Сегодня возле нашего клуба столько народа! Много-много! Все же хотят попить вкусного сока в клубном буфете и послушать казаков – они к нам в деревню выступать приедут, совсем-совсем скоро – наверное, где-то через часок.
Мы с дедом уже в буфете.
– Ну что, Оленька? Выбрала? Какой тебе больше поглянулся? Скоро наша очередь подойдёт. Нехорошо людей задерживать.
Дед ждёт, что я отвечу.
– А ты, деда? Ты какой будешь пить?
– Я-то? Я никакой не буду. Дома хорошо кваском напился. Квас-то у нас с тобой нынче знатный!
– Ты что, дед! – я даже подпрыгиваю. – Разве можно из-за кваса сок не пить? Я тоже его вон сколько выпила, а сок всё равно буду! То же – ква-ас, а это – со-ок! В буфе-ете! – я смотрю на деда с грустью, он так много знает, а про буфетный сок – самый вкусный сок в мире – нет. Ну и ну! Сейчас я деду про это не успею рассказать, до нас два человека всего осталось, а потом-то уж расскажу. Должен же мой дед знать про буфетный сок! Про это все знают – и Виталик, и мои подружки, и буфетная продавщица – вон какая она радостная. Конечно, разве не будешь радостной! Можно же хоть целый день буфетный сок пить!
– Я, деда, буду сок сливовый, и томатный, и берёзовый.
– Ой-ёшеньки! Да ты разве столько выпьешь, Оленька?
– Конечно, выпью. Может даже ещё захочу. Я буфетный сок могу хоть сколько пить.
– Ой ли? А как не сможешь? – дед хитро на меня смотрит.
– Смогу-смогу! – я уже держу стакан с томатным соком.
Ох, и вкусно же мне! Я выпиваю томатный сок до донышка и облизываю губы. И как это можно помнить про квас? Здесь же такой сок!
– Ну, выпила? Молодец. На-ко вот теперь сливовый, – дед протягивает мне стакан.
О-о!.. Мой любимый буфетный сливовый сок! Я начинаю пить, но почему-то у меня не получается так быстро, как с томатным. Я прислушиваюсь к себе...
– Ну, чего задумалась? Или не хочешь больше?
– Хочу-хочу! Только почему-то он в меня плохо влезает. Не глотается почему-то.
– Как так – не глотается? Давай-давай, пей! Сама просила. Никто тебе не навеливал.
Легко деду говорить «пей!», а если не пьётся?
– Деда, а можно я просто постою, а потом снова попью?
– Ну-ну. Постой. Почему не постоять? Время у нас ещё есть. Ты пока стоишь, я с соседом поговорю.
Наш сосед по улице – дед Василий – тоже пришёл пить сок и слушать казаков.
– Деда, а может мой сок деду Василию отдать?
– Нет уж, голубушка моя. Тебе куплено – ты и пей. Говорю же, никто тебе не навеливал. Сама захотела.
Не навеливал, не навеливал... Слово-то какое сердитое!
– Что это за «не навеливал» такое? А, дед?
– Не навеливал? Не заставлял, значит. Не уговаривал. Ты сама придумала три стакана сока пить. На-ко вот ещё твой берёзовый.
Я держу в руках два стакана и жалобно смотрю на деда, а он подошёл к деду Василию и спокойненько с ним разговаривает. Ну и ладно. И пусть. Я вот сейчас постою чуть-чуть и выпью все мои соки. И из одного стакана, и из другого.
Как же неудобно сразу в двух руках эти стаканы держать! И зачем мне дед берёзовый отдал? Я же два сока сразу всё равно не буду пить! Или буду? А может, отпивать по очереди? Да! Точно! Здорово я придумала! Сливовый - берёзовый, сливовый - берёзовый...
Не-ет... Кажется, не очень-то и здорово... Ни капельки не здорово. Не хочу так. По очереди и совсем не вкусно. Всё только перепутывается.
И что мне теперь делать с этими соками? Какого хоть меньше-то? Сливового я больше отпивала, значит, меньше его. Допью тогда сливовый. Только постою ещё и допью.
Глубоко вздыхаю. Глоток, другой... – всё, больше не могу. Почему мне кажется, как будто я совсем не девочка? Мне кажется, как будто я целая бочка с соком. И томатный во мне, и сливовый. А ещё же квас! Я на дорожку попила. Дед даже сказал: «Вижу, от души напилась!» Конечно, от души. Вкусно же. Так значит получается, я –не просто бочка с соком, а ещё и с квасом. Ух ты!!! А они там во мне все вместе или по отдельности?
И как же мне теперь? В меня уже налился квас, томатный сок, сливовый сок! А надо ещё допить берёзовый...
Мамочки! Стоять я пока могу. А вот ходить, кажется, уже нет. Во мне всё плещется. Разольётся же! Вот интересно, а через что оно разливаться будет?
Я делаю шаг в сторону деда. Один только шажочек, больше не могу. Кажется, я поняла, через что всё выльется.
Зову деда:
– Дед! Ну дед же!
Он стоит недалеко, но не слышит меня, а я не могу кричать.
– Деда!!! – ого, какой непривычный у меня голос!
Дед оглядывается и быстренько подходит ко мне.
– Ну что? Плохи дела?
– Очень плохи, деда. Совсем плохи. Сливовый-то я допила, а вот берёзовый никак не могу. И ходить не могу. И кричать не могу. Не знаю даже, как буду казаков слушать... – мне становится жалко себя, а дед смеётся:
– Эх, ты! Вот тебе и не могу! Наперёд теперь запомнишь – свою силушку всегда знать надо: на что её хватит, а на что – нет. А с бедой твоей мы сейчас справимся. Ступай рядом потихонечку.
Маленькими шажочками, держась за дедову руку, я дошла до клубного туалета. Как хорошо, что идти было близко!
... А берёзовый сок за меня дед допил. Помог мне. А я зато теперь знаю про мою силушку. Если с квасом, то её хватит всего-то на один стакан сока. А если без кваса, то на два стакана. А на три стакана у меня пока силушки нет. Может, потом появится, когда я совсем вырасту и стану, как буфетная продавщица. Вот бы спросить у неё – сколько она может сока выпить? Спрошу когда-нибудь. Сейчас уже казаки приехали. Все радуются, смотрят на наших гостей, как они из автобуса выходят.
Как же они все в него влезли-то? Наверно, сначала узнали, какая у автобуса силушка. А если бы не узнали, он бы всех везти не смог. Переполнился бы, как я – соком.
А казаки-то какие красивые! И весёлые! Они сначала будут петь прямо на лужайке перед клубом. Я смотрю во все глаза и забываю про всё на свете.
– Оленька, ты подойди ближе. Где подружки твои стоят. Видишь? Там и тебе лучше видно будет.
Дед подталкивает меня и я вдруг оказываюсь в самом впереди. В самом-самом. А казаки уже поют. Так поют! Ого! Я еле-еле держусь, потому что мне хочется петь вместе с ними. Или уже не держусь? Ой, я оказывается уже и притопываю, и прихлопываю, и подпеваю слова – я их быстро запомнила.
Вдруг один казак как подхватил меня на руки! И как начал со мной кружиться! А наши люди из деревни как захлопали!
– Ай, да Оленька! Ай, да молодец! Скружила казаку голову!
А я и не скружила ничего. Как я могу скружить, если это меня кружат? И почему говорят непонятно – скружила какое-то? Потом у деда спрошу.
Я изо всех сил обняла казака за шею, а он засмеялся и раскружил меня ещё сильнее. А потом поцеловал звонко, поставил меня на землю и спросил:
– Как же тебя зовут, казачка?
– Оленька. Мой дед меня так зовёт.
– Оленька, значит? А вырастешь – будешь Ольгой зваться, казачка. Замуж за меня пойдёшь?
– А маленьким девочкам разве такое можно – замуж?
– Ах, смышлёная! – казак опять засмеялся. – Маленьким девочкам нельзя. А я тебя подожду, пока вырастешь.
Он ещё раз меня поцеловал и подбежал к другим казакам.
А я осталась в самом-самом впереди. Стою и смотрю на казаков. И моя душа поёт. Я-то уж знаю, как она поёт! Дед меня научил слушать.
Хорошо мне с моей душой, с дедом и с казаками.
А потом все пошли в клуб. И мы с дедом пошли.
– Ну что, Оленька? Нравятся тебе казаки? – дед смотрит на меня и улыбается.
– Ой, деда... – я прикладываю руку туда, где душа – чуть ниже самой верхней пуговки на платьице, – нравятся. И душе моей нравятся. Она у меня поёт.
– Вот и хорошо. И пускай поёт. Полезно это для души – петь-то.
– А тот казак сказал, я Ольгой зваться буду.
– Правильно сказал. Головушка-то у тебя не закружилась от пляски?
– Нет, деда. Мы же с Виталиком часто кружимся – кто дольше. Я хоть сколько могу.
– Ну-ну... – дед хитро смотрит на меня, – ты так сегодня уже про сок говорила. Не забыла про силушку-то?
– Не забыла, деда. А вот что мне теперь делать-то?
– Что за забота у тебя, Оленька? – дед останавливается перед самым залом, где будут снова петь казаки.
Я тяну деда за руку.
– Идём, деда! У меня никакая не забота. У меня другое. Я просто не знаю про казака.
– Про какого казака?
– Ну, про того, который меня кружил и про Ольгу сказал.
– А что ты знать хочешь?
– Как я его узнаю, когда вырасту?
– Зачем же тебе его узнавать, непоседушка?
– Так он ведь ждать будет. Пока я вырасту. Большим же такое можно – замуж. Да, деда?
– Ах ты, птичка моя-невеличка, – дед улыбается, – замуж, говоришь? Вон оно, стало быть, как...
Дед задумывается, а потом гладит меня по макушке.
– Не думай об этом до срока, Оленька. Расти пока. А придёт время – сердцем своего казака узнаешь.
– А-а-а! – я смеюсь и хлопаю в ладошки. – Он же будет моя половинка! Половинка-половиночка! Как ты мне рассказывал, помнишь, деда? Его будут суженый звать.
... А вечером, засыпая, я думаю про всех, кого люблю. И про моего казака – тоже. Половинку же всегда любят. Я буду расти-расти и вырасту. Зря я что ли кашу ем и молоко пью? А потом весёлый казак приедет в нашу деревню, пойдёт по нашей улице, и я узнаю его сердцем. Так мой дед сказал, а он всегда правду говорит.
Мой казак скажет:"Ого, как ты выросла, Оленька!" - и опять закружит меня. Ох, и весело же нам будет. И всем людям в нашей деревне - тоже.
А ещё мой казак сразу полюбит деда, и бабу Маню, и бабушку Катерину, и пастуха дядю Колю... – всех-всех, кого я люблю. И мы с моим дедом и с моим казаком будем петь на нашей скамеечке под вишней весёлые песни. У нас же будет душа радоваться – и у моего деда, и у меня, и у моего казака. А когда душа радуется, грустные песни совсем и не нужны. И нам хватит силушки на много-премного весёлых песен.