался, и лишь по насмешливому выражению глаз можно было понять, что он пребывает в самом приятном расположении духа.
В гримерку вошел Олли.
-Да, мне тоже не нравиться, и говорил уже ему, а он все равно, – сказал он невпопад, усаживаясь на диван, рядом с Паулем.
-Ты о ком? – удивился Флаке.
-Как о ком, о Шнайдере, а ты разве не о нем.
-Нет Олли, ты, как всегда, неправ, – Пауль был рад подколоть басиста. Он чувствовал себя, словно зритель в театре, с улыбкой наблюдая за происходящим.
-Прав – не прав, а Шнайдера то до сих пор нет. Опаздывает, и это уже не впервые, – словно обидевшись, Олли поднялся, бесшумно пересек гримерку, взял с пола свою гитару и стал задумчиво перебирать струны.
- Да подожди ты, у нас маленькое происшествие, - сказал Флаке, протягивая Олли листок.
- И что за происшествие? – Рихард зашел в гримерку и сразу, ни на кого не обращая внимания, уселся в кресло и стал что-то писать в маленьком блокноте.
Олли отложил гитару и погрузился в чтение.
-Ну, Флаке преувеличивает, – сказал Тилль.
-Ничего подобного. Олли ты уже прочел? – Флаке вопросительно посмотрел на бас гитариста. Олли молча кивнул и протянул письмо Рихарду.
-Прочти вслух, мне некогда, - отмахнулся Круспе, что-то старательно записывая.
-Рихард, - сказал Пауль. – Ты случаем не мемуары пишешь? Так еще рано этим заниматься, молод ты еще. Оставь ты это, отвлекись на простых смертных, посмотри на нас.
-Мемуары, мемуары. Умные все пошли, как я погляжу, – недовольно пробурчал Рихард, но занятие свое не прекратил. – Что я не успею на вас насмотреться. Не отвлекай меня, я по-моему нечто гениальное придумал.
С грохотом распахнулась дверь, и в гримерку шумно ввалился Шнайдер. Рихард вздрогнул, карандаш выпал из его рук.
-Начальство не опаздывает, начальство задерживается, – глубокомысленно изрек Пауль, и добавил. – Теперь, освободившись, быть может, господин гениальный писатель соизволит лично ознакомиться с письмом.
Рихард злобно покосился на Пауля.
-Быть может, кому-то уже пора заткнуться, – в тон отозвался он. – А то у нас будет два маленьких происшествия.
-Я что-то пропустил? – спросил Шнайдер, снимая рубашку.
Не смотря на явную угрозу, Пауль не унимался:
– Нет, ты как раз вовремя, еще успеешь помочь Рихарду найти его карандаш.
-Какой карандаш? – растерялся Шнайдер.
Рихард, который и, правда искал свой карандаш, оставил это занятие, сел в кресло, бросив взгляд на Пауля, прикурил и сказал тихим голосом, звенящим от напряжения:
-Заткнись!
Флаке, резко остановился, осуждающе посмотрел на Пауля и выдохнул:
-Да хватит вам уже. Это же все очень серьезно. Ведь кто-то это писал. Это все не просто так. Как вы не поймете. А вы тут, все ржете. Не смешно, совсем не смешно.
-Флаке, хватит кудахтать. Никто еще не умер, и ничего не случилось, – улыбаясь, сказал Тилль.
-Ну, это пока… - Флаке сглотнул. - Все может быть… А ведь это может быть маньяк…. Или сумасшедший фанат… Сталкер… А у него может быть власть… Или деньги … Или оружие… Нож например … Большой нож… Тесак… Или еще хуже - пистолет... Или ружье… А если яд, и он нас отравит или ….
-Флака, ну хватит, – устало проговорил Олли. Он подошел к клавишнику и похлопал его по плечу. – Хватит, а то и правда что случиться. Есть очень мудрое изречение…
-Да что здесь происходит, мне кто-нибудь объяснит? – не выдержал Шнайдер, оборвав Олли на полуслове…
Рихард, затушил сигарету, поднялся, подошел к Риделю.
-Олли, дай мне это письмо.
-Там бессмысленный набор фраз из наших песен, – сказал Тилль, желая, наконец, прекратить этот дурацкий разговор.
-Нет, Тилль, они не бессмысленны, это угроза, – Флаке не мог смириться с тем, что группа не восприняла письмо всерьез.
-И где здесь угроза? – Рихард уже прочел, и отдал листок Шнайдеру.
-Ну, там же написано: « Я готов убивать». Если это не угроза, тогда объясните мне идиоту, что все это может значить, – Флака не мог успокоиться.
-Все хватит, забудьте все, – Тилль резко поднялся, забрал листок у Шнайдера, смял его и выбросил в мусорное ведро. – Давайте лучше музыку послушаем.
-Эй! – Шнайдер негодующе посмотрел на Тилля. – Я не успел прочесть.
-Это все ерунда, – видно было, что Тилль уже потерял интерес к загадочной записке.
-Но, Тилль… - Флаке всплеснул руками
-Все. Мы слушаем музыку, – Тилль сделал ударение на последнее слово. Еще немного повздыхав, Флаке тоже успокоился.
***
Он вышел из номера, никем не замеченный. Аккуратно закрыл дверь, огляделся по сторонам. Никого. Повесил на ручку двери табличку «Не беспокоить». Неторопливо, но не слишком (если плестись, то сразу кто-нибудь посмотрит, и не дай Бог запомнит), дошел до лифта. Нажал на кнопку. Когда двери закрылись, шумно выдохнул, словно от волнения, но он совсем не волновался. Это просто вошло в привычку. Задумался. Временами ему вдруг начинало казаться, что мир не может состоять только из двух цветов: черного и белого и люди не могут делиться лишь на совершенных негодяев и непогрешимых праведников. В такие моменты он обычно шел в церковь. Величие храма действовало на него умиротворяющее, он вспоминал Его. Нет не Бога, в Бога он не верил. Он вспоминал лицо своего врага, и успокоение приходило. Это раньше, когда он беззвучно плакал от ярости, не зная, что делать, ненавистное лицо рождало в нем злобу. Теперь это в прошлом, теперь – успокоение. Он все делает правильно, и поэтому спокоен.
Сегодня он не прятался, это было не нужно. Он знал, никто не заподозрит, респектабельно одетого мужчину, с кейсом в руке. В этом отеле, таких было немало. Уже в лифте снял перчатки. «На улице уже слишком тепло, кто-нибудь обязательно обратит внимание. Теперь главное ничего не трогать. Главное – не наследить».
Лифт остановился, он вышел в холл, и, не оборачиваясь, ушел прочь. Никто не обратил внимания, никто даже не взглянул в его сторону, расчеты оказались верны.
***
После выступления группа вернулась в отель. Было уже очень поздно, но, несмотря на это, перед входом дежурили фанаты. Тилль, не любивший повышенного внимания к своей персоне, быстро прошел внутрь. Шнайдер последовал его примеру. Слышно было, как на улице гудит толпа, холл же был ярко освещен и безлюден. Лишь за стойкой одиноко стояла молодая девушка – портье. Она дежурно улыбнулась.
Спать не хотелось. Тилль остановился, повернулся к Шнайдеру.
-Не хочешь перед сном немного расслабиться.
Шнайдер улыбнулся:
-Что ты имеешь в виду?
-Да, нет, ничего такого, просто выпить пива в баре.
-Вдвоем? Или подождем других? – он кивнул головой в сторону двери.
-Захотят, сами нас найдут.
-Давай.
В баре играла тихая музыка, они сели за столик в самом углу. На удивление, здесь тоже было безлюдно. Лишь два хорошо одетых бизнесмена сидели за стойкой и что-то оживлено обсуждали, перед ними стояли почти полные кружки, но они, казалось, забыли о своем пиве. Бармен, со скучающим видом болтал с официанткой. Заметив новых гостей, он кивнул собеседнице в их сторону. Она оглянулась, округлила глаза, снова повернулась к бармену, но он уже направился к бизнесменам.
-Узнала, – усмехнулся Шнайдер.
Официантка подошла к ним и выжидающе посмотрела на Тилля.
-Два пива, – сказал вокалист, даже не поднимая глаз на девушку.
-Еще что-то? – видно было, что она хочет спросить их о чем-то, но не решается.
-Нет, – ответил Тилль.
Она ушла выполнять заказ, так и не осмелившись заговорить о постороннем.
-Чем хороши дорогие отели, – сказал Шнайдер, потягиваясь. - Так это тем, что весь обслуживающий персонал ведет себя подчеркнуто вежливо и не навязчиво. Она ведь узнала нас и хотела поболтать, но здесь не принято трепаться с клиентами.
-И, слава Богу, – Тилль закурил.
-Да, – Шнайдер опять потянулся. – По кружке и спать, я, что-то устал сегодня.
Тилль неопределенно пожал плечами. В бар зашел коренастый мужчина лет пятидесяти. Он огляделся, словно выискивая знакомых, внимательно посмотрел на Тилля, и уселся за столик напротив. Официантка принесла им заказ и направилась к новому гостю.
-Не нравиться она мне, – тихо сказал Шнайдер.
-Что так?
-Не знаю, не нравиться и все.
-Да вроде тебя с ней никто и не сватает, – Тилль сделал большой глоток.
-Тилль, - Шнайдер с осуждением посмотрел на солиста. – Я не об этом, просто, кажется, будто в ней жизни нет. Она похожа на фарфоровую куклу, мертвые волосы, белая кожа, тощая, словно мумия.
-Что ты к ней прицепился. Она тебя не трогает, и ты ее не трогай.
-Да я и не трогаю, просто она мне не нравиться.
-А мне вот не нравиться этот мужик за столиком, сидит и смотрит на нас в упор.
Шнайдер обернулся.
-Правда смотрит, чего это он, может тоже узнал, - предположил барабанщик.
-Даже если и так, чего смотреть то. Слушай, пойдем лучше ко мне, попьем пива в номере, не могу я расслабиться, когда на меня так хищно глядят.
Шнайдер рассмеялся:
-Боишься, он тебя на ужин съест? Или сглазит? Ладно, пошли, мне тут тоже как-то неуютно. Интересно, где ребята, неужели до сих пор автографы раздают.
-Не знаю, может они в ресторане. Пошли, – Тилль допил свое пиво и поднялся.
-Может, дашь и мне допить? – Шнайдер кивнул на свою почти полную кружку. Тилль вздохнул и снова сел.
-Давай быстрей, мужик этот с меня глаз не сводит.
-Ладно, идем уже, - Шнайдер отодвинул пиво. – Запишите на наш счет, – бросил он бармену, тот утвердительно кивнул.
Поднялись на лифте. Перед своим номером Тилль вдруг резко остановился и с удивлением посмотрел на Шнайдера.
-Чего?
-Да вот, посмотри, – он указал барабанщику на табличку « Не беспокоить» на ручке. – Кто это повесил?
-Пауль, наверное, пошутил.
-Шутка какая-то странная.
-А у него все шутки странные, будто сам не знаешь. Заходи уже.
В номере было темно, свет уличных фонарей, делал очертания знакомых предметов причудливыми. На улице шел дождь, крупные капли барабанили по подоконнику. Тилль зажег свет.
-Почему у тебя здесь женскими духами пахнет? – поморщился Шнайдер.
-Не знаю я, может горничная.
-Ночью, горничная? Уж скорей фанатка пробралась, – Шнайдер уселся на стул, по привычке широко расставив ноги. – Сходи в спальню, посмотри, может, кто лежит там, ждет тебя.
Тилль снял куртку, бросил ее на диван.
-Думаешь, ждет? – Он открыл мини бар, достал два пива, одно протянул Шнайдеру.
-А ты проверь, – Шнайдер откупорил бутылку. - Нет, это не возможно, открой окно что ли. До чего духи противные, как можно такой дрянью пользоваться. И сходи в спальню, я серьезно.
-Ладно, схожу, – Тилль поставил бутылку на столик, приоткрыл окно и направился в спальню.
Там запах стал уже совсем невыносимым, будто бы кто-то вылил целый флакон духов на ковер. Шторы были плотно задернуты, и уличный свет не проникал в комнату, Тилль замер на пороге, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Дождь за окном усилился, теперь это был настоящий ливень. Он, почему-то подумал о фанатах, стоящих перед отелем. В тишине было слышно, как Шнайдер барабанит пальцами по крышке стола. Глаза привыкли и Тилль увидел что в его постели и правда, кто-то лежит. «Неслыханная наглость», подумал он.
Человек, по всей видимости, крепко спал, совершенно не реагируя на происходящее. Тилль обошел кровать, зажег лампу на столике. Он хотел было уже начать ругаться, даже уже открыл рот, но слова застряли в горле.
На его кровати лежал мертвец. Тилль пару секунд пристально смотрел на тело. Вся постель была в крови. Убийца зверствовал. Тело жертвы практически не пострадало, а вот лицо… На месте глаз зияли безобразные дыры, волосы, ставшие непонятного бурого цвета, от запекшейся на них крови, клочьями торчали во все стороны, видимо убийца выдирал их, потому что прямо над ухом Тилль заметил оголенный красный участок, без кожи. На лбу зияла дыра, заполненная студенистым красным желе, в нем виднелись крупинки чего-то белого, Тилль боялся даже предполагать, что это может быть. Не в силах далее смотреть не это, он опустил глаза и тут же попятился, больно ударился ногой о стул, чертыхнулся. На ковре лежал отрезанный человеческий палец, с длинным, ярко накрашенным ногтем.
-Здесь труп. – Он хотел крикнуть, но голос сорвался.
-Что, я не понял, – отозвался Шнайдер из гостиной.
Тилль вышел из спальни, его мутило.
Шнайдер по-прежнему сидел на стуле и рассеяно улыбался. Свое пиво он уже допил, пустая бутылка стояла рядом на столике. Он поднял глаза на Тилля, улыбка медленно сползла с его лица.
-Тебе плохо? – он быстро встал и подошел к другу. – Сердце?
Тилль лишь отрицательно замотал головой и указал рукой на спальню.
-Что? Кто там? - Шнайдер испуганно смотрел на вокалиста. Тилль судорожно сглотнул, борясь с подступающей тошнотой, сделал глубокий вдох и тихо сказал:
-Там труп.
Тилль не успел ничего предпринять, Шнайдер в пару шагов пересек комнату и ворвался в спальню. Вылетел он оттуда как ошпаренный, буквально через секунду, подошел к вокалисту, часто заморгал, вцепился Тиллю в руку, словно маленький мальчик.
-Это ужасно, – выдохнул он
-Не нужно было ходить туда. – Тилль, наконец, справился с тошнотой и с собственным голосом.
-Почему? – Шнайдер еще крепче сжал его руку. Вопрос был абсолютно бессмысленным, но Тилль все же ответил:
-Просто не стоило и отпусти мою руку – больно.
Шнайдер растерянно посмотрел на Тилля, потом на свои руки, будто видел их впервые. Немного помедлив, он все же расцепил пальцы и отошел к окну.
-И что делать? – толи пиво так подействовало на барабанщика, толи - вид мертвеца.
-В полицию звонить, – Тилль уверенно направился к телефону. Барабанщик прикрыл ладонью рот, будто боялся сказать что-нибудь лишнее. Тилль понял – Шнайдера тошнило. – Иди, сходи за ребятами.
Он нагнулся к телефону, пытаясь набрать номер, руки отказывались слушаться. Когда дверь хлопнула, почему-то подумал, что зря отпустил Шнайдера, было, как-то жутко оставаться наедине с покойником.
-Прочь суеверные страхи, – произнес он вслух, звук собственного голоса испугал его даже сильнее вида мертвого тела.
***
Рихард открыл дверь сразу. Он был только из душа: обмотанный полотенцем, с волос еще стекала вода, от него приятно пахло шампунем.
-Ты чего? – он с сомнением посмотрел на Шнайдера.
-Пойдем со мной, у Тилля в номере труп.
Рихард понял сразу. Не задал ни одного вопроса, чем несказанно обрадовал Шнайдера. Лишь жестом пригласил его зайти, а сам стал наспех одеваться.
-Чей труп? – спросил он, когда они уже вышли в холл.
-Я не знаю, там такое, ты иди, а я за другими.
-К Флаке не ходи, он не один, – окликнул его Круспе.
-Плевать.
Сложнее всего было разбудить Олли, он спал крепким сном праведника. Шнайдер долго стучал в дверь, из соседнего номера выглянул заспанный китаец, очень сердито поглядел на него, быстро сказал что-то на своем языке, (по интонации Шнайдер догадался, что, скорее всего грязные ругательства) и так же быстро захлопнул дверь. Время шло, Олли так и не проснулся. Нервы не выдерживали. Шнайдер уже собрался было уходить, но вдруг дельная мысль пришла ему в голову. Он достал телефон и набрал номер басиста. Как ни странно Олли сразу ответил.
-Да.
-Олли, открой дверь.
-Кто это? – голос казался бодрым, но Шнайдер понял, что Олли по-прежнему находится в полудреме.
-Это Шнайдер, проснись, наконец, и открой мне дверь.
-Я не сплю… уже иду… нет, нет… сейчас…. – но Олли, по всей видимости, спал; речь стала отрывистой и малопонятной. Последнее слово, сказанное им, потеряло все гласные и звучало как «счс»
-Проснись, Олли, это не сон, вставай же.
-Да какого черта! Чего тебе надо?
Шнайдер отключил телефон, и снова постучал в дверь. Через минуту Олли открыл. Он был в одних брюках, босиком и очень сердитый.
-Ты чего, нажрался что ли? – пробурчал он, потирая глаза.
-Олли, у Тилля в номере - труп.
-Точно – нажрался. Какой труп? В каком номере? Шнайдер, это не смешно, – но посмотрев на барабанщика внимательно, он понял, что тот не шутит. – Что, правда? Тилль как – жив?
-Да он в порядке, наши все живы. Надень что-нибудь и пойдем.
-Да, я мигом, – и Олли скрылся в номере. - Полицию вызвали? – послышалось из спальни.
-Да. Слушай, не кричи только, у тебя сосед беспокойный, не стоит его снова будить.
***
Когда Шнайдер и Олли зашли в номер Тилля, все уже были в сборе, разбудили даже менеджера. У Фиалика был очень напуганный вид, он ни на что не реагировал и напряженно смотрел в одну точку. Полицейских пока не было. Флаке мерил шагами комнату и возбужденно лепетал:
-Я же говорил! Я же говорил! А меня никто слушать не хотел… Видите, я прав оказался. Это – маньяк. И он убил.
Пауль, очень недовольный ранним пробуждением, сидел на большом диване и следил глазами за перемещениями клавишника. Все молчали, а Флаке, радостный от того, что его никто не прерывает, все повторял.
-Ну, я же говорил!
Пауль, в конце концов, не выдержал:
-Да замолчи ты, а то я ненароком подумаю, что это ты все устроил.
-Зачем мне это? – Флаке округлил глаза.
-Например, захотел доказать нам, что ты всегда прав.
Флаке замер, повернулся к Паулю, долго и пристально он смотрел на гитариста и потом тихо проговорил:
-Ну, ты даешь! Не ожидал я от тебя такого, никак не ожидал. От кого угодно мог ждать, но не от тебя, – он покачал головой, подошел к стулу, сел на самый краешек, плотно сведя колени, прикрыл их ладонями и умолк.
-Ладно, не обижайся, – сказал Пауль, но Флаке молчал.
-Ну, ты тоже, отмочил, – сказал Круспе с осуждением. – Хватит уже. Тилль ты как, в порядке?
-Да что со мной случиться, – раздраженно ответил Тилль, он стоял у окна, и внимательно смотрел на улицу.
Гнетущая тишина. За окном – дождь. Все молчат, ждут чего-то, думают, каждый о своем, но мысли снова возвращаются к изуродованному трупу в спальне.
-Полиция приехала. Наконец-то! – Тилль отошел от окна и направился к выходу.
-Ты куда это? – Фиалик испуганно посмотрел на вокалиста. Он сидел на краешке стола, судорожно решая, как это убийство может отразиться на расписании гастролей группы.
-Полицию встречу.
-Мы все пойдем! – Пауль резко поднялся.
-Всем не нужно, останьтесь кто-нибудь здесь, – бросил Тилль и вышел из номера.
Пауль, остановленный его репликой, повернулся к Фиалику и сказал:
- Я с ним, а вы все здесь оставайтесь.
-Тоже мне, командир, – Рихард покачал головой и недовольно скривил лицо
***
Дежуривший в эту ночь полицейский был не в духе. До конца его смены оставалось всего пара часов, он сидел в участке и раскладывал пасьянс, когда поступил вызов. Его молодой помощник – Генрих, рассказал все подробности. В номере солиста известной группы, приехавшей с гастролями, лежит неопознанное изуродованное тело. Инспектор прекрасно знал, о какой группе идет речь. Его дочь обожала их, и сутки напролет слушала эти бешеные завывания, которые, называла музыкой. Она даже просила у него денег на их концерт – он не дал, но она все равно пошла, (взяла деньги у матери. Его жена никогда и ни в чем не отказывала дочери) хоть он и был категорически против этого.
-Держат его за идиота, ох уж эти бабы, думают, что он не понимает, – недовольно ворчал он. Но, несмотря на собственное недовольство, Хайм уже давно перестал спорить с женой, ведь это ни к чему хорошему не приводит, разве что к головной боли и желанию напиться.
Перед тем, как отправиться на вызов, он позвонил домой, на всякий случай, мало ли что. Жена, разбуженная его звонком, долго не могла понять, о чем он спрашивает, но потом, наконец, пришла в себя и сказала, что Адель давно дома и спит. А если ему нечем заняться на работе, то пускай он лучше позвонит своей сумасшедшей сестре. Раздосадованный, инспектор Хайм повесил трубку.
- Ух, стерва, никогда не упустит случая напомнить, что моя сестра в психушке, – пробурчал он себе под нос.
На улице шел мерзкий дождь, зонта у него не было и пока он, кряхтя и ругаясь, усаживался в автомобиль, дождь вымочил всю его одежду. В патрульной машине не работала печка, он озяб, как бродяга на скамейке, ноги затекли.
-Мало им, что весь город наводнился, устрашающего вида, подростками, так еще труп какой–то у себя в номере нашли. Наверное, кто-нибудь из их дружков от передоза окочурился, у этих всегда так: или от наркоты или от пули шальной. Хоть бы один помер по-человечески, – продолжал он тихо ругаться. Его помощник уже давно перестал обращать внимание на его стариковскую брань.
Машина остановилась у отеля. Инспектор выглянул в окно. Дождь только усилился, около входа сиротливо стояли две молодые девочки, под зонтиком.
-Глянь! – сказал он помощнику. – Вот ведь дуры, чего они тут стоят, моя дочь – вон тоже этих рокеров любит.
-Они же не рокеры, – робко отозвался Генрих.
-Все одно, наркоманы они и дебоширы. А эти дурочки стоят, ждут чего-то. Куда их родители смотрят.
-Да, Вы правы, инспектор. – Генрих всегда соглашался. Хайма это уже начинало раздражать. Он смотрел на этого совсем еще молодого и субтильного паренька и думал: «Выслуживается сопляк. Вот ведь пошла молодежь. Думают зад лизать и в полиции работать – одно и то же. Чертов город».
Он с трудом вылез из машины. За последние несколько лет инспектор сильно поправился и в такие ночи, как эта он чувствовал, что лишний вес делает и без того малоприятную жизнь совершенно невыносимой. Прямо перед отелем он поскользнулся, каким-то чудом ему удалось не упасть, но зато он наступил в лужу, намочив и без того уже влажные штаны.
-Черт их все дери! – выругался он, тщетно пытаясь привести свои брюки в более-менее приличный вид. Генрих тоже вылез из машины и спешил на помощь своему шефу.
-Уйди! – отмахнулся Хайм, когда Генрих нагнулся чтобы поправить его штанину. – Не позорься. Что за раболепие. Идем уже.
В холле его уже ждали. Инспектор никогда не видел никого из участников группы вживую, но, тем не менее, сразу узнал их. Эти субъекты каждый день смотрели на него с плакатов в комнате дочери. Того, который повыше звали Тилль, это он тоже знал от дочери, имени второго – не помнил. Этот второй не понравился ему чрезвычайно – насмешник, сразу видно. За долгую службу в полиции он повидал таких засранцев. Краем глаза он заметил, что девушка-портье смотрит на них с тревогой.
Он взглянул на часы, до конца его смены оставалось чуть более часа. И без того скверное настроение испортилось вконец, по лицам этих горе рокеров он видел, что дело серьезное, и, стало быть, затянется надолго. Ну что же, такова его служба. Тяжело вздохнув, он направился прямиком к Тиллю.
***
Рихард не любил полицейских, терпеть их не мог и когда этот толстый лысый инспектор с самодовольным видом ввалился в номер, его аж передернуло.
-Пьянствовали! – изрек он прямо с порога, неприятным прокуренным голосом, указывая на две бутылки, оставленные Тиллем и Шнайдером на столике.
-Да это ж разве пьянство, – бесцветным голосом ответил Шнайдер, даже не поднимая на инспектора глаз.
Фиалик, увидев полицейского, наоборот оживился. Он подошел к нему, изображая подобие улыбки, протянул руку:
-Здравствуйте, позвольте мне представиться, я – менеджер группы, Эмануэль Фиалик.
Инспектор, без энтузиазма, пожал ему руку и тут же отвернулся.
-Кто владелец номера? – спросил он.
-Полагаю, хозяин отеля,- Пауль попытался сострить.
Рихард не ожидал такой прыти от столь тучного человека. Пауль стоял в дверях, инспектор же прошел на середину гостиной, и вдруг он резко повернулся и одним прыжком преодолел разделявшее их с Ландерсом расстояние. Лицо полицейского побагровело, он ткнул толстым, как сосиска, пальцем в Пауля и выкрикнул:
-Вы, вообще кто?
-Гитарист, – Пауль растерялся и сказал первое, что пришло в голову.
-Так, вот гитарист, возьмите свою гитару и играйте на ней, сколько влезет, а когда я выполняю свою работу, будьте любезны, не лезть со своими шуточками. Ясно Вам.
-А, почему собственно, Вы позволяете себе на него кричать? Это тоже часть Вашей работы, – Круспе говорил подчеркнуто вежливым тоном, хотя внутри у него все дрожало от негодования. На этот раз инспектор не стал поражать его скоростью своей реакции.
-Еще один остряк? – спросил он.
-Нет. Просто интересуюсь, почему мы должны терпеть хамство по отношению к себе?
Полицейский хотел было что-то ответить, но Тилль, явно уставший от этой бесполезной болтовни, сказал:
-Это мой номер, труп тоже я нашел.
-Где труп?
-Там, – Тилль указал рукой.
-Послушайте, - Фиалик перегородил дорогу инспектору, направившемуся было в спальню. – Это, надеюсь, не надолго. У нас расписание, концерт через два дня в другом городе.
-Ничего не могу обещать, вы все под подозрением, так что вполне возможно, никаких концертов больше никогда уже не будет, – полицейский бесцеремонно отодвинул менеджера в сторону и направился осматривать труп. По пятам, словно маленькая собачка семенил его тщедушный и незаметный помощник.
***
Он видел, как подъехала полицейская машина, видел, как толстый старик чуть было не упал в лужу перед входом, видел, как его молодой напарник бросился очищать ему брюки, видел даже, что старик хотел пнуть молодого, за излишнее рвение. Он видел все, сам оставаясь незамеченным. Сейчас он чувствовал возбуждение, как и всегда, после удачного убийства. Жаль он не мог видеть лицо своего врага, раздавленного и напуганного. Тилль точно напугался, не зря он так старался изуродовать девчонку. Теперь полиция будет думать, что убийца псих с отклонениями, раз так изувечил бедняжку. Что ж, ему это на руку. Значит, будут искать среди бывших психопатов, а тут как раз, не так давно, (не без его помощи, конечно), один из таких пациентов, таинственным образом сбежал из больницы. Он постоял еще немного на улице и решил пойти спать. Его дела на сегодня были закончены.
***
Он был хорошим полицейским и уже давно понял, что Тилль никого не убивал, но он был и человеком, не лишенным чувств и эмоций, поэтому наслаждался возможностью помучить этого зажравшегося наглеца. Результаты экспертизы будут лишь после обеда, но ему не нужна была экспертиза, чтобы понять – действовал жестокий маньяк, к солисту не имевший никакого отношения. Никто из этих, так называемых, музыкантов был на такое не способен. Да, ко всему прочему у всех было железное алиби. Они выступали на концерте, перед многотысячной толпой.
Тилль сидел напротив него, подперев большой ладонью щеку и устало смотрел в пол.
«Какая ужасная привычка, все время отводить глаза», думал Хайм, и за эту привычку он мучил солиста с удвоенной силой.
-Значит, была записка?- уже в третий раз спрашивал он
-Да.
-И почему же Вы выбросили ее?
-Я же говорил, не придал значения.
-В стихах?
-Да.
-Строчки из Ваших стихов?
-Да.
-Из песен?
-Да.
-И Вы вот так, просто, выбросили ее?
-Да.
-И вам не показалось это странным?
-Нет, мне эти записки каждый день приносят, если каждой значение придавать.
-Ах, да простите меня. Вы же у нас крутой рокер, – Хайм выдержал паузу и продолжил.
-А этот человек, мужчина, расскажите мне о нем.
-Да я не знаю ничего, в первый раз я его в баре увидел. Он глазел на меня. А потом, когда мы уже из отеля выходили, то я его снова увидел.
-И он опять на Вас смотрел?
-Да.
-В упор.
-Да.
-И раньше Вы его никогда не видели, – Хайм закурил, с наслаждением отметив, что Тилль с завистью смотрит на его сигарету.
-Никогда, хотя не знаю, может и видел. Кажется, он на концерте был, или автограф брал.
-Мужчина значит, пятидесяти лет?
-Вроде того.
-Так он был на концерте, или не был?
-Да не знаю я, что я всех помнить, что ли должен. Их тысячи, и мужчин и женщин.
-И врагов у Вас тоже нет?
-Вроде нет.
-Так все же есть?
-Может быть.
-И Вы можете назвать мне их имена?
-Нет.
-Почему же?
-Я не уверен, что у меня есть враги.
-А враги, пишущие стихи? Или записки в стихах. Назовите мне их имена.
-Позвольте мне домой позвонить, – Тилль поднял глаза и посмотрел прямо на Хайма
-Зачем это?
-У меня дочь там, хочу удостовериться, что с ней все хорошо.
-Потом позвоните. Сейчас мне нужно знать все.
-Да какого же черта, – Тилль стукнул кулаком по столу, пепельница стоявшая близко к краю подскочила и со звоном упала на пол. Окурки разлетелись по всей комнате.
-А вот это бросьте, - Хайм приподнялся и перегнулся через стол, выдыхая прямо в лицо Тиллю. – Это Вы у себя дома по столу стучите, а здесь Вам не бордель, это полицейский участок, имейте уважение к власти.
-Пожалуйста, мне очень нужно позвонить, – Тилль уже не кричал и больше не смотрел на Хайма, теперь он с интересом разглядывал окурки на полу.
-Звоните, телефон мы у Вас не отбирали, – Хайм продолжал разглядывать легендарного солиста и не мог понять, что его Адель в нем нашла. Он подумал, что обязательно расскажет дочери о сегодняшнем деле, и хоть на некоторое время, но привлечет ее внимание.
-Может, Вы оставите меня одного? – Тилль снова посмотрел на инспектора.
-Могу и выйти, но комната все равно прослушивается, – Хайм медленно поднялся, не спеша поправил пиджак, поднял пепельницу с пола, поставил ее на стол и вышел в коридор.
«Пожалуй, нужно их отпускать, еще менеджер этот, суетиться, обвинений я им все равно не предъявлю, а то не приведи Господь, в суд на меня еще подадут. Денег потребуют»,- думал он, ожидая, когда Линдеман закончит свой приватный разговор.
Дверь комнаты для допросов приоткрылась, и Хайм увидел довольное лицо Тилля.
-Спасибо Вам, можно продолжать.
-Да вы можете идти, я Вас не задерживаю, – сказал он и с удовольствием смотрел, как меняется выражение лица солиста.
-Тогда зачем Вы …- Тилль не договорил, буквально захлебнувшись словами, вышел из комнаты, сильно хлопнул дверью и Хайм еще долго с ухмылкой на лице смотрел, как он уходил прочь по длинному коридору.
***
25 мая
Было еще очень рано. Солнце робко поднявшись из-за горизонта, освещало тихие улочки еще спящего города. Небо такого нежного цвета, какого оно бывает лишь ранней весной, еще не прогретый воздух, сонные прохожие, в основном студенты, полупустые дороги. Они въехали в город в тот час, когда все еще спали и могли наблюдать как этот маленький кусочек Германии, просыпаясь, разлепляет веки, скидывает тяжелое одеяло ночи и несмело вступает в новый день. Олли дремал на переднем сиденье, надвинув бейсболку на глаза.
-Ты же знаешь как называют этот город? – Пауль сидел у окна и с любопытством разглядывал редких прохожих.
-Понятия не имею, – Тилль тоже посмотрел в окно.
-Фрайбург – архитектурная жемчужина Германии!
-Да, город красив, – согласился Тилль.
-Жемчужина, - повторил Пауль словно пробуя слово на вкус.
В последние дни все они чувствовали какой-то эмоциональный подъем, безудержную радость, мальчишеский задор. Каждый из них находил собственные причины такого настроения, но в душе все знали все дело в убийстве. О той ночи никто не говорил, не было никакого уговора, просто они не хотели вспоминать. После того как их отпустили из полиции и они вернулись в отель, собрать свои вещи, случился позорный скандал, все были на взводе и орали друг на друга, дело могло бы дойти до рукоприкладства, если бы охрана вовремя не разняла слишком уж крикливых немцев. В дороге все молчали, обиженные друг на друга, молчали и думали. Это была неприятная ночь, наполненная ненавистью и печалью. А когда настало утро, каждый участник группы сделал вид, будто ничего не происходило. Такой исход устроил всех и следующим вечером они дали отличный концерт, по мнению Фиалика, пожалуй лучший в этом туре.
Лишь однажды, за все это время Тилль заговорил о произошедшем. Это было в очередном городе, где-то на западе Германии. Он уже собирался ложиться спать, когда ему позвонил инспектор Хайм и рассказал последние новости. Девушка, найденная в номере была убита выстрелом из пистолета в голову и уже после смерти убийца кромсал ее тело. На месте преступления отпечатков не обнаружили, как не смогли найти и ту странную записку, но зато через три дня после убийства в другом отеле был найден еще один труп. После опознания выяснили, что это Йэн Кох, сбежавший из местной лечебницы душевно больной. У него были найдены фотографии Тилля, тексты их песен и клок волос жертвы. Йэн оставил предсмертную записку в которой признавался в содеянном и просил у всех прощения. Дело было закрыто.
Тилль немного поразмыслив собрал всех у себя и рассказал о звонке. Новость никому не принесла радости, группа выслушала молча и разошлась по номерам. Усиленную охрану тем не менее не сняли, у домов участников в Берлине по-прежнему дежурили нанятые телохранители – так было спокойней. Но наутро настроение у всех переменилось, казалось будто всем им ночью сделали укол счастья и вот уже несколько дней группа ходила в этом хмельном угаре.
-Жемчужина, говоришь, – Тилль вдруг рассмеялся.
-Ты чего это? - Пауль повернулся к вокалисту.
-Хорошо просто, весна, приятно.
-Да, эх, весна, – Пауль замолчал.
-Эй, потише там! – недовольно пробурчал Олли, разбуженный смехом вокалиста.
-Прости, – извинился Тилль и снизив голос до полушепота спросил Пауля. – Про жемчужину сам придумал?
-Нет, прочел где-то.
Тилль снова выглянул в окно, солнце осмелело и теперь подмигивало ему из окон домов, из стекол проезжающих машин, город проснулся. Они подъехали к отелю, у входа уже столпились фанаты. Тилль закатил глаза, но скорей по привычке, в это чудесное утро он просто не мог сердиться. Щурясь от фотовспышек, под прикрытием охраны они смогли пройти внутрь. В холле стоял Шнайдер, лицо его было испугано и совершенно не сочеталось с настроением Тилля, в руках он держал листок бумаги. Тилль похолодел, он повернулся к Паулю и Олли, которые о чем-то весело болтали и сказал.
-Этого не может быть.
-А? Чего не может? – Пауль озирался по сторонам. – Кого-то забыли? Неужели Рихарда?
-Пауль. Не время шутить, – Олли, кажется, все понял.
Пауль посмотрел на Шнайдера, улыбка его погасла, и выдохнул:
-Нет!
***
Он шел, ни на кого не обращая внимания, лишь изредка поднимая глаза, чтобы не налететь на случайных прохожих. « Идиот, идиот, идиот! Какой же я идиот. Зачем я послал эту записку. Ох, идиот. Дьявол, они же уедут, убегут, скроются. Я идиот» Хотелось убивать, руки уже обагренные невинной кровью, теперь просили еще, но он знал, что это лишь осложнит его дело. Случайное и незапланированное убийство может повредить его замыслам, хотя, если его Враг уедет, то все и так рухнет. Он резко остановился посреди площади, поднял глаза к небу, ища ответа, и тут увидел собор. Как и всегда вид храма успокоил. « Я должен задержать их здесь, задержать, да. Как угодно, задержать» Он вцепился в эту спасительную мысль не желая отпускать, мозг прояснился и в его голове родился план. « Задержать, а потом можно и убить, потом непременно убить…»
***
Eins. Hier kommt die Sonne
Ich will eure Stimmen hren Я хочу слышать ваши голоса
Ich will die Ruhe stren Я хочу нарушить порядок
Ich will das ihr mich gut seht Я хочу чтобы вы хорошо меня видели
Ich will das ihr mich versteht Я хочу чтобы вы понимали меня
Zwei. Hier kommt die Sonne
Aus die Bohne und in das Nicht Из семени в ничто
Wei jeder was am Ende bleibt Каждый знает, что останется в конце
Dieselbe Sache und das alte Leid Все тоже самое дело и старая боль
Mich so langsam in den Wahnsinn treibt Медленно загоняет меня в безумие
Drei. Hier kommt die Sonne
Brauch keinen Freund kein Kokain Не нужно ни друга, ни кокаина
Brauch weder Arzt noch Medizin Не нужен ни врач ни медицина
Brauch keine Frau nur Vaseline Не нужна жена лишь вазелин
Etwas Nitroglyzerin Немного нитроглицерина
Vier. Hier kommt die Sonne
Zerfetzen verletzen Раскромсать, изранить
Zerbrennen dann rennen Поджечь, потом убежать
Zersgen zerlegen Распилить, расчленить
Zerbrechen sich rchen Сломать, отомстить
Fnf. Hier kommt die Sonne
Nichts ist fr dich Нет ничего для тебя
Nichts war fr dich Не было ничего для тебя
Nichts bleibt fr dich Ничего для тебя не останется
Fr immer Навсегда.
Sechs. Hier kommt die Sonne
Dein Glck Твое счастье
Ist nicht mein Glck Это не мое счастье
Ist mein Unglck Это мое несчастье
Bang, bang Банг, бонг
Sieben. Hier kommt die Sonne
Dort wo die Sterne waren Там где были звезды
Drehen sich – Feuerrder Вращаются огненные колеса
Wir feiern eine Leidenschaft Мы празднуем страсть
Der Schmerz ist schn wie nieneun Боль прекрасна как никогда
Acht. Hier kommt die Sonne
Die Nacht ffnet ihren Scho Ночь раскрывает своё чрево
Das Kind heit Einsamkeit Ребенка зовут – Одиночество
Es ist kalt und regungslos Он холоден и неподвижен
Ich weine leise in die Zeit Я тихо плачу во времени
Neun. Hier kommt die Sonne
Deine Gre macht mich klein Твое величие делает меня маленьким
Du darfst mein Bestrafen sein Можешь меня наказать
Deine Gre macht ihn klein Твое величие делает его маленьким
Du darfst meine Strafe sein Можешь быть моей карой
aus!
-Мы должны отменить концерт. – Флаке был сильно взволнован. Они сидели в конференц-зале, пока охрана проверяла их номера.
-С ума сошел, это невозможно. Нам огромную неустойку придется платить, – Фиалик даже вскочил с места, представляя во что может вылиться такой необдуманный шаг.
-Эмануэль! – Флаке тоже поднялся и теперь смотрел на менеджера огромными испуганными глазами. – Он собирается взорвать нас к чертовой матери. Неужели ты думаешь, что кто-то из нас будет играть, – он обернулся к группе ища поддержки, встретившись взглядом с Тиллем он добавил. - И петь.
-С чего ты взял что он будет нас взрывать? – Тилль не выглядел напуганным, казалось что он вообще мало интересуется происходящим.
-Там же про нитроглицерин ясно написано, – Флаке снова сел за стол.
-И что? Это ничего не значит. Разве в предыдущем письме что-нибудь указывало на способ убийства? Где там было про пистолет? И вообще причем здесь нитроглицерин, - Шнайдер теребил письмо в руках. – А как ты объяснишь строчку « Раскромсать, изранить, поджечь потом убежать». По твоей теории он сначала всех взорвет, потом изранит, и в конце сдастся на милость Бога. В монастырь что ли уйдет?
-Бога ты где там нашел? – Обиженно сказал Флаке, чувствуя что и в этот раз ему придется с пеной у рта отстаивать свою точку зрения.
-Ну вот же в конце, « Можешь быть моей карой», ведь это прямое указание на Бога.
-Вы сами себя слышите? – Круспе не выдержал. До этого момента он сидел нога на ногу и смотрел в пол. – О чем мы вообще говорим. Убийца уже мертв, то дело закрыто, ничего не нужно предпринимать. Выбросить и забыть.
-Ага, как тогда,- Флаке горько усмехнулся. – А потом на наших похоронах скажут, что мы были героями.
-Нет, Рихард прав, – Фиалик был рад найти поддержку. – Убийца мертв и зачем нам отменять концерт. К тому же зал всегда проверяют. Не волнуйся, Кристиан, все будет хорошо.
-Мне и в тот раз так говорили, не надо кудахтать, беду накличешь и что? – Флаке выдержал паузу обведя взглядом всех присутствующих. – И что я спрашиваю? Пожалели, что меня не послушали? Эмануэль, ты снова хочешь наступить на эти же грабли?
-Письмо было в конверте? – невпопад спросил Тилль.
-Да, а что? – Шнайдер ничего не понимал.
-И где конверт?
-У меня, вот держи, – Шнайдер протянул солисту конверт. Тилль внимательно изучил его и вдруг лицо его просветлело.
-Все в порядке, никто ничего отменять не будет, играем концерт и не волнуемся,- сказал он размахивая конвертом перед Паулем, сидевшим к нему ближе всех.
-Почему? – Пауль, обычно очень разговорчивый, на этот раз ограничился лишь коротким вопросом.
-Вы помните то письмо? – Тилль оживился
-Смутно, ты же мне и дочитать его даже не дал, – Шнайдер потянулся.
-Не важно, - Тилль махнул рукой. - Я помню.
-Конечно ты помнишь, это же твои стихи, – отозвался Пауль. Тилль лишь мельком взглянул на него и продолжил:
-Там же было написано, «Я вернусь, через десять дней». Он и вернулся.
-И тогда в чем причина твоей безудержной радости? – снова спросил Пауль.
-Письмо отправили из Аугсбурга, пятнадцатого мая. Тогда убийца еще был жив и наверное хотел продолжать убивать, но семнадцатого мая он повесился.
-Одумался, - прокомментировал Пауль. Тилль снова проигнорировал гитариста и продолжил:
-Понимаете, убийцы уже нет, это, – он задумался на пару секунд пытаясь подобрать нужное слово. – Это привет с того света.
-Ага, посылка из чистилища, Шнайдер ты бы понюхал листок, – сказал Пауль
-Это зачем?
-Серой не пахнет?
Шнайдер лишь покачал головой и осуждающе посмотрел на Пауля, хотя было видно что он и сам не прочь посмеяться, очень уж тягостная атмосфера была в конференц-зале.
-Эй, погоди. – Флаке покрутил в воздухе пальцами. – А откуда он узнал где мы будем жить, почему отправил письмо именно в этот отель. Что он в городе единственный. Ты чего-то, по-моему, ерунду говоришь.
-Расписание наших гастролей это не тайна,- устало проговорил Тилль. - А про отель он мог узнать где угодно, ведь когда мы приехали сюда фанаты уже толпились у входа, значит есть способы.
-А вдруг у него сообщник или два? – Флаке не сдавался
-Начинается… Или три или четыре, а может их даже семеро или весь мир его сообщники, я например. Как тебе такая версия? – Пауль ухмыльнулся.
-Почему обязательно нужно меня подкалывать! – взорвался Флаке. – Если ты ненавидишь меня, то скажи прямо. Я не могу больше выносить это. Сначала в убийстве меня обвинил, теперь чушь какую-то порешь
-Ребята уймитесь, а то мы опять все переругаемся как тогда,– воскликнул Олли, до этого момента хранивший молчание. – Пожалуйста, прошу вас, не нужно ссор.
-Правильно, не нужно ссор, не нужно споров и вообще все это не нужно! Пойдемте лучше пообедаем, – Рихард поднялся и направился к двери.
-Я не буду играть, – Флаке выпятил вперед нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок.
-А я и не сомневался. Ничего страшного мы как-нибудь без тебя, – Пауль был на взводе.
-Так - все, я ухожу с Рихардом обедать, а вы тут грызитесь дальше, – Шнайдер тоже поднялся.
-Никто грызться не будет, – Фиалик перегородил Шнайдеру путь. – Все идут обедать, а вечером все играют. Флаке, ты меня слышишь? Все, это и тебя касается.
-Силой заставите? Или как? – Флаке по-прежнему не желал идти на компромиссы.
-Привяжем тебя к клавишам,- Пауль смотрел в упор на Флаке
-Ну привяжи, если сил хватит.
-Хватит, за мои силы не волнуйся.
-А вот я буду волноваться.
-Это твое дело, хочешь, волнуйся.
-Нет, я не буду.
-Да заткнитесь вы уже оба. Как дети малые, – Тилль поднялся с места. – Флаке, ну ты что? Пауль, а ты что?
-Да я ничего, это он на меня нападает, – теперь уже Пауль не хотел сдаваться.
-По-хорошему прошу, заткнитесь оба, я вам не мать родная разнимать вас. Если есть желание выяснять отношения, то идите и набейте друг другу морды, только после концерта, – сказал Тилль
-Я играть… - Флаке снова попытался что-то возразить, но Тилль оборвал его:
-Будешь, у нас контракт, у нас концерт. В конце концов, у тебя должно быть элементарное человеческое уважение к группе.
-Ладно, - сдался Флаке. - Простите меня, нервы ни к черту. Пауль, и ты извини.
-Да и ты прости уж меня, я тебя не в чем не обвиняю, – Пауль протянул руку клавишнику. – Мир?
-Мир, – улыбнулся Флаке, пожимая руку.
Ах, милый добрый самообман. Как любят тебя простые смертные. Как рады броситься в твои обманчивые чистые воды и утонуть, забыв обо всем. Порой, так легко найти всему объяснение, объяснение оправдывающее странное и нелогичное поведение. И все это лишь ради того, чтобы не нарушить привычное и размеренное течение этой жизни.
***
Зал проверяли с особенной тщательностью, начало концерта задержали на полчаса, перед входом в гримерки дежурили по три охранника. Только при таких условиях Флаке согласился отыграть концерт. Но вопреки его мрачным прогнозам ничего не происходило, зрители были в восхищении, баллоны с газом не взрывались, снайперы не пытались пристрелить его, ни один маньяк не попытался разрезать его на маленькие кусочки, когда он уходил за кулисы. На последней песне он совсем уже успокоился. Вынесли лодку, Олли уселся внутрь и отправился в свое путешествие по морю людских рук. Все было замечательно, Флаке уже мечтал как он, попрощавшись со зрителями, уйдет со сцены, примет теплый душ, а вечером будет пить пиво в баре отеля и смеяться вместе со всеми над своей чрезмерной и не оправданной подозрительностью. Он так углубился в свои мысли, что даже перестал замечать что твориться в зале. И тут раздался взрыв.
Он повернулся на звук, все внутри похолодело. Другие поступили так же. « Для бомбы слишком уж слабо» - подумал он. Взрыв прогремел где-то в конце зала, в противоположной стороне от Олли, Флаке виде как в том месте что-то сильно дымит. Дым был не черный, как от пожара, а какой-то огненно красный, словно выкрашенный искусственно. Никто, казалось, не пострадал. Зрители того сектора, не визжали, а аплодировали, точно увидели что-то очень интересное. «Это петарда» - понял он и отвернулся, посмотреть как там Олли, но басиста он не увидел. Над толпой одиноко качалась пустая лодка…
***
Когда раздался хлопок Олли был еще в лодке, в следующую секунду он почувствовал как неумолимо падает в толпу. Он успел заметить как в другом конце зала поднялся красный дым (« почему красный?» Мысль была мимолетной и он расстался с ней почти мгновенно), он увидел как все на сцене устремили свои взгляды в ту сторону, он даже успел разглядеть лицо Флаке, встревоженное и растерянное, а потом он рухнул. Лодка отошла слишком далеко от сцены, пробираться обратно, через разгоряченных фанатов было проблематично. Кто-то потянул его за руку. Он оглянулся, незнакомая девчонка протягивала ему листок и ручку, но он не собирался давать автографы «Где же охрана?» - подумал он, и тут же словно в ответ на его немой призыв через толпу к нему прорвался уже немолодой но крепкий мужчина.
-Пошли быстро! – сказал он и потянул его за собой. Олли подчинился. Он сделал пару шагов и почувствовал резкую боль в колене.
-Эй, стой, я кажется колено повредил, – окликнул он охранника
-Терпи, надо выбираться быстрей, – бросил охранник на ходу, продолжая тащить Олли за собой. Фанаты обступали, рвали одежду, визжали, тянули руки. Ридель падал не в первый раз, но каждый раз все это было по-новому. Он чувствовал запах чужого пота, горячее дыхание, теплые пальцы, кто-то оцарапал его ногтями, кто-то схватил за ногу. В тот момент он ничему не удивлялся. Охранник словно ледокол, прокладывал себе путь, расталкивая людей, на вид обычный мужчина, на деле оказывался настоящим силачом. Они дошли до края зала, боль в колене усилилась. Охранник остановился и грубо схватив басиста за руку вытолкнул его вперед. Олли увидел какую-то маленькую дверь, машинально потянул за ручку и она поддалась. За ней он смог разглядеть небольшое помещение.
-Быстрее, быстрее! – поторапливал охранник сзади, и Олли послушался – вошел в незнакомую комнату, охранник заскочил следом и захлопнул дверь. Стало темно.
-Извините, а нам разве не стоит пойти на сцену? – Олли пытался в темноте разглядеть очертания своего спасителя. – Из этой комнаты есть выход?
-Есть, – коротко ответил охранник. В темноте раздался сухой щелчок и в лицо Олли ударил луч света. Он зажмурился
-Уберите свет, я так ослепну.
-Закрой пасть и слушай, на тебя направлено дуло пистолета, если дернешься, прострелю бедро, убивать сразу не стану, ясно?
Олли молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Где-то сзади он слышал приглушенную музыку, концерт продолжался и никто не догадывался, что с ним случилась беда. Человек, угрожающий ему, был настроен серьезно. Олли почувствовал резкую боль в здоровом колене, похититель чем-то сильно ударил его.
-Да вы что? – возмутился басист, немного с опозданием понимая, что в его положении лучшим вариантом было бы промолчать
-Я спросил, тебе ясно? – холодный неприятный голос, едва уловимый акцент.
-Да.
-Хорошо, времени нет, сейчас ты повернешься и пойдешь прямо, быстро, не оборачиваясь. Одно неосторожное движение и я прострелю тебе бедро.
-Куда поворачиваться?
Последовал еще один удар, на этот раз по руке, Ридель взвыл от резкой боли.
-Когда я прострелю бедро, будет намного больней.
«Чего он с этим бедром заладил?» - пронеслось в голове басиста. Он отогнал бестолковую мысль прочь. Сейчас ему нужно было думать о спасении.
-Пошел быстро, поворот и бегом.
Олли повернулся, он ничего не видел, но все равно побежал. Через минуту похититель осветил его путь своим фонариком. Они были в длинном коридоре, впереди непроглядная тьма, позади закрытая дверь. Пахло сыростью и плесенью, под ногами что-то хрустело. « Пожарный выход» - решил Олли, продолжая бежать. Боль в колене была нестерпимой и он немного сбавил скорость, за что тут же получил сильный удар по спине. Басист покачнулся, но все же, смог устоять на ногах. «Чем он меня избивает?» - подумал он стараясь прибавить ходу, это получилось не сразу, каждый шаг причинял невыносимые муки, казалось что в его ногу воткнули раскаленный прут и теперь вращают его со всей силой. Наконец, он смог развить приличную скорость, мучитель не отставал, Олли слышал за спиной глухие шаги и тяжелое дыхание. Луч фонарика плясал по стенам, вырывая из темноты : брошенный полиэтиленовый пакет, надпись на стене, трубу, обросшую какой-то слизью. Музыка становилась все тише, но он все время слышал ее. Вдруг все затихло. «Они остановили концерт, они заметили, что меня нет» - эта мысль согревала сердце, Олли стал сбавлять скорость. «Они пойдут за мной и догонят, непременно догонят».
-Быстрее! – услышал он гневный окрик за спиной, а потом спину его словно обожгло огнем. Похититель опять ударил его, да так сильно, что Олли рухнул на пол.
-Я сказал бежать быстро. Встал!
Олли попытался подняться, но с первого раза не получилось, он по неосторожности облокотился на руку, и тут же снова упал, боль в руке была жуткой. «Еще и руку вывихнул» подумал он, лежа на грязном полу. Олли почувствовал, как его рывком подняли на ноги. Пошатываясь он медленно пошел по коридору вперед.
-Я сломаю тебе другую руку или изуродую лицо, если ты сейчас же не побежишь.
-Я не могу, – прохрипел Олли.
-Можешь. Если жить хочешь, сможешь.
И он смог, сначала медленно и неуверенно, но потом все быстрее и быстрее, сжимая зубы, чтобы не закричать, он бежал по узкому, плохо освещенному коридору, потеряв надежду и теряя рассудок от жуткой боли и напряжения.
Нельзя было определить как долго продолжалась эта гонка, но в какой-то момент Олли смог разглядеть впереди очертания двери из-под которой пробивался слабый свет. У него появилась, маленькая, но все-таки надежда. Фонарик погас.
-Быстрее беги! – похититель снова ударил его, но на этот раз не сильно. И он побежал быстрее, хотя секунду назад думал, что это невозможно. Во рту появился металлический привкус, колено нестерпимо болело, руку он уже не чувствовал, но это было не так ужасно, как ощущение полной беспомощности и обреченности, осознание того, что он попался, словно маленький глупый мальчишка. Через минуту он стоял перед закрытой железной дверью, пытаясь отдышаться.
-Сейчас ты откроешь дверь и медленно сделаешь один шаг, ясно? – казалось его мучитель совсем не запыхался.
-Да, – просипел Олли, не узнавая своего голоса.
-Про пистолет помнишь?
-Да, дернусь, прострелите мне бедро.
-Именно. Пошел!
***
-Этого не может быть! – орал Тилль. - Здесь сотни операторов.
Когда стало понятно, что Олли исчез из лодки, охранники бросились на его поиски. Его не было ни в зале, ни за сценой, ни в гримерках, ни даже на улице. Спрашивали фанатов, которые могли видеть таинственное исчезновение, но все лишь разводили руками. Говорили, что Олли продирался через толпу в сопровождении какого-то мужчины, а потом пропал. И никто не мог вспомнить ни лица мужчины, ни того, куда тот увел басиста. Сначала вся группа, словно потерянные дети, сиротливо стояла за кулисами, ожидая добрых вестей. Но время шло, а ничего не менялось. Недовольные сумбурно законченным концертом, зрители, постепенно разбрелись. В зале горел свет, охранники сновали туда-сюда, изредка выхватывая кого-нибудь из толпы и отведя в сторонку пытались выяснить что-нибудь, но как уже было сказано, никто ничего не видел. Прошел час. Зал опустел. Наконец, появилась первая весть, но она была недоброй. Охранники смогли открыть дверь пожарного выхода и обнаружили там следы. Пройдя по темному коридору до самого конца они наткнулись на концертную куртку Олли, самого же басиста так и не нашли. Кроме того, в зале был найден труп девушки-фанатки. Она лежала лицом вниз на лестнице верхнего яруса и поэтому сначала никто даже не заметил ее. Вызвали полицию. Ко всему прочему, не смотря на все меры предосторожности, за сцену прорвались журналисты.
Тилль долго молчал, нервно курил, а спустя полтора часа пришел в ярость: словно торнадо он пронесся по опустевшим коридорам, ворвался в кабинет администратора зала, опрокинул стул, предложенный ему, вытащил несчастного из кресла и попытался добиться объяснений.
-Простите, – администратор зала стоял, опустив глаза в пол, вжав голову в плечи и нервно переступая с ноги на ногу. Казалось, что еще чуть-чуть и этого побледневшего маленького человека хватит удар.
-Простите?! – Тилль нагнулся к администратору.
-Да, - робко ответил тот, отступая на шаг назад. – Никто не снял этого момента, никто не видел, простите. Я не могу помочь Вам, мы уже просмотрели все записи с камер, там ничего нет.
-Ничего нет?! Никто не видел?! Тысячи зрителей, сотни охранников, везде операторы, где все были?!
-Там был взрыв, – оправдывался администратор, все отступая от разъяренного вокалиста. – Все смотрели туда.
-Он упал с этой гребаной лодки и никому не было дела?! Да какого же хрена вся эта охрана деньги получает, чтобы разглядывать петарды. У нас на шоу их сотни взрываются и что?! Что я спрашиваю, охрана всегда в этот момент расслабляется?!
-Я же не начальник охраны.
В маленьком администраторском кабинете было душно, за окном уже стемнело. Бесшумно вошел Флаке и остановился на пороге в нерешительности, зная, что Тилля в таком состоянии лучше не трогать.
-А мне плевать! Вы здесь главный, вот и ответьте мне, где Олли. Где он?
-Тилль, уймись, – Флаке, немного подумав, встал между администратором и вокалистом. – Мы ничего не решим, если будем орать на этого человека. Он ничего не знает и если ты задушишь его, то никому лучше не сделаешь.
-Уйди! – Тилль попытался отодвинуть клавишника, но тот даже не пошевелился.
-Можешь ударить меня, но я не уйду! – Флаке посмотрел на Тилля.
-Я не собираюсь тебя ударять, – Тилль тяжело вздохнул и вышел из кабинета.
-Спасибо Вам, спасибо! – администратор подлетел к Флаке и попытался поймать того за руку.
-Да отстаньте, - Флаке ловко увернулся и вышел следом за Тиллем.
***
Солнце обрушилось за горизонт. Красное и нереальное, словно огромное раскаленное и медленно угасающее сердце, вырванное из груди какого-то гиганта. «Словно Его сердце. О, как Он пел об этом. Страшный враг, хотя… Нет! Уже и не так ужасен. Повержен… Нет, не совсем повержен, но стоит на том тонком мостике, о котором сам и написал». Он посмотрел вокруг, мир был не такой как обычно. Все привычные предметы потеряли границы и стали, какими-то воздушными, словно плохо сделанный фотомонтаж, в этом отблеске алого заката. Но не это сейчас волновало. Где-то в голове пронеслась мысль «Завтра будет ветрено» Пронеслась стремительно, чтобы тут же потеряться и уступить место другим, более важным на этот момент, более интересным и таким приятным. «Узник уже в камере. Ах, не для него построил я эту идеальную темницу, совсем не для него. Там, скрытый от посторонних глаз, в темном подвале, за тяжелой железной дверью должен сидеть в вечном заточении Враг. Узник лишь временный гость. Сейчас он лишь пешка на этой доске, но скоро, очень скоро положение поменяется, пешки будут отданы в жертву и Тилль займет свое место, в темнице, рядом с трупом товарища. Но пока стоит подождать, немного помучить, пускай эта жестокость не приносит радости. Не важно. Ждать. Больше ничего не нужно. Пока не нужно. Свое место в камере Он займет лишь тогда, когда сможет понять, за что был предан единоличному суду, без следствия и за какие грехи понесет свое наказание. Да, их будут искать. Этого временного узника сейчас, а потом того – Врага, но разве кто-то сможет найти. Нет! Никогда! Я не зря все продумал, не зря все предусмотрел. Осечки быть не может. Я всюду прав и значит и удача не отвернется.
Так легко было поймать узника, так просто и так быстро. Как примитивны эти создания, готовые отдать все за своих жен. Стоило лишь произнести имя его женщины и ребенка, как он испугался и уже больше не смел сопротивляться. Как прекрасно было ударить узника по лицу и увидеть его испуганные и расширившиеся глаза, а потом ударить снова, сильно и с отмашкой, почувствовать сладкое томление в паху и снова ударить. Власть дает наслаждение. Я мог бы убить узника, убить медленно, избивая и мучая, но не стал. Нет, наживку не убивают, зачем лишать себя такого козыря, ведь это не разумно. А вот избить, унизить, запугать, мучить с наслаждением – да, это хорошо. Враг еще далеко, а этот узник здесь в моей власти. Да…
Но нужно идти, идти скорей, нужно успеть на службу. Если опоздать, то будет очень неприятно. Отмыть руки, снять грим и на службу».
Он засуетился, забегал по дому, со стороны казалось что в его действиях нет смысла, но тем не менее, через десять минут он вышел на улицу, сел в машину и отправился по своим делам. Стемнело, зажглись фонари, улицы опустели и лишь ухмыляющийся серп луны мог видеть, куда отправился убийца.
***
Они сидели в гримерке, ожидая полицию. В дверь робко постучали. Никто не пошевелился, словно их это не касалось. Стук повторился, на этот раз сильнее.
-Журналисты,– прокомментировал Пауль. Никто ничего не ответил.
Постучали в третий раз. Флаке поднял голову и удивленно посмотрел на дверь, но ничего не сказал.
-Да кто там? – не выдержал Рихард. Он поднялся и пошел открывать.
-Если журналисты, гони в шею, – посоветовал Пауль.
За дверью стоял их охранник и какая-то незнакомая девушка. Рихард лишь мельком взглянул на нее и спросил охранника.
-Это кто еще? Журналистка? Мы не даем интервью, – он уже собирался закрыть дверь, но охранник торопливо заговорил:
-Нет, нет. Постойте, это не журналистка. Она была на вашем концерте и утверждает, что видела того человека.
-Какого еще человека? – Рихард снова взглянул на незнакомку. Хрупкая девушка лет двадцати трех, глаза испуганные, смотрит с плохо скрываемым обожанием. Стесняется. Типичная фанатка. Обычно очень терпимый к проявлениям фанатской любви, сейчас Круспе почему-то испытал отвращение. У него появилось непреодолимое желание захлопнуть дверь перед носом этой незваной гостьи.
-Того, который Олли похитил, – сказал охранник и с сомнением посмотрел на Рихарда.
-Правда? – теперь настала очередь Рихарда смотреть с сомнением. Он взглянул сначала на охранника, а потом снова на девушку. – Вы видели его?
-Я не много не хорошье по-немецки гофорью. Я плошо понимающь, шьто фы говорьите. Это фсе очень быштро. Я хочью помощь. Я фидеть, как мушчинья фести Олли Риделя в дверь, – сказала девушка, с жутким акцентом.
-Откуда она? – Рихард бросил удивленный взгляд на охранника.
-Не спрашивал. Она твердит что помочь хочет. Ну я и подумал, наверное нужно вам сказать. Вы же искали таких людей, кто видел хоть что-то.
-Кто там, Рихард? – послышался немного раздраженный голос Тилля.
-Девушка, утверждает, что видела похитителя Олли.
-И какого хрена ты ее за дверью держишь? – Тилль тут же подошел к двери, отодвинул Круспе и посмотрел на девушку с надеждой.
-Вы видели того мужчину и сможете нам помочь?
-Я хочью помощь, – повторила девушка. – Я плохо гофорьить по-немецки, но я фидела мушчинья. Он фести Олли в дверь.
-Черт, она что иностранка? – сказал Тилль, и добавил почему-то чуть громче, словно девушка была не иностранкой, а глухой.- Вы иностранка?
-Я плошо понимающь. Я из Польша. Я – Любажа, из Прага. Я приехалья из Прага, шмотреть шоу. И была там. – Она сделала неопределенный жест рукой, пытаясь указать свое место в зале.
-Да проходите же уже, – Тилль отошел от двери, пропуская девушку, но она не поняла и стояла на месте испуганно таращась на вокалиста. – Черт, за что же это все! Проходите!- Тилль снова повысил голос. И как не странно но она вроде бы поняла. Немного помявшись на пороге, Любажа, наконец несмело вошла в гримерку, огляделась и потупила взор.
-Садитесь, – Тилль подвинул стул и руками указал на него. Девушка поняла и присела на самый краешек.
-Ты уверен, что она что-нибудь видела, а не просто так пришла? – Рихард уже уселся на диван, по привычке положив ногу на ногу.
-Да я откуда знаю, – Тилль снова разозлился. Он сел напротив девушки, за стол, подпер руками голову. – Что вы видели?
-Я хочью помощь!- в третий раз повторила Любажа.
-О Боже! – Пауль шумно выдохнул.
-Вы понимаете меня? – Тилль старался быть любезным, но выходило это с трудом. Рихард видел, как напряжена спина вокалиста, как он постукивает ногой по полу, он слышал как дрожит его голос.
-Да, – медленно и неуверенно ответила девушка, она затравлено озиралась по сторонам, стараясь не встречаться глазами с мужчинами.
-Хорошо, скажите, что вы видели? – Тилль проговорил это медленно, почти по слогам и Любажа поняла.
-Я фиделья мушчинья. Он был, – она запнулась. – Был… белый. Нет, блондин. Белый и блондин. Фот. Я мочь ефо описать, но плохо знать немецкий. Нужен перефодшик.
-Вы могли бы его нарисовать? – спросил Флаке.
-А? – она удивленно посмотрела на клавишника. – Что делать? Рисофать. Нет. Я плошо рисофать.
-А вы по-английски говорите? – вдруг спросил по-английски Шнайдер. Девушка повернулась на звук его голоса и счастливо заулыбалась.
-О, да. Я много лучше знаю английский. Лучше чем немецкий. Я учила английский в школе и могу на нем не плохо говорить.
Шнайдер тоже улыбнулся, только улыбка эта вышла какой-то натянутой, и совсем не радостной.
-Значит вы сможете рассказать нам о том мужчине? – Рихард поднялся с кресла и подошел к девушке почти вплотную. Он тоже перешел на английский язык. Теперь он смог разглядеть ее получше. Она не была красавицей, но чем дольше он смотрел на нее тем больше она ему нравилась. Ее скованность постепенно ушла, она уже свободно сидела на стуле и не прятала глаза.
-Да, конечно. Я была на шоу. Хотела стоять ближе к сцене, но не смогла. Там столько народу. И я стояла сзади. Лодка и Олли Ридель, они плыли, - ее английское произношение не было совершенным, но вполне можно было различать слова.
Пауль ухмыльнулся, но промолчал. Любажа лишь бросила на него короткий взгляд и продолжила.
-Потом был, – она замялась, покручивая в воздухе пальцами, подбирая нужное слово. - Бум.
-Взрыв, – помог Шнайдер.
-Я не знаю что вы сказали, не знаю этого слова. Бум, огонь, понятно?
-Да, да, продолжайте, – поторопил ее Тилль.
-Но я не стала смотреть на это. Я увидела что лодка упадет и мне станет больно. Это было так близко.
-Это все понятно, давайте все же про мужчину, – Тилль снова поторопил ее.
-Да, мужчина… Он был в такой одежде. Не знаю этого слова.
-В форме? – предположил Рихард
-Я не знаю слова, - она уже говорила уверенно и сухо. – Черная одежда и кепка, тоже черная. Я видела, что он блондин. Волосы длинные.
-Вот так? – Тилль показал руками длину волос где-то до плеч.
-Нет, – улыбнулась Любажа, и указала на Шнайдера. – Как у него.
Шнайдер невольно поежился, когда все повернулись к нему.
-Я не блондин, – Сказал барабанщик, сам не понимая зачем он это произнес, ведь никто его не обвинял.
-У полиции есть такая вещь, там можно сделать рисунок преступника, не знаю как это называется, - Рихард отошел от девушки и снова уселся на стул.
-Отличная идея, – поддержал Шнайдер. – Полиция скоро будет.
-Не сейчас, мне очень нужно идти. Я живу в одном с вами отеле и думаю что найду вас вечером. Или сразу пойду в полицию. Вот, – она протянула Тиллю какой-то листок. Вокалист неуверенно посмотрел на нее, но листок все же взял.
-Что там? – спросил он
-Мой телефон, если нужно. Я ухожу, до свидания, – она поднялась и пошла к выходу. Никто ничего не сказал, никто не остановил ее. Прошло несколько минут, но в гримерке по-прежнему было тихо. Наконец Пауль шумно выдохнул и сказал:
-А мне кажется что она врет. Очередная поклонница, нашла повод увидеться с нами.
-Не знаю, мне она вообще странной показалась. Только о полиции заговорили и тут же убежала. Акцент этот нелепый. Имя какое-то дурацкое, – Шнайдер посмотрел на Рихарда, словно ища поддержки.
-Акцент, это нормально, – сказал Рихард. – А вот полиции она испугалась, это и правда странно. Может…
Но он не закончил, дверь распахнулась и в гримерку по-хозяйски вошли два полицейских.
-Инспектор Ральф Брингер, – представился один из них.
***
Все тело страшно ныло, саднило разбитое лицо, глаз уже заплыл, колено распухло, но все это было мелочью по сравнению с тем, что его заперли в какой-то камере и ко всему прочему угрожали расправой над его семьей. Олли сидел на низком деревянном лежаке в углу и напряженно думал. Но мысли, обычно такие стройные и плавные, сейчас словно принадлежали кому-то другому. Ничего путного в голову не приходило. Волнами накатывали жуткие воспоминания. Бесконечный коридор, дикая гонка, удары сыпавшиеся один за одним, потом дверь и свет за ней и надежда. Но за дверью лишь еще одна комната, а там снова дверь и выход. Перед тем как выйти на улицу похититель заставил его переодеться. Из какого-то пакета, стоявшего тут же в этой комнате (подготовился заранее, мерзавец), он извлек бесформенный балахон и спортивные брюки не первой свежести. Олли не сопротивлялся, молча и быстро скинул концертный костюм и облачился в этот новый и неприятный, понимая зачем это нужно, в своей одежде, он мог бы привлечь излишнее внимание.
Вышли на улицу где-то в подворотне, в ста метрах одиноко стояла машина. Олли собрался и решил при первой возможности дать деру. Но на улице убежать он не смог, похититель назвал всего два имени – его жены и ребенка и он тут же отбросил все мысли о побеге.
Похититель грубо затолкал его в машину, надел на голову черный мешок, связал руки и куда-то повез. Ехали не очень долго, хотя может Олли и ошибался, ему казалось что в машине он пару раз отключался а потом снова приходил в сознание. Но были ли эти провалы на самом деле или нет, он не мог ручаться. Когда машина остановилась Олли еще верил что все образуется, ну не может такого быть, чтобы весь мир был настроен против него. Но положение лишь ухудшилось, мучитель выволок его из машины, пару раз ударил ногами в тяжелых ботинках, снова пригрозил расправой над семьей и поволок куда-то. Олли не знал где находиться, не мог ничего видеть.
Они шли по лестнице, сначала вверх, потом вниз. Олли спотыкался, несколько раз падал, вскрикивая от боли, похититель молчал и лишь бил его. Наконец они остановились.
-Ты будешь сидеть тут, – сказал мучитель, снимая мешок с головы Олли и подталкивая его в спину. На пару секунд Ридель растерялся, он зачем-то посмотрел прямо на своего инквизитора, за что и получил удар по лицу. Потом еще один удар. От неожиданности, боли и обиды он закричал. Но никто не слышал его, лишь страшный палач довольно ухмыльнулся и захлопнув тяжелую железную дверь ушел.
Олли огляделся. Он был в маленькой камере: земляной пол, присыпанный деревянной стружкой, низкий потолок, деревянные стены, в углу низкий самодельный лежак. Чуть дальше еще одна комнатка. В надежде он бросился туда и увидел маленький сортир: раковина, толчок и осколок зеркала на стене. Под потолком лампочка без абажура. Очень хотелось пить. Он подошел к раковине и открыл кран. Вода была чистая и холодная, она обжигала губы, он попил немного, умыл разбитое лицо, морщась от боли, и вернулся в камеру.
Теперь он сидел на самодельном лежаке, безвольно свесив голову и борясь с приступами гнева и подступающей тошнотой. Временами его начинало лихорадить и тогда он обхватывал себя руками, сжимал зубы и сидел так, уставившись в одну точку. Потом приступ проходил, он вставал, начинал ходить по камере, стучать в железную дверь, кричать, звать на помощь, пока голос не срывался и новый приступ лихорадки не заставлял его снова усесться на лежак. Время шло, ничего не менялось. Никто не приходил на помощь, похититель тоже не возвращался. Наконец Олли улегся на лежак и забылся нехорошим беспокойным сном.
***
В эту ночь Тиллю в отеле не спалось. Он ворочался на кровати, стонал; то укрывался одеялом, то зло сбрасывал его на пол. Часы на прикроватной тумбочке тикали, отсчитывая секунды тягостной ночи. За окном было совсем тихо, лишь изредка тишину нарушал какой-то тревожный звук, то ли плачь, то ли стон ночной птицы. Этот крик, а потом снова тишина, на некоторое время, и снова крик. Тилль каждый раз непроизвольно вздрагивал, тяжело вздыхал, переворачивался на другой бок, пытался отрешиться от внешнего мира, но сна не было. Пару часов назад, уставший и морально и физически, он вернулся в отель, поднялся в номер и с наслаждением уснул. Но не надолго. Ему снился сон.
Он идет по длинному коридору, которому нет конца. То справа, то слева он видит двери и все они закрыты. Где-то капает вода, и нет больше ни одного звука в этом месте, лишь звук его собственных шагов, такой чужой и пугающий. Здесь холодно и безжизненно. Коридор перестает существовать. Он уже в оранжерее, здесь так тоскливо и пустынно, кажется что ни одна живая душа никогда не бывала тут. Кругом в горшках растут причудливые цветы, они оплетают стены, потолок, пол. Он пробирается через эти заросли, отмахиваясь от каких-то насекомых. Опьяняющий запах цветения, ему дурно. Он хочет повернуть назад, но оборачиваясь, понимает, что не знает куда ему идти. В панике он начинает рвать цветы и листья, кидать их себе под ноги и тут слышит крик. Он бежит, ноги путаются в зелени, он падает, поднимается и снова бежит. В конце оранжереи он видит окно. Оно так нелепо смотрится в этом мире беспризорных и брошенных растений. Тилль подходит к нему. За окном – комната. Там Олли. Сначала Тилль не понимает, почему басист висит в воздухе в такой неестественной позе. Тилль присматривается и видит что комната оплетена паутиной и Олли подвешен на ней, словно муха. Олли кричит, к нему подбирается огромный мохнатый паук, медленно и уверенно; все правильно, ведь паук – хозяин здесь. Тилль бьет руками в стекло, кричит, пытаясь испугать этого мохнатого монстра, но все действия его остаются незамеченными. Паук все ближе, крик Олли все громче.
Тилль проснулся в мокром поту и долго не мог унять дрожь в руках. Потом немного успокоившись он снова лег, пытаясь заснуть. Все тщетно. Через час мучений солист не выдержал: он сел на кровати, свесив босые ноги на пол, посидел так пару минут, а потом решительно направился в ванную. На эту ночь кошмаров было достаточно.
Оказалось, что сидеть в номере и ожидать рассвета еще более невыносимо. Тилль попробовал было читать, открыл книгу, но через секунду с раздражением отбросил ее от себя. Тогда он встал и подошел к окну. Перед отелем никого не было, фанаты, по всей видимости ушли спать. Горели фонари, освещая улицу своим безжизненным искусственным светом. Тилль не отрываясь смотрел в одну точку, раздумывая над случившимся, и тут он увидел, как из отеля вышел мужчина. Тилль присмотрелся и замер в ужасе. Он узнал того коренастого мужика пятидесяти лет из бара в Аугсбурге. Мужчина стоял на дороге и кажется, раздумывал над тем, куда ему пойти.
-Это же он! – вслух произнес Тилль и тут же закрыл рот рукой, словно испугавшись, что может быть услышан с улицы.
Мужчина тем временем повернулся и не спеша побрел прочь от отеля. Тилль думал не долго. Он схватил с кресла брюки и стал торопливо одеваться, а уже через пять минут вокалист стоял на улице пред входом в отель, приняв решение проследить за подозрительным субъектом.
Погоня. Холодный воздух в разгоряченное лицо. Адреналин. Учащенное биение сердца. Мужчина впереди, идет медленно, не оглядываясь. Тилль сзади, похож на преступника. Он то крадется, то делает короткие перебежки, прячется за деревьями, за автобусными остановками, воровато оглядывается, боясь быть замеченным. Вот мужчина остановился, оглянулся, словно почувствовал преследователя. Тилль бросился в подворотню, молясь всем богам, чтобы его не заметили. Постоял пару минут, осторожно выглянул. Пустая улица. Никого, куда не посмотри.
-Черт, – зашипел Тилль. – Упустил.
Но нет, вот же он – тот мужик. Он перешел на другую сторону улицы и теперь с любопытством разглядывает в темноте какой-то памятник.
-Вот странный тип, – шепчет Тилль.
Мужчина, тем временем, уже насмотрелся, он снова неспешно идет по улице. Тилль стоит в раздумии. Светает, скоро на этих улицах будет полно народу. Студенты пойдут на свои занятия, ранние служащие на работу, город наводнится туристами и праздными гуляками и его непременно заметят и узнают. Будут останавливать, просить автограф, он уже не сможет никого преследовать. Нужно действовать. Тилль решается. Он со всех ног бежит к подозрительному незнакомцу, замечая краем глаза, как какой-то человек, выходит из бара и останавливаясь с удивлением смотрит на него. Это сейчас не важно. Тилль бежит, нагонят мужчину, видит, как тот оборачивается. Вокалист протягивает руку, хватает незнакомца за шиворот куртки и в этот момент понимает, что ему не в чем обвинить этого несчастного.
-Эй, вы что?! – мужчина говорит с легким акцентом, его, расширившиеся от ужаса, глаза вопросительно смотрят на Тилля.
-Кто вы? Почему вы преследуете меня? Что вам от меня нужно, – выкрикивает Тилль. И чувствует как кто-то сзади сильно бьет его по голове. От неожиданности вокалист выпускает незнакомца, хватается за голову.
-Эй, эй! – мужчина размахивает руками. – Не нужно его бить, все в порядке, идите отсюда. Это же Тилль Линдеманн – вокалист Rammstein. Что вы наделали.
Тилль еще пытается что-то предпринять, но перед глазами плывут круги, его мутит и он сгибается. Тилля рвет на дорогу. А странный незнакомец, вместо того чтобы убежать, заботливо поддерживает его за плечи.
***
26 мая
-Простите, что я на вас набросился. – Тилль с перебинтованной головой, похожий на раненого солдата, сидел в своем номере. Загадочный мужчина, которого, как оказалось, звали Фридрих Ларсен сидел в кресле напротив и улыбаясь смотрел на него.
-Да, что вы. Я же все понимаю. Это ужасно... Ваш басист, – Ларсен покачал головой – Эх, я понимаю.
Именно Ларсен помог добраться Тиллю до отеля, вызвал врача, и пока того не было, обработал рану вокалиста. Он рассказал Тиллю свою историю. Фридрих был наследником огромного состояния, он жил в Австрии и уже много лет увлекался творчеством группы. Сейчас, когда ему исполнилось пятьдесят он отошел от дел и решил поехать в путешествие по миру, а заодно побывать на паре тройке концертов любимой группы. Он был на шоу в Аугсбурге, потом полетел в Америку, в Нью-Йорк, устав от тамошней суеты решил вернуться домой в Европу, и напоследок побывать еще на одном концерте, здесь во Фрайбурге. Похищение басиста произвело на него гнетущее впечатление. Всю ночь он не мог уснуть, долго крутился в постели, (совсем как Тилль), и поняв, что забыться сном все равно не удастся, решил побродить по ночному городу, где и был схвачен не в меру подозрительным вокалистом.
-Знаете, я же всю ночь думал как помочь вам. – Фридрих поднялся с кресла и подошел к Тиллю. – И знаете что я придумал?
-Не знаю. – Тилль по прежнему, не смотря на рассказ и уверения в вечной преданности не доверял этому человеку. Было в Ларсене что-то такое неприятное, то ли эта манера все время почесываться, то ли это пристальный взгляд, Тилль не мог понять, и не мог доверять ему. К тому же он не верил в совпадения.
-У меня же очень много денег. – Ларсен сделал паузу, желая чтобы Тилль оценил размеры его колоссального состояния. – Я найму лучших сыщиков из Австрии. Завтра они будут здесь и завтра начнут поиски, даже не завтра, а уже сегодня. Прямо сейчас, надо только позвонить.
-Не стоит. – Немного резче чем следовало, ответил Тилль. Ларсен удивленно вскинул брови и посмотрел прямо в глаза Тиллю.
-Почему же? Как же так. Я сделаю все даром, безвозмездно.
-Да не в деньгах дело. – Отмахнулся Тилль. – Просто не нужно и все, делом занимается отличный полицейский, инспектор Ральф Брингер, и не нужно впутывать сюда посторонних. Кстати, не хотите ли проехаться в полицейский участок.
-Зачем это? – Спросил Ларсен и попятился.
-Можете помочь. – Тилль внимательно следил за своим беспокойным гостем, ожидая чего угодно.
-Помочь? Ну что же, хорошо, если смогу помогу. – Лицо Ларсена смягчилось и он снова заулыбался. – Только вот давайте после того как вы выспитесь.
-Нет, что вы. – Тилль говорил спокойным голосом, хотя внутри был напряжен словно перетянутая струна. Его подозрения только усилились и он уже не верил ни единому слову Ларсена. – Я совсем не устал, поедемте сейчас.
-Ну, понимаете, я же тоже устал, хочу спать. – Увиливал Ларсен, продолжая улыбаться. Тилль как бы между делом поднялся с кресла и подошел к окну. Рассвело, перед отелем начали собираться поклонники, но смогли бы они что-нибудь сделать, если бы Тилль вдруг позвал на помощь. Вряд ли. Голова гудела, сил не было, и если бы сейчас этот Ларсен набросился на него, сам он бы не смог дать отпор.
-Это не займет много времени, поедемте, прошу вас. Ваша помощь может быть неоценимой. – Тилль уговаривал Фридриха, а сам напряженно раздумывал о том, как бы позвонить кому-нибудь из группы, хотя бы Шнайдеру и попросить того зайти. Сейчас он начал понимать, что жутко сглупил, позволив этому малознакомому господину прийти в свой номер, понимал, что нужно было сразу идти в полицию, но было уже поздно сожалеть.
-Ну хорошо, если настаиваете, давайте я вызову такси и поедем в полицию. – К удивлению Тилля Ларсен согласился.
-Не стоит беспокоиться, я сам вызову. – Воспользовавшись ситуацией Тилль подошел к телефону и набрал номер Шнайдера, надеясь, что тот сразу поймет и не станет задавать глупых вопросов.
-Вызывайте пожалуйста, – вежливо согласился Ларсен и снова уселся в кресло.
Шнайдер поднял трубку сразу.
-Да.
-Здравствуйте. Мне нужно срочно заказать такси.
-Тилль?
-Да, именно, такси к отелю, и как можно быстрее.
-Что-то случилось?
-Да, все верно. Через сколько будет машина?
-Ты у себя в номере, я сейчас зайду.
-Спасибо большое, буду ждать.
Тилль положил трубку, радуясь в душе, что все так удачно вышло. Но радость угасла, когда он посмотрел на Ларсена. Тот сидел в кресле и пристально смотрел на него. Было видно, что он разгадал хитрость Тилля.
-Послушайте, почему вы мне не верите, зачем этот маскарад? – голос Ларсена дрожал от негодования. – Кому вы звонили? Охране?
-Я вызывал такси. – Тилль сделал изумленное лицо, но Ларсен не был дураком.
-Вы вызвали такси и забыли назвать адрес. Не делайте из меня идиота. – Ларсен вскочил с кресла и тут в номер ворвался Шнайдер. Не раздумывая барабанщик подлетел к Ларсену и ударил того по лицу, Ларсен охнул, схватился за разбитый нос и осел на пол.
-Я вызвал полицию – сказал Шнайдер посмотрев на Тилля. – Что с головой?
-Не сейчас, давай свяжем его, он может быть опасен. – Тилль с опаской поглядывал на лежащего на полу Ларсена, опасаясь, что тот сейчас выхватит пистолет. Но несчастный Фридрих только мычал что-то, так и не отнимая рук от лица.
-Чем? – Шнайдер засуетился. Тилль огляделся, ничего подходящего не было. Тогда он снял с себя кофту и бросил ее Шнайдеру.
-Этим попробуй.
Шнайдер наклонился над Ларсеном и грубо схватив того одной рукой за запястья попытался другой связать ему руки, но ничего не выходило. Ларсен стал брыкаться, извиваться и кусаться. Тилль пришел на помощь и вместе они смогли повязать несчастного.
-Что же вы делаете, паразиты. – Кричал Ларсен, выплевывая окровавленную слюну. – Да я вас по судам затаскаю. Да я …
-Заткнись уже – маньяк проклятый. – Шнайдер замахнулся и Ларсен тут же затих. – Где Олли? Говори, мерзавец!
Но Ларсен больше не желал разговаривать, он лишь злобно посмотрел на Шнайдера и плюнул ему в лицо, после чего затих.
-Ублюдок! – Сказал Шнайдер, утираясь.
-Оставь его, сейчас полиция приедет. – У Тилля закружилась голова и он плюхнулся на кресло.
-Где ты его нашел, это же тот мужик из бара, – Шнайдер сел в кресло напротив.
-Он ночью вышел погулять, я из окна увидел и пошел за ним. Хотел на улице скрутить, не вышло.
-Это он тебя так?- Шнайдер указал на забинтованную голову вокалиста.
-Нет, какой-то урод пьяный на улице. Сзади подобрался. Когда я этого – Тилль указал на лежащего на полу Ларсена – схватил.
-А что он у тебя в номере делает?
-Он сам меня сюда и привел, рассказал историю правдоподобную, дескать он наш поклонник и все такое, только вот я почему то ему не поверил.
-А между прочим – Вдруг встрял в разговор Ларсен. – Людям нужно верить. И все что я рассказал – правда.
-Заткнись, – огрызнулся Шнайдер.
-Постойте, если не верите, то у меня в номере есть документы, сходите и проверьте. А хотите, можете позвонить моему сыну в Австрию и он подтвердит.
-Заткнись, – повторил Шнайдер. – Лучше скажи, куда ты ублюдок Олли спрятал.
-Я еще раз вам говорю, я никого не похищал.
-Не хочешь не говори, полиция разберется. – Шнайдер снова повернулся к Тиллю. Вокалист задумчиво смотрел на связанного Ларсена.
-Слушай, а если он не врет. – Вдруг с тревогой сказал Тилль.
-Не вру. – Подтвердил Фридрих.
-Да ты замолчишь уже!? – рявкнул Шнайдер.
-Да, погоди ты.- Тилль раздраженно посмотрел на Шнайдера. – Послушайте, Фридрих, или как вас на самом деле зовут, если вы невиновны, тогда почему не захотели в полицию ехать?
-Что значит не захотел? Я же согласился, это вы начали какой-то ерундой заниматься. Развяжите меня уже, вы же разумный человек. Зачем это безобразие?
-Тилль, не нужно, не верь ты ему. – Шнайдер с тревогой посмотрел на Ларсена.
-Вы знаете, Кристоф, вы мне никогда не нравились и теперь я убедился что ни капельки не ошибался на ваш счет, – сказал Ларсен и обращаясь к Тиллю добавил. – Ну имейте вы совесть, развяжите меня, это же унизительно.
Услышав свое имя Шнайдер поморщился, но ничего не сказал. Тилль собрался было уже подняться, чтобы развязать Фридриха, но тут в номер ворвались двое полицейских.
***
Инспектор Брингер был крепим сильным мужчиной, не красивым, но не лишенным какого-то особенного мужского обаяния. У него было гладкое, чисто выбритое лицо, тонкий маленький нос, пухлые губы и живые, немного раскосые серые глаза. Говорил он спокойно, и делая паузы всегда выразительно смотрел на собеседника, ожидая когда тот согласиться с его доводами. Тиллю он нравился. Брингер относился к людям с подчеркнутым уважением и, даже можно сказать, с какой-то теплой дружеской заботой. Он никогда не кричал, никогда никого не ругал и видно было, что младшие сотрудники смотрят на него с нескрываемым обожанием.
Они сидели в его большом уютном кабинете. Из открытого окна доносились приглушенные звуки оживленного города. Брингер пригласил Тилля для разговора, после того как их вместе со Шнайдером и Ларсеном, ( последнего, кстати, проверили и он оказался именно тем за кого себя выдавал) привезли в полицейский участок, для дачи показаний. Теперь Тилль сидел в удобном мягком кресле напротив инспектора, не спеша пил, предложенный ему, крепкий и вкусный кофе и курил сигарету. На столе у инспектора был идеальный порядок, перед ним лежал белый лист бумаги исписанный мелким почерком и он внимательно читал его, иногда тяжело вздыхая и поднимая глаза на Тилля, а потом снова углублялся в чтение. Наконец, закончив, Брингер аккуратно взял листок, положил его на краешек стола, и посмотрев на Тилля сказал:
-Вот вы же умный, взрослый и серьезный человек. – Он сделал паузу и убедившись, что вокалист полностью согласен с таким лестным отзывом о самом себе, продолжил – Зачем же вы делаете такие нелепые и я даже бы сказал ничем не оправданные поступки?
Тилль попытался было возразить, но Брингер остановил его жестом и продолжил:
-Мы ведь с вами вчера договорились, - Он посмотрел на Тилля и тому не оставалось ничего другого, как кивнуть головой. – Если вы видите что-нибудь необычное или подозрительное, то сразу же звоните мне. А вы что? Как в дешевом детективе, бросились в погоню за человеком, пытались его скрутить, прямо на улице, по голове получили…
-Да я даже как-то и не подумал в тот момент. Увидел этого Ларсена и словно с ума сошел. – Сказал Тилль.
-Понимаю. Но и вы меня поймите. У нас тихий, мирный, спокойный город. Тут появляется этот ваш маньяк, похищает прямо с концерта вашего гитариста, потом убивает эту девочку. Хотя нет, сначала убивает, потом похищает. Все это вызывает некий резонанс в обществе. Вы видели утренние газеты?
-Нет, как то не до этого было, – едко ответил Тилль
-Да вы не сердитесь на меня, я полностью на вашей стороне. Но пресса. Вы бы что ли выступили перед ними, рассказали, что случилось, а то они всякие небылицы пишут. – Брингер снова выжидающе посмотрел на Тилля, ожидая от того какой-нибудь реакции, но Тилль угрюмо смотрел на свои ботинки.
-Плевал я на прессу. – Наконец сказал вокалист и поднял глаза на инспектора. Брингер лишь покачал головой и продолжил.
-Ладно, это ваше дело. Давайте вернемся к вашему героическому задержанию особо опасного господина Ларсена. Кстати, очень влиятельного австрийского бизнесмена.
-Ну давайте только без этого сарказма обойдемся. Мне очень жаль, но мое поведение можно понять. Этот влиятельный бизнесмен появлялся всякий раз, когда совершалось убийство, вы бы на моем месте тоже задумались.
-Задумался, я и сейчас задумываюсь и буду тщательно следить за господином Ларсеном, но ваши поступки, как бы вам мягко сказать, немного непоследовательны. Вы преследуете этого господина глухой ночью, прячась по подворотням, потом вдруг решаете задержать его, бросаетесь на него, хватаете и тут получаете сильный удар по голове, от какого-то неизвестного. Кстати, можете написать заявление и мы попробуем найти хулигана.
-Не стоит – отмахнулся Тилль.
-Дело ваше. Господин Ларсен, вместо того чтобы броситься бежать, помогает вам добраться до номера, оказывает вам первую помощь, вызывает доктора, потом он опять таки проявляет к вам заботу и участие.
Тилль горько усмехнулся.
-Не нужно смеяться, именно участие, он предлагает вам за его деньги, не требуя ничего взамен, нанять сыщиков и помочь вам найти похищенного гитариста мистера Риделя. В ответ вы предлагаете проехать с вами в полицейский участок. Ну, ладно, это наверное самое мудрое ваше решение за всю ночь, и, что самое интересное, мистер Ларсен соглашается. – Брингер снова замолчал и грустно посмотрел на Тилля. – Что же делаете вы? Вы, как в дешевом шпионском боевике, тайно зовете в свой номер вашего друга и коллегу Шнайдера. И он, напуганный ранним звонком и какой-то секретностью, что ли, не разобравшись бьет несчастного предпринимателя по лицу, связывает его, с вашей подачи, и пытается добиться от него ответа на мучивший его всю ночь вопрос – где же господин Олливер Ридель. Ну, согласитесь, не хорошо.
-Согласен, погорячился. Но я действовал под влиянием какого-то чувства. – Тилль понимал всю нелепость своих оправданий.
-Чувства вины, по всей видимости, – предположил Брингер и пристально посмотрел на солиста. Взгляд его серых глаз на пару секунд сделался холодным и колючим. - Вы чувствуете вину, за похищение Риделя. Верно?
Тилль тяжело вздохнул и ничего не ответил. Инспектор Ральф Брингер был кругом прав, и Тилль понимал это, но разговаривать с малознакомым человеком о том, что было у него на душе он не собирался.
-Ладно, все. Будем считать, что действия ваши вызваны сотрясением мозга вследствие удара по голове тяжелым предметом. Вам повезло еще, что Ларсен никаких претензий вам не предъявил. Давайте теперь поговорим о самом деле.
Тилль оживился и с надеждой посмотрел на инспектора.
-Вы что-нибудь нашли? – спросил он.
-Ну как вам сказать, и да и нет. Сразу скажу, что по делу похищения Риделя, ничего нового, загадочной полячки тоже нигде нет, на звонки она не отвечает, смею предположить, что она дала вам вымышленный номер телефона. Мы проверяли, телефон зарегистрирован на какого-то Пауля Престона, его нет в городе и найти его не представляется возможным, а вот по девочке, кое-что есть. У нее нашли письмо.
Тилль посмотрел на инспектора и тот продолжил.
-Да, именно такое письмо, как и то что вы мне отдали. В стихах. С угрозами. Я вам покажу его, потому что самому мне сложно определить, ваши это строчки или нет. Сейчас. – Брингер поднялся из-за стола и подошел к сейфу, стоявшему у окна. Немного повозившись с замком он извлек из сейфа аккуратно запаянный в полиэтилен листок. Тилль протянул было руку, но Брингер лишь покачал головой.
-Нет, нет. Отдать не могу, только зачитать. Это улика.
Закрыв сейф, Брингер вернулся на свое место, положил листок перед собой и начал читать:
Er legt die Nadel auf die Ader Он прикладывает иглу к вене
Und Bittet die Musik herein И просит музыку войти
Zwischen Hals und Unterarm Между горлом и предплечьем
Die Melodie fhrt leise in`s Gebein Мелодия тихо входит в него.
Komm her Иди сюда
Bleib hier Останься здесь
Wir sind gut zu dir Мы будем добры с тобой
Komm her Иди сюда
Bleib hier Останься здесь
Wir sind Brder dir Мы твои братья
Die Neugier meinen Traum verlngert Любопытство мой сон продлевает
die weie Fee sie singt und lacht Белая фея поет и смеется
hat gewaltsam mich geschwngert Мной насильно овладела
und trchtig qult mich durch die Nacht И мучает меня всю ночь
Ein kleiner Wunsch, ach wart ihr blind Ничтожное желание ослепляет вас
wir sind Opfer bser List Вы становитесь жертвами жуткого коварства
schwarzes Glas ist berall Черные стекла повсюду
schuldig weil wir hsslich sind Вы виновны, потому что отвратительны.
ich warte auf dich – am Ende der Nacht Я жду тебя в конце ночи
Wilder Wein – nur eine Traube Дикое вино – только виноград
Wilder Wein – und bitter wie Schnee Дикое вино и горькое как снег
Ich warte auf dich – am Ende der Nacht Я жду тебя в конце ночи
Инспектор закончил читать и посмотрел на Тилля.
-Это все? – удивился вокалист.
-Да, все, коротенькое письмо. Это ваши стихи?
-Это строчки из моих стихов, верно. Только вот, здесь какая то бессмыслица. Письмо не такое, как обычно. Словно подражатель писал.
-С чего вы взяли? – заинтересованно спросил Брингер и внимательно посмотрел на Тилля.
-Ну, понимаете. В тех письмах, несмотря на то, что на первый взгляд они абсолютно бессмысленны есть какая то идея. – Тилль покрутил в воздухе ладонью - Строчки стоят в определенной последовательности, совпадает настроение, а здесь просто набор, абсолютно рваный и не логичный.
-Не знаю, как вам, но мне показалось в этом есть смысл. Ах, да вы же не знаете. Девочка умерла от смертельной дозы кокаина, введенного ей внутривенно. Преступник подошел к ней и сделал смертельный укол. Может она даже и не заметила. Умерла она не сразу, сначала думаю ей стало очень хорошо, а потом, нехватка воздуха, паралич. Ладно, обойдусь без омерзительных подробностей.
-Черт, – выругался Тилль
-Вот именно, теперь видите смысл? Белая фея, игла. Прямые указания.
-Да, действительно, но все равно, письмо отличается.
-Ну может и отличается, это мы будем выяснять. Знаете, если хотите, могу вам сделать копию. Может чего надумаете. Только на этот раз, пожалуйста, без геройств обойдитесь.
-Да, пожалуйста, сделайте. И если не сложно и с того, первого… Которое второе.
Брингер вопросительно поднял брови и улыбнулся.
-С первого которое второе?
-Я имею виду то письмо, которое мы отдали вам. Оно у вас первое, а по сути второе от убийцы. – Сбивчиво объяснил Тилль.
-Понятно, хорошо, я попробую. Подождите здесь, пойду, сниму копии. А вы, умоляю вас, подумайте о пресс-конференции. Все-таки такую чушь в газетах пишут, нужно это прекращать – Брингер снова улыбнулся и вышел из кабинета, оставив Тилля в раздумиях.
***
Пресс-конференцию назначили на пять часов вечера. Ее проводили прямо в отеле, в ресторане. Руководство отеля проявило понимание и согласилось на пару часов, ( конечно за определенную плату) закрыть работу ресторана. Тилль умудрился немного поспать, правда от этого самочувствие его ничуть не улучшилось. Голова трещала как и раньше и иногда накатывала дурнота. Фиалик уговаривал его остаться в номере, но вокалист упрямо оделся и спустился вниз.
Здесь уже собралось много народу. Журналистов рассадили за столики, а для группы и менеджера, соорудили небольшой подиум, составив несколько столов вместе, на маленькой сцене, где в обычные вечера выступали местные ресторанные исполнители. Тилль заметил, что некоторые журналисты с ужасом смотрят на его перебинтованную голову и что-то записывают в свои маленькие блокнотики. Фотоаппараты отбирали на входе. Только одному каналу разрешили вести съемку. Камеры были уже наготове и операторы, со скучающим видом, прохаживались подле них. Тилль забрался на сцену, и сел на свободное место с краю, рядом с Лоренцем. Все были в сборе и Фиалик сделал знак кому-то, чтобы начинали. Наступила тишина, операторы заняли свои места, какая-то женщина из их администрации вышла вперед и объявила.
-Господа журналисты, внимание, пожалуйста. Пресс-конференция будет очень короткой. Никаких лишних вопросов о творчестве, только то, что касается последних событий. Скажу сразу, бас-гитарист группы Олливер Ридель, вчера вечером неизвестным был похищен прямо с концерта. Полиция ведет расследование, но пока о его судьбе ничего не известно. Это пока вся информация. Можете начинать задавать вопросы. Убедительная просьба соблюдать тишину и порядок. Благодарю за внимание.
Женщина отошла и села в сторонке, а журналисты стали неуверенно тянуть руки.
-Еще одно объявление – Неожиданно сказал Фиалик поднимаясь из-за стола. – От каждого по одному вопросу и по очереди. Начинаем с девушки за крайним столиком. И будьте, пожалуйста, деликатны.
-Спасибо.- Сказала девушка поднявшись. – Хольда Плац, вечерние новости. Скажите пожалуйста, нам стало известно, что до похищения вашего гитариста, с вами уже случалось что-то подобное в другом городе. Можно узнать об этом поподробнее?
-Да, вы правы, – Рихард, поднялся, взял микрофон. – Где-то десять дней назад в Аугсбурге в номере Тилля мы нашли труп женщины.
-И что? – снова спросила журналистка, но молодой журналист за соседним столиком возмутился:
-Фрау Плац, один вопрос на человека, садитесь и дайте спросить другим.
-Соблюдайте тишину. – Крикнула женщина – администратор со своего места
-И ничего, дело закрыли, - Рихард ответил, и сел на свое место.
Поднялся мужчина за последним столиком.
-Как похититель смог увезти Риделя с концерта и остался незамеченным. Складывается впечатление, что здесь какой-то розыгрыш.
Тилль побагровел, но благоразумно промолчал. Рихард снова взял микрофон.
-Это не к нам вопрос, а к тем людям, которые смеют называть себя охраной. Или вернее сказать, называли себя охраной. В зале был незапланированный взрыв петарды и мы все посмотрели туда, а в это время Олли упал с лодки и какой-то мужчина увел его в неизвестном направлении.
-Как выглядел этот мужчина, его ищут? – Крикнул кто-то из-за дальних столиков.
-Его никто толком не видел, полиция ищет, но пока ничего. – Ответил Лоренц.
-Расскажите о записках. – Спросила девушка справа.
-Уже и про записки знаете? – удивился Рихард. – Первая записка пришла в Аугсбурге, мы прочли ее, и потом выбросили. В ней смысла не было, строчки наших песен, собраны в беспорядке. Потом убили ту девочку. Но записку не нашли. Вторая пришла в этот отель, то же самое – строчки из песен, эта записка уже в полиции.
-Убитые девушки ваши поклонницы? Вам не кажется что кто-то пытается вам отомстить? – Спросил пожилой мужчина в очках.
-Мы не строим нелепых предположений. – Буркнул Тилль.
-Похититель предъявил требования? – Выкрикнул мужчина из центра зала.
-Нет – Ответил Лоренц. – Никаких требований.
-Если ваш гитарист уже убит, вы будете продолжать концертную деятельность? Ведь ваш тур еще не закончен. – Это сказал совсем юный журналист, сидевший ближе всех к сцене. Тилль не выдержал. Он поднялся с места и направился к наглецу. Юноша побледнел и попытался встать из-за стола, но запутался в скатерти, опрокинул соседний стул. Но Тиллю не суждено было избить журналиста. Сзади его перехватили Шнайдер и Пауль и силой оттащили на место. Кто-то, скорее всего все та же женщина администратор объявила что пресс-конференция закончена. Послышались недовольные голоса, но постепенно журналисты разошлись. Тилль по-прежнему сидел на стуле удерживаемый Шнайдером и Паулем, хотя необходимости в этом уже не было. Лоренц с тревогой смотрел на него, Фиалик уже куда-то ушел, Рихард отошел в сторонку и разговаривал по мобильному телефону.
-Тилль, да ладно, тебе успокойся. Он ничего такого не сказал. – Пауль был немного растерян. Он наконец отпустил руку Тилля и посмотрел на Шнайдера, тот тоже разжал руки.
-Ненавижу! – Тилль снова побагровел, поднял руки перед лицом, сжал кулаки, словно стараясь задушить невидимого врага. – Стервятники! Рвут живое, мясо рвут. Прямо так, без сомнений, без угрызений совести. Жилы тянут из живых, скальп готовы снять. Чертовы стервятники. Пляшут на чужих могилах! Ты что, думаешь, он обрадуется если Олли живым вернется? Не надейся. Ему будет лучше сделать сенсационный кадр. Фотографию труппа Олли.
Тилль замолчал, стараясь перевести дыхание.
-Но, Тилль, с чего ты взял. Он не желал ему смерти. – Шнайдер попробовал возразить и сам пожалел об этом.
-Нет! – Тилль уже не говорил, а шипел. Лицо его из багрового сделалось совсем белым. Глаза горели бешеным огнем. – Он желал! Желал, черти его побери! Хотел урвать кусок побольше и пожирнее. Этот ублюдок будет рад, если завтра за городом найдут отрезанную голову Олли. Это, черт подери – сенсация! Стервятники! – последнее слово он буквально выплюнул.
К ним несмело подошел Рихард.
-Звонила жена Олли, ели уговорил ее не приезжать. Совсем все плохо. – Рихард устало опустился на стул.
-Я же вам не сказал, мне в полиции третье письмо передали. – Тилль уже немного успокоился.
-Третье? – Лоренц вскинул голову. – И что там?
-Да все то же. Ничего не ясно, одни расплывчатые намеки. А вообще-то письмо какое-то странное, не такое, как обычно.
-Есть что-нибудь об Олли? – спросил Рихард и посмотрел на солиста. Тилль лишь отрицательно покачал головой.
-Все, это невозможно. Нам нужно что-то делать. Нужно самим заняться расследованием. – Пауль поднялся с места и стал расхаживать взад и вперед.
-И что мы должны делать? – спросил Шнайдер немного раздраженно.
-Для начала пойдемте в конференц-зал и изучим письма, – предложил Тилль – Инспектор Брингер любезно скопировал их для меня. Может что-нибудь проясниться.
***
Олли казалось, что время остановилось. В его камере не было ничего, что могло бы указать ему на то, день сейчас или ночь и эта, вроде бы не такая важная вещь сводила его с ума. Жутко хотелось есть. Голод мучил его, высасывал жизнь по крупинке, желудок сводило судорогами. Он пытался уснуть, чтобы хотя бы на время забыться, но стоило ему закрыть глаза, как перед взором его представали разные яства: жареный цыпленок с золотистой корочкой, сочный бифштекс, источающий непередаваемый аромат, мягкие ржаные булочки, сосиски, политые пряным и острым соусом. Олли снова открывал глаза, судорожно сглатывал слюну и с тоской взирал на низкий деревянный потолок, потом с трудом вставал со своего жесткого и неудобного лежака и прихрамывая брел в уборную, чтобы напиться холодной воды. Ничего не менялось в его камере, никто не приходил, не пытался спасти его, и даже мучитель его не появлялся, чтобы взглянуть на своего пленного. Олли старался не думать о плохом, гнал дурные мысли прочь, пытался медитировать, но это не помогало. Всякий раз разум его возвращался либо к мысли о еде либо к мысли о скорой и мучительной смерти. Если бы кто-то посмотрел на бас-гитариста со стороны, то вряд ли бы узнал в нем Олливера Риделя. На деревянном лежаке в камере сидел сгорбленный худой мужчина, с избитым лицом, в грязной поношенной одежде, с опухшей, неестественно вывернутой рукой. А когда он кряхтя с трудом поднимался, делая несмелые шаги по усыпанному деревянной стружкой, полу, то становился похож на древнего старика, доживающего свои последние дни в этом мире. Иногда Олли беззвучно плакал, но казалось, что он даже не замечает этого. Ридель сидел, уставившись в одну точку, а из глаз его текли слезы, оставляя на избитом лице грязные разводы.
Но не смотря на мрачные предположения самого пленного, похититель не собирался убивать Олли, пока не собирался. В железной двери, прямо у самого пола было сделано маленькое отверстие. Олли уже исследовал его, заметив эту дыру он лег на грязный пол, и попытался здоровой рукой нашарить что-нибудь в ней. Но рука его наткнулась на железную решетку. Олли посмотрел в отверстие, но ничего не увидел. Тогда он оставил свое бесполезное занятие и снова вернулся на лежак. Прошло еще много времени, прежде чем он услышал звук шагов. Олли замер, прислушался. Он не знал что ему делать: то ли закричать, позвать на помощь, но была вероятность, что за дверью окажется его мучитель и тогда он может разозлиться и снова начать жестоко избивать обессиленного гитариста, то ли благоразумно промолчать или притвориться спящим. Немного подумав Олли решил не шуметь, но и спящим не притворяться. Он продолжал сидеть на своем лежаке напряженно всматриваясь в темноту под дверью. Шаги затихли, послышался звук отодвигающегося засова. Сердце Олли бешено стучало в груди. Но дверь не открылась, а в дыре появился тусклый свет и Олли увидел как в камеру протолкнули железную миску, наполненную мутного цвета жидкостью. Потом свет погас, снова послышался металлический скрежет закрываемого замка и звук удаляющихся шагов. Еще несколько минут гитарист сидел боясь пошевелиться, а потом он не выдержал и бросился к миске. Хотел было сразу начать есть, не взирая на странный цвет и малоприятный запах, но потом задумался, а вдруг это яд, и съев эту похлебку он умрет в страшных мучениях. Но голод оказался сильнее здравого смысла, Олли с жадностью набросился на еду. Взяв миску здоровой рукой он начал пить через край, стараясь не пролить даже малость. Рука тряслась, зубы стучали и приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы ничего не пролить. Похлебка была не вкусной, но он не замечал этого, он съел ее всю и потом несколько минут продолжал сидеть на полу, просто пытаясь прийти в себя. Олли чувствовал стыд, понимал, что стал похож на затравленную собаку, но ничего не мог с этим поделать. Снова слезы потекли по лицу. Посидев так несколько минут он кряхтя поднялся и побрел в уборную, умыть горящее лицо.
***
Шнайдер с удивлением посмотрел на свой мобильный телефон, лежащий на тумбочке возле кровати. Ему звонили с незнакомого номера и первая мысль пришедшая в голову была о похитителе. Он собирался сходить в душ и уже начал снимать рубашку, когда ему позвонили. Схватив трубку он не слушающимися пальцами нажал на кнопку приема вызова и испуганно сказал.
-Алло?!
-Это Любажа, – сказала трубка. Шнайдер выдохнул пытаясь вспомнить, кто же такая Любажа.
-Я видела мужчину на концерте – снова сказали из трубки, по-английски. Тут Шнайдер вспомнил. Он сел на кровать и свободной рукой стал застегивать пуговицы на рубашке, понимая, что душ отменяется.
-Да, я помню. Куда вы пропали? Вы же обещали помочь, составить портрет похитителя. Где вы? – Шнайдер тоже перешел на английский язык.
-О, пожалуйста, говорите медленней, я не все понимаю. Я не могу идти в полицию. Я здесь не легально, простите меня.
-Давайте встретимся.
-Да, это хорошая идея. Только без полиции. Я работаю на виноградниках, знаете где это?
-Нет. – Шнайдер наконец справился со своей рубашкой и теперь растерянно оглядывал спальню, надеясь найти ручку и листок, чтобы записать адрес.
-О, мне тяжело объяснить, я не очень хорошо знаю язык. Спросите у таксистов, вам скажут. Это чуть за городом на юге.
-Хорошо, я спрошу. Когда можно приехать?
-Когда хотите, я здесь всегда. Встретимся на дороге, я буду ждать.
-Постойте? На какой дороге? Я не смогу найти вас. – Шнайдер заволновался.
-Когда начнутся виноградники, вы увидите. Езжайте медленно, я выйду к вам.
-Хорошо, но я буду не один.
-Полицию не зовите! – испуганно вскрикнула девушка.
-Нет, я буду с ребятами, никакой полиции.
-Ах, да. Конечно. Ваша группа. Но никакой полиции, иначе вам меня не найти. – Любажа повесила трубку. Шнайдер еще некоторое время сидел в раздумии, поглядывая на свой телефон, будто ожидая, что тот снова зазвонит, а потом резко встал и почти бегом направился в конференц-зал, где уже должна была собраться вся группа.
В коридоре он чуть было не сшиб с ног нерасторопную горничную, буркнув извинения он прибавил шагу.
В конференц-зале было накурено. Рихард с неизменной сигаретой сидел в дальнем углу и взирал на остальных. Тилль тоже курил, курил и Пауль. У Шнайдера сразу защипало в глазах, но не обращая внимания на это, он прошел на середину комнаты и сказал:
-Только что звонила Любажа, просит приехать к ней. Давайте быстрее собираться и поедем.
-Эй, погоди. – Откликнулся Рихард – Любажа, это та загадочная полячка?
-Ну да. Поедем быстрее. – Шнайдер нетерпеливо замахал рукой.
-Шнайдер, куда ехать, ты что? Нужно в полицию звонить. Кто эта Любажа? Мы же не знаем. И откуда у нее твой телефон? Странно это все. – Сказал Флаке.
-Не нужно полиции, она говорит, что нелегально здесь. Просит обойтись без полиции. Она работает на виноградниках, где-то на юге, за городом. Встретит нас на дороге, когда мы будем подъезжать.
-Тем более странно, – изрек Лоренц многозначительно подняв указательный палец.
-Да что здесь странного, может быть она сможет нам помочь. Поедем уже, вы что все сидите, курите.
-И чем она нам поможет? – скептически спросил Круспе – Расскажет что похититель был белым блондином? Мы это уже слышали. Шнайдер, послушай, не нужно спешить и торопиться.
-Да, черт подери, Рихард! – выкрикнул Шнайдер. – Сейчас нам может помочь даже мелочь. Мы же хотели что-нибудь делать, Пауль, ты же сам предлагал. – Барабанщик ища поддержки посмотрел на Пауля, но тот лишь неопределенно пожал плечами.
-Успокойся, сядь, – сказал Тилль и подвинул Шнайдеру стул. – Мы не против активных действий, только вот они должны быть разумны.
-Да, именно – подхватил Флаке.- Мы ничего об этой полячке не знаем. Видели ее один раз, в полиции про нее тоже ничего не слышали. Она оставила липовый номер телефона, солгала что живет в нашем отеле, теперь говорит, что она нелегалка, а вдруг тоже ложь. Она может быть сообщником похитителя и хотеть заманить нас в ловушку. Ты же об этом не подумал, верно.
-Верно, – согласился Шнайдер и сел на предложенный ему стул. – Тогда что нам делать?
- Флаке уже сказал что делать, нужно позвонить инспектору Брингеру, а потом уже если хочешь, можно поехать на эти виноградники. Но лучше заранее подстраховаться. – Тилль затушил сигарету и рукой разогнал дым.
-Ну хорошо, звоните и поедем уже. Нас шестеро здоровых мужиков, что нам могут сделать.
-Пятеро – поправил его Пауль.
-Ну да, верно, пятеро. Я до сих пор не могу поверить что Олли похитили.- Шнайдер поднялся со стула и пошел к выходу. – Я буду в холле через пятнадцать минут, а пока такси вызову и поспрашиваю людей об этих виноградниках. Понятия не имею, где это.
***
Он как раз писал четвертую записку, когда ему позвонили. В такие моменты, когда он творил, любое постороннее вмешательство доводило его до бешенства. Но посмотрев на номер звонившего, он взял себя в руки и смог поговорить вполне спокойным и дружелюбным голосом. Что же, теперь нет времени заканчивать письмо, придется оставить все как есть. Только дописать пару строчек и на печать. Снова плохое, как и то про наркотики. Это злило. Злило и то, что опять объявилась эта молодая иностранная выскочка, которая видела его лицо. Придется ее убить. Но это было приятно. Перед выходом нужно покормить узника, а то он еще с голоду сдохнет. Готовить не было времени и он пошарил по холодильнику, наткнулся на небольшой кусок сыра, еще свежий. Убийца поразмыслил немного, взял его, добавил к этому небольшую ржаную булочку и направился в подвал. « Что же, устроим узнику праздник, пускай напоследок порадуется. Уже близится развязка. Уже скоро узник отправится на тот свет, а Враг сядет за решетку».
Уже выйдя на улицу и садясь в машину он подумал, что пожалуй был к узнику слишком снисходительным и пожалуй стоит побить того. Но вскоре мысли об этом улетучились уступив место другим, о том, как славно будет убить глупую полячку и посмотреть на лицо Врага, когда он увидит ее труп.
***
Они решили поехать на маленьком микроавтобусе все вместе, взяв с собой для надежности пару охранников. Найти такую машину оказалось не так уж и просто, в конце концов один из охранников прибежал радостный и сообщил, что нашел местного водителя, который как раз едет на виноградники. Машина уже стояла перед отелем и отбиваясь от назойливых фанатов, они смогли наконец погрузиться в нее и поехать. Водителем оказался старый фермер, в машине пахло кислым вином и бензином. Ехал он медленно, чем очень раздражал Шнайдера. На просьбу Тилля прибавить газу старичок лишь улыбнулся обнажив кривые и редкие зубы и сказал со своим очаровательным швабским диалектом, прибавляя ко всем словам частичку «ле», что к сожалению уже очень стар для быстрой езды.
Они выехали за город в полном молчании. Машина тряслась и чихала, но продолжала ехать несмотря ни на что. Старик мурлыкал себе под нос какую-то песенку, ничуть не смущаясь чужих людей. Охранники сидели с напряженными лицами и всматривались в пейзаж за окном. Там действительно было на что посмотреть. Вечерело и солнце медленно опускалось за горизонт. Чудесной красоты сельский пейзаж не мог не радовать глаз усталого путника. Яркая, по-детски восторженная голубизна неба постепенно бледнела уступая место пастельным и спокойным вечерним полутонам. В небе одиноко летала огромная птица, раскинув свои крылья. Не было ни дуновения ветерка, ни один листок не качнулся на кронах деревьев. Величественные горы, покрытые еловым лесом, казались почти черными.
Их обогнала легковая машина и Шнайдер проследив за ней взглядом тихо выругался себе под нос. Наконец начались виноградники. Тилль уже было собрался попросить водителя притормозить, как один из охранников взволновано сказал.
-Смотрите, там пожар, что-то горит.
Все посмотрели вперед и увидели черный дым поднимающийся к небу. Сердце Тилля тоскливо сжалось. Почему-то он подумал об Олли. Водитель оглянулся на своих пассажиров и сказал :
-Похоже ребята, там авария. Ох, не к добру это.
Они подъехали ближе и смогли увидеть в чем дело. На обочине дороги догорала легковая машина, вокруг собралось уже много народу, кто-то помогал заливать машину водой, кто-то просто стоял в растерянности. Тилль сам не зная почему, тут же связал этот пожар с их делом. Он посмотрел на других и понял, что и они думают о том же.
-Или мне кажется или там этот инспектор. Как его, Брингер что ли? – Вдруг сказал Пауль, указав рукой куда-то за окно. Все стали смотреть и увидели, что действительно рядом с горящей машиной стоит инспектор Брингер и разговаривает с невысоким мужчиной, записывая что-то в блокнот. В принципе в этом не было ничего удивительного, перед выходом Тилль позвонил именно Брингеру и сообщил о внезапно объявившейся полячке. Конечно же полицейский отправился на виноградники, и так же как и они наткнулся на эту аварию. И по долгу службы он конечно же обязан был допросить свидетелей. Но, не смотря на эти разумные и логичные доводы Тилль все равно привязывал эту горящую машину к своему делу и наличие на месте происшествия инспектора лишь укрепило его страхи. Боялся он одного, что в машине сгорел Олли, и как ни старался он об этом не думать, все равно на сердце его было тяжело.
Они поравнялись со сгоревшим автомобилем и попросили водителя остановить. Тилль вышел из автобуса первым и тут же пошел к инспектору. Брингер заприметив вокалиста, помахал тому рукой.
-Жертвы есть? – взволнованно спросил Тилль, когда подошел достаточно близко.
-Да, к сожалению. – Закивал Брингер и с тоской посмотрел на обгоревшую машину. Тилль посмотрел туда же и увидел, что рядом с машиной лежит тело, накрытое какой-то серой тряпкой. Вокалист закрыл глаза, выдохнул, посмотрел на инспектора и проговорил:
-Кто? Олли?
-Нет, что вы – Словно опомнившись ответил инспектор и как-то неестественно улыбнулся. – Это по всей видимости ваша свидетельница. Любажа Пшихтоф, из Праги. Вон тот человек – Брингер указал рукой на низенького толстого мужчину с потерянным видом прохаживающегося неподалеку – Это ее работодатель, он и опознал несчастную. Видите как волнуется, у него из-за этой девочки проблемы с миграционной полицией будут.
У Тилля отлегало от сердца. Теперь он уже смелее посмотрел на мертвое тело, не боясь что это Олли. Налетел ветер и приподнял край серой ткани, скрывающей покойницу и солист смог увидеть почерневшую обгорелую плоть. Это было отвратительно и он поспешно отвернулся. Ветер донес до Тилля мерзостный запах жженой резины, он поморщился, а Брингер тем временем продолжил.
-Я приехал сюда минут десять назад, ну может чуть больше и погляжу не намного обогнал вас. А вот убийца оказался проворнее нас всех.
-Убийца? Это не авария? – Тилль поднял глаза на инспектора.
-Нет, что вы. Это наш маньяк. Машину подожгли, облив бензином, девочка была заперта в ней и видимо без сознания, потому-то даже не пыталась вырваться. Вот так то. Ее достали из машины, лишь когда смогли кое-как потушить пожар. Но она конечно была уже мертва и заметно обгорела. Удивительно, но машина не взорвалась, это просто чудо какое-то. Если бы был взрыв, то думаю нам бы никогда не увидеть это. – С этими словами инспектор извлек откуда-то из кармана пиджака сложенный листок белой бумаги. Тилль заметил что костяшки пальцев инспектора разбиты в кровь. Проследив за взглядом вокалиста инспектор сказал.
-Вчера задержали одного паренька. Наркоман. Привели в участок, я как раз собирался домой, запирал кабинет, так этот мерзавец кинулся на меня, пришлось его успокоить. Вот, руку повредил, болит зараза. Но это не важно.
-Да, не важно, – согласился Тилль, он оглянулся ища глазами других ребят. Было странно, что никто из них не подходит к инспектору не задает вопросов. Тилль увидел их все там же у автобуса, водитель старичок так же стоял рядом, и все они внимательно выслушивали молодого юношу в форме, который что-то увлеченно рассказывал. Тилль встретился глазами с Флаке и кивнул ему. Лоренц в ответ кисло улыбнулся.
-Это Зальгер. – Сказал Брингер.
-Что? – не понял Тилль
-Я говорю сержант Зальгер, помощник мой. С вашими друзьями говорит. Хороший парень, не так давно в полиции, а уже всему научился. Видимо приехал сразу после вас. – Брингер с любовью смотрел на молодого красивого парня, мечтательная улыбка блуждала по его лицу.
-А что листок? – Вдруг опомнился Тилль. – Опять записка?
Брингер тоже встрепенулся, стер улыбку с лица и сказал:
-Да, снова записка. Мне кажется что их становиться слишком много.
К ним подошел Флаке и Брингер заметив это снова заулыбался.
-Здравствуйте Кристиан, очень жаль но не уберег вашу свидетельницу. Очень, очень жаль. – Инспектор выражал сожаление, не переставая улыбаться, отчего слова его звучали словно насмешка. Флаке немного удивленно смотрел на него. Брингер же протянул Лоренцу листок и сказал. – Вот, посмотрите, опять записка.
Флаке молча взял листок из рук инспектора и осторожно развернул его. Тилль подошел сзади и заглянул через плечо. В записке они прочли:
Die Liebe ist ein wildes Tier Любовь – это дикий зверь
Auf den sten in den Grben На ветвях и в оврагах
Ist es nun still und ohne Leben Так тихо и безжизненно
Und das Atmen fllt mir ach so schwer И дыхание дается мне, ах так тяжело
Weh mir, oh weh Больно мне, о больно
Und die Vgel singen nicht mehr И птицы больше не поют
Sie beit und kratzt und tritt nach mir Она кусает и царапает и преследует меня
Such ich dich hinter dem Licht Я ищу тебя за светом
Wo bist du Где ты?
So allein will ich nicht sein Я не хочу быть так одинок
Wo bist du Где ты?
Ich such dich unter jedem Stein Я ищу тебя под каждым камнем
Wo bist du Где ты?
Ich schlag mit einem Messer ein Я режу себя ножом
Wo bist du Где ты?
Hlt mich mit tausend Armen fest Держит меня тысячей рук
Wenn die Turmuhr zweimal schlgt Когда часы пробьют дважды
Halleluja Аллилуйя
Faltet er die Hnde zum Gebet Складывает он руки для молитвы
Halleluja Аллилуйя
Er ist ohne Weib geblieben Он без женщины остался
Halleluja Аллилуйя
So muss er seinen Nchsten lieben Так должен он любить ближнего.
Halleluja Аллилуйя
Zerrt mich in ihr Liebesnest Тащит меня в свое любовное гнездо
Stroh wird Gold Солома станет золотом
Und Gold wird Stein А золото станет камнем
Deine Grosse macht mich klein Твое величие делает меня ничтожным
Du darfst mein Bestrafer sein Возможно ты мое наказание
Frisst mich auf mit Haut und Haar Пожирает меня с кожей и волосами
Es ist mein Teil - Nein! Это часть меня.- Нет!
Mein Teil - Nein! Часть меня - Нет
Da-das ist mein Teil - Nein! Так как это часть меня - Нет!
Mein Teil - Nein! Часть меня - Нет!
Und wrgt mich wieder aus nach Tag und Jahr И извергает вновь через день и год
Mich interessiert kein Gleichgewicht Меня не интересует равновесие
Mir scheint die Sonne ins Gesicht Мне в лицо светит солнце
Doch friert mein Herz an manchen Tagen Только мое сердце иногда холодеет
Kalte Zungen die da schlagen Когда холодные языки бьют
Oh weh die Flamme fasst das Kleid Ох больно, огонь охватывает одежду
Die Jacke brennt es leuchtet weit Куртка горит, все пылает
Es brennt die Hand es brennt das Haar Он сжигает руки он сжигает волосы
Ich brenn am ganzen Leib sogar Я уже горю всем телом
Das Feuer liebt mich Огонь возлюбил меня
Rammstein Раммштайн
Ein Mensch brennt Человек горит
Rammstein Раммштайн
Fleischgeruch liegt in der Luft Запах плоти в воздухе
Rammstein Раммштайн
Das Feuer liebt mich nicht Огонь не любит меня
Hilf mir
Флаке долго и внимательно читал записку, перечел ее несколько раз и лишь потом отдал инспектору. Тилль же лишь пробежал глазами и раздосадованный отошел на пару шагов.
-Знаете инспектор – задумчиво проговорил Флаке, поправляя очки – мне показалось что в этом письме преступник выдает себя.
-Где? – воскликнул Брингер и впился глазами в Лоренца.
-Ну, посмотрите сами. Записка как бы состоит из двух разных частей и они не связаны между собой. Вот здесь, одна часть – Флаке рукой указал инспектору на два последних четверостишия. – А все что выше - другая. И обратите внимание, все кусочки первой части связывают строчки из песни «Любовь», а потом происходит переход к песне «Помоги мне» И вот тут – Флака снова тыкнул пальцем в листок, - эта связка вдруг перестает существовать. То есть маньяк отвлекся, а потом уже не было времени просматривать заново. Видимо спешил. Может ему стало известно что-то про свидетельницу и он пытался успеть раньше нас.
-Флаке, тебе не кажется что не нужно так буквально понимать все что пишет этот псих. – Недовольно пробурчал Тилль.
-Тилль, я может и преувеличиваю где-то, но в этом письме определенно есть ключ к разгадке. Вы согласны инспектор?
Брингер лишь холодно улыбнулся.
-Посмотрите еще вот сюда – продолжил Флаке, указывая своим тонким пальцем в листок. – Убийца просит помощи. Это мог быть бессознательный жест, словно его второе я вдруг на секунду очнулось и закричало – «Помоги мне!». Потом если по смыслу посмотреть. Начинается все как странное любовное письмо. Интересно, кому преступник в любви признается, Тиллю? Или нет? - Флаке вздохнул – Ну да ладно, вот сначала романтика, любовь, а потом резко - огонь. Не думаю я что это такой ход литературный. Чувствуется, что убийце позвонили и оторвали его от дела, он наспех дописал письмо, заранее зная как он расправиться с жертвой и подбросил его в ее карман.
-Вам не кажется, что это странно, подбрасывать письмо в карман жертве, которую ты собираешься сжечь? – Брингер очень внимательно смотрел на Флаке. – Логичней было бы оставить письмо в отеле, как предыдущие.
-Нет, инспектор, не логичнее. В отеле уже давно знают, что любая почта для нас должна проверяться, и кто бы эту почту ни принес его тут же схватят. Хотя, это действительно странно. Ведь письмо могло сгореть и тогда никто бы не прочел его.
-А если предположить что Любажа и есть маньяк - Вдруг сказал Тилль. Флака и Брингер удивленно посмотрели на него. Лицо инспектора вдруг просветлело, он заулыбался и закивал головой.
-Вы правы, тогда все встает на свои места.
-Нет, постойте! – возразил Флаке. – Не может этого быть. Зачем же ей себя убивать и Олли… - У Флаке округлились глаза – Если это так, то как мы найдем Олли?
-Черт подери! – до Тилля тоже дошел весь ужас их положения, он непроизвольно схватил Флаке за рукав. – Мы никогда не найдем его!
В отель возвращались на двух машинах. В одной Рихард, Шнайдер, Пауль и один из охранников, а в другой: второй охранник и Тилль с Лоренцом. После разговора с инспектором они еще около часа бродили по виноградникам, пытаясь что-нибудь выяснить. Флаке остался с Брингером и горячо спорил о смысле записок.
Стемнело, подъехала труповозка и увезла несчастную Любажу, люди стали расходиться. Тилль очень устал, бессонная ночь давала о себе знать. Понимая, что от их хождения по ночным виноградникам все равно не принесет никакой пользы он вызвал два такси. На первом отправил ребят с охранником, уговаривал и Флаке поехать, но тот был сильно увлечен разговором с инспектором, а когда приехала вторая машина решительно попрощался с Брингером и почти насильно затолкал клавишника на заднее сиденье. Охранник разместился рядом с водителем.
-Зря ты меня утащил, меня бы инспектор подвез, он предлагал. – Недовольно проговорил Флаке, когда они отъехали уже достаточно далеко.
-Ерундой не страдай. Инспектору нужно делом заниматься, а не пустой болтовней.
-Что значит пустой! – возмутился Лоренц – Я между прочим с ним не о погоде разговаривал, а о письмах и убийце.
-И до чего договорились? Где нам Олли искать? – едко подколол Тилль
Но Лоренц не ответил, отвернулся к окну и стал разглядывать ночную дорогу. Через пару минут, когда Тилль начал было уже задремывать Флаке сказал:
-Знаешь Тилль, этот Брингер, мне показалось - голубой.
Тилль тут же проснулся и с сомнением посмотрел на клавишника, но тот продолжал сидеть уставившись в окно.
-С чего такие выводы? Он домогался тебя?
-Тьфу на тебя, нет конечно. Просто – тут Флаке повернулся – разговаривать с ним как с женщиной, с женщиной, которой ты нравишься. Он так смотрит, так по-женски.
-Ты с ума сошел, – сказал Тилль и снова закрыл глаза в надежде хоть немного поспать.
-Да нет же, не сошел. Он иногда берет тебя за рукав, или по плечу погладит. Короче мне так показалось.
-Знаешь, мне вообще-то плевать на его ориентацию. А вот тебя я не понимаю, если ты считаешь инспектора голубым, то почему хочешь ехать вместе с ним и сопротивляешься, когда я предлагаю ехать на такси. Тебе приятно его внимание? – Все это Тилль сказал даже не открывая глаз, поэтому он не мог видеть как Лоренц надул губы и снова отвернулся к окну.
-Ты хочешь меня задеть? – спросил Флаке через несколько минут, но Тилль не ответил, он уже уснул и вопрос Флаке так и остался висеть в воздухе.
***
Убийца не мог спать. Он слонялся по большому одинокому дому не находя себе места. Стол, стул, дверь, кресло, столик, искусственные цветы на нем, (Цветы всегда искусственные, от живых много сора), снова дверь, кровать, большая двуспальная и никто не делит ее с ним. Поворот, и все в обратной последовательности. Его терзало сильнейшее чувство – неразделенная любовь. Во всем доме горел свет, на окнах все шторы были задернуты. Подумав убийца остановился и быстрым шагом направился в подвал, но на полдороги остановился, у него не было настроения мучить узника, (Олли сегодня ночью несказанно повезло, но он даже не догадывался об этом) вернулся в дом, прошел в кабинет, из сейфа достал большую тетрадь в кожаном переплете. Оглядевшись, он положил ее на стол, уселся в кресло, осторожно погладил рукой мягкую черную кожу, нерешительно открыл. Со страниц тетради на него смотрело любимое лицо. Долго убийца разглядывал аккуратно наклеенные фотографии, неторопливо переворачивая страницы, иногда он улыбался, восхищенный, иногда тяжело вздыхал и поглаживал равнодушную бумагу. Наконец, вдоволь насмотревшись, он закрыл тетрадь и снова убрал ее в сейф. Потом вернулся к своему креслу, сел в него и задумался. Сидел он долго, уставившись в одну точку и совершенно не шевелился, а через час в доме раздался нечеловеческий крик. Даже Олли, в своем подвале услышал его отголосок и вздрогнул. Убийца вскочил с места, побежал в кухню, схватил с полки чашки и стал швырять их на пол, но мягкий ковер не давал им разбиться. Тогда он стал топтать их ногами, задыхаясь и продолжая кричать. Вскоре бессмысленный крик перешел в слова:
Я отомщу тебе! Мерзавец! Отомщу за его унижения. Ты не любишь его, проклятый жирный козел! Убью тебя, сгною в камере. Враг! – удар по чашке – Враг! – снова удар, ногой, чашка треснула. – Враг! – теперь он топтал осколки. – Скоро! Завтра! Сейчас!
Приступ ярости прошел так же внезапно как и начался. Убийца остановился и с изумлением уставился на тот беспорядок, что он учинил на кухне.
-Ах как не хорошо! Как это не хорошо! – уже тихо сказал он и стал руками собирать осколки, не боясь порезаться. Собрав все что смог, он очень бережно отнес их в мусорное ведро, потом вышел куда-то и вернулся уже с пылесосом. Пропылесосив ковер убийца критично оглядел кухню и довольный своим трудом пошел кормить узника. В кухне снова был идеальный порядок.
***
27мая
Тилль проснулся у себя в номере с мыслью что сегодня непременно все разрешиться. Что это было, предчувствие или самообман он не знал. Вокалист знал лишь одно - нужно срочно бежать в полицию и делиться своими догадками с инспектором Брингером. Вчера ночью перед сном он долго размышлял, пытался выстроить все догадки и предположения в четкую схему, заснул он так ничего и не придумав, а утром только открыв глаза кое-что понял. Вчерашнее глупое предположение Флаке по поводу ориентации инспектора навело его на мысль и одно за другим все наконец встало на свои места, конечно он еще не знал имени убийцы и не знал, где его искать, но для этого и существовала полиция. А с помощью его слов найти убийцу будет проще простого. Тилль наспех принял душ, оделся и вызвал такси. Когда он уже собирался уходить в дверь номера постучали. Тилль открыл и увидел Пауля.
-Чего тебе, – немного грубо сказал он и добавил – Я ухожу сейчас, мне некогда.
-У меня идея есть, не хочешь выслушать?
-Тогда поехали со мной, по дороге расскажешь.
-Куда едем?
-В полицию.
Пауль с сомнением посмотрел на Тилля, что-то буркнул себе под нос, но все же согласился:
-Ну поехали.
В такси Пауль молчал. Тилль долго ждал, когда же гитарист наконец расскажет ему о своей идее и, наконец, не выдержал:
-Пауль, ты мне что-то рассказать хотел. Я готов слушать.
-Да, хотел – Ландерс с опаской покосился на водителя и все же заговорил. – Вчера когда мы приехали на виноградники и наткнулись там на труп этой полячки я очень удивился. Как убийца смог нас опередить. Ведь она пряталась, и никто не знал где она. Полиция искала ее и не смогла найти, да и убийца не мог, иначе он бы раньше с ней разделался. Потом я вспомнил, что ты звонил этому инспектору, который, заметь, был на месте раньше нас.
-К чему это ты клонишь? – Тилль посмотрел на Пауля.- Инспектор прибыл на место на десять минут раньше нас, он сам так сказал.
-Да? – изумился Пауль – А на чем он туда приехал?
-Не знаю, на машине видимо, какая тебе разница.
-А разница в том, что за всю дорогу нас обогнала лишь одна машина и инспектора в ней не было, я видел, там девушка за рулем сидела, симпатичная.
-Он мог впереди ехать. Пауль ты хочешь обвинить инспектора в том, что он преступник?
-Я никого не обвиняю, – отмахнулся Пауль – Просто если бы он ехал впереди, то смог бы приехать не на десять минут, а на час раньше, мы же тащились как улитки, этот старик полз не быстрее пятидесяти километров в час.
-Не знаю, я думаю этому есть объяснения, он мог ехать по другой дороге или еще что-нибудь.
-Ладно, хорошо. Теперь записка эта. Чего это он полез в карман к покойнице? Она же из пожара была, неужели нельзя было дождаться медиков?
-Послушай Пауль, он просто отличный полицейский и хорошо выполняет свою работу.
-У него руки были чистые, я видел.
Тилль на секунду задумался, вспоминая что у Брингера действительно были чистые руки, а потом сказал:
-Ну, он мог их помыть.
-А кстати, зачем ты в полицию едешь?
-Мысли появились, может смогу делу помочь.
-Поделишься?
-Не знаю даже. – Тилль задумался, а потом сказал - да поделюсь, конечно. Все дело в телефоне. И в ориентации.
-Чего? – не понял Пауль
-Девушка звонила нам, ну то есть не нам, а Шнайдеру с мобильного телефона. Как ты правильно заметил, убийца не мог знать о ее местонахождении и значит либо телефон прослушивался, либо кроме Шнайдера она позвонила еще кому-то и он и был убийцей. Осталось лишь просмотреть ее звонки и узнать с кем она еще говорила, это просто. Так мы и выйдем на маньяка.
-Ну это ясно, кстати молодец, интересно почему это инспектор Брингер до этого не додумался. А причем здесь ориентация?
-Убийца – голубой.
-А? – Пауль вытаращился на вокалиста.
-Да, голубой, это точно. Вспомни все записки. Там это было и неоднократно, а последняя, как верно подметил Флаке, вообще признание в любви. Убийца влюблен в Олли.
-Бред какой Тилль. Влюблен и похищает его. Зачем? Жениться? Он просто маньяк проклятый. А Олли, я даже боюсь предполагать зачем он его выкрал. Может, хочет чтобы мы все пришли к нему и… Ну я не знаю. – Пауль потер виски
- Вот видишь, ты не знаешь. Потому что ответ прост. Он влюблен в Олли и поэтому его похитил. А иначе в этом похищении нет смысла. Он же не предъявил никаких требований, денег не просит, и вообще ничего не просит.
-А зачем ему фанаток убивать? – Пауль начинал понимать, но все же оставались вопросы.
-Я сначала тоже не понял, но потом и это объяснилось. Ревность.
-Ревность? – Пауль усмехнулся.
-Ну да, ревность. Может эти фанатки кричали на концерте что любят Олли и он услышал, а может ему показалось, что Олли на них посмотрел. Да все что угодно. Это просто ревность.
-Тогда он сумасшедший.
-Да, я не говорю тебе что убийца нормальный. Он псих, каких поискать. Голубой, влюбленный и абсолютно бешеный.
-Хочешь рассказать это инспектору Брингеру.
-Да, очень хочу. У полиции намного больше возможностей. Я думаю что уже сегодня они смогут найти Олли. – Тилль даже улыбнулся.
-Дай Бог! – сказал Пауль
***
Инспектора Брингера на месте не оказалось. У него был выходной. Тилль уже хотел было позвонить тому на мобильный, как к нему подошел молодой помощник Брингера Зальгер.
-Я может быть смогу вам помочь? – учтиво сказал Зальгер – Мне передали что вы искали моего шефа.
Тилль подумал немного и решил что и правда помощник вполне сгодиться.
-Послушайте, у вас можно где-нибудь поговорить без свидетелей?
Зальгер задумался на пару секунд, а потом сказал:
-У меня кабинета своего нет. Не заслужил еще – он жалко улыбнулся – но можно пройти в комнату для допросов. Там сейчас никого нет и мы сможем спокойно поговорить.
-А более приятных свободных комнат в полиции нет? Как-то не очень хочется идти в комнату с таким названием – попытался пошутить Пауль, но Зальгер не понял юмора и только виновато развел руками.
-Да плевать, какая комната, Пауль – сердито сказал Тилль и добавил уже Зальгеру. – Идемте.
Зальгер пошел впереди, Тилль и Пауль пошли за ним. В комнате для допросов было мрачно и уныло. Посреди комнаты стоял железный стол, на нем одинокая пепельница и по обе стороны от него по два деревянных стула. Пауль и Тилль сели рядом, Зальгер напротив.
-Я готов вас слушать! сказал молодой полицейский и пододвигая к Тиллю пепельницу предложил – Закурите?
Тилль лишь отрицательно замотал головой и сразу перешел к делу:
-Вы в курсе всего?
-Ну вроде бы да, – нерешительно сказал Зальгер. – Два убийства женщин и похищение вашего гитариста. Я помогал шефу и был в курсе всего.
-А записки видели?
-Да, читал. Обе.
-А третью? – спросил Тилль
-Какую третью? Она же исчезла еще в Аугсбурге. Ее что нашли?
-Нет, не ту, было всего четыре письма.- Попытался объяснить Тилль, но Зальгер возразил:
-Нет вы что-то путаете. Их всего три. Одна в Аугсбурге, одна перед похищением и последняя вчерашняя, с пожара.
-А с девушки, которую убили уколом.
-Каким уколом? – не понял Зальгер и в испуге уставился на Тилля.
-А вы еще говорите что в курсе всего. – Пауль с упреком посмотрел на молодого сержанта. Тот немного смутился. – Та девушка, которой сделали смертельный укол кокаина, на концерте, когда похищение было. Припоминаете такую?
-А – обрадовался сержант – Вы о Еве Шмидт? Так ее никто не убивал. Она известная наркоманка была. Она кокаином то уже и не увлекалась. С чего вы взяли, что она именно от него умерла. Эта дамочка колола себе все что придется, крэк – для нее роскошь. Мы ее много раз ловили, а только всегда приходилось отпускать. У нее папаша очень важная шишка. Он звонил, орал на кого следует и на следующий день Ева шла на свободу. Говорят она даже лечилась – не помогло. А последний укол она сделала себе сама, видимо перед вашим концертом, а там ей стало плохо, она упала, никто не обратил внимания. Думали, что напилась. А толпа когда схлынула мы ее и нашли. Смерть от передозировки, все верно. Да вот только это вовсе не убийство.
Тилль испуганно посмотрел на Пауля.
-А вы не скажете нам, где живет инспектор Брингер? – вдруг спросил Пауль
-Зачем вам? – удивился сержант.
-Да у нас есть информация, и по телефону о таком не говорят. И вам к сожалению мы тоже ничего не сможем сказать. Пожалуйста, я думаю инспектор обрадуется нашему визиту. – Тилль лгал, надеясь что его ложь звучит правдоподобно.
-Ну я не знаю, он за городом живет, где виноградники. Я боюсь что не могу давать его адрес предварительно с ним не созвонившись.
Тилль напрягся, звонок инспектору был последним, что ему было нужно. Пауль же не растерялся и предложил Зальгеру:
-Тогда поедем вместе с вами?
-Нет, я все равно должен позвонить. Инспектор не будет в восторге если мы заявимся к нему в гости без приглашения.
-Ну ладно, тогда мы не поедем к вашему шефу, а отдадим документы вам.
Тилль ели удержался чтобы не спросить « Какие документы?» У Пауля определенно был какой-то план, и Тилль не собирался мешать ему. Зато Зальгер вполне обосновано спросил:
-Какие документы?
-Важные! Очень! И секретные.
-Ну хорошо, давайте мне.
-Они у нас в отеле. Вы можете поехать с нами. Только вот никому не слова. В вашем участке есть крыса, не дай Бог узнает и тогда нашему Олли конец.
-Крыса?
-Да, крыса. Предатель. И у нас есть неопровержимые улики. Ну как согласны?
-Мм… Даже не знаю… - Зальгер мялся.
-Это очень важное дело и я смею предположить, что тот кто поможет в его раскрытии может получить повышение, а может даже и свой кабинет. – Пауль попытался надавить на больную мозоль и у него получилось. Глаза молодого сержанта загорелись и он поднялся с места:
-Едем, конечно. Раз шефа нет на месте, значит я занимаюсь этим делом, как его помощник.
-Только никому не звоните. Телефоны могут прослушивать. – Пауль перешел на тихий шепот и стал похож на заговорщика.
-Понятно уж, я не первый день в полиции работаю. Поедем на моей машине, вы не против?
-Нет, я сам именно это и хотел предложить, - обрадовался Пауль.
Они вышли на улицу и сели в серый «Фольксваген», припаркованный неподалеку. Тилля распирало любопытство, что такого придумал Пауль и зачем они везли этого бестолкового молодого сержанта в свой отель. Теперь все стало ясно. После рассказа Зальгера Тилль уже ни на секунду не сомневался, что убийца – Брингер. Это даже совпадало с теорией о голубом и влюбленном маньяке. Не зря вчера Флаке сказал Тиллю, что Брингер – гей. Конечно все сходилось. Брингер как полицейский имел доступ куда угодно. Он вполне мог пройти на концерт, минуя охрану, одолжить петарду, потом мог убедить Олли пойти с ним. Человек в форме всегда внушает доверие. И с Любажей все прояснялось, тут было именно так, как и предполагал Пауль. Инспектор приехал намного раньше, конечно у него же дом неподалеку, выследил Любажу, убил ее, запихнул в машину и поджег. А потом уехал и вернулся через несколько минут. Записка была все время с ним. Тилль вдруг замер, а как же Аугсбург. Это же другой город. Неужели тоже Брингер. Как бы между прочим Тилль спросил.
-Ваш шеф говорил, что не так давно из отпуска вернулся.
-Да, буквально в день похищения. Вечером. Успел, как говориться, дело получить.
-А где он был?
-Вот уж не знаю, вроде бы уезжал во Францию, а как уж там на самом деле было. Инспектор человек скрытный.
Тилль замолчал. Да теперь все становилось на свои места. В Аугсбурге тоже действовал Брингер. Тем временем они подъехали к отелю. Музыканты вышли из машины и пошли к входу. Пока сержант парковался Тилль наконец получил возможность задать Паулю пару вопросов.
-Что мы здесь делаем? У тебя есть план?
-Есть, заводим его в номер, твой или мой, не важно, бьем по голове и потом связываем. Забираем ключи от его машины, берем ребят и едем к Брингеру.
-И где мы его дом там искать будем? Думаешь это так легко?
-Ну я не знаю, ты же его не заставишь нам помогать.
-Заставлю. Или силой убеждения или просто силой. – Тилль понизил голос видя, что сержант приближается к ним – Идем в мой номер, сразу.
-Хорошо. – Согласился Пауль и замолчал.
Поднялись на лифте подошли к номеру, Тилль открыл его своим ключом и пропустил сержанта вперед, потом зашел сам, последним Пауль.
-И где ваши бумаги? – спросил сержант оглядываясь.
Тилль подошел к Зальгеру сзади и схватил того за шею. Зальгер поначалу даже не понял, что с ним происходит. Он попытался вырваться, потянулся к оружию, но Пауль ловко перехватил руки сержанта.
-Не дергайся, мы ничего плохого тебе не сделаем, просто тут вышло такое дело. Твой шеф и есть убийца.
-Да вы что – засипел Зальгер, все еще пытаясь вырваться из мертвой хватки Тилля. – Он не может.
-Может, может, – успокаивал его Пауль, продолжая держать за руки. – Все замечательно сходится. Если сам подумаешь, то тоже придешь к тому же выводу.
-Я могу отпустить тебя, но при условии что ты не станешь сопротивляться. – Сказал Тилль. Пауль тем временем решил обезоружить полицейского. Одной рукой он продолжал удерживать руки Зальгера, а другой пытался расстегнуть его кобуру.
-Вы в тюрьму сядете – снова засипел сержант и Тилль немного ослабил хватку, понимая, что может задушить Зальгера. Тот в ответ снова попытался вырваться.
-Вот не хотел я к этому прибегать. – Сказал Пауль и грустно посмотрел на сержанта, - но видимо придется.
Зальгер удивленно посмотрел на гитариста, а тот со всей силы ударил его в живот. Сержант издал неопределенный глухой стон и обмяк в руках вокалиста. Тилль уложил беднягу на диван, огляделся и увидел ту самую кофту, которой еще вчера связывал бизнесмена из Австрии – Фридриха Ларсена. И на этот раз кофта пригодилась.
Связанный сержант лежал на диване и с ненавистью смотрел на Пауля.
-Ну, прости ты меня, – сказал Пауль дружелюбно - у меня не было другого выхода. Ты бы все равно позвонил своему шефу, а он парень умный, все бы понял и либо убежал, прихватив нашего Олли, либо убил Олли и тоже убежал. А и то и другое очень плохо.
-Инспектор Брингер не убийца! – гневно выкрикнул Зальгер.
-Ну послушай ты умного человека, я тебе в пять минут докажу, что твой любимый шеф самый настоящий маньяк.
Пауль остался в номере один, Тилль ушел за другими членами группы. Он удобно расположился на кресле, закинул ноги на низенький столик и с улыбкой смотрел на сержанта.
-Это ложь! – снова выкрикнул Зальгер и попытался высвободить руки, но Пауль лишь поцокал языком.
-Ты сначала послушай и мне кажется когда я закончу свой коротенький рассказ, ты попросишь меня развязать тебя лишь для того, чтобы вместе с нами поехать задерживать инспектора Брингера. Будешь слушать?
-Нет! – огрызнулся сержант.
Но Пауль не смотря на отказ все равно начал рассказывать и Зальгеру ничего не оставалось делать, как слушать.
***
Олли сидел на лежаке, когда раздались шаги. Он даже обрадовался похитителю, сам стыдясь этого. Жалкая еда за эти дни стала смыслом его существования. Он с надеждой посмотрел на отверстие под дверью, надеясь услышать знакомый звук отпирающегося засова. И он услышал, только на этот раз звук был другим. Кто-то открывал дверь. Ридель напрягся, ожидая самого плохого. Дверь бесшумно отворилась и он увидел на пороге мужчину средних лет. Олли плохо помнил события того вечера, когда он был похищен, но мог бы поклясться, что его мучитель был блондином с волосами до плеч. Сейчас же на него с ненавистью смотрел шатен с короткой стрижкой. Его немного раскосые серые глаза не выражали ничего, точно глаза змеи. Он молчал и улыбался. Но улыбку эту скорее можно было назвать хищным оскалом. Олли понял что перед ним совершенно сумасшедший человек и от этого ему стало как-то не по себе.
-Что вы хотите от меня? – спросил Олли
Убийца молчал и продолжал улыбаться.
-Что вам нужно?
-Час настал, скоро он будет здесь, а ты умрешь, – он сказал это спокойным будничным тоном, словно сообщал Олли о том, что на улице чудесная погода и весна в этом году пришла очень рано. И от этого тона у Олли по рукам побежали мурашки.
-Не нужно. – Олли не совсем понимал зачем он это сказал, слова вряд ли могли подействовать на этого сумасшедшего.
-Это не тебе решать. Пошли со мной и не смей дергаться, хотя, вижу после пары дней в моей славной камере ты уже не в состоянии бегать.
-Я никуда не пойду, какая разница если вы все равно меня убьете.
-Так, хочешь повыпендриваться? А разница есть, – убийца больше не улыбался. Олли показалось на секунду, что в лице маньяка он увидел сожаление. – Разница в том, мой добрый узник, что если ты не пойдешь сам, я потащу тебя силой. А если я потащу тебя силой, то я разозлюсь. А если я разозлюсь, то буду доставлять тебе боль. Будь уверен, я прекрасно знаю как это сделать.
Олли не сомневался, он уже видел этого изверга в гневе. Нехотя он поднялся на ноги и направился к выходу. Убийца отодвинулся, пропуская Олли вперед. Ридель вышел в маленькую комнатку, мало отличавшуюся от его камеры. На земляном полу так же была насыпана деревянная стружка, под потолком одиноко весела голая лампочка. Справа от себя он заметил лестницу и хотел было начать подниматься по ней, как услышал.
-Эй, узник, куда это ты собрался?
Олли замер на месте, ожидая удара, но сегодня похититель был добр к нему.
-Обернись друг мой, конец твоего пути у тебя за спиной.
Олли обернулся и ничего не увидел, за спиной была глухая стена. Он вопросительно посмотрел на мучителя. Тот снова улыбался.
-Ниже, намного ниже, на пол посмотри.
Олли посмотрел и сердце его похолодело. На полу стоял самодельный деревянный гроб. Крышка гроба лежала тут же чуть поодаль. Олли думал, что уже потерял всякую надежду на спасение, но увидев гроб уготованный ему понял, что до этой секунды где-то в глубине души по-прежнему верил в чудо. А сейчас и этот маленький почти незаметный лучик надежды угас. Преступник, казалось же наслаждается реакцией Олли. Улыбка его стала еще шире.
-Ложись мой славный друг. Ложись и отдохни, – проворковал он и указал рукой на гроб.
-Нет! – Олли пришел в ярость. Он слышал учащенные удары собственного сердца в ушах. Кровь прилила к лицу и вдруг он почувствовал в себе небывалую силу. Не раздумывая ни секунды он бросился на лестницу, забыв про боль и слабость. Он перескакивал через ступеньки, бежал не оглядываясь, и наконец добрался до самого верха. Перед ним была дверь, он дернул за ручку и понял что это конец. Дверь была на замке и открыть его у него не было никакой возможности. Снизу послышался ласковый голос.
-Побегал, родимый? Не ждал я от тебя, узник, такой прыти, ох не ждал. Спускайся уже.
Олли сел на лестницу и зарыдал.
***
Уговорить Зальгера так и не удалось. Он по-прежнему не верил в порочность своего горячо любимого шефа. Но Пауль не расстраивался, Тилль обещал добиться от сержанта ответов и значит он добьется, чего бы это ему не стоило. Пауль уже заскучал, когда наконец пришел Тилль и привел с собой Фиалика. Менеджер посмотрел на связанного Зальгера и воскликнул.
-Да вы с ума сошли, совсем.
-Я уже говорил тебе другого пути нет. – Тилль устало отмахнулся от Эмануэля. Видимо этот спор продолжался уже давно. Фиалик сокрушенно покачал головой, подошел к сержанту поближе и заглянув тому в лицо участливо спросил.
-Вам удобно? – вопрос был настолько неуместным, что Пауль не смог удержаться и рассмеялся. Фиалик осуждающе посмотрел на него.
-И чего ты веселишься? Думаешь на суде так же весело будет? Не уверен. Эта ваша выходка может стоить нам многого.
-Сейчас главное это жизнь Олли, а уж с остальным мы как-нибудь потом разберемся. – Сказал Тилль.
-А он мне так и не сказал, где дом его шефа, ох паразит. – Грустно сказал Пауль и посмотрев на связанного и растерянного Зальгера, добавил. – Вот говорил же тебе, скажи до того как Тилль придет, а ты все упорствовал. Теперь пеняй на себя. Тилль у нас парень простой, он лишних разговоров не любит, чуть что, сразу по лицу.
Фиалик во второй раз посмотрел на Пауля.
-Ну что же ты такое говоришь? Зачем по лицу. Вы скажете нам адрес, правда? – Эмануэль склонился над сержантом. Зальгер с опаской покосился на солиста, стоявшего в стороне и на первый взгляд никакого интереса к разговору не проявляющего. Потом он тяжело вздохнул и выговорил:
-Вы заставили меня силой и угрозами, я так в рапорте и напишу. – После чего он сказал адрес.
Поехали все, кроме Фиалика. Тот заявив что в этом безобразии участвовать не собирается после длительных уговоров согласился остаться в номере Тилля и присмотреть за сержантом. Немного поразмыслив Пауль предложил воспользоваться вместительным фордом Зальгера. Для порядка Флаке немного повозмущался но потом согласился. Пришлось возвращаться за ключами в номер Тилля. Вызвался Шнайдер и через пару минут смогли, наконец, сесть в машину. На удивление перед отелем не было ни одного фаната. Видимо напуганные новостями об очередном убийстве они решили что благоразумнее будет остаться дома. Рихард сел за руль, Тилль рядом, а Лоренц, Пауль и Шнайдер разместились сзади. Сначала ехали молча, каждый погруженный в свои мысли, но на полдороги Флаке вдруг опомнился.
-Эй, ребята. Он же полицейский, как мы с ним справимся. Нужно было оружие взять!
-С ума сошел, оружие. У нас нет права на его ношение. За такие дела точно в тюрьму упекут. Как-нибудь разберемся. – Отозвался Тилль.
-Нас пятеро, а он один, и мы с ним не справимся? – иронично спросил Пауль.
-Да ты бы не хорохорился, он полицейский, правильно Флаке сказал, и вот у него скорее всего оружия в избытке. Я уж и сам подумал, что мы пожалуй погорячились. У нас же есть охрана, мы им деньги платим в конце концов, нужно было их и отправлять, – сказал Рихард.
-Да ты бы лучше за дорогой следил. – Отозвался Пауль.
-Да пошел ты, – ответил Круспе.
-Заткнитесь оба. – Шнайдер не мог дольше выносить этой перепалки. – А что касается охраны, то конечно это было бы самым простым решением. Да только вот, если бы охранники, которым кстати после похищения Олли веры нет, сделали бы ошибку. И не дай Бог с Олли что-нибудь случилось бы, я бы до конца своих дней не смог бы спокойно спать, зная что оставил его ребенка сиротой, а жену вдовой, из-за того что просто струсил, спрятавшись за спины охранников.
-Красиво сказал, и правильно главное. – Тилль повернулся к Шнайдеру. Рихард, пристыженный, затих, лишь буркнув себе под нос что-то вроде « Я не трус»
Дом стоял на вершине холма и к нему вела извилистая и узкая дорога. Рихард было хотел подъехать прямо к воротам, но Флаке замахал на него руками и заставил ехать дальше и ни в коем случае не тормозить. Проехали еще метров триста, после чего Лоренц наконец позволил Круспе остановиться.
-И, спрашивается, на фига мы так далеко уехали? – Рихард был раздосадован, и все еще не мог забыть слов Шнайдера о его трусости.
-Как будто сам не понял. – Флаке вылез из машины и огляделся. На удивление кругом не было ни души. Казалось в этот обеденный час все окрестности Фрайбурга вымерли, спрятавшись от палящего не по-весеннему солнца.
-Понял, конечно. Да только вот разницы никакой, что мы перед домом остановимся на машине, что пешком к тем же воротам притопаем. – Круспе тоже выбрался из машины и ждал когда это сделают другие.
-Разница в том, что так мы сможем подобраться незаметно. – Изрек Шнайдер и медленно пошел в направлении дома Брингера. Рихард ничего не ответил и лишь закатил глаза, но не смотря на это отправился вслед за барабанщиком.
-Боюсь что незаметно у нас вряд ли получиться – Пауль нагнал их и пошел рядом. – Пятеро известных мужиков просто не могут не привлечь внимание.
-А мы просто гуляем, что здесь такого. – Шнайдер и правда словно вышел на приятную послеобеденную прогулку. Он шел медленно, не торопясь, беззаботно поглядывал по сторонам. Через несколько минут Тилль и Флаке догнали их.
Здесь все было по-другому. После аккуратных улочек Фрайбурга, выложенных камнем мостовых, красивых, словно пряничных домиков, величественных памятников, этот мир казался таким противоестественным и странным. Низкие крыши деревенских домов, запах навоза, разбитые дороги. Совершенная простота свободной от оков природы, воздух наполненный пьянящим ароматом цветущих садов, безупречно синее небо. Ничто не говорило о том что совсем рядом в двадцати минутах езды отсюда лежит шумный город, где жизнь течет своим чередом, где каждое утро сотни студентов спешат в университеты, бесконечные туристы бродят по улочкам, разглядывая многочисленные достопримечательности и где в полиции работают жестокие и расчетливые убийцы.
Они остановились на дороге, ведущей к дому и молча разглядывали его. Невысокое строение, пряталось от любопытных глаз за высоким глухим забором и нельзя было увидеть ничего из того что твориться за ним. Вокруг забора в беспорядке росли высокие деревья, и с дороги могло показаться, что дом этот заброшен уже много лет, но это было не так. Дорога ведущая к массивным железным воротам была безупречно чистой, сам забор ничуть не покосился, а на воротах мигал огонек охранной сигнализации.
-Хреново. – Сказал Пауль. – У него камера на воротах.
-Это не камера. – Сказал Круспе – Это сигнализация, если будем взламывать замок на воротах, то об этом тут же станет известно хозяину дома.
-Ублюдок. – Тихо сказал Шнайдер и Рихард ошеломленно посмотрел на него, поняв что это высказывание относилось не к нему, Круспе расслабился и отвернулся.
-А мы и не будем в ворота ломиться – Тилль не отрываясь смотрел на дом, - Мы перелезем через забор.
Шнайдер пару секунд напряженно смотрел на вокалиста, а потом чужим испуганным голосом проговорил:
- Нет, только не через забор. Там метра два с половиной, а то и три. Да вы что с ума сошли. Должен был другой путь.
Рихард посмотрел на Шнайдера, улыбнулся и сказал:
-Я никогда не прощу себе если с Олли что-нибудь случиться из-за моей трусости?! Твои слова? - Круспе немного наклонил голову и сощурился. – И ты еще называешь меня трусом?
Шнайдер покраснел, отвел глаза и тихо выговорил:
-Я боюсь высоты и ты это знаешь.
-Знаю, – согласился Рихард - Ну и что? А я боюсь, что меня пристрелят. Но я же не повернул назад.
-Шнайдер, и правда, другого пути нет. – Флаке подошел к барабанщику и положил ему руку на плечо. Шнайдер повел плечами, сбросил руку Лоренца и молча пошел к дому. Рихард снова усмехнулся.
Деревья были старые, с толстыми стволами и высоко растущими ветвями. Лоренц попробовал было дотянуться до самой нижней из них, но не смог.
-Подсадите меня – неожиданно сказал Шнайдер. Было видно, что слова эти дались ему с трудом, он побледнел, плотно сжал губы, и не отрываясь смотрел на верхушку дерева, раскачивающуюся на ветру.
-Давай лучше я первый, – предложил Флаке, но Шнайдер лишь покачал головой и повторил упрямо:
-Подсадите меня.
Тилль подошел к барабанщику, сложил руки замком. Шнайдер шумно выдохнул, судорожно сглотнул и полез на дерево. Через пару минут он уже был на другой стороне забора. Таким образом, используя Тилля, через забор перелезли Рихард и Пауль. Флаке было уже собрался тоже, но вдруг опомнился и повернувшись к Тиллю сказал:
-А ты как же? Ты же не сможешь сам забраться. Давай лезь первый, я подсажу.
-И что, ты здесь останешься? – Тилль с сомнением посмотрел на клавишника.
-Нет, я перелезу. Сам перелезу.
-Уверен?
-Да уверен, уверен, – нетерпеливо проговорил Флаке и замахал руками. – Я худенький и как-нибудь вскарабкаюсь. Давай уже быстрее, а то нас кто-нибудь заметит и полицию вызовет.
Тилль пожал плечами, но все же полез. Через минуту Флаке остался совершенно один, он огляделся. На улице по-прежнему никого не было, лишь ветер гнал по дороге пустой бумажный пакет. Немного поразмыслив клавишник обхватил ствол дерева руками и ногами и ловко, словно делал это всю жизнь, сал карабкаться вверх.
За забором был сад; ухоженный, с аккуратными, усыпанными мелким гравием, дорожками, клумбами и дикими яблонями в буйном цвету. Сам дом был двухэтажным, деревянным и приземистым строением, с покатой крышей и множеством окон. Вокруг дома шла открытая веранда, увитая плющом. Мужчины стояли в нерешительности и озирались по сторонам.
-И что дальше? – шепотом спросил Пауль.
-Пойдем в дом. – Ответил Шнайдер, он уже совсем успокоился и голос его больше не дрожал.
-В дверь? – снова прошептал Пауль
-Нет, дверь нам не годиться, попробуем залезть в окно. – Шнайдер повернулся к Паулю.
-Чего? – удивленно зашептал Пауль – Полезем, чего ты на меня так смотришь, я не против.
-Хорошо, что этот урод собак не держит. – Сказал Флаке, нервно озираясь, - а то бы нам несдобровать.
-Все, хватит трепаться, идем уже. – Рихард тоже огляделся и решительно направился к дому.
***
Брингер оглядел плоды своего труда. Гроб стоял уже заколоченный и узник лежал в нем молча не подавая признаков жизни. Но он пока был жив, Брингер знал это, как знал он и то, что уже через пару часов этот узник отправиться к праотцам, а его злейший Враг будет навеки заточен в его камере. Игра была почти закончена, осталась самая малость. Он тоже умрет, но это совершенно не пугало. Смерть стала его мечтой, смерть принесет ему избавление, смерть сделает его героем и, несомненно, его любимый оценит это.
Ну что же, пора было приступать к исполнению последней стадии его плана. Все было продумано заранее. Сейчас он поднимется в свой кабинет, позвонит Тиллю и пригласит того в гости. И он не сомневался, что Тилль придет. Конечно же он придет, даже не придет, а прибежит, услышав что Олли еще жив и пока здоров. Он не сможет ему отказать. Отлично. А тем временем у него будет время приготовиться. Оружие лежит в кабинете, начищенное до блеска, полностью готовое, завернутое в бархат. Клинок. Он купил его еще давно, когда план, так удачно осуществленный, был еще лишь слабой мыслью, не обретшей формы. Острый клинок. И это древнее оружие, благородное и правдивое, станет его возмездием. Прежде чем заточить Врага в камеру, он ранит его, не смертельно, но тяжело. И тогда враг точно умрет, истекая кровью и мучимый угрызениями совести. Сейчас ему уже казалось, что казнь недостаточно жестока, но уже было поздно менять планы. Потом он убьет Олли, и труп его по частям положит в камеру врага, через отверстие в полу. Он знал, что это сведет Врага с ума, знал наверняка и это радовало безмерно. А потом он убьет себя и когда кто-нибудь придет к нему в дом, чтобы выяснить где же пропадает инспектор Фрайбургской полиции, то найдет лишь три хладных трупа. Или правильнее будет сказать два трупа и части тела третьего. И записку. На этот раз последнюю и окончательную. Больше никаких стихов, это уже в прошлом. Теперь он напишет письмо прозой, объяснит все и уже никто не сможет винить его за содеянное, потому что он сделал все правильно – покарал зло, которое всегда должно быть наказано. Его поймут, простят и похоронят с почестями, а его любимый будет идти за гробом, и на прощание поцелует его в холодный лоб и может быть даже проронит скупую мужскую слезу.
Инспектор посмотрел на наручные часы. Времени было предостаточно. Он еще успеет выпить красного вина, сидя за своим столом и сочиняя последнее письмо. Теперь письмо будет хорошим, никаких провалов, никакой спешки, каждое слово продумано, выверено и на своем месте. Он напишет шедевр эпистолярного жанра и может когда-нибудь это письмо будут изучать в школах, и в университетах, читая и содрогаясь.
-Мечты, мечты – тихо проговорил Брингер обращаясь к заколоченному гробу. Он легонько пнул гроб ногой и уже громче добавил – Думаешь меня вспомнят через тысячу лет? Эй, узник!
Но Олли не ответил. Инспектор еще раз легонько пнул гроб, а потом насвистывая веселый мотивчик стал подниматься по лестнице, на ходу доставая связку ключей. Он был в самом приятном расположении духа.
***
Они проникли в дом через открытое окно первого этажа, стараясь производить как можно меньше шума. Это была кухня, стерильно чистая, с дорогой деревянной мебелью, ковром на полу, аккуратно расставленными кастрюлями, которые казалось никогда не использовались по их прямому назначению, настолько они были чистыми и новыми.
-Как на выставке, – прошептал Флаке оглядываясь.
-Тихо – зашипел Шнайдер и Флаке затих.
Ковер приглушал звуки их шагов и пятеро мужчин абсолютно бесшумно прокрались к двери.
-Что дальше? – почти беззвучно спросил Пауль и посмотрел на остальных.
-Выходим – одними губами ответил Рихард и взявшись за ручку двери осторожно приоткрыл ее, опасаясь, как бы она предательски не скрипнула. Но в этом доме ничего не скрипело, дверь приоткрылась и Рихард несмело выглянул наружу.
-Никого, пошли, – прошептал он повернувшись к остальным и выскользнул из кухни.
Они вышли и огляделись. Их взору предстала большая нежилая комната практически без мебели, пол и здесь был устелен мягким ковром, прямо перед ними была входная дверь, слева от нее наверх вела деревянная лестница. Рихард прошел немного вперед и заметил еще одну дверь, он было уже собрался направиться к ней, как увидел Брингера. Инспектор казалось, появился прямо из стены, но присмотревшись Круспе понял, что тот вышел из другой двери, скрытой от посторонних глаз большим ярким настенным ковром. Брингер замер на месте, увидев мужчин, они тоже не шевелились. Вдруг инспектор широко улыбнулся и громко засмеялся. Музыканты на пару секунд растерялись и переглянулись, в этот момент Брингер сорвался с места и молниеносно ворвался в ту самую дверь, куда собирался пойти Рихард, послышался звук закрываемого замка.
-Черт подери! – гневно воскликнул Круспе. – Ушел сволочь. Он сейчас в окно вылезет и деру даст, ищи его потом.
-Плевать – ответил Шнайдер – Не наше дело, пусть катиться, мне кажется я знаю где он держит Олли, пошли.
Барабанщик уверенно направился к сокрытой под ковром двери, группа последовала за ним. Ковер был содран и они увидели тяжелую железную массивную дверь закрытую навесным амбарным замком. Шнайдер посмотрел на Тилля.
-Что? – спросил вокалист. – Я ее не открою так. Нужно искать ключ.
Шнайдер тяжело вздохнул и громко постучал по железу
-Олли! – позвал он – Ты там?
Но никто не ответил.
-Да не шуми ты – Немного раздраженно сказал Флаке, но Шнайдер не унимался, он продолжал колотить в дверь и звать бас-гитариста по имени. Все смотрели на дверь, сотрясавшуюся под ударами Шнайдера, поэтому никто даже не обратил внимание на то, что инспектор, который и не собирался никуда убегать, вышел из комнаты и теперь стоял сзади держа пистолет в своей правой руке. Шнайдер все же выдохся, перестал барабанить в дверь, обернулся и тут он заметил Брингера.
-Дьявол, мы идиоты! – воскликнул он. Все тоже повернулись. Брингер казалось только этого и ждал. Он поднял пистолет и направил его на вокалиста.
-Значит вы догадались? – сказал он ласковым голосом.
-А ты думал мы совсем безмозглые? – зло пробурчал Пауль, нервно поглядывая на оружие.
-Я знал, Кристиан, что ты очень умный. – Брингер смотрел на клавишника. – Знал, но не мог предположить, что настолько. Теперь ты все знаешь. Жаль что все так не красиво получилось. Я совсем по-другому это видел.
-Брингер, убери пистолет – тихо сказал Тилль – скоро здесь будет полиция, игра закончена.
-Заткнись – неожиданно взвизгнул Брингер и сверкнул глазами. – Никакой полиции нет, ложь. Мне бы позвонил Зальгер и все сказал бы!
-Зальгер предал тебя, полиция рядом! – Тилль старался сохранять спокойствие.
-Заткнись! Заткнись, сейчас же! – Брингер снова посмотрел на Лоренца и уже спокойным голосом сказал. – У нас есть немного времени, чтобы поговорить.
-Не хочу я с вами разговаривать. Что вам вообще нужно? Зачем это все? Что я вам сделал? – Флаке смотрел на инспектора испуганными глазами.
-Ты ничего мне не сделал, а вот он – Брингер потряс в воздухе пистолетом, указывая на Тилля – А вот он сделал! И я покараю его.
-За что? – Шнайдер не смог удержаться от вопроса.
-И тебя тоже! – словно опомнившись вскрикнул Брингер. – И тебя, и тебя. – Он указал пальцем на Рихарда, а потом на Пауля. Пауль вздрогнул, а Рихард же наоборот сделал шаг вперед и проговорил:
-Покараешь? Ах ты скотина! Значит покараешь? – Круспе сделал еще один шаг. – И за что же? А!? За что?
-Стоять! Иначе я тебя пристрелю. – Инспектор усмехнулся.
-Да стреляй, урод! Все равно убьешь, какая теперь разница. – Рихард продолжал идти, но Тилль перехватил гитариста за руку и рывком вернул на место. Круспе попытался вырваться, но Тилль крепко держал его.
-А вот это правильно. – Похвалил Брингер. – Стойте все на месте и не дергайтесь.
-Да отпусти ты меня – выкрикнул Круспе, пытаясь вырваться, но Тилль даже не пошевелился.
-Кристиан, – сказал Брингер – Ты ведь умный человек, отойди оттуда, пожалуйста.
-Никуда я не пойду. – Флаке насупившись смотрел на инспектора.
-Ну пожалуйста. – Брингер жалко улыбнулся. Но Флаке никак не отреагировал.
-Брингер, чего ты хочешь от нас? – Пауль не выдержал. – Ну если ты влюблен в Олли, это же не его проблема. Он не голубой, пойми ты. Положи пистолет и уходи. Может ты еще успеешь убежать. Я обещаю мы не станем тебя преследовать. Иди…
-В Олли? – Брингер засмеялся. – Ты думаешь что это все из-за этого никчемного узника? О, Боги! Вы тупее чем я мог предположить, – он взглянул на Флаке и с надеждой в голосе спросил – Я полагаю что ты, Кристиан, не считаешь что я влюблен в Олли?
-Да мне плевать, – грубо ответил Лоренц, даже не поднимая глаз на инспектора.
-Ах, Кристиан, Кристиан. Не сердись на меня, ведь все что я делаю только ради твоего блага.
-Что?! – Флаке наконец посмотрел на инспектора. – Блага?! Да вы понимаете, что вы говорите? И в чем же это благо?
-Ты так и не понял. – Брингер тяжело вздохнул. – А жаль. Ну ничего, ты еще поймешь, что я спасаю тебя.
-Убив меня? – Флаке разозлился.
-Нет! – воскликнул Брингер. – Что ты? Я не буду убивать тебя. Я освобожу тебя.
-От чего? Я и так вполне свободен.
-От него! – Брингер указал на Тилля.
-Вот спасибо! Не нужно мне этого, оставьте меня и всех нас в покое. Идите уже прочь. – Флаке демонстративно отвернулся и начал копаться с замком двери, ведущей в темницу Олли. Но Брингер не ушел, он по-прежнему держал их на мушке и грустно улыбался.
-Я так и знал, ты – он снова ткнул пальцем в Тилля – запугал его до такой степени, что он не может даже признать мою правоту. Но он поймет, позже, когда все уже будет кончено. И, надеюсь, он всплакнет на моей могиле.
-Не дождетесь, – буркнул Флаке не поворачиваясь.
-Я не слышу тебя, Кристиан. Это не ты сейчас говоришь, а твой страх. Ну хватит уже, пришло время привести приговор в исполнение. Жаль, что ваш Олли останется в живых, он тоже был приговорен к смерти, но мне уже никак не убить его. В пистолете шесть пуль, все верно, одна из них моя, четыре для Тилля, Рихарда, Пауля и Кристофа. Вы пришли слишком рано и разрушили мои планы, придется вам всем умереть.
-А я что? – Флаке бросил капаться с замком и снова повернулся к Брингеру. – Не удостоен чести быть убитым?
-О господи, милый Кристиан, почему ты так жесток ко мне? Ты совершенен, я никогда бы не причинил тебе вреда. Приговор вынесен виновным, а ты невинная жертва.
-И в чем же наша вина? – Рихард снова попробовал было вырваться и рук Тилля, но вокалист и не думал отпускать вспыльчивого Круспе.
-А, ты не знаешь? Тогда мне придется огласить приговор. Это будет не правильно, если вы все умрете, так и не узнав за что. Итак, слушайте же. Я приговариваю вас к смерти за то, что вы посмели угнетать и использовать в своих грязных целях совершеннейшее создание – Кристиана Лоренца. Издеваться над ним, прилюдно его унижать и выставлять на всеобщее посмешище по всему миру.
-Что за бред! – перебил Брингера Флаке. – Кто меня унижал?
-Это снова твой страх – печально сказал Брингер. – Ты уже и забыл наверное, когда этот – Брингер уже в который раз ткнул пальцем в Тилля – насиловал тебя на сцене.
-Чего? – Флаке округлил глаза. – Никто меня не насиловал, идиот проклятый, это шоу. Это имитация. Это все не по-настоящему.
-Я знаю, что не по-настоящему. Но это не имеет никакого значения. Унижение которое тебе пришлось вынести, оно настоящее. Он мучил тебя много лет. Он издевался и получал удовольствие, а ты запуганный и затравленный, не мог ничего поделать. Я же все видел, я все понимал. И я решил что не могу оставить это так. Я должен спасти тебя.
-Да не нужно мне твое спасение! – Флаке внезапно перешел на «ты». – Иди ты к черту! Я взрослый человек и в состоянии сам разобраться со своей жизнью.
-Несчастный. – Брингер с сожалением и любовью смотрел на Лоренца. – Ты так несчастен, запуган и беззащитен. О, и ты так прекрасен. – Внезапно лицо его ожесточилось, он поднял пистолет еще выше и сказал – Все! Хватит. Надоело. Умри же проклятый Враг.
Брингер нажал на курок. Раздался выстрел. В следующую секунду Рихард вырвался из рук вокалиста и повернулся к нему лицом, закрыв своим телом. Тилль увидел, как глаза гитариста округлились, когда пуля попала ему в спину, он несколько мгновений стоял на ногах и смотрел прямо, потом Рихард пошатнулся и начал медленно оседать на пол. Тилль успел подхватить его, Круспе улыбнулся, посмотрел Тиллю прямо в глаза и громко сказал. – А я все же не трус, – после чего глаза его закрылись и из уголка рта потекла тоненькая струйка темной крови.
-Рихард! – Пауль закричал и рванулся к гитаристу. Тилль осторожно опустил Круспе на пол и поднял глаза на Брингера. До этой секунды никто до конца не мог поверить в то, что сумасшедший инспектор и впрямь начнет убивать их. Все это казалось дурным сном, плохой и жестокой шуткой, но теперь, когда Рихард Круспе был убит, Тилль поверил.
-Да ты... Ублюдок! – Тилль задыхался от гнева, он не думая о последствиях пошел прямо на Брингера. Инспектор лишь усмехнулся и снова поднял пистолет. То что произошло в следующую секунду не мог предполагать никто. Флаке рванулся вперед, обогнал Тилля и кинулся на инспектора, от неожиданности Брингер снова выстрелил. Флаке не добежал до него всего пару шагов и рухнул на пол. Лицо инспектора побледнело. Он замер, посмотрел на Лоренца, а потом отшвырнул пистолет и бросился на колени. Схватив голову Лоренца он начал покрывать ее поцелуями и безутешно рыдать.
Тилль поднял пистолет, посмотрел на него внимательно, потом перевел взгляд на тело Рихарда на полу, потом на Флаке и еще немного подумав он выстрелил в Брингера. Выстрел оглушил его, он видел как пуля вошла в голову инспектора, оторвав кусочек кожи вместе с волосами, инспектор дернулся, попытался поднять руку к голове, но не смог и упал сверху на Флаке, из раны в голове его на светлый ковер потекла почти черная кровь. Тилль разжал пальцы и пистолет упал на пол. К нему подбежал Шнайдер, он что-то говорил, но вокалист лишь тупо смотрел на него, не понимая ни слова. Рядом с Рихардом на коленях стоял Пауль и тоже что-то говорил. На спине Круспе расплывалось красное кровавое пятно, руки Пауля тоже были в крови, он пытался перевернуть Рихарда, но у него ничего не получалось. Тилль заметил, что Флаке не убит, он слабо пошевелил пальцами. Тилль схватил, мертвого уже инспектора, и скинул его тело с несчастного клавишника. Глаза Флаке были открыты, он улыбался и смотрел на Тилля. Наконец слух стал постепенно возвращаться и Тилль услышал, как Флаке сказал:
-Он хотел спасти меня от тебя, нет ты подумай. – Флаке закашлялся и Тилль наклонившись к нему зашептал:
-Тихо, тихо, молчи, я сейчас что-нибудь сделаю. Тихо, чем тебе помочь?
-Вызови врача уже, Рихард совсем плох. Я в порядке, он не сильно меня ранил.
-Флаке, Рихарду уже не помочь. – Тиллю захотелось плакать, но он сдерживал себя.
-Да он жив! Тилль очнись уже, Пауль тебе уже три раза сказал, что он жив.
Тилль, все еще не понимая что происходит, посмотрел на Пауля. Тот наконец смог перевернуть Круспе, и Тилль увидел, что тот действительно жив: глаза его были закрыты, но изо рта вырывалось хриплое и тяжелое дыхание. Тилль полез в карман куртки за телефоном, но понял, что он в одной футболке, куртка осталась в машине, а значит и телефон лежал там же. Он рывком поднялся на ноги, огляделся, увидел у входа телефонный аппарат и бросился к нему. Набирая номер он видел, что Шнайдер зачем-то обыскивает труп Брингера, через секунду он понял зачем. Шнайдер достал ключи и пошел к запертой двери, за которой был заточен Олли.
-Служба спасения, слушаю Вас, – сказала трубка.
***
Эпилог.
-Ладно, Рихард, увидимся завтра. – Тилль улыбнулся и нажал кнопку отбоя на мобильном. Он заглушил двигатель и вышел из машины.
С того дня, когда он застрелил Брингера прошло уже более двух месяцев. Гастроли на время прекратили и он смог вернуться из ненавистного Фрайбурга в свою Берлинскую квартиру.
Рихард быстро шел на поправку, рана была тяжелой, но на удивление врачей, Круспе не собирался сдаваться, и с каждым днем ему становилось все лучше и лучше. Через неделю его смогли перевезти в Берлинскую клинику. А через месяц он выписался и вернулся домой.
Олли тоже некоторое время лежал в больнице. У него была вывихнута рука, повреждено колено, но самой страшной была моральная травма. Когда Шнайдер спустился в подвал и извлек Олли из гроба, то гитарист даже не пошевелился. Он тупо смотрел прямо перед собой и совершенно не реагировал на слова барабанщика. Шнайдеру с трудом удалось заставить Олли выйти наружу Ридель медленно поднялся по лестнице, вышел в комнату и замер на месте, смотря невидящими глазами прямо перед собой. Ни Пауль, ни Тилль, ни Шнайдер не смогли вызвать в нем никакой реакции. Его усадили на стул, где он и просидел без движения пока не приехали медики. В больнице ему сделали укол и он тихо уснул, так и не произнеся ни слова. На следующее утро проснувшись он продолжал молчать и смотреть в потолок. Приехала его жена, пыталась вернуть его к жизни, она плакала, кричала, умоляла – все напрасно – Олли ничего не говорил и не шевелился. Лишь через три дня он снова начал говорить. Но это уже был другой человек. Он узнавал всех, даже изредка улыбался, но разговаривая с кем-нибудь он постоянно испуганно озирался по сторонам, словно опасаясь затаившегося врага, готового напасть в любую минуту. Однажды Тилль, зайдя в палату к Олли, случайно задел стоящий на тумбочке стакан с водой и тот с грохотом упал на пол. Ридель вздрогнул, побелел и с ужасом посмотрел на вокалиста.
-Это стакан, Олли, все нормально. – Попробовал успокоить его Тилль. Олли выдохнул и тихо сказал:
-Он изуродовал меня, я боюсь даже своей тени.
-Это пройдет. – Тилль присел на краешек кровати и взял Риделя за руку.
-Нет, уже не пройдет.
Но не смотря на мрачные прогнозы самого бас-гитариста, через месяц он уже не вспоминал о случившемся. Он снова стал тем Олли, которым был раньше.
Рана Флаке была пустяковой. Пуля попала ему в ногу, и прошла на вылет. Еще некоторое время клавишник прихрамывал, но вскоре и это прошло. Он почти сразу уехал в Берлин, где сидел дома и тихо переживал в одиночестве. На звонки друзей он не отвечал, с прессой не встречался. Тилль подозревал, что Лоренц беспробудно пьет запершись в своей пустой квартире. Но месяца через полтора и он пришел в себя, события того дня стали забываться и постепенно он вернулся к своей нормальной жизни.
Пауль и Шнайдер, если и переживали, то внешне это никак не проявлялось. Уже через пару дней, когда стало ясно что с Рихардом все будет в порядке, Пауль снова стал весело шутить, а Шнайдер уехал в Берлин, где занялся своим личными делами.
Сам Тилль же, хотя и никогда не заговаривал об этом, жутко страдал. Ночами его мучила бессонница, а днем тягостные мысли. Он осунулся, под глазами залегли темные круги, и все кто видел его, предлагали сходить ему к врачу. Но он не шел. А еще он совершенно перестал писать стихи. Он боялся и ничего не мог с этим поделать. Но время излечило и его. Однажды вечером он взял блокнот, ручку и вдохновение вернулось к нему. Он писал, как сумасшедший, стихи лились из него потоком, а когда настала ночь он лег в постель и заснул спокойным тихим сном без кошмаров.
Жизнь постепенно возвращалась в свое русло. Пресса затихла, перестав мусолить подробности Фрайбургского кошмара, полиция оставила Тилля в покое, (его оправдали, посчитав убийство Брингера поступком совершенным в состоянии аффекта), фанаты перестали писать слезные душераздирающие письма, и уже через пару месяцев они планировали продолжить гастроли.
Тилль вошел в дом, зажег свет в прихожей, закрыл дверь. И тут взгляд его привлек маленький голубой конверт, одиноко лежащий на полу. Тилль поднял его, покрутил в руках. Он не мог понять, как это письмо попало сюда. Конверт был не подписан - Тилль полагал, что видимо письмо пришло вместе со всей почтой, но незаметно выпало, когда он с утра нес ее в дом. Другого объяснения не было. Тилль еще немного покрутил письмо в руках и вскрыл конверт. Внутри был сложенный вчетверо листок. Сердце вокалиста похолодело. Он развернул его и прочел:
Ich komm wieder.