На далекой планете была война. К невзрачному многоэтажному дому стекались со
всех сторон войска. На белом снегу были отчетливо видны согнувшиеся фигуры в
черном и яркая кровь. А над ними было синее безоблачное небо и яркое солнце.
Природа как бы надсмехалась над всем тем, что творилось на земле.
Серый многоэтажный дом не раз подвергался бомбежкам. Его стены были иссечены
пулями и осколками снарядов. Стекол в окнах уже не было, крыша обвалилась и
держалась лишь в двух-трех местах. Лестницы в доме тоже были разрушены и во
многих местах их заменяли доски, положенные на площадки между этажами. Среди куч
мусора, пыли и битого кирпича блестели стреляные гильзы, коробки из-под патронов,
разбитые орудия, пулеметы, винтовки, каски и мертвые солдаты, вокруг которых
была замерзшая кровь. С каждой минутой все реже и реже трещали пулеметы, все
меньше и меньше падало в снег врагов. Но несмотря на это, пулемет не замолкал ни
на мгновение. Войска уже давно заняли этот город и продвинулись далеко на восток,
а этот дом до сих пор сражался. Уже тысяча солдат полегла на поле у этого дома,
но взять в плен горстку бойцов они не могли.
- Я дал четкий приказ - взять их в плен! - Сержант ругал солдат, матерясь и
брызжа слюной. - Что вы за бойцы, если не можете одолеть какую-то дюжину
храбрецов?
Люди хмурились и бежали к дому с винтовками наготове, чтобы буквально через
сотню метров замертво свалиться в снег. Героизм нападающих таял, словно снег в
руках. Приказ начальство дало, а как его выполнять - не объяснило! Вот и
погибали теперь сотнями. Сержанты злились, матерились, но ничего не могли
сделать.
"За что нам такое наказание,- думал сержант,- где мы так провинились, что не
можем взять этот дом? За что?"
Этот вопрос так и остался для него нерешенным. Маленькая свинцовая пуля,
пролетев несколько сот метров, с глухим щелчком и хрустом прошла через сердце
сержанта. Он не успел даже вскрикнуть. Воздух комом застрял у него в горле. Его
ноги подкосились, и он упал лицом в холодный снег.
- Вася, не умирай! - Закричал Павлов, стараясь заглушить рокот пулемета, - ты
мне нужен!
Чижов, истекая кровью, поднялся из последних сил и поменял пулеметную ленту. Это
была последняя сотня патронов. Павлов знал это, поэтому и стрелял не очередями,
а отдельными выстрелами, стараясь использовать оставшиеся патроны с наибольшей
пользой. Но когда последний патрон нашел свою цель, он просто сел в углу и
приготовился к смерти. Сражаться было нечем
Когда в комнату ворвались солдаты, Павлов даже не шевельнулся, он лишь
безразлично посмотрел врагам в глаза, ожидая, когда кто-нибудь из них прикончит
его. Но убивать его, видимо, не собирались. Двое солдат подошли, связали ему
руки и положили его на носилки, после чего понесли вниз, к выходу.
Когда его вынесли, солдаты, стоящие по обе стороны дороги, отдали ему честь.
Сознание Павлова уплывало от него, он цеплялся за реальность, но она уходила
вместе с его кровью. И все же он успел увидеть это приветствие и очень удивился,
осознавая, что враги выносили его как героя. Через несколько мгновений он
потерял сознание. А его все несли меж солдат в санитарную палатку.
Проснулся Павлов в богатых апартаментах. На столе рядом с кроватью лежали фрукты,
которых он не видел не то что в годы войны, а и до нее. Павлов догадался, что
находится в доме какого-то большого начальника. Не успел он усесться поудобнее,
как в комнату вошел Великий Враг. Он его поначалу не узнал, тем более что Павлов
ни разу его не видел, но когда узнал - то покрылся холодным липким потом.
- Вы? - Только и смог выдавить он.
- Да, я, - спокойно ответил тот. - Как ваше самочувствие?
- Нормально, - Павлов тяжело вздохнул, - значит я у вас в плену?
- Почему же? - Удивился Великий Враг. - Вы у меня в гостях. Когда выздоровеете -
сможете уйти. И еще: вот эти десять медалей за мужество вы поистине заслужили.
- Я не принимаю наград от врагов.
- Это подарок не врага, а человека.
Возвращение на Родину было не таким, как ожидал Павлов. Его беспрепятственно
пропускали все вражеские дозоры: в кармане у него лежал пропуск, лично
выписанный самим Великим Врагом. Павлов собирался по возвращении пойти в
разведку, используя этот пропуск на нужды Родины. Но все оказалось по-другому:
его вызвали на трибунал.
Обвинение было жестоким: он нарушил приказ "Сущий ад, трижды ад, но ни шагу
назад", пошел на контакт с врагом. Краснолицый офицер кричал:
- Вы не имели права сдаваться врагу, вы должны были драться до последнего
патрона, до смерти!..
Павлов хотел сказать, что патроны закончились слишком быстро. На каждый пулемет
выделялось по ленте, но каждую винтовку - по пять патронов. Вот и иди с таким на
тяжелую артиллерию и танки противника. Но он не посмел ничего возразить. Не
следует указывать начальству на его ошибки.
Офицер еще что-то кричал, широко размахивая руками, но Павлов его не слушал.
Пустая болтовня, не больше. Он просто стоял и гордо смотрел в глаза обвинителю.
Рушились все надежды и мечты Павлова. Не быть ему теперь в разведке.
Приговор был также жесток, как и обвинение - расстрел.
Тогда он понял, что не он предал Родину, а Родина предала его. Той же ночью он
сбежал. И не потому, что боялся смерти, просто ему было противно умереть на
земле, которая стала теперь ему чужой. Великий Враг мягко улыбнулся ему и ничего
не сказал. Все было и так понятно.
- Странная планета, - сказал Первый, - врагов здесь встречают как друзей, а
друзей - как врагов.
- Странная, - подтвердил Второй, - но такая нам в Коалиции не нужна. У нас давно
нет войн и мы все - друзья. Не то что здесь...
- Значит уничтожаем. - Первый нажал красную кнопку. Из корабля вырвался белый
сверкающий луч и устремился к планете. В тот же миг полыхнула вспышка, и планета
разлетелась миллиардами камней.
- Далеко до следующей? - Спросил Второй. - А то спать охота.
- Далеко, - ответил Первый, - как раз успеем выспаться.
- А, ну тогда пошли, - Второй зевнул и вышел из кабины корабля, направляясь в
спальный отсек. Вскоре к нему присоединился Первый.
21,24.10.2005