Туся листовая

Я мечтала, чтобы у нее были зеленые глаза, как два листочка. Сейчас у нее темно-зеленые, похожие на пупырчатую лягушечку. Пускай. Сначала они вообще были серо-голубые. И русые волосы. А мне хотелось – чтобы белые. Мне спускали колясочку, вручали пакетик с фисташками. И я такая, вся в почему-то желтом, с пуговицами огроменными, но безумно коротком и также безумно мне шедшим платье разгуливала по саду. Ах да, в коляске она. А поверх нее симпатичный учебник по химии – позорная переэкзаменовка. Подозреваю, что учебник выбрала из-за такой приятной для сердцу, а почему бы и нет, и глазу – ну правда же, цвет – ну просто такой, как лисичка-формочка для детской песочницы (Мама, а правда – кровь выглядит также, как эта лиса – ну, кровь, что сдаешь на анализы, а?) И вот она вся, такая мечтала, чтобы кто-нибудь подошел и взглянул в колясочку и спросил – твое? Нет, в смысле, чтобы не то, чтобы заглядывали, а чтобы думали, восхищались. И считали меня вполне молодой мамой (учебник химии – ну какой учебник – справочник, благополучно спрячем, в смысле, обложку). Вот, прямо как тачку или ракетку для тенниса – откуда такие сравнения – катится коляска. А тогда, в Суздале, когда не то, чтобы коляски, человечка такого с глазками и ртом слюнявым, а ты что думала – не было. Так мечталось – глазки – два листочка. А вышло по-другому. Как два камешка из аквариума. Такие мутно-голубенькие, требующие разгляда, заряда, и что-то там непременно еще. Какие у нее симпатичные какашки. Это не я. Это Другие люди. Я не смотрела. Может и симпатичные. Ни разу на прогулке ты не дала мне шанса подумать в том направлении так или иначе. Хорошо это или плохо – дар или испытание? Я не помню, честно тебя, я помню формулу линоленовой кислоты и вкус фисташек. Хотя нет, только фисташки. Формулу тоже не помню. Наверное у тебя были красивые одеяла и не менее красивые мысли. Не знаю. Мне просто очень шла твоя колясочка. К моему платью, к ножкам, и даже, как не странно, к почему-то дешевым на тот момент черным босоножкам. Вот сейчас пишу все это и жду звонка от человека, который, в общем-то, служит катализатором к раздражению моих еще каких-то остаточных эмоций и реакций. Например, холодное или горячее, свет или тьма. Обычные человеческие рефлексы. И команды. Как чистить зубы перед. Да, именно перед едой. Не понимаю искренне, как можно есть с нечищеными зубами. Они ж не проснулись. Равно как и ты в той колясочке с желтыми мишками. Такой синей и не подходящей к моему учебнику. Тогда у меня еще были чувства, те, которые сейчас заменились на эмоции и раздражители. Злость осталась, а больше, пожалуй, ничего. Даже ореол загадочности – неизменный атрибут моих подруг, возводить кажется так нелепо. Просто ты хорошо спала тогда на воздухе. А я наивно думала, что все хорошее только впереди. Просто я красиво поднимала левую ногу и опускала ее куда-то на планку между колесами, чтобы коляска въехала на бордюр. А тот, для кого все это делалось, не видел, да и не мог. Просто тогда все обостряется и кажется волшебным и легким. Листочки.