Котловое питание – это не только приготовление пищи в больших количествах, когда все питаются, так сказать, из одного котла. Это нечто большее и, по-своему, удобное.
В самом деле, - вот, если Вы хозяин или, скажем, шеф-повар в ресторане. Как рассчитать, сколько к Вам сегодня придет народу, сколько из них закажет то или иное блюдо, сколько в связи с этим нужно заложить продуктов, если эти блюда, конечно, не порционные и не готовятся непосредственно на заказ, а, к примеру, первые, салаты или гарниры? Ведь если Вы перестрахуетесь и заложите меньше продуктов, то их может просто не хватить, значит, будет недовольство, и к Вам в следующий раз люди, которым не хватило того, что они хотели, не придут. Если заложите больше, а спроса не будет, то они останутся невостребованными, и их придется выбрасывать, поскольку на следующий день их использовать будет нельзя, так как они будут уже несвежими. А значит, Вы понесете убытки.
При котловом питании все значительно проще. Во-первых, четко известно, сколько народа стоит на довольствии. Во-вторых, меню не содержит такого разнообразия, как в ресторане, и абсолютно всем подается одно и то же. Следовательно, абсолютно точно известно, сколько продуктов не то что нужно, а положено (по нормам довольствия и по меню-раскладке) заложить, и сколько порций должно получиться на выходе.
А уж если кому-то что-то не понравилось (а при массовом питании, даже если Вы будете очень хорошо и вкусно готовить, все равно обязательно найдется кто-то, кто того или иного не любит, ему не понравилось, или он такого отродясь не ест) и он не притронулся к обеду или чего-то не доел, или вообще не явился на обед, так это не Ваши проблемы.
Даже если Вы точно знаете, что тот или иной человек, а может, и несколько человек, на обед или на ужин не придут (а многие офицеры и мичманы, стоящие на довольствии в своих воинских частя, на ужин, как правило, когда их корабль находился в базе, не ходили, предпочитая казенной пище домашнюю), меньшее количество порций приготовить Вы не имеете права. Все оставшееся же без тени сомнения и сожаления выливается в помои.
Но, право, просто выбрасывать столько добра рука не поднимается! Поэтому практически при всех воинских частях, где есть комбинаты или хотя бы блоки питания, как правило, существуют подсобные хозяйства, где на продовольственных отходах выращивается порой очень даже немалое поголовье свиней и другой живности.
В свою очередь, полученные таким образом мясо и другие продукты опять-таки используются для улучшения питания личного состава. К примеру, так широко известные сейчас жареные молочные поросята, вручаемые возвращающимся с боевой службы кораблям или за успешно выполненные другие учебно-боевые задачи, берутся именно оттуда.
И хоть там и ведется строжайший учет, каждый опорос, забой или естественная гибель животных строго протоколируются и актируются, всегда есть место для каких-нибудь лазеек.
Ну, например, кто может опровергнуть протокол и акт, что данная свиноматка принесла в этот раз не двенадцать, а всего лишь десять поросят, если в этих документах, составленных и подписанных по полной форме, значится именно это количество? Или если в том же протоколе и акте значится, что на праздник Вы забили пятерых, а не четверых молочных поросят? Или что у Вас в результате каких-нибудь объективных (главное только придумать такие, поубедительнее и не связанные с опасными и массовыми заболеваниями животных) причин погибла свинья, или вместо одной погибло две?!
Пользуясь этим, некоторые, прямо скажем, не самые чистоплотные начальники иногда на своих (точнее, своих воинских частей и соединений) подсобных хозяйствах выбирали себе по молоденькому поросеночку, и за счет все тех же отходов продпищеблока работающие там матросы, вместе с остальным поголовьем, выращивали и откармливали им их «собственных» свиней. Соответствующие же протоколы и акты подписывались и утверждались именно этими начальниками. Так что с этим никаких проблем не возникало.
Некоторые особенно щепетильные начальники, правда, все-таки вносили в кассу продовольственной службы минимальную сумму за якобы купленное ими при забое мясо, но большинство из тех, кто шел на такой шаг в целом, до подобных мелочей, как правило, не опускались.
Специальных свинопасов в штатах воинских частей, если это, конечно, не военный совхоз, разумеется, тоже не было. Но когда в Вашем подчинении находятся тысячи, а то и десятки тысяч человек, найти одного-другого, выросшего в деревне и разбирающегося в этих вопросах, и выделить его безболезненно для боевой подготовки всего соединения, проблем не составляет. Правда, и командиры кораблей, на чьем штате стоял такой матрос, тоже, помимо высшего руководства соединения, не брезговали дать ему команду при очередном опоросе завести ему собственную живность.
В обычных условиях начальники, занятые проблемами спасения мира, не слишком много времени уделяли подсобным хозяйствам – все там нормально, не беспокоят, лишних вопросов не задают, - и слава Богу!
Если же случалось завести «своего питомца», то обстановка нередко менялась с точностью до наоборот. При каждой встрече с начальником тыла (где таковой имелся), выполняющей его функции береговой базы или, на худой конец, начальником продовольственной службы, они обязательно интересовались, как идут дела на подсобном хозяйстве, как содержатся животные, как их кормят, как у них со здоровьем… Под конец же, между прочим, обязательно следовали вопросы:
- А как там мой? Сколько он уже весит? Хорошо ли кушает? Как себя чувствует? Хорошо ли за ним ухаживают? - и так далее и тому подобное. Заканчивались такие расспросы, как правило, обещанием обязательно как-нибудь выбрать время и заехать в подсобное хозяйство, посмотреть, как там дела, а заодно и своего питомца проведать. Ну, и в зависимости от собственной воспитанности начальников такие обещания порой сопровождались либо пожеланиями, либо стращаниями примерно такого содержания:
- Вы уж смотрите там, получше за ним следите и ухаживайте!»
Или:
- Смотрите, если что будет не так, я Вам…!
После таких разговоров воодушевленный начальник (подчиненный вышестоящего начальника), как правило, срочно несся в подсобное хозяйство, устраивал там разнос свинарям, а под конец, тоже между прочим, интересовался:
- А который тут командира (начальника штаба, начальника политотдела) эскадры?
- А Бог его знает! – пожимали плечами матросы. – Они тут все на одно лицо!
- Нет уж, Вы как-нибудь их заметьте! – Начинал агитировать и разъяснять начальник. – А то отцы-командиры приедут, будут спрашивать, а Вы ничего ни сказать, ни показать не сможете.
…Однажды базирующаяся в первой столице Северного флота городе Полярном Четвертая эскадра подводных лодок подвергалась комплексной проверке в ходе инспекции всего Северного флота. Проверяли и боевую, и специальную, и тактическую, и огневую, и политическую, и физическую подготовку, и подготовку к борьбе за живучесть, и состояние воинской дисциплины, и содержание кораблей, причального фронта, казарменного фонда и других береговых помещений, состояние складских помещений и ремонтно-технической базы и многое, многое другое, а так же, естественно, состояние продпищеблока, питания личного состава и содержания подсобного хозяйства.
В общем, проверку эскадра проходила довольно успешно. Были, конечно, замечания и по воинской дисциплине (а у кого их нет?!), и по содержанию и состоянию казарм (а как им не быть, когда казармы уже сто лет не ремонтировались?!), и по многим другим вопросам. Но чего-либо серьезного, криминального, из ряда вон выходящего не было. Боевая и политическая подготовка были на должном уровне, все задачи в море корабли выполняли успешно, а задачи специального учения вообще отработали без сучка и задоринки и получили положительные оценки.
Инспекция шла к завершению, и командование эскадры уже даже начало дышать спокойнее и размереннее, с каждым днем и часом уверяясь в том, что гроза миновала.
Правда, в нескольких экипажах, особенно недавно вернувшихся с длительных боевых служб, у большинства личного состава не было выполнено последнее требование, продиктованное очередной кампанией по борьбе с годковщиной, чтобы в тетрадях для политзанятий у каждого матроса были записаны звание, фамилия, имя, отчество, домашний адрес и служебный телефон всех его прямых начальников, начиная от командира и заместителя командира корабля по политчасти, кончая командиром, начальником политотдела и начальником штаба эскадры, а так же «телефоны доверия» политотделов бригады и эскадры.
Но если с этими экипажами такое положение дел довольно легко поддавалось объяснению, и было вполне простительно, то аналогичное положение на береговой базе никаким оправданиям не подлежало.
Тем не менее, все это было легко исправимо, да и к моменту разбора итогов проверки было уже практически устранено.
Но тут масла в огонь добавляло еще и то, что с воинской дисциплиной в эскадре традиционно было не все благополучно, в том числе и с пресловутой годковщиной. Поэтому неприятные выпады со стороны проверяющих в свой адрес руководство эскадры все-таки ожидало.
На самм разборе все шло довольно хорошо. Все инспектирующие, отмечая имеющиеся недостатки, вместе с тем, давали вполне положительные оценки, пока дело не дошло до представителя тыла флота, проверявшего продовольственную службу и побывавшего на подсобном хозяйстве.
Он просто задохнулся то возмущения, когда рассказывал, что обнаружил там поросят с тщательно выведенными краской на спинах… фамилиями командира, начальника штаба, начальника политотдела и еще нескольких высокопоставленных офицеров штаба эскадры, а также командования береговой базы. Матрос-свинопас, которому надоели вопросы, где чей поросенок, взял и подписал их.
- Вы не перепутали спины свиней с тетрадями для политзанятий? – взвился представитель политуправления флота. - Или это у Вас особая форма проявления уважения к командованию?! А, может быть, так у Вас матросам легче запомнить, кого из командования как зовут? Может, стоит распространить этот опыт на весь флот?!
Пришлось объяснять, что матрос просто перестарался. Правда, легче от этого не стало, поскольку командование эскадры обвинили в использовании служебного положения, а подсобное хозяйство Четвертой эскадры стало именем нарицательным на флоте еще на очень долгое время.
13.02.06.