Среди мрачной действительности и железобетонных строений вдруг появляется наш герой Николай – жизнерадостный, весь освещенный солнцем. И не просто появляется, а будто выплевывается всей этой полупомоечной мерзостью.
Герой обращается к двум бабулькам, скучно сидящим на скамейке. Тем бы откликнуться, поговорить, пообщаться, но ничего этого им не надо: Николай распекается перед бабушками, а те – ни в какую, не хотят общаться с ним. Вроде бы и разговор предлагается по их, бабушкиным интересам – про погоду. Странно все как-то.
Не хочет общаться с героем и другой мужичок, который давеча занял у него денег. Занять – занял, а говорить с ним не желает. Вот дела! Может, злой какой наш Николай? Да нет, не злой – вот и денег дает в долг, и жизни радуется.
Пошел тогда он к своей любимой девушке. Ее мать не пустила его даже на порог, отругала и запретила впредь появляться ей на глаза.
Зашел он, наконец, к своему другу. Тот грустный, жена – тоже. Все как-то уныло и тоскливо. Начал, было, Николай разговор – не клеится. Тем ничего не надо, все у них заросло в рутинной паутине.
И тут он вдруг, просто ради веселья, взял, да сказал, что хочет уезжать. После этого все встрепенулось, ободрилось. Друг с женой стали бегать, суетиться и провожать его в далекие края. Герой вроде начинает сопротивляться, но вся среда, все люди вокруг него настроены на то, чтобы он и в самом деле уехал. Даже его девушка отталкивает его от себя, хотя видно, что она находится в безвыходном положении: некрасивая, перспектив на женихов уже больше не будет и наш герой – единственная ее надежда. Все кончается тем, что его, чуть ли не против воли (он поставлен в такое положение, что не может отказаться) сажают в автобус, и он один-разъединственный едет незнамо куда.
Такого не бывает? Еще как бывает! Действительно, приглядимся повнимательнее к истории. Николай (может, режиссер имеет в виду себя?) поначалу веселый и жизнерадостный, единственный из всех персонажей играет на гитаре, и даже сам сочиняет песни, умеет по-циркачески кувыркаться, а про погоду рассуждает вполне осмысленно, так что его предположения о том, что купаться, несмотря на солнце, еще холодно, оправдываются. Иными словами, он представляет из себя некие проблески творческой активности, которые каким-то, совершенно невероятным способом, возникли в этой серой массе обыденности. При этом режиссер применяет гротесковые формы (железобетонные конструкции, общая мрачная и немного неестественная атмосфера), подчеркивая всю ущербность той среды, в какой приходится жить творческому запалу. Пока эта активность просто существовала в толпе обывателей, ее терпели, не выгоняли совсем, пользовались ею (брали денег в долг) хотя и не общались с ней. Но стоило активности хоть чуть-чуть, всего лишь в предположении, объявить о себе (о своем желании вырваться из рутины обывательщины и уехать), как все люди (общество) обрадовались этому и стали гнать его от себя, недвусмысленно давая понять, что она, активность, должна куда-то поехать и что-то сделать. Об этом заявляют и мать девушки героя, и его друг со своей женой. Они сами, не имея сил вырваться из рутины, надеются, что он сможет осуществить нужный рывок.
Так: рутина и посредственность (общество) выгоняют активность, стоит ей лишь обозначить себя как активность и поставить себя в оппозицию к тем качествам, которые представляют собой пассивность. Выгонять-то они выгоняют, но зачем это им надо?
С одной стороны, активность мешает паутинному существованию пассивности, будоражит ее, и тем самым как бы ломает, уничтожает ее. Поэтому в нашем случае пассивность просто проявляет свое стремление выжить. Но, с другой стороны, стремление выжить – это все-таки выражение активности. Что же, выходит, в пассивности есть активность? Конечно, это так, и доказательство тому – наш герой, который взращен в пассивной среде, не хочет из нее уходить, но, тем не менее, представляет собой ростки активности. Поэтому пассивность защищается и активничает тем, что отрицает свою же активность, пытается выбросить ее из себя. С третьей стороны, пассивность ведь не просто так, из абстрактных соображений, хочет вытолкнуть из себя активного героя. Действительно, его девушка как часть обывательской массы и примитивизма сдерживает свои чувства до тех пор, пока действует слух о том, что Николай будто бы едет на готовое тепленькое место к своему другу. Но когда выяснилось, что это все выдумка, и если он и уедет, то в полное незнание места своего назначения, т.е. когда выясняется способность героя, несмотря ни на что, быть полностью самостоятельной активностью, истинной активностью, черпающей свои ресурсы из самой себя (впрочем, он и раньше-то жил полностью один и был вполне самостоятельным), вот тогда эта девушка разрешает себе показать свою «любовь», говорит, что будет ждать его и просит писать ей письма. Получается, что в начале пассивность гонит от себя активность, чтобы осуществить свою оборону (как бы на всякий случай), а потом, после получения-таки доказательства подлинности активности гонимой стороны, пытается приклеиться к ней, видимо, для получения в будущем жизненных благ, т.е. для получения в будущем условий своего прозябания. Пассивность в этом последнем случае рассматривает активность в качестве того плацдарма, который в будущем даст ему возможность оставаться быть собой. И поэтому не случайно в конце фильма обнаруживается удивительная, прямо-таки фантастическая, вещь: поначалу Николай уезжает один, но впоследствии чудесным образом автобус оказывается забитым всеми теми, кто весело выкидывал его из своего лона. Он, оказывается, обречен тащить их всех за собой, а они присосались к нему и вряд ли от него отстанут.
В итоге, мы имеем тезу: обществу, обывательской массе, не нужны творческие, активные личности, поскольку они мешают своим необычным, может быть даже в чем-то странным поведением. Но и без них существование обывательства как явления невозможно. Эта теза, в свою очередь, имеет антитезу: творческие люди не понимаемы обществом, но именно для него все и делается. Герои вынуждены вечно тащить за собой серую массу. Поэтому рай на земле не достижим, он подобен тому эфемерному облаку, о котором можно только мечтать. Ведь в раю никто никому не мешает, у всех все есть, все преисполнены счастьем. А какое тут будет счастье среди людей, если пассивность всегда мешает активности, пытается выпить из нее соки, а активность всегда недостаточная, чтобы окончательно оторваться от пассивности и быть счастливой просто потому, что живешь и видишь это солнце?
Счастья, абсолютного по своей беспредельности не может быть, поскольку хорошее всегда содержит в себе содержит плохое, впрочем, равно как и плохое содержит в себе хорошее. Фильм «Облако-рай» – в конце концов, именно об этом.