О том, что горит
Нина решила поджечь дом. Собрала вещи и сына. Нахлобучила ему на голову зимнюю шапку. Тапочки оставила. Так и стоял Андрюшка в тапочках пушистых с собачками, в зимней шапочке и в шортах. В шортах, потому что лето. И зевал. Нина, разбудила его, а теперь собирала в кучу листы – готовый, в общем-то, диплом и собиралась поджечь. Волосы Нинины спутались, руки дрожали, спички рассыпались. Так нельзя. При ребенке. Нина отперла замки. Открыла входную дверь и вытолкнула Андрюшку на лестницу – иди погуляй. Дверь хлопнула, от чего проснулась мать Нины, Андрюшина бабушка. Выхватила с лестницы зевающего ребенка, вылила воду из чайника на начинающий разгораться диплом. Пожара не получилось. Было много дыма. А огонь только по краешку листов, аккуратно так.
Вместо пожарных вызывали скорую, а потом психиатрическую. Перетрудилась, диплом – объяснялась мать с врачами. Вы знаете, когда она была маленькая, то очень любила животных – коровок там, собачек-кошечек, курочек, овечек. И совершенно не могла есть мясо, ну совершенно! А ребенку-то мясо ой как нужно. Я Ниночке говорю – Нина, мясо надо кушать. А она мне – жа-алко. И знаете, что потом? Отправила ее летом в деревню. Она взяла топор и рубанула куру. Бегала у бабки одна, самая любимая, пестренькая. Зато, говорит, мама, я теперь после этого могу курицу спокойно съесть. И мясо любое могу. И ту курицу сама сварила и съела. Двенадцать лет Нинушке тогда было.
Нину забрали. А Андрюшка бегал по коридору в зимней шапочке – забыли снять. Тестовский даже не вышел из своей комнаты. Ни звука. Ничего. Хотя Андрюшка боднулся пару раз в его дверь.
Тестовский был музыкантом, наркоманом со стажем, бывшим Нининым мужем и отцом Андрюшки. Когда к Нине приходили гости – к Тестовскому никто уж не приходил, хотя он тихий такой был, ни на кого не бросался и не поджигал – то допрашивали Андрюшку, кто в той комнате живет?
- Тестовский – важно отвечал Андрюшка
- А Тестовский тебе кто?
- Тестовский, как ты не понимаешь, он Тестовский
Он не знал, что Тестовский и папа – одно и тоже.
Когда Нина приехала в Москву поступать, то сразу же познакомилась с модным тогда музыкантом. Тестовским. И поступила. И Тестовского полюбила, наверное.
Она переехала к нему на Красную Пресню, где у Тестовского были две комнаты в четырехкомнатной квартире на втором этаже. И много гостей до утра, нет не до следующего, а до следующей недели или месяца. В прихожей – народ и в ванной народ и соседи не довольны. Зато весело. Там, где-то между кухней и коридором, не доходя до комнаты, где гитара и портвейн и травка и был зачат Андрюшка. А потом приехала с Сахалина мать Нины, чтобы помочь с воспитанием ребенка. Нина с Тестовским были сразу разведены не только в паспорте, но и по разным углам квартиры. Одна комната осталась за Ниной -–Тестовский успел прописать, а еще одну, после умершей соседки , матери Нины удалось отвоевать. Андрюшка был отдан в ясли. Нина, было бросившая учебу, отправлена в институт. Тестовский тихо сидел в своей комнате. И его мутное сознание не позволяло ему хоть как-то протестовать против порядков Нининой матери.
Когда Нина вышла из больницы, то сразу с Андрюшкой уехала домой, на Сахалин. На икру и на поправку. А на смену Нине на Красную Пресню явилась Ольга, младшая сестра.
Нина отъелась, поправилась на десять кило, преподавала философию в ЮжноСахалинсом пединституте и иногда забывала забрать из садика Андрюшку. За Андрюшкой тогда притопывал дедушка, он старался идти прямо, держась за ручку внука и старался не вспоминать о недопитой бутылке в кармане. А также о жене, которая сгинула в пасти Москвы где-то в районе Красной Пресни и даже не писала писем. Письма писала Ольга, про то, чтобы Нина не торопилась возвращаться, про учебу, про то, что Тестовский ожил и стал почти человеком, а на днях у них с Ольгой свадьба.
А Андрюшка, у которого одна рука была занята дедушкой, зато вторая в кармане. Именно той, что в кармане Андрюшка перебирал спички, что только стоило их достать! И мечтал все это поджечь, ну не все, ну хотя бы…. хотя бы детский сад.