«И куда только все идут, спешат…», - думал Андрей, идя по центральной улице города. Спускались сумерки, и хотя небо ещё не было абсолютно тёмным, уже царила атмосфера надвигающегося сна. Все как будто стремились успеть домой до того, как миром завладеет что-то иррациональное, но точно враждебное им. На улице было как-то душно, потому что только начинался сентябрь, и вечера ещё скорее напоминали летние.
Дома Андрея ждала мать. Своего отца он не знал, потому что семьи у них никогда не было. Ему стало известно только то, что тот был из Дагестана, познакомился с матерью, когда приезжал в их город к каким-то знакомым. Потом он появлялся ещё несколько раз, но когда узнал, что родится ребёнок, предпочёл навсегда уехать. Женщина же так и не вышла замуж, а об этой ситуации старалась не вспоминать. Поэтому любые вопросы сына вызывали у неё раздражение и желание скорее уйти от неприятной темы.
Парень поднялся по тёмной лестнице и вошёл в квартиру. Он чувствовал некую отстранённость, словно был отделён от мира оболочкой, прозрачной, но очень плотной. С матерью говорить не хотелось, и он постарался как можно скорее уйти в отдельную комнату и закрыть дверь. Здесь было его личное пространство, в которое никто не мог вторгнуться. Так он ощущал себя хоть немного спокойнее.
Просто в последнее время в его внутреннем мире чётко обозначились противоречия, которые ранее ещё возможно было не замечать. Многие окружающие казались ему какими-то чересчур примитивными, иногда он искренне не понимал, как они могут так жить и для чего. Одновременно с этим он видел и тех, в чьей жизни достаточно много интересов и чёткие цели. Однако и их он считал не многим умнее толпы – потому что не мог понять, а зачем вообще жить. Зачем жить, зачем к чему-то стремиться, зачем прилагать какие-то усилия, если в конечном итоге всё равно ждёт смерть… Эти чувства преследовали его чуть ли не всё время. Иногда удавалось отключиться, занять себя чем-то другим, поставить какую-то временную цель, но если заглянуть внутрь себя, в свой собственный мир, они непременно были там.
Андрей просто лежал на диване, играла какая-то музыка. Чувство было такое, будто не то что в доме, а во всей вселенной нет больше ни единого живого существа. За окном сменяли друг друга сценки из иллюзорной, конвейерной и конечно, как он считал, бессмысленной обыденной жизни. Но ему казалось, что всё это происходит не рядом с ним, а где-то там, в другом измерении, а скорее это просто огромный кукольный театр. Его глаза как будто стали стеклянными, потому что он смотрел перед собой в одну точку и почти ничего не видел.
Потом парня охватило желание просто услышать человеческий голос. Конечно, пределом мечтаний было поговорить, высказать всё, что было на душе, чтобы его выслушали и поняли, но он знал – это не возможно. Потому что сам себя не понимал. И поэтому хотел лишь услышать живую речь, понять, что есть ещё кто-то.
Но его окружали только четыре стены. Ему даже стало казаться, что они сжимались, заключая его в бездушное бетонное кольцо, из которого нет выхода. Так хотелось ползти по этой стене куда-то вверх, в надежде, что там что-то лучшее, но у неё нет конца.
Андрей медленно подошёл к телефону и набрал чей-то номер – первый всплывший в воспалённой памяти. В трубке раздались длинные гудки… Они продолжались и продолжались с выверенной точностью, составляя какую-то мелодию пустоты… Никого не было дома… А может, все погибли и остался я один?.. Или мне только приснилось, что был ещё кто-то?.. Может и правда, это всё только плод моего больного воображения… И снова гудки… Они напоминают работу какого-то всеобщего механизма, поглощающего всех людей… Я совершенно один… Не знаю, сопротивляюсь ли я этому механизму, или он просто не заметил меня… Но я пока вне его - это точно. А может и само моё присутствие здесь – лишь иллюзия?..
Парень облокотился на стену и, медленно сползя по ней, сел на пол… В его руке была телефонная трубка, из которой ещё долго раздавались длинные гудки… И ничего больше…
Ночь прошла в каких-то странных раздумьях, скорее представлявших собой обрывочные мысли, суждения. Они периодически сменялись столь же мучительным сном, являвшимся лишь продолжением этого хаоса…
Вся комната была залита янтарным светом, который бывает только в начале дня. Но для Андрея это значения не имело. «Декорации, сопровождающие нас, столь же бессмысленны, как и наша жизнь,» - думал он. По крайней мере, к такому выводу приходил наш герой, сидя на полу посреди этой самой комнаты. Вокруг были разбросаны какие-то вещи, на столе лежала стопка книг. А он просто сидел, погружённый в свой собственный мир. Ему совершенно не было интересно, сколько времени, и каким будет этот новый день, ведь он знал, что в конечном итоге всё сводится к одному – к абсурду и безысходности.
В его памяти периодически всплывали картины из детства, точнее, те чувства, которые он переживал тогда. Ведь было время, когда и он хотел жить, как все, радоваться успехам и расстраиваться из-за неудач… Всё это происходило до тех пор, пока в его голове не возник один неумолимый и навязчивый вопрос: «ЗАЧЕМ?». Он долго старался оттолкнуть его, отсрочить ответ, но всё равно пришёл день, когда отступать было уже некуда. Сознание бессмысленности прижало его к холодной стене и разбило прежний мир на мелкие осколки, собрать которые воедино было уже невозможно. Он до последнего надеялся на существование некоего абсолюта, от которого можно отталкиваться, и изо всех сил искал его. Тем больнее и разрушительнее произошло «прозрение». Андрей будто проснулся и не мог понять, где находится и что будет дальше.
Такой момент произошёл в жизни нашего героя. Теперь его захватило какое-то безразличие. Не хотелось заниматься абсолютно ни чем. Такие периоды наступали его жизни с определённой очерёдностью.
Итак, он сидел на полу и смотрел на стену совершенно отрешённым взглядом. На стене громко тикали часы, словно отмеряя что-то неведомое и неподвластное. Это напоминало шаги какого-то мирового диктатора, великого и ужасного, которому никто не мог противостоять.
Наш герой относился к числу людей, основу и суть жизни которых составляет непонятный бунт. Они считают, что сам факт их существования – это уже протест. Протест против абсурдности, бессмысленности и безысходности, осознавая которые логичнее всего было бы совершить самоубийство.
Он перевёл взгляд на окно и стал рассматривать облака, медленно проплывавшие по голубому н6ебу. Эти ослепительно белые, почти иллюзорные облака… Почему всё именно так? Зачем?.. А может это и есть не что иное, как иллюзия?..
Внезапно весь мир вокруг будто стал преобразовываться… Андрей уже не узнавал всего, что его окружало. Всё стало каким-то чужим и непонятным. Казалось, что если он наступит на пол, тут же провалится в какую-то бездну, потому что это лишь бесплотная видимость, которая растворится при соприкосновении с ней.
Тут дверь открылась, и вошла его девушка, у которой были ключи, и которая просто решила зайти к нему – так, поболтать, развлечься… Она была полной противоположностью своего друга, и считала его странным, но встречалась с ним потому, что у подруг были парни, и ей не хотелось отставать.
Она сразу поняла, что он сегодня «в плохом настроении» и просто села в кресло рядом с ним. Они не говорили друг другу не слова. Казалось, ему было всё равно, а может он даже не заметил прихода подруги. Она же ждала, когда он первым заговорит, но после довольно долгого времени решила, что молчание не может продолжаться дальше. Тишину нарушил её вопрос:
- О чём думаешь?
- Ни о чём, - ответил парень. Он вовсе не хотел обидеть её или скрыть свои мысли, он просто сказал правду. О чём ни думай, в конечном итоге смысла нет, и всё это ничто – таково было его твёрдое убеждение. Таким образом, это был единственно возможный честный ответ. Говоря это, он имел в виду именно такой ход мысли, потому что они занимали сейчас его голову.
Но именно в данный момент терпению девушки в конце концов пришёл конец. Она изменилась в лице, и в её ранее пустых глазах стало ярко видно негодование.
- Я всегда знала, что тебе никто не нужен! Я, как дура, сутра бегу к тебе, а ты даже не можешь нормально ответить. Если ты так ко мне относишься, мог бы сразу сказать! Прощай, и никогда даже не звони мне больше!
С этими словами она выбежала из комнаты. А парень всё также сидел и смотрел в окно. Ему было абсолютно безразлично происходящее рядом с ним, а может, он даже был рад, что никто больше не будет вторгаться в его мир.
Грохот захлопывающейся двери нарушил тишину. Казалось, от резкого звука вся иллюзия разрушится, разлетится на миллионы маленьких осколков, и обнажится пустота, которая до этого была пусть не очень искусно, но всё же прикрыта. Но всё осталось по-прежнему…
Наконец Андрей медленно встал с пола. Он осмотрелся и быстро вышел из квартиры. Куда идти – было не важно. Главное, больше не находиться в замкнутом пространстве, наедине с собой.
Парень шёл, куда глаза глядят, и как-то незаметно добрался до колледжа, в котором учился. Надо сказать, во время депрессий некоторые тянутся к таким вот официальным местам. Они как будто помогают им на время отвлечься от своих проблем, спрятаться от них в какую-то иллюзию. Поток жизни затягивает, и остаются только проблески панического страха – перед тем, что впереди ночь, когда придётся вновь остаться наедине с собой.
Андрей вошёл в столовую и сал за стол. Как раз начинался перерыв, и помещение наполнилось людьми. А он сидел и отстранённо наблюдал за разворачивающимся перед ним «броуновским» движением. Ему почему-то вспомнилась его бывшая девушка. И впервые в жизни он почти позавидовал ей. Ну да, она живёт какими-то вымышленными интересами, но хоть как-то живёт! Как и все те, кто окружал его сейчас. По крайней мере, им ясно, что надо жить, и они хотят жить…
Вскоре к нему подсел Виктор – молодой человек, который некогда был ему почти другом, но потом стал как-то постепенно отдаляться. Его стали интересовать совершенно иные вещи, от него всё чаще можно было слышать о патриотизме и возрождении России. Где-то в глубине души Андрей понимал правоту своего знакомого, но понять этого никак не мог. Он иногда чувствовал какой-то отдалённый зов чего-то родного и очень важного, но это было лишь далёким голосом, который никогда не мог заполнить душу и стать безусловной основой жизни.
Некоторое время Виктор сидел молча, а потом как-то быстро произнёс:
- Всё убиваешься?
- Да… как-то глупо всё… И странно…
- А знаешь, я тут подумал и понял, в чём причина такого состояния…
В воздухе повисла пауза. Никто не хотел продолжать разговор, но каждый по своей причине. Наконец Виктор сказал:
- Мне, конечно, не хотелось обсуждать эту тему, но, наверное, тебе всё-таки стоит это понять. Дело в том, что твоя депрессия вполне предсказуема. Видишь ли, люди, принадлежащие к нашей нации, от рождения обладают определёнными идеалами, объяснять которые им не надо, также как есть у них и чувство смысла жизни. Рано или поздно они сами осознают его. Наши ценности в нашей крови. Бороться за них, утверждать их – также естественно, как и вся остальная жизнь. У тебя же нет, да и не может быть таких ориентиров, и в этом состоит твоя проблема…
Андрей молчал. Виктор пожал плечами и быстро вышел.
«Да, ведь самое забавное, что и я знаю: он прав», - только эта мысль всецело заполнила сознание Андрея. Обычно люди до последнего не хотят признаваться себе в каких-то непоправимых вещах, однако потом наступает момент, когда безысходность достигает своего апогея. И только тогда мысль о причинах всего происходящего неумолимо вторгается в голову.
Парень сам не заметил, что уже давно шёл по улице. Всё происходящее было подобно длинному мучительному сну, который всё не прекращался и не прекращался.
Внезапно зазвонил мобильник – с Андреем хотела поговорить мать. Он неохотно, больше по инерции взял трубку.
- Ты сегодня не поздно придёшь?
- Не знаю…
- Ну, у тебя же завтра день рождения – мы могли бы сходить и купить тебе подарок.
- Ты мне уже сделала самый большой в жизни подарок!
Андрей бросил трубку. В этот момент он ненадолго вырвался из охватывавшего его оцепенения и как будто осознал, что обречён на такую жизнь. Но вскоре неконтролируемая ярость вновь сменилась апатией.
Парень дошёл до ближайшей станции и спустился в метро. Ехать было совершенно некуда. Причём он понимал, что так было и будет всегда, только раньше это было не так очевидно. Он смотрел вглубь тёмного тоннеля, и эта тьма как будто затягивала его. Вдруг появилась яркая вспышка света – прожектора приближающего поезда. И тогда в голове Андрея, как стрела, возникла мысль – выход есть. И это было последнее, что он смог осознать. Как будто вдохновившись какой-то идеей, он бросился под колёса состава – в ту пропасть, которая звала его всю жизнь.