- Никогда не верь красоте - она лжет, - говорила мама. - Не верь природе - она скрывает правду за пеленой прекрасного. Не верь людям - они всего лишь создания обманчивой природы.
- Чему же тогда можно верить, если все вокруг - мираж, который растает, стоит только открыть глаза? - удивлялась Лора. - Разве ты не должна описать мне мир с его лучшей стороны вместо того, чтобы показывать все его тени и недостатки.
Мама не могла ответить на этот вопрос. Она сразу принималась за какое-нибудь постороннее, совершенно случайное занятие, чтобы не отвечать на него, не смотреть в глаза юного последователя сентиментализма. Лора любила мир таким, каким он был. Она преклонялась перед летом, была влюблена в его красоту. Она уважала зиму за то, что та никогда не приходила без предупреждения, всегда отправляя гонца и сообщая о своем приходе заранее. Так Лора называла пушистый ноябрьский снег - первый снег, который таял в отчаянии засыпающей осени, чтобы потом вернуться снова... и остаться с людьми, встретить с ними наступление Рождества и долгожданного нового года. Зима уважала себя не меньше, чем Лора, но понимала и принимала свои недостатки, исправить которые было чересчур сложно. Она грустно говорила Февралю, что пора собираться в путь и покидать Землю, уступая ее в теплые, но еще осторожные объятия цветущей Весны. Именно ее Лора любила больше всего, за ее нежность, трепет, за любовь, которую она пробуждала, и за белые ромашки.
Лора часто приносила в дом ромашки, которые покупала в самом маленьком цветочном магазине из тех, что можно было встретить на пути к дому. Она уже полюбила Натали - женщину лет сорока, улыбавшуюся всякий раз, когда она приходила за цветами. Позже, радостно вбегая в свою комнату с вазой, полной ромашек, она ловила на себе непонимающий взгляд матери и решительно заявляла:
- Они никогда не лгут мне, мама. Я верю им так же, как верю тебе, Натали и моей Веге.
Мама только спрашивала, с любопытством приподнимая бровь:
- И что же говорит тебе твоя Вега?
Но ответа не следовало, потому как в это самое время Лора, внимательно и даже серьезно, принималась пересчитывать лепестки принесенных ею цветов. Всех до одного. А их было тридцать.
В один из таких весенних дней на исходе мая она, как всегда, пришла в цветочный магазин за очередным букетом белых ромашек и случайно оказалась свидетелем трогательной сцены объятий Натали с молодым человеком лет восемнадцати, как и Лора. Он отпрянул от женщины, случайно задев маленькую вазу с ромашками, стоявшую на столике у окна. Ваза жалобно покачнулась, но осталась стоять. В магазине воцарилась неловкая тишина - слышно было только напряженное частое дыхание молодого человека. Лора чувствовала себя виноватой в том, что появилась так неожиданно и не вовремя.
- Извините... Простите... я наверно зайду чуть позже,- принялась она извиняться беспорядочно. К ее большому удивлению, Натали улыбнулась и сказала.
- Ты поняла все неправильно.
Лора растерялась:
- Но Ваш...
- Сын, - продолжила за нее Натали. - Это мой сын. Видишь ли, у нас тут небольшая семейная трагедия. Он должен вскоре покинуть меня. - Заметив испуганный взгляд Лоры, она добавила. - Не пугайся. Просто ему нравятся путешествия и приключения. Я не могу принять этот выбор, но и отказаться от него тоже не имею права. И теперь он отправляется в Горы ... один.
Лора перевела взгляд на молодого человека, застывшего у окна, и робко улыбнулась ему. В ответ последовала такая же, еле заметная улыбка, в которой все еще читалось ощущение неловкости.
- Ты, наверно, пришла за цветами? - вернул ее к действительности голос Натали.
- Да, - смущенно ответила Лора. - Скоро уже наступит лето, и я не буду покупать ромашки. Натали удивленно подняла на нее взгляд, но ничего не сказала. - Я не люблю летние цветы. Они неискренние, и мне это не нравится.
- Тогда я вынуждена предупредить тебя, что букет, который мы с тобой видим, - последний этой весной, - Натали, еле слышно вздохнув, прошла мимо сына и осторожно взяла вазу с ромашками. - Я нескоро смогу принести свежие цветы, потому что все это время до самого лета обещала посвятить подготовке нашего юного путешественника. - Услышав эти слова, Лора вновь улыбнулась и посмотрела на молодого человека, который теперь был занят тем, что разглядывал букеты роз и тюльпанов, выставленных у самой двери, ведущей в магазин.
- Ну, что ж, значит этот букет - моя последняя надежда. - С этими словами она взяла протянутый ей букет. - Как всегда?
- Нет, Лора, последняя надежда не покупается за деньги, - ласково улыбнуласть Натали. - Возьми его как подарок, как попытку сгладить мою вину.
- Вину?
- Ведь это я лишила тебя надежд, - пояснила женщина, увидев непонимание на лице своей юной подруги. - Всех, кроме одной. Береги ее.
Лора, не в силах придумать ничего более оригинального и, вместе с тем, искреннего, только сказала:
- Я приду к Вам следующей весной за новыми надеждами.
- Не знаю, так ли это, - мягко произнесла Натали.
- Конечно. - Лора снова вернуласть к той безмятежности и легкости, с которой вбежала в магазин всего несколько минут назад. - Спасибо. Пока! - крикнула она, выбегая, молодому человеку, который уже снова обернулся к своей матери.
- Я все равно приду. Приду следующей весной, - говорила она себе полушепотом, чуть замедлив шаг и тяжело дыша. Всего несколько шагов отделяло ее от дома, когда неподалеку она увидела маленького темноволосого мальчика лет десяти. Он медленно шел в сторону цветочного магазина, понурив голову, уже готовый расплакаться.
Лора громко окликнула его, и он медленно поднял голову, глядя на нее с каким-то раздражением. А потом, увидев букет в ее руках, нетерпеливо заявил:
- У тебя есть цветы. Можно мне немного? Пожалуйста.
- Расскажи, что случилось, и я отдам тебе немного ромашек, - Лора слегка нагнулась и взяла мальчика за руку.
- Она на меня обиделась. Я дернул ее за косичку, а она начала плакать и убежала, - в глазах мальчика засверкали слезы, и Лора, безумно любившая детей, не могла выдержать этой картины, еще более трогательной, чем та, свидетелем которой она была в цветочном магазине.
- Ладно, возьми и больше никогда не дергай ее за косичку, - поучительным тоном заявила Лора, взглянув в сторону детской плащадки, где копошилась стая маленьких девчушек. Волосы одной из них были заплетены в тугие каштановые косы и повязаны светло-розовой атласной лентой. - Запомни. Не всем девочкам нравятся подобные выходки со стороны юных особ противоположного... - она неожиданно запнулась и, глубоко вздохнув, добавила, - в общем, беги к ней и отдай вот это. Только не надо ничего говорить - твое молчание ее только растрогает.
С этими словами Лора слегка подтолкнула мальчика вперед, пытаясь придать ему хоть сколько-нибудь решительности, и выпрямилась в полный рост. Он смущенно подошел к девочке с розовой лентой, все еще прижимая к груди маленький букет ромашек. Толпа обступивших ее девочек словно растаяла в воздухе, и на всей детской площадке остались только она и ее маленький друг. Лора отвернулась и зашагала в сторону дома, уверенная в том, что одну любовную проблему она каким-то образом уже решила. Вопрос в том, сколько еще сюрпризов ей приподнесет угасающая весна.
Ответ не заставил ждать себя слишком долго: не успела она переступить порог квартиры, как сразу услышала голос матери, доносящийся из дальней комнаты. Вскоре женщина появилась и сама. Она держала какую-то зеленовато-желтую стеклянную емкость и, кажется, впервые в жизни была рада при виде маленького букета в руках дочери.
- Лора, какое счастье! - воскликнула она, и глаза ее засверкали при одном только взгляде на ромашки.
- Ты счастлива, мама? - изумленная и растерянная Лора пристально посмотрела на мать.
- В эту самую минуту у тебя появилась уникальная возможность спасти мне жизнь, - торжественно заявила женщина, по-видимому решив проигнорировать откровенный сарказм со стороны дочери.
- Правда? И как же? - поинтересовалась Лора, не забывая при этом награждать иронией интонацию, с которой она говорила с матерью, но, поймав взгляд матери, который упал точно на букет в ее руках, добавила с нескрываемым ужасом. - Если ты не возражаешь, я спасу тебе жизнь как-нибудь в следующий раз.
- Лора, это очень важно! - отрезала женщина.
- Это последний букет ромашек, - в голосе Лоры все четче и четче начали проступать нотки раздражения, смешанные с обидой. - Ты никогда не любила их, а теперь, в решающий для меня момент, отнимаешь все цветы до последнего по непонятной мне причине.
- С чего ты взяла, что я возьму у тебя все цветы, дочка?
- Я тебя слишком хорошо знаю.
- Природа оставила во мне одну единственную загадку, - последовал загадочный ответ. - Я возьму у тебя не все цветы - в твоем букете есть одна ромашка, которая мне, к сожалению не подходит. - Она указала на ромашку, у которой не доставало одного лепестка, и принялась считать, загибая пальцы. - Мне нужно нечетное количество цветов. Сколько их у тебя?
- Скажи мне, кому ты собираешься принести их в жертву, мама? - сухо отозвалась девушка.
- Я обещала Натали подарить ей ромашки, когда увидела ее сегодня утром в ужасном настроении. Но ведь я не могу подарить ей почти сразу цветы, которые купила у нее же.
- Эти ромашки она подарила мне...
- Да, но она ничего не поймет, - на лице женщины нарисовалась ласковая и, вместе с тем, довольная улыбка.
- Мама, ты просто источник потрясающих идей! Не будешь ли ты так добра ответить мне на один единственный вопрос? - Лора уже перестала прикладывать безнадежные усилия к тому, чтобы скрыть свое раздражение.
- Можно два - в благодарность за твою своевременную помощь.
- Для чего тебе это? - она указала взглядом на небольшую вазу в руках матери.
- О! Я взяла это совершенно случайно, даже не помню, о чем при этом думала, - женщина посмотрела на вазу, как на что-то, что очень сильно ей мешало, и от чего ей хотелось избавиться как можно скорее.
- Я не верю в случайности, мама, особенно в те, которые не имеют никаких последствий, - призналась Лора, глядя на вазу ничего не выражающим взглядом.
- В таком случае, я придумаю для нее какое-нибудь предназначение! - Торжественно заявила женщина. - Набери в эту вазу воды из источника. Она мне очень понадобится для настойки из ромашек, которую я собираюсь приготовить сегодня вечером! - не успела она произнести последнее слово, как тут же унеслась в свою комнату, словно ее здесь и не было.
Сбитая с толку неожиданным побегом матери Лора не сразу поняла смысл сказанных ею слов. Прошло еще секунд тридцать, прежде чем она, наконец, осознала ужасную для нее истину: предназначение последнего ее букета ромашек, ее единственной надежды, вовсе не было таким высоким, каким его описывала ее мать.
- Мама! - стены узкого коридора взорвались пронзительным криком. - Мама!
Ответа не последовало. На мгновение в воздухе повисла напряженная тишина, словно затишье перед бурей, мимолетное затишье, потому как, не услышав ответа, Лора опять заголосила.
- Верни мои цветы, жестокая женщина!
И снова тишина. Лора принялась отчаянно колотить в дверь, не забывая при этом периодически покрикивать "Мать!"
Минут через пять она все же поняла, что занятие ее бесполезно донельзя и успокоилась, стукнув в дверь напоследок особенно сильно.
- Отлично! Я принесу тебе воду! - она улыбнулась, слегка прищурившись, и вылетела из квартиры. - Я как раз присмотрела одну симпатичную лужку по дороге домой! Думаю, именно она и послужит источником для твоей настойки.
Как только дверь за ней захлопнулась, из дальней комнаты медленно и неуверенно выплыла рыжая голова.
Лора же, выбравшись из пыльного темного подъезда, решительно зашагала в сторону источника. Ветер еле заметно пролетал мимо, шептался о чем-то с деревьями, но так и не приблизился к ней за все это время. Возможно, именно ее решительность пугала его. Но Лора осознавала, чувствовала всем своим существом его желание сказать ей что-то очень важное, и вскоре начала прислушиваться к тихому голосу, плавно кружащему вокруг нее.
Она вдруг подумала, что этот ветер больше не повторится, ощутила его искренность, его прохладную чистоту, словно нечто материальное. В эту минуту все было как-то по-особенному, необычно, просто. Ни единого лишнего слова не нарушило их сокровенного разговора, не проникло в тайну, которую хранили только она и ветер. Солнце парило где-то там, высоко, над белоснежными облаками, оставив их наедине. И только сейчас она поняла, что обида, которую она таит в себе, обида за то, что мать отняла у нее последнюю надежду, сама по себе не значит ничего; не значит до тех пор, пока она, Лора, не прислушается к ней, и не последует ее совету бросить все, не помогать матери. Лора вдруг ощутила всю необходимость и важность выполнения материнской просьбы. Может, это сердце повело ее к маленькому прозрачному ручейку, а, может, это действительно был ветер. Позже она не раз возвращалась к мыслям об этой минуте, но в этот момент она поступала инстинктивно, не прислушиваясь к тому, что твердил рассудок. Всю свою жизнь она понимала, что рационализм - возможно, главная составляющая любого человека, но, не смотря на это, называла своим счастьем именно те мимолетные эпизоды, которые появлялись и тут же ускользали, еле заметные, спонтанные, симпровизированные.
Когда, наконец, спустя пятнадцать минут она подошла к источнику, городской шум и суета уже остались позади, и здесь, под сенью темно-зеленых деревьев, тишина нарушалась только тихим шепотом ручейка и густой листвы. Она протянула вазу, которую все это время держала в руках, чтобы набрать в нее воды, и вспомнила вдруг о двух цветках, которые остались у нее после "нашествия матери". На одном из них недоставало лепестка. Лора, без всякой надежды, принялась за первую, нетронутую, ромашку, бормоча еле слышно:
- Будет любовь... не будет любви... будет... не будет...
Когда на ромашке остался последний лепесток, она посмотрела на него с досадой, глубоко вздохнула и взяла в руки другую, вновь и вновь повторяя:
- Будет любовь... не будет... будет... - и снова на ее лице нарисовалось недовольное выражение. - Если бы я не потеряла тот самый лепесток, которого мне сейчас так не достает... неужели и эта весна пройдет мимо?
Лора опустила глаза, глядя на самое дно прозрачного ручейка, где почти неподвижно лежали круглые камушки, сквозь которые там и тут пробивалась растительность. Она снова вернулась к той самой мысли, которая терзала ее все это время, к ужасной мысли: что если и ее жизнь пробежит точно так же и даже не оглянется на прощание, а она все так же будет сидеть одна, в тишине, как в этот солнечный майский день, и терпеливо ждать следующей весны. Так пролетят годы, былые мечты превратятся в привычку, томительное ожидание уже не будет волновать чувства, и глаза уже не будут блестеть от слез с пониманием того, что время утекает сквозь пальцы, и поймать его невозможно, и никто никогда не скажет ей...
- Извини, если помешал тебе, я просто решил, что для тебя это будет важно.
Лора обернулась. Ее дыхание перехватило, а сердце застучало словно в десять раз сильнее. Ей пришлось высоко вздернуть голову, чтобы взглянуть в глаза человеку, произнесшему эти слова. От волнения она не нашлась, что сказать ему в ответ, поэтому, решив, что она всего-навсего его не поняла, он повторил:
- Это ведь твой лепесток. Он оказался на мне совершенно случайно. Я ведь чуть не уронил твой букет... но так и не извинился...