Росчерк падающей звезды пересек небо, напомнив о том, что я ещё здесь.
Я не шевелясь лежу на холодных камнях, устремив ровный взгляд на россыпь ночных светил, зная только то, что завтра, пойманная магией дневной звезды, буду так же, почти не мигая, часами глядеть на морскую гладь, в обрамлении пушистых сосновых ветвей. Я буду это делать, потому что только этого и желаю.
Завтра…. Вчера, сейчас, давно…. Сейчас я понимаю, что это не определение состояний времени, а восприятие сознанием своего статуса относительно его вибраций. Вчера у меня были ряса, крылья и сонмы жизней в запасе, сегодня – знание начала, два диплома и ясное зрение. Вчера – долгое текучее постоянство изменения, сегодня – одинокая цель. Сегодня и навсегда.
Но, по большому счету, прошлое уже не так важно, ведь поток воспоминаний переполнил мою душу, дно которой не выдержало и прорвалось….
Где ты теперь, моя светлая владычица, соткавшая мой дух и отправившая его бродить по неведомым космическим орбитам и перекрёсткам, мать мне подобных, дитя Первых Светочей? Долгими ночами я кричу в небеса, я зову тебя, требуя милосердия и доброты, но ты молчишь. Однако тьма отвечает мне, присылая поток образов, что серебрят мое сердце, холодят кровь и отчуждают душу, видящую мир нелепым и пустым.
И всё же, я знаю тебя, я никогда тебя не забуду…. А мир….
Он осыпается, словно ороговевшие чешуйки моей кожи, которые падают мне под ноги, смешиваясь с дорожной пылью. Мир осыпается с меня, оставляя голые, очень чувствительные и уязвимые фантазии, за которыми стыдливо прячется пустота. И память….
Я помню, как ты говорила со мной, совсем ещё юным созданием, как пыталась объяснить, почему придумала меня именно таким. Мне казалось тогда, что ты говоришь с собой, что это просто мысли, произнесённые в слух потому, что им от чего-то невыносимо томится в темнице твоего великого разума. Я благоговел перед тобой, и это длилось до тех пор, пока мне не пришлось за тебя умереть.
Снежными лучами своих чувств, ты касалась моей гривы, приминая торчащие языки её пурпурного пламени, чтобы утешить рвущуюся наружу любознательность юности.
«Со временем ты и это поймёшь, мой Ая», - говорила ты.
«А что такое время?» - вопрошал я, удивлённый неведомым словом.
«Это месть за то, что мы натворили».
«Но разве сотворенье не благо?», - возмущался я тогда, - «Ведь Форма – это красота, а красота священна!».
«Всё дело в Ткани, милый Ая. Мы похитили её у Изначальных. Мы – воры, но страсть к красоте есть наше оправдание», - вибрации её лучей поменяли цвет и интенсивность, и я догадался, что она грустит. – «Но Изначальные не умеют прощать, и поэтому нам всем суждено погибнуть, однако наши потомки выживут и понесут в себе Форму вместе с проклятием Времени».
«Ты пророчишь страшное, Владычица!» - воскликнул я, сразу поняв суть того, что зовётся страхом.
«Запомни, мой Ая – никогда ничего не бойся», - ласково, но твёрдо промерцали лучи её мыслей, - «Ничего и никогда! Пусть бесстрашие и непреклонность укореняться в ядре твоей сути. Они всегда будут помогать тебе возрождаться из пепла и праха».
Она была права. Как некогда волны Хаоса, время не раз убивало меня, иссушая мою плоть своим мерным течением, но я непреклонно возрождался, чтобы стать тем, кто стоит за гранью Света и Тьмы, чтобы стать совершенством, кое весь мир полагает уродством.
Мне глубоко безразлично их полагание, ибо я та, кто я есть.
Поднявшись с холодных камней, я присела поближе к костру, подставляя его теплу озябшую спину, и глядя на то, как умиротворил сон лица моих спутников. Временные, добрые, красивые, слабые – я всегда буду благодарна им, ведь они так многому меня научили. Я не сплю ночами, вытачивая филигрань образов, в которые вплетаю свои хитрые заклятия, дабы защитить красоту, защитить то, что я знаю. Им никогда не понять, что я творю. Наверное, это ещё и потому, что я сама до конца всего не понимаю – я просто доверяю своему дару.
Подбросить просоленные поленья в костёр, глядя, как вспыхивает танец поднявшихся искр….
Светлая владычица, мерцающий Создатель, мой создатель…. Какое бы имя мне не давали, все жизни и на всех Перекрёстках матери звали меня Ая – так, как когда-то звала меня ты. Это конец и начало, сомкнутые и запечатанные символом и звуком, клеймо, выжженное на моей судьбе. Я благодарна тебе за это, но по-прежнему не понимаю, почему превращение происходит так долго, неужели нельзя быстрее?
В чертогах Вечности пульс времени звучит словно музыка, а здесь, в мирах Формы, это тревожный колокольный набат. Меня он не пугает, как остальных смертных, но я устала от его шума и их обусловленности этим темпоральным ритмом. Я устала играть в пьесе по имени «жизнь в мире», к тому же у меня попросту отсутствует драматический дар. Как актриса я неуклюжа и нелепа.
Некогда, я играла учёных, священников и поэтов, гордых воинов и жестоких пророчиц. Я побывала на многих сценах во множестве миров, но не в одной роли так и не обрела себя, ведь моя суть всегда оказывалась шире и глубже предложенной роли. Моё предназначение - ставить пьесы, а не играть в них. Но, когда-то, очень давно, до черты Тьмы, мои творческие силы были распылены вместе с духом волнами Хаоса….
Я восстанавливаюсь медленно, собирая на берегу реки Времени песчинки собственной сути, и распознавая в мирах Формы образы, вызывающие припоминание. Я складываю узнанные образы в порядке идеально подходящих друг другу каменных плит, так возводя храм своей личности снова. Однажды, за стенами этого храма зашумят ветра, поднимутся горы, вспарушится купол неба, под которым волны ударятся о прибрежные скалы, возвестив о моём возвращении Домой.
Вобрав телом тепло костра, я снова ложусь на холодные гладкие камни, заложив руки под голову. Я встречаюсь взглядом с Вечностью, что смотрит вниз колючими светилами. Шум волн убаюкивает и меня, но я не усну. Не усну никогда.
Конечно, ты знала всё обо мне, моя владычица, знала всё, что случится с твоими детьми и миром, где они сформировались и начали творить. Ты получила этот дар по наследству от тех, кто тебя сотворил, а это были Светочи – второе поколение существ, возникших в известном нам мире. Их сила и мудрость помогли им пережить Первую Волну – падение Формы, наше падение. Они и сейчас безразлично глядят вниз, одним взором окидывая жизни поколений.
Порой, я говорю с ними, пытаясь развеять пустоту жизни, протекающей вне твоего благодатного света. Они всегда слушают меня, иногда отвечают, посылая моему сознанию поток чудесных образов. Я видела, как начавший стареть мир покидали древние боги, в чьих трудах уже не было нужды. Их печальный караван тянулся вдоль Млечного пути, овеиваемый тоскливыми ветрами и звёздной пылью. Я видела могущественных духов, которые обернувшись гибкими кошачьими телами встречали полнолуние, и отправлялись на серебристые поля Селены дабы закружиться там в древнейшем из танцев. Я видела, как нежнейшие создание с крыльями из белого пуха, рвали друг друга в клочья, окропляя небесные города своей серебристой кровью. Их хрупкие перья разбивались о воздух, падая на земную твердь снежно-белым пеплом.
Мне ведомы тысячи тайн, что раскрылись, приносимые потоком волшебных лучей. Однако, я слишком скупа, чтобы ими поделиться, да и признаться, не сильно жалую человеческий род. Здесь я ожидающий, не более, и у меня нет ни права, ни желания выплёскивать голую правду, забегая перед её возвращением и попирая прочие реконструкции. Все мои силы и знания направлены на служение одной единственной, собственной цели.
Я резко сажусь, спугнув мерное течение мыслей, попавших в ловушку мистицизма звёздного света. Вглядываясь в мутную даль, где в ночи растворилась грань между мглистыми небесами и чёрной бездной морских вод, я чувствую, как перекатываются сполохи волшебства в недрах этих стихий, и думаю о силе и предназначении.
«Ты должен пройти весь путь, мой Ая», - зашифрованный в моей крови, стучит твой голос пульсом в висках, - «Ты должен перешагнуть обе черты, вобрав мудрость Тьмы и открыв себя бесконечности возможных комбинаций Формы. Тогда к миру, что ты построишь, никто и ни что не посмеет прикоснуться, а дух твой сможет отринуть любой тлен», - изумрудные звёзды твоих глаз изливают любовь прямо в моё сердце, - «Я создала тебя для Вечности, милый. А теперь иди, моё чудовищное совершенство».
И я иду, хороня под следами привязанности и любови, опустошая бумажные кладези знаний и иссушая водоёмы чувств, вписанных в чужие жизни. Что поделаешь - Распад оставил на мне зудящий шрам энтропии. Я стала необходимой, но в то же время и опасной, потому что постоянно балансирую на грани между творчеством и разрушением. Однако, прелесть такого пути в том, что он острый и ясный. Он единственный, с него не сойти, и мне это нравится.