Ее утро началось почти как всегда. Встала в 4.45, обмяла тесто для оладий, которое поставила в 3 ночи, начала утреннюю гимнастику. Это было похоже на ритуал, во время которого еще не обязательно было быть полностью проснувшейся. Через час интенсивной тренировки, она почувствовала обычный прилив сил, и спать уже совсем не хотелось. Дальше в душ, и готовить завтрак для всей семьи: оладьи с творогом для мужчин и конфитюром для матери, творог с яблоком для 3-хлетней дочери, чай и сыр. И обычный грейпфрут для себя.
К без пятнадцати семь утра все было готово, и начала просыпаться ее семья: муж, дочь, отец и мать. Квартира медленно начала наполняться звуками, приходить в движение и вскоре установилась обычная утренняя суматоха.
Рената мыла посуду, когда муж нежно обнял ее за талию в знак благодарности за очередной вкусный завтрак. Она вся вспыхнула от этого прикосновения. Так было каждый раз, быть может, потому, что она безмерно его любила. Каждое его слово, взгляд, жест, даже невысказанное желание, она ловила с жадностью и всегда была готова сделать для него все. Это была большая любовь.
На улице было морозно, скользко и дул сильный ветер, который не давал колючему снегу превратиться в мягкие пушистые хлопья. Приближался новый год, точнее оставалось всего восемь дней, и Рената почему-то с нетерпением ждала этого праздника. И этому не было объяснения. В ее жизни все было так хорошо, так стабильно и счастливо, что этот пусть даже самый волшебный праздник года, не мог принести ничего нового. Чаша счастья была заполнена, и не был места для еще одной капли.
Маленькая Машуня постоянно поскальзывалась и упрямо не хотела идти быстрее. Ей нравилось озорничать по утрам и потом еще в детском саду, но дома она была ласковой и нежной, совсем не по годам. И отца она любили почти так же сильно, как Рената.
День, а точнее первая его половина, прошли по предпраздничному тихо. Никаких треволнений, лишь пара перепроверок, написание отчета за последнюю декаду, и долгий разговор с сотрудниками о планах на будущий год. Уже в час Рената закончила со всеми своими делами в университете и возвращалась домой.
В электричке было холодно, даже, несмотря на яркое красноватое солнце, заливавшее вагон холодным светом через узорчатые от мороза стекла. Опять было холодно и хотелось спать. Двадцатиминутная дрема, вернула ее к жизни.
Второе место ее постоянной работы была школа, в которой она преподавала совместно со своим мужем. Там они впервые встретились, когда Рената училась в 10 классе, а он читал у них лекции по физике, потом он устроил ее туда работать и вот теперь, они вместе воспитывали поколение за поколением.
Раскрасневшаяся и улыбающаяся, Рената вошла в школу, радостно поздоровалась с техничкой, и пошла в раздевалку. Там было необычайно тихо, болезненно тепло и пахло окончанием года, праздниками и даже, казалось, мандаринами. «Глупости», - подумала Рената и улыбнулась еще шире.
Легко взбежав по ступенькам, она очутилась на втором этаже и распахнула дверь учительской. Павел Николаевич целовался с учительницей математики…
«Извините», - прошептала Рената и медленно закрыла дверь. Над самым ее ухо раздался звонок, и из всех классов высыпала ребятня. Даже если бы Павел Николаевич захотел догнать Ренату, в такой толкотне перемены у него бы это не вышло, но он был в смятении.
Она сидела перед полным классом успокаивающихся десятиклассников и с каким-то непередаваемым удивлением смотрела на них. Ей вдруг на мгновение показалось, что она умерла и видит все со стороны, а теперь ей было странно сидеть и ждать звонка на урок, а потом опять рассказывать о тепловых машинах. Все было нереально как во сне, и слезы готовы были побежать по щекам, но она была слишком удивлена, чтобы плакать.
В середине урока вошел Павел Николаевич и попросил Ренату поговорить с ним несколько минут.
«У меня сейчас урок», - твердо сказала она, сама удивившись своей интонации.
На следующий урок она попросила другого физика подменить ее и посидеть с детьми на контрольной, а сама пошла домой.
Мать удивилась ее раннему возвращению, т.к. не ждала никого раньше шести-семи вечера. Рената пошла в их комнату и собрала в чемодан все его вещи, книги и необходимые бумаги аккуратно уложила в свой портфель, положила сверху фотографию их дочери, маленького кучерявого ангелочка, и, взяв все это, вернулась в школу.
«Павел Николаевич, это все Ваши вещи», - даже выйдя за него замуж, Рената продолжала называть мужа по имени и отчеству. - «Пожалуйста, верните мне ключи от квартиры. Дочь Вы можете забирать на выходные, но предупредив меня в пятницу. На развод я подам сама».
А потом Рената пришла домой и зарыдала так, будто умерли все ее близкие разом, будто она осталась одна во Вселенной, и не было способов помочь ее горю. Дальше началась истерика, и даже резкая оплеуха отца, от которой Рената упал на пол и больно ударилась коленом о стол, не вывела ее из этого состояния. Машуню пришлось оставить у подруги, а Рената не переставая плакала, успокоилась только к трем утра и тихонько поскуливала, сидя на кровати, обхватив колени руками.
Еще через час она заснула и проспала до 31 декабря, просыпаясь только, чтобы выпить зеленого чаю и, вспомнив о чем-то, опять заплакать, а потом, умаявшись, забыться крепким сном.
Новый год Рената встречала на улице, в старом парке на аллее из старых голых лип. Перед ней была бесконечность ее собственной жизни, а позади был один-единственный день, 25 декабря.