Журнальный вариант
Новое тысячелетие привело с собой новую, на первый взгляд, глобальную проблему, – проблему международного терроризма. Эта проблема, наряду с другими аналогичными проблемами – экологией, локальными войнами и распространением наркотиков сейчас занимает лучшие умы человечества, её анализируют и на её решение затрачиваются миллионы долларов, а борьба против международного терроризма занимает особое место в политике большинства стран мира.
Однако, при всей объективной сложности проведения исследований в анализе терроризма неизбежно возникают дополнительные трудности субъективного характера по следующим причинам.
Терроризм как феномен исследовался в последнее время в различных аспектах – философском, политическом, историческом, правовом, публицистическом и т.д. И все исследователи (историки, политологи, журналисты и т.д.) рассматривали это явление со своей точки зрения, давая понятию «терроризм» свою интерпретацию. Альбер Камю, например, в книге «Бунтующий человек» определил терроризм как «идеологию бунта». Поэтому в литературе стало господствовать не столько правовое, сколько обыденное его понимание. И во многих работах исследователи обычно ищут истоки терроризма в сегодняшней действительности.
Возможно поэтому анализ публикаций, посвященных международному терроризму, позволяет выявить одну тревожную тенденцию, – тенденцию совмещения принципов ислама с принципами терроризма и отождествление лиц – приверженцев ортодоксальных направлений религии ислама к потенциальным террористам. Этому в немалой степени способствовало то, что последние крупные террористические акты в Нью-Йорке и Москве были проведены приверженцами ортодоксальных направлений этой религии.
Сегодня между мусульманским миром и Западом возникла стена непонимания. К сожалению, в представлениях определенных кругов Запада начинает преобладать мнение о том, что экстремизм якобы свойствен природе ислама. Подобное отношение к мусульманам, составляющим пятую часть населения планеты, является предвзятым и несправедливым. Поэтому было бы грубой ошибкой связывать терроризм и экстремизм с исламом. Попытки определенных кругов противопоставить друг другу две мировые религии, а также безосновательные и ложные обвинения относительно гуманной в своей основе религии ислама и злонамеренные утверждения о его связи с международным терроризмом – скорее, ничто иное, как стремление завоевать новое экономическое пространство.
Проблема генезиса терроризма, к сожалению, на сегодняшний день мало исследована. Именно поэтому не всё в этой проблеме так просто, как кажется на первый взгляд. Во – первых, она связана с другой, не менее важной проблемой научного понимания ислама и его права в новейший период.
Во – вторых, эта проблема связана с юридической характеристикой терроризма, однозначно толкуемого как преступление и отсюда – с его криминологической характеристикой.
Начнем с того, что в последнее время и в науке, и в практике отмечается безмерная оторванность современного права от своих исторических и идейных корней.
Сегодня мы признаем, что следование ценностям светского общества, приобщение к западным ценностям является приоритетным направлением развития любого общества. Это – развитие социально ориентированной рыночной экономики, плюралистской демократии, свободы печати.
Но это не означает, что мы должны отказаться от своих национальных ценностей и не обращаться к богатым нравственным преимуществам Востока. Мы воспринимаем такие ценности, которые отвечают интересам нашего народа, и сохраняем свои национальные ценности.
Однако, если учесть, что мы при этом создаем новое правовое пространство, нужно признать, что новые правовые институты, ориентированные на примат общечеловеческих ценностей, входят в противоречие с этническими и моральными установками жителей стран, где ислам является основной конфессией. Применительно к нашей действительности это означает, что существующие на протяжении столетий правовые установки, регулируемые Адатом и Шариатом, унаследованные нами и составляющие часть нашей этнической культуры, становятся как бы второстепенными, не главными при решении определенных юридических казусов. И это при том, что и сегодня, в начале третьего тысячелетия, практически каждый человек в повседневной деятельности соприкасается с нормами религии, обычаями и традициями, регулирующими процессы как индивидуальных, так и межличностных отношений. Что касается правовых аспектов этой проблемы, отметим, что до сегодняшнего дня в нашей жизни наряду с официальными гражданскими институтами, вводимыми государством, параллельно действуют аналогичные институты мусульманского права, причем последние имеют приматный характер. (Примером такого правового дуализма может служить институт брака). Характерно, что несоблюдение принципов мусульманского права (например, обряда «никох») ведет во всех случаях к аннулированию принципов аналогичного института гражданского права. Но этот примат официально никем не признается. Отсюда возникает нигилизм в отношении традиционной правовой культуры и историко – правового опыта, и он коснулся самого основного института общества – института брака. А этот нигилизм в периоды трансформаций, в частности в условиях современности особенно опасен. Он сыграл не последнюю роль в зарождении и типологизации ваххабитских идей в период кризиса постсоветском пространстве в 1989 – 93 годах. Этот же нигилизм в России стал одной из причин зарождения чеченской исламской государственности и сепаратизма и провозглашении зон шариатского правления в некоторых частях Республики Дагестан. На Северном Кавказе продолжается индоктринация извне исламских фундаменталистских идей – ваххабитства, джихада, реставрации шариата. Истоки нигилизма кроятся и в явно недостаточном внимании к исламу в средствах массовой информации. Поэтому в обыденном сознании большинства граждан (особенно немусульман) ислам всё ещё представляется в примитивной форме. Её нередко воспринимают как «обращение в прошлое», «учение, оправдывающее слепой фанатизм, нетерпимость и ограниченность, войну за веру».
Однако наиболее традиционные направления ислама – суннизм и шиизм – не имеют в своих доктринах агрессивных устремлений. Ислам, как христианство, не прошел длительного этапа насильственной популяризации. Но, тем не менее, приходится признавать, что отказ от разрешения многих проблем, в том числе и правовых, методом цивильного права, имеющего в своей основе классическое римское право, а никак не методом адата и шариата, приводит лиц, декларирующих свою приверженность к исламу, к определенному юридическому дискомфорту.
Это объясняется тем, что ислам, единственная из мировых религий, не признает ни сословных, ни расовых, ни национальных, ни материальных различий между людьми. В исламе реализованы, может быть, самые основные правила существования человека на земле – Свобода и Равенство, изложенные в формуле «Перед Богом все равны». Мусульманская правовая система неразрывно связана с образом жизни отдельного человека. Религиозная форма сознания, лежащая в основе ценностей исламской цивилизации, теснейшим образом связывает интересы и ценностные установки уммы с образом мыслей и поведением правоверного мусульманина. Ислам – это нерасторжимое единство веры, религиозных предписаний, правовых и моральных норм и определенных форм культуры. Это цельная система ценностей, формирующих идеологию и психологию, образ жизни и мышления как для каждого верующего, так и для всей мусульманской общины. Ислам охватывает и регулирует все стороны человеческой жизни – от концепции и практики государственной власти до мельчайших подробностей быта.
Сказанное не означает, что шариат и адат непременно нужно внести в современное правовое пространство и что международный терроризм имеет в своем генезисе узурпацию принципами римского права правовых установок при решении юридических проблем в мусульманских странах. Терроризм – это достаточно сложное социальное явление, в котором органически переплелись экономические, политические и нравственные аспекты.
Современная наука рассматривает терроризм в трех аспектах: первый – как преступное деяние, второй – как террористические группы (организации) и третий – как террористические доктрины. Но всё же определяющим в данной триаде следует признать понятие терроризма как преступного деяния, так как отсюда проистекают понятия террористических групп и доктрин. В любом случае такая архитектоника терроризма приводит нас к его определению как противоправного деяния, которая однозначно отвергается исламом.
Анализируя истоки терроризма, мы также не находим в них ни исламских идей, ни исламской религиозной (даже ортодоксальной) доктрины. Днем рождения терроризма принято считать 24 января 1878 года, когда Вера Засулич выстрелила в генерала Трепова. В этом же году жертвами покушений стали немецкий кайзер, король Испании и король Италии. В 1881 году от рук террористов – боевиков «Народной воли» Софьи Перовской и Желябова погибает император Александр II. В 1891 году – убийство австрийской императрицы Елизаветы, а в 1901 г. от рук террористов погибает президент США Роберт Мак – Кинли. И наконец, в июне 1914 года убийство в Сараеве австрийского эрцгерцога Франц-Фердинанда и его супруги знаменует собой начало Первой мировой войны. От рук террористов погибают и яркие американские политики – братья Кеннеди.
Поэтому ошибочно было бы искать генезис терроризма и в сегодняшних проблемах и противоречиях современного мира. Терроризм, как было уже сказано, – довольно известное в прошлом преступление, которое до недавнего времени оценивалось (как впрочем, и всё остальное) исключительно с классовых позиций. Например, совсем недавно в советской юридической литературе освещалась такая точка зрения:
«Терроризм – это организационная деятельность, имеющая международный характер, направленная на создание специальных групп для совершения убийств, захвата людей с целью выкупа, насильственное лишение человека свободы… Цель терроризма – нанесение ущерба демократическим и прогрессивным социальным преобразованиям… Не могут рассматриваться как терроризм отдельные акты насилия, совершаемые группой лиц, если эти деяния являются следствием нужды, безысходности, бед и отчаяния, вызванных эксплуатацией, расовой или иной дискриминацией и бесправным положением».
Налицо политика двойных стандартов, при которой насилие оправдывалось «нуждой и безысходностью, эксплуатацией и расовой дискриминацией». Разделение террористов на «своих» и «чужих», оправдание насилия в любой форме уже есть индульгенция террористам. В учебной литературе по истории СССР фамилии известных террористов – Ульянова – старшего, Веры Засулич, Софьи Перовской, Желябова, Халтурина идентифицировались с личностью героя.
Без сомнений, существование политики двойных стандартов, героизация известных террористов, легендаризация новых «революционеров» наподобие Че Гевары, послужило основанием для оправдания террора как одного из возможных и дозволенных путей достижения группой лиц определенных целей политического характера. При этом умалчивалось, что террор нарушает не только национальные законы, но и посягает на общечеловеческие ценности. Эти посягательства однозначно осуждаются всеми мировыми религиями – «Не убий» в Библии, «Никто не имеет права лишать другого жизни, кроме Бога» – в Коране, «Величайший из грехов – это убийство» – в буддизме и т.д.
Другая проблема, на которую обычно ссылаются аналитики терроризма – это проблема «шахидов» или шахидизма в целом. Шахидов причисляют к самому страшному оружию террористов.
Однако независимые аналитики склоняются к мнению, что в большинстве случаев террористы только действуют под флагом той или иной конфессии. На деле же они ставят себя выше всякой веры, приписав себе право распоряжаться чужими жизнями. Поэтому при более детальном рассмотрении этой проблемы мы находим, что она также во многом искусственна.
Акты террора, в отличие от основного массива преступлений, имеют явно выраженный демонстративный характер. Предполагается, что таким путем террористы добиваются «устрашения» общей массы населения. Поэтому сама демонстрация готовности совершения массового убийства предполагает готовность погибнуть, так как в абсолютном большинстве случаев легитимная власть принимает к террористам адекватные меры. И в этом обычно усматривают «шахидизм». Однако готовность погибнуть за веру, а не как за расплату за совершение преступления – это не одно и то же. Известен случай, когда русский солдат, попав в плен, отказался снять нательный крест и был убит. Только за это, то есть за готовность погибнуть за веру, впоследствии он был канонизирован. Это в исламской интерпретации – классический пример шахида. Шахидизм по своей сути – это известный всем религиям феномен влечения к мученичеству, взращенному на протяжении веков. Оно берет начало от мученической смерти Христа, распятого на кресте за пропаганду своей религии. Иначе говоря, Христос – это первый в истории религии шахид, который погиб исключительно за веру. Следуя этой логике перечисления террористов к шахидам, мы можем назвать шахидами Засулич и Перовскую, Желябова и Ульянова – старшего, Халтурина и Каплан. Поэтому шахидизм и террор – это по сути разнополярные понятия.
В принципе, террор был всегда основан на фанатиках – самоубийцах. «Они (террористы) – пишет Камю, - были воплощением парадокса, объединявшего в себе уважение к человеческой жизни вообще и презрение к собственной жизни, доходившее до страсти к самопожертвованию».
Здесь необходимо подчеркнуть, что согласно канонов шариата, для того, чтобы человек был причислен к шахидам, необходимы определенные, строго очерченные рамками дозволений, условия. А преднамеренное, тщательно рассчитанное самоубийство, независимо от того, какие цели оно преследовало, рассматривается как абсолютная утрата веры в Бога и считается ужасным прегрешением.
Чрезвычайно сурово в исламе карается и преднамеренное убийство. За совершение преднамеренного убийства Коран предусматривает смертную казнь. Причиной тому – охрана шариатом одной из основных ценностей ислама – жизни. Жизнь в исламе воспринимается как Божий дар, и дарование жизни и отнятие её, – исключительная привилегия Бога. Покушающийся на жизнь – свою или чужую – человек богохульствует, так как пытается взять на себя его привилегии.
Из всего сказанного можно сделать два вывода.
Первое: - терроризм, в том числе и международный, - это всегда публично совершаемые общественно опасные деяния, направленные на устрашение населения или его части, либо первых лиц государства, в целях прямого или косвенного воздействия на принятие какого – либо решения официальными властями или отказа от него в интересах террористов. Такое понятие терроризма, принятое в большинстве стран мира, сбрасывает с терроризма искусственный налёт «героики» и «борьбы за освобождение» и т.д. и оставляет в нем только суть, которая есть преступление.
Второе. Доктрина терроризма как насильственного передела существующего положения вещей, иногда путем убийства, - чужда исламу как вере и ни в какой её части не может идентифицироваться с ней. Терроризм как идеология появилась и приобрела многочисленных сторонников не в мусульманских странах. И если в последнее время террористические акты совершаются преимущественно лицами – приверженцами ислама, это не тождественно самой идее исламской веры. Преступления, в отличие от вероисповедания, всегда совершаются в корыстных целях.
Вот истоки международного терроризма, исходные точки её генезиса. Как видим, ислам тут не при чем.