От автора. Уходят из жизни наши дорогие ветераны. Сколько лишений выпало на их долю, а последние годы их "расстреливали" забытьём, унижением, ложью на их прошлое. На прошлое страны, которой они верно служили и защищали!
Вот и мама ушла из жизни...Как порой мне не хватает её спокойного голоса, здравой рассудительности, мужества, оптимизма и жизнелюбия!
Никишин Геннадий.
===============================================================
Огненные трассы полоснули вдоль фюзеляжа самолёта. Алексей оглянулся: сверху на него пикировал вражеский истребитель. Тогда он мгновенно взмыл свечёй и ударил длинной очередью по жёлтому брюху "мессершмита". Машина со свастикой задымила и понеслась к земле. На хвосте ведомого Дмитрия Черкасова тоже висел "мессер" и вёл огонь. Алексей бросился на выручку товарища. И вдруг огненные нити снова протянулись к его самолёту: за ним гнался другой "мессершмит".
Черкасову удалось вывернуться из-под огня, и он, сделав разворот, сам устремился за противником. В воздухе закружилась карусель из самолётов. Алексей понял, что против них действуют умелые и опытные гитлеровские лётчики, которые, видя своё превосходство в силе - трое против двух, - лезли напористо и самоуверенно. Они стремились, видимо, отомстить за своего сбитого товарища. Алексею и Дмитрию, чтобы уйти из-под огня, то и дело приходилось бросать свои машины в такие виражи и крутые горки, что темнело в глазах и перехватывало дыхание.
Ещё минута, и вражеская машина оказалась в прицеле. Алексей выпустил длинную очередь смертоносного металла. "Ме-109" завалился на крыло, резко клюнул носом и тоже стал быстро терять высоту. За горящим самолётом потянулся шлейф дыма и огня. Два других фашиста дрогнули, бросились в разные стороны и исчезли за облаками.
Так сражался с гитлеровскими нацистами мой калужский земляк, защищая родное небо, лётчик-истребитель из Зимниц Думиничского района Алексей Васильевич Никуленков.
Трудное детство и юность выпали на долю мальчика. Родился Алексей в 1921 году в селе Зимницы Думиничского района. Его родители - отец Василий Иосифович и мама Прасковья Ильинична - были крестьяна-бедняками. Они одни из первых вступили в созданный колхоз "Культура" и были заняты на разных работах. В 1929-ом Алёша поступил в первый класс Зимницкой начальной школы. В 1933-ем он вместе с родителями уезжает в Донбасс в город Макеевку, где отец устраивается работать на шахту. Зимой 1934 года на шахте "София" произошла крупная авария, в которой погибли несколько сотен человек. Среди погибших был и отец Алёши.
После смерти Василия Иосифовича паренёк попал под влияние уличных ребят-беспризорников, среди которых были и настоящие "уркаганы". Компания целыми днями шлялась по улицам, воровали на базаре, ночевали на чердаках, в подвалах.
Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая жизнь мальчишки, если бы не случайная встреча с Леонидом Иосифовичем Утёсовым. В 1935 году тот приехал в Донбасс, где стал организовывать при шахткомах детские джазы, привлекая в них даже беспризорников, среди которых было немало умелых и талантливых ребят. Никогда не забыть ветерану войны их первое выступление среди шахтёров, как их, бывших беспризорников, встречали бурными аплодисментами. Радостными и доброжелательными улыбками.
Этот день для Алёши стал своего рода вторым днём рождения. Он понял, что нужен людям и может приносить им большую радость и пользу. Однако его музыкальная жизнь в джазе продолжалась недолго. В 1936 году тяжело заболела мама и врачи посоветовали сменить место жительства. Никуленковы вынуждены были вернуться в родные края.
"Жили Никуленковы на нашей улице, через три дома, - делился со мной воспоминаниями о земляке и приятеле детства Николай Андреевич Чумаков, ветеран войны и труда, бывший учитель местной школы, большим трудом которого была налажена среди учащихся поисковая работа, а потом и создан Музей боевой славы. - С этого времени и началась наша дружба с Алексеем. Хотя он и был старше меня на три года, но это не мешало нашим общим увлечениям и интересам. Алексей выглядел городским, был более опытным, из деревенских ребят создал футбольную команду, и мы целыми днями гоняли мяч. Из отдельных частей мы собрали фотоаппарат, которым много фотографировали. А потом при красном свете сидели вокруг стола и смотрели, разинув рот, как он колдует, и в кюветке с проявителем появляются на фотобумаге различные снимки. Алексей научил нас плясать, играть на гитаре".
Осенью 1937 года мама умерла, и Алексей потерял последнего близкого человека. Родственников у паренька в районе не было, и его забирает к себе в Москву дядя, работающий дворником. А у того - семья в девять человек, которая ютилась в комнатушке 12 метров.
Посмотрел Алексей, как бедствует дядя, пытаясь в одиночку прокормить шестеро детей и больную сестре. Посмотрел и решил уйти.
Уже наступили морозы, а он в летнем пиджачке и истоптанных ботинках. Спал на чердаках бань возле тёплых труб, ютился в каморках при базарах, где удавалось подрабатывать. Питался в столовых объедками со столов. Но чаще голодал. Исхудал. Ослаб.
Как-то он забрёл в одну большую столовую и стал собирать со столов недоеденные куски хлеба, остатки каши и макарон, запихивая их поспешно по карманам. Вдруг чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо. Обернулся в испуге. Перед ним стоит мужчина средних лет в полувоенной форме, укоризненно качает головой и говорит: "Нехорошо, молодой человек, собирать объедки. Давай-ка выгребай всё обратно". Испугался Алексей, собрался было убегать, но мужчина удержал его за руку.
"Ну вот и хорошо, - говорит он, - а теперь давай покушаем по-человечески". Незнакомец усадил паренька за свободный стол, сам сел напротив, внимательно рассматривая оборванца, подозвал официантку и заказал обед на двоих. За едой стал расспрашивать Алёшу, кто он, почему оказался на улице. Мальчишка поведал о своей трудной жизни, ничего не скрывая. А когда произнёс, что родом из Зимниц Думиничского района, мужчина посветлел лицом и стал живо интересоваться, кого он знает из жителей села, кто председатель колхоза, сельсовета, как там живёт народ.
После обеда они поехали на Чистые пруды и отыскали дом под номером "шесть". "Приёмная Н.К.Крупской", - прочитал Алёша на табличке двери. Кто такая Крупская, Алёша хорошо знал по книгам и портретам. Когда вошли в кабинет, первым заговорил мужчина, потом на расспросы Надежды Константиновны стал отвечать Алёша. Выслушав его рассказ, женщина позвонила кому-то по телефону. По окончании приёма она сказала мужчине: "Степан Иванович, вот вам записка и пропуск на приём к Ворошилову Клименту Ефремовичу. Вам там помогут".
К Ворошилову попасть не удалось, но их принял военный начальник, которого Степан Иванович называл "товарищ комбриг".
Выслушав историю мальчишки, плотный, коренастый мужчина заметил: "Ну что ж, Алёша, определим тебя воспитанником в военно-музыкальное училище. Опыть-навыки есть, знания какие-никакие - тоже. Как ты на это смотришь?"
"Товарищ комбриг, направьте меня в школу лётчиков, это моя мечта. Очень вас прошу, а музыкантом я уже был", - трогательно попросил Алёша.
Мужчина в военной форме рассмеялся, но потом серьёзно добавил: "Говоришь, музыкантом уже был... Учиться на лётчика тебе ещё рановато. Но раз у тебя такое горячее желание, то направим тебя воспитанником в пролетарский аэроклуб. Там пройдёшь соответствующую подготовку, а потом и курсантом станешь".
На следующий день Спетан Иванович отвёз мальчишку на аэродром, который располагался в окрестностях деревни Чертаново, и сдал его в штаб, где Алёшу тепло приняли и зачислили учеником по сборке самолётов.
"Ну вот, мой юный друг, и кончилась твоя "одиссея". Теперь очень многое будет зависеть от тебя. От твоего поведения и старательности. Я в тебя верю и постараюсь тебя навещать", - сказал Степан Иванович. А Алёшу всё это время подмывало желание поподробнее узнать, кто он, этот малознакомый человек, который проявил о нём отцовскую заботу.
"Степан Иванович, вы так мало рассказали о себе, что я почти не знаю, кого благодарить за такое удивительное и тёплое участие!"
Мужчина улыбнулся: "Земляки мы с тобой, Лёня. Я тоже из Зимниц". Это был Степан Иванович Чумаков, бывший комиссар и член Реввоенсовета Красной Армии, который в те годы работал в Москве в Наркомате обороны.
Прошли годы учёбы в аэроклубе, потом в Борисоглебской высшей школе пилотов имени В.П.Чкалова. Так Никуленков стал военным лётчиком. Над страной уже разразилась военная гроза: гитлеровские нацисты уже жгли города, вешали и расстреливали мирных жителей, рвались к Москве. Уже в первых боях Алексей принимает самое активное участие и сбивает первые машины врага.
За отвагу и бесстрашие друзья-лётчики прозвали его Ураганом.
Силу его пушек и пулемётов узнали и фашисты. Завидев в небе его краснозвёздный "Як" с цифрой " 15 " на фюзеляже, они шарахались в стороны, искали укрытия в облаках. А вражеские радисты службы наземного наведения, как только Алексей появлялся в воздухе, истошно орали: "Achtung! Achtung! Im Luft "Jak" funfzehn!"
Однако были моменты, когда Алексей и сам находился на волосок от смерти.
Однажды один из наших бомбардировщиков "Пе-2", которые сопровождали звено Алексея Никуленкова, вдруг стал отставать. Алексей по радио приказал своему ведомому занять его место, а сам, пристроившись к отстающему, стал его прикрывать.
Два "Ме-109", вынырвув из-за туч, бросились на них в атаку. Алексей выпустил длинную очередь, и противник немного отстал. Но лётчики врага снова пошли в атаку. Алексей принял весь удар на себя, а бомбардировщик достиг цели, отбомбился и быстро направился в обратный путь.
Бой в небе тем временем приобретал всё более ожесточённый характер. Из-за облаков вынырнули ещё две машины врага. Алексей бросал свой "Як" то вверх, то штопором уходил к земле. Лес и небольшое озеро то дыбились, будто взлетая в небо, то стремительно неслись навстречу. От самолёта, прошиваемого вражескими снарядами, сыплются осколки.
Уже потерявшему всякую надежду на спасение Алексею и на этот раз сопутствовала удача. Оторвавшись от преследователей, он вырнул в большую тучу, чувствуя, как боевая машина работает на пределе.
Когда он сел, сбежались его боевые друзья и стали смотреть на самолёт, будто видели его впервые: во многих местах тот напоминал решето.
В другой раз, возращаясь с задания, Алексей заметил немецкий бомбардировщик "Ю-87", отставший от основной группы. Меткой очередью Алексей сразил воздушного стрелка.
Алексей вспомнил, как немецкие лётчики, когда им удавалось загнать в "угол" наш истребитель, не сразу сбивали его, а, зайдя сбоку, издевательски показывали на пальцах крест - мол, сейчас капут тебе. Вот и Алексей подошёл вплотную к вражеской машине и, поравнявшись с кабиной пилота, показал ему на пальцах знак: "Сейчас я тебя прикончу и выпью сто граммов!"
Немец понял этот жест, заёрзал на месте, завертел головой...И вдруг из-под хвоста "юнкерса" вылетело два густых клуба серого, как пепел, дыма, и Алексея сковало непонятное давящее чувство. Теряя сознание, он успел нажать на гашетки пулемётов, уловив краем глаза, как пылающая машина врага уходила к земле.
Его истребитель тоже резко повело, и он стал плохо слушаться. Голова раскалывалась от боли, будто её стягивали металлическими обручами. В глазах плыло и двоилось. Он не помнил, как удалось выровнять машину. Как дотянул до своих. А совершив посадку, тут же потерял сознание. Врачи определили, что Алексей был отравлен газом, который стали применять фашистские пилоты.
И вот бои на территории Германии. 28 марта 1945 года со всех авиационных полков отобрали самых лучших и опытных лётчиков, среди которых был и Никуленков. Их вызвал к себе командующий 5-й воздушной армии генерал-полковник Руденко, который поставил перед ними задачу: ночью совершить внезапный налёт крупными силами истребителей и бомбардировщиков на вражеский аэродром и уничтожить самолёты противника.
Ночью 1 апреля 1945 года с наших аэродромов поднялись более двухсот самолётов и взяли курс на Эберсвальде. Алексей вылетел со своим звеном раньше минут на десять, чтобы принять удар на себя и позволить остальным нанести массированный удар. Когда подошли к аэродрому, немцы почему-то огня не открывали.
Тройка "Яков" на бреющем полёте пронеслась над аэродромом, поливая огнём стоящие на земле машины. Алексей заметил, как взлетает дежурная пара немецких истребителей "ФВ-190". Он выходит им навстречу боевым разворотом вправо и сбивает одну машину. Его ведомые Алексей Плаксин и Серёжа Гладких расправляются с другой машиной. И тут с земли навстречу ринулось море огня: ожили фашистские зенитки. Казалось, на небе нет живого места. Немцам тоже удалось поднять несколько "Ме-109", "ФВ-190" и даже реактивные истребители - новинку немецкой Люфтваффе.
Но к аэродрому уже подошли основные наши силы, и жуткое море огня накрыло землю, высоко взметнувшись в небо. Крупный аэродром Эберсвальде и самолёты на нём были полностью уничтожены.
Берлин горел. Краснозвёздные истребители и штурмовики стремительно проносились над городом, утонувшем в дыму пожаров. По приказу нашего командования на аэростате укрепили и плдняли высоко в небе огромное красное полотнище со словом "Победа". Аэростат стальным тросом закрепили на машине, которая с продвижением наших войск тоже продвигалось вперёд. Алое полотнище было заметно на большом расстоянии. Оно как бы призывало гвардейцев идти только вперёд. Охранять этот флаг поручили Алексею Васильевичу Никуленкову.
Горит Берлин...Советские воины штурмуют Рейхстаг. А над поверженной столицей германского фашизма реет полотнище Победы. В небе нет ни одного немецкого самолёта. Это было удивительное и волнующее зрелище!
"Я - Ураган-15! Я - Ураган-15! Над Берлином чистое небо!" - передавал Алексей на командный пункт. Это было утро нашей Великой Победы!
Советская Родина высоко оценила боевые подвиги лётчика Алексея Никуленкова, наградив его тремя орденами Боевого Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, ьорденом Красной Звезды и четырнадцатью медалями.
Из боевой характеристики думиничского лётчика читаю: "Лётчик Алексей Васильевич Никуленков за период войны совершил 148 боевых вылетов и провёл 80 воздушных боёв. Лично сбил 11 самолётов врага и четыре в составе группы. Штурмовыми действиями уничтожил много фашистской боевой техники, солдат и офицеров. Достоин присвоения звания Героя Советского Союза".
Но как это не раз случалось на фронте, предписание не было выполнено по неизвестным причинам...