На вечеринке в честь наступающих новогодних праздников отец с мамой крупно поссорились.
Я первый раз слышал, как ругается мама. Отец-то на язык был всегда по-деревенски невоздержан, а вот мама таких слов никогда при мне не произносила, до сих пор. Они, конечно, думали, что я не слышу, а младшие - спят, но ни хлипкая дверь, ни ватное одеяло, повешанное, чтобы сохранять тепло в барачных комнатах, хотя бы там, где топилась печка, - не удерживали в себе тех самых слов.
Все друзья вокруг жили с кем-то одним - с мамой или, иногда, с папой, - и мне предстояло, судя по накалу переговоров родителей, присоединиться к таковым "уполовиненным сиротам", как называла бабушка моих приятелей, оставшихся без отцов, добывающих уголёк или хлебающих где-то на северах баланду, под присмотром цепких глаз лагерного вертухая.
Наконец, взаимные обвинения за дверью кончились, оттуда вылетел взъерошенный и еще похмельный отец, запихивая в старый вещмешок скомканную одежду и молча зыркающий через плечо на вставшую в проёме маму, ничего ей уже не отвечающий, красный и явно злой..
Подхватив меня на ходу и выскочив на крыльцо, он успел только шепнуть мне, начинающему пускать слезу, - Жди! - и рванул по разбитой дороге к остановке.
По остаточным всхлипываниям мамы можно было понять, что отец на новогоднем вечере танцевал как-то слишком уж тесно с дебелой дамой, оправдываясь тем, что это была "секретарь парткома" (кстати, как потом выяснилось, именно она и была, но подобный кадр из к\ф "Афоня" много позже всколыхнул у меня воспоминания об этой сценке). Ну и..слово за слово..Отец не был уж слишком примерным семьянином и поступал согласно своему внутреннему согласию с окружающим миром..
На второй день в качестве парламентера пришла бабушка. Собственно, пришла она нянчиться с младшими, девать нас было некуда, но белый флаг примирения явно был где-то рядом, на запасном пути..
Мама была настроена жестко: надо будет - пусть приходит мириться и извиняться с а м.
..За неделю гнев её, видимо, стал спадать. Но и обида оставалась.
- В кино не хочешь, там что-то индийское привезли? - подозрительно п р я н и ч н о заговорила со мной мама.
- Так бабушки-то сегодня не будет, на "комиссии" она (бабушка и впрямь проходила очередную "квалификацию" на инвалидность), кто с малЫми сидеть будет, ты же устала..? - не менее фальшиво спросил я, уже подтягивая штаны, - ибо про новый фильм в нашем единственном кинотеатре я слышал, ему оставалось прокатываться еще пару дней - и всё, - где же я еще увижу такую "затянувшуюся расплату", где конкурируют между собой "месть и закон"..
- Да посижу я, Лида еще придет, поможет..
Ну раз должна была приехать мамина старшая сестра тёть Лида - я вообще мог быть спокойным, она управлялась и с детьми любого возраста, и с любыми расстройствами младшей..
- Так я готов, хоть сейчас.. Хлеба надо на обратном пути купить?
- Хлеб есть..Ты, вот что..До бабушки успеешь добежать? Банку ей отнести, надо тут..
- Успею, у меня еще час в запасе, только быстрее давай..
Отправленный "погулять" на 10 минут, вернувшись, я обнаружил уложенную в авоську литровую баночку с вареными пельменями, завернутую в газеты и разные тряпицы, отдающую жаром.
- Отнеси отцу, не ест ведь, поди, пока мать по больницам, да с вами.. Желудок совсем посадит с таким поведением.., - не утерпела мама походя пнуть окаравшего и отсутствующего батю. - Вот ему еще бульончика захвати, чтобы в сухомятку не ел..
Мигом домчавшись до бабушкиного дома, я стукнул в дверь банкой - отец открыл так быстро, как будто стоял у порога. Была суббота, он стоял перемазанный в каком-то машинном вонючем масле, но это же был папка - потому банки, взлетев вместе со мной, чуть не разбились об косяк, когда батя меня обнял и прижал к себе..
Суетливо начав мне совать в руки какие-то изогнутые проволочки и нанизывая на них гаечки, он мне объяснил, что создал тут для меня целый зоопарк - и правда, три куска проволоки, изолента и пара болтов тут же стали жирафом, большая гайка и маленькая аллюминиевая скобка - уткой и так далее..
Вскоре мы уже сидели за столом, наворачивая вместе любимое, но редкое блюдо детства - пельмешки, нахваливая в два голоса маму (хорошо, что не было бабушки, которая всегда ворчала, что мама прокручивает фарш "всего на один раз, а я - рублю сначала, потом кручу на три раза, да еще и мну скалкой, да воды сырой полстакана..")..
Уже за поеданием пельменей до меня стало доходить, что, значит, пока мы спали ночью, мама налепила пельменей, старалась, в угоду мужу, сделать их совсем крохотными, наморозила полный поднос в морозилке, а сегодня сварила - и всё это было не случайно, а с каким-то глубинным смыслом, которого я не понимал, но он мне казался светлым и скорым, - что-то хорошее должно было произойти..Потому я и не заикался отцу про уже пропущенное кино, про капли масла, попадающие мне на штаны, сшитые из брюк двоюродного брата, чуть обрезанных и окраймлённых синей "ковбойской" бахромой..Мне хотелось так и сидеть у него на коленках, слушать его рассказы про то, как они "кормились" с бабушкой в деревне, про что-то послевоенное..
Наконец, отец встал, оглядел комнату, нашел мамину авоську, сунул туда опорожненные нами банки, взмёл на плечо вещмешок и сказал, - Ну, пойдем, надо маме банки отнести, а-то ж волнуется, - я тебе помогу..
..А через двадцать лет пельмени продавались уже в каждом магазинчике, на выбор, с бараниной, с говядиной, мелкие, крупные, ручной лепки, машинной..И ими было уже не удивить, как чем-то особенным, не сотворить то же чудо воссоединения семьи, что и двадцать лет назад..
Наверное, потому мама и не посылала меня больше с пельменями к отцу, да и он не слишком рвался назад от новой жены. И кулинарствует она, новая, не хуже мамы, признаться..
Вот только пельмени в их новом доме я , почему-то, не ем..