Глава одиннадцатая.
Стояло знойное лето 1996 года, солнце палило нещадно, оно словно решило весь свой жар, накопленный за несколько десятков прохладных лет, выплеснуть на землю за один раз.В европейских странах мелели реки и озера, в Африке пустыни ускорили свое наступление на редкие оазисы, а в России засыхали на корню урожаи, обещая очередной голодный год. В который раз русские люди запасались скудными крупяными наборами с солью и спичками и готовились к очередной мировой блокаде. Они, отброшенные на самую окраину цивилизации силами, правящими миром, снова настроились выживать, без помощи откуда бы то ни было. И все это паскудство, неприкрытое ничем, объяснялось переходом на новый демократический строй, должный принести достойные дивиденды. Перестройка продолжалась уже одиннадцатый год и толку от нее пока не было видно. Зачем ее начали, когда нужно было всего-то распорядиться по умному своими немерянными природными ресурсами,никто никому не хотел объяснять.Говорили просто,что так надо для вашего же блага. Так-же было и после революции, и после Второй мировой войны, и с приходом к власти дуролома Хрущева, смешившего мировую общественность никчемным маханием кулаками по любому поводу и грохотом своей туфли по трибуне в Организации Объединенных Наций. И, как и все до и после него, морившего русский народ голодом и обещаниями высоких урожаев кукурузы. Потом его объявят первым в России демократом. За что, за какие подвиги во имя государства рабочих и крестьян? Опять никаких ответов ни от кого, в первую очередь от руководителей страны, все больше кажущихся обыкновенными марионетками в руках умных людей. Да и как им не быть этими марионетками, когда «цари» на российском престоле представляли из себя обыкновенных мужиков, потомков скотников с доярками, готовых за кусок хлеба с маслом и за руководящее кресло продать не только свой народ, но и своих родителей. Как тот Павлик Морозов. А чтобы не началась новая гражданская война и было кому обрабатывать новых хозяев, по всему бывшему Советскому Союзу вспыхивали военные конфликты, призванные отвлекать людей от главных процессов, происходящих внутри государства, в который раз положенного на лопатки. Все было продумано до мельчайших подробностей, лишь бы русский медведь не поднялся на задние ноги и не пошел крушить направо и налево и правых, и виноватых. Тем из неграмотных крестьян, кто занимал в министерствах и на производствах ведущие посты, начисляли немеренные оклады, превышающие зарплаты простых рабочих в десятки и даже сотни раз, давали им возможность распоряжаться акциями своих предприятий по собственному усмотрению. Раздавали дачи, автомобили. То есть, покупали на корню этих коммунистов, якобы преданных делу Ленина и коммунистической партии, чтобы у них и мысли не возникало поднимать народ против нового строя. Впрочем, здесь у экспериментаторов оказался большой просчет, потому что у верных ленинцев таких мыслей не наблюдалось со дня их рождения. Они представляли из себя людей, готовых изначально на любые подлости во благо свое. Они такими родились, как рождаются ворами и садистами, полеводами и творческими личностями.
Одним из таких мест, призванным отвлекать русский народ от перестроечных процессов, была Чечня. Почему выбрали именно эту республику, долго ломать голову не приходилось. Во первых, это была самая жестокая и религиозно закабаленная нация, принявшая ислам с помощью турецких с арабскими эмиссаров и проповедовавшая его с особым упорством. Она заявила о себе в полный рост еще во времена Шамиля, Третьего имама Чечни и Дагестана, когда горские абреки терроризировали левобережные русские поселения, грабили и убивали людей, угоняя их в рабство. Они действовали как в свое время татаро-монгольские захватчики, или как разбойники с большой дороги. Во вторых, менталитет этой нации находился на весьма низком уровне,он был зависим от главенства племенно - родовых кланов, своеобразных тейпов с вождями, проповедовавших патриархат из каменного века. Разница между плохим и хорошим представлялась у нации весьма в размытом виде. И в третьих, чеченцы были самым многочисленным и самым сплоченным народом на всем Северном Кавказе, могущим повлиять даже на политическую погоду в этом регионе. Вот почему люди, решившие внедрить новый строй в бывшую Российскую империю, правопреемником которой после революции стал Советский Союз, сделали главную ставку на эту республику. Не на Закавказские с азиатскими анклавами - на это бесполезное подбрюшье,которое само по себе никому не было нужно-а на Чечню, имеющую к тому же энное количество востребованных на мировом рынке полезных ископаемых. Не столь весомое по оценкам специалистов. Они знали, что чем больше там завязнет российских войск, основу которых составляли еще не обстрелянные солдаты, тем больше отцов и матерей - тех самых русских людей - отвлечется от первоочередных проблем в стране, предоставив возможность держателям мира делать за их спинами то, что им заблагорассудится.
Ярким представителем этих сил в России, как и явным, был Борис Абрамович Березовский, тайный агент израильского «Моссада», равно как и английской внешней разведки, перечислявший немалые – русские же - капиталы чеченским боевикам, в первую очередь бандам Басаева. Ему помогал Гусинский, его друг,сбежавший в Израиль.Они были полной противоположностью Лившица, тот за спиной уральского крестьянина Ельцына всего лишь упирал на то, что «нужно делиться». А Чубайс проповедовал железный подход к проблемам, своим в первую очередь. Остальные держались в тени. И, конечно, мировое еврейское сообщество, равного которому по сплоченности нет в мире, готовое даже за малый лакомый кусок драться до последнего. А в этот раз на мировой аукцион в одночасье выставили всю бывшую Российскую империю с немерянными природными ресурсами.
И это дьявольское изобретение по отвлечению населения от внутренних проблем у них получилось, оно действовало безотказно.
Бригада морской пехоты, снятая с форпостов на острове Сааремаа в Балтийском море, построенных еще царями, и передислоцированная в Чечню на время ведения боевых действий, заняла высоту, господствующую над дорогами, бегущими сразу в четырех направлениях – на Грозный, на Гудермес, на Аргун и на дагестанскую Махачкалу. Броня на БТРах и БМПшках раскалилась до такой степени, что на ней можно было поджаривать яйца, такими же горячими были каски на головах у бойцов, подствольники на АКСах, и даже пряжки с якорями на ремнях.Молодые ребята в тельниках, с татуировками на предплечьях ввиде морских котиков, покуривали в неглубоких траншеях, они выглядели разморенными.Среди них можно было встретить парней, на плечах у которых красовался силуэт белого медведя. Это были морпехи Северного флота, прибывшие из Видяева и других мест на Кольском полуострове. Над возвышенностью на малой высоте барражировали «вертушки», высматривавшие в «зеленке» и в окрестностях отряды боевиковПушкари с минометчиками в любую минуту были готовы утрамбовать поквадратно подозрительные участки. Разведчики доложили, что банды Басаева и Радуева, вечного комсомольца, примкнувшего к нему, готовятся нанести визит в Аргун, родину одного из полевых командиров. И генерал Трошев, сам уроженец этих мест, терский казак, решил упредить вылазку заслоном из отборных частей.Год1994 для головорезов прошел, когда по всей республике и даже за ее границами царил полнейший беспредел, когда трупы российских солдат гнили вдоль обочин дорог и никому до них не было дела. Теперь же, не успевал снайпер или боевик открыть огонь из окна какого-нибудь дома или строения, как его вместе с этим домом стирали с лица земли мощным огнем, не взирая на проститутские приемы ввиде женщин и детей, высовывавшихся из этих окон и машущих белыми платками. И хотя до полного понимания образа наглого и беспощадного врага было еще далеко, какой-никакой порядок в ведении боевых действий начал проступать. Три фигуры, стоявшие во главе российских войск – генералы Казанцев, Шаманов и Трошев – сумели договориться и действовать синхронно.
Солнце перевалило на вторую половину небосклона, в блиндаже, сооруженном на скорую руку по причине того, что у противника не имелось тяжелой артиллерии, заканчивалось совещание. Командир бригады, полковник с седыми усами и рядами орденских планок на левой стороне груди, обвел офицеров пристальным взглядом и задержался на рослом капитане, стоявшем по правую руку от него. Черный берет у офицера был засунут под погон:
- Капитан Ростиньяков, повторить задание, - коротко приказал он.
На смугловатом лице заместителя командира бригадной разведки с темными глазами и черными усами, не дрогнула ни одна черточка. Он четко отрапортовал:
- С заходом солнца десантироваться со своими бойцами в глубине территории, занятой противником, раствориться в зеленке. В случае нападения боевиков на высоту сначала пропустить их к основным нашим силам, а потом сгруппироваться и ударить им в спину.
- Чтобы ни один боевик не сумел выскользнуть из кольца,- одобрительно хмыкнув, дополнил изложенное полковник. – Пока генерал Лебедь, эта водоплавающая птица из ВДВ, не положил перед Ельцыным на подписание очередной мирный договор, мы обязаны не дать чеченцам почувствовать, что они пупы земли. Иначе горцы распояшутся, сядут на «Нивы» с «УАЗиками» и покатят, как татары с башкирами в начале перестройки,воевать Москву, не щадя по пути ни малого, ни старого.
- И остановить их будет некому. Гражданское население встречает чеченских боевиков как освободителей неизвестно от кого и от чего – с цветами, - усмехнулся майор, командир одного из батальонов. –Наши люди добрые,они едва не сделали Президентом России еще одного неграмотного горца - Руслана Имрановича Хасбулатова, этого ярого поборника сталинских режимов правления. Вот была бы потеха.
Его поддержал сосед с погонами подполковника на плечах:
- Сталин был хоть и грузином, но православным, а этот чеченец мигом обратил бы русских в мусульманскую веру и заставил бы отбивать поклоны своему аллаху. И это в то время, как наши стрелковые части с другими армейскими соединениями, укомплектованы оружием едва на одну треть.
- И эту комплектацию Лебедь старается отменить. Он почувствовал, что на мирной волне можно будет выставить свою кандидатуру на президентский пост, и ради этого не щадит никого, - подхватил разговор еще один старший офицер. – Скоро солдаты станут наступать на врага как их деды вначале Отечественной – с голыми штыками.
- Такое мы уже прошли, в девяносто четвертом году...
- Отставить разговоры, - оборвал говорившего с его товарищами командир бригады.– Наше дело исполнять приказания старших по званию, а политикой пусть занимаются те,у кого амбиции бьют через край. На сегодня все свободны, кроме капитана Ростиньякова.
Когда офицеры покинули блиндаж, полковник чуть развернул к себе карту, лежащую на столе, и отчертил карандашом небольшой кружок в районе городка Урус-Мартан:
- Хэт, патриоты, скоро бригада морпехов превратится из боевой части в политическую партию, оппозиционную правящей, - недовольно проворчал он, кивнув на выход из блиндажа. Затем негромко начал пояснять суть вопроса. - По данным армейской разведки, в этом населенном пункте сосредоточены сейчас большие силы боевиков и арабских наемников. У меня имеется информация, что этой ночью они покинут лагеря и попытаются в обход нашей укрепзоны прорваться к Аргуну. Их надо связать боем, желательно до наступления утра, чтобы утром мы могли нанести по ним ракетный удар и чтобы они не успели разбежаться снова по своим углам. Иначе с такими подходами к ним, которые предлагают наши политики, мы их никогда не переловим.
- Ясно, товарищ полковник, - отозвался капитан, тоже склонившийся над картой. – Какие будут дополнения к приказу?
- Твоя задача набрать отряд из пятидесяти человек, можно взять на выбор два взвода из личного состава. Вы погрузитесь на «вертушки» и десантируетесь в том самом районе, - командир бригады бросил карандаш на карту и обернулся к собеседнику. – Кажется, Панкрат, ты сам будешь из этих мест?
- Мои предки из станицы Стодеревской, Алексей Петрович, а сам я из Москвы, - улыбнулся капитан.
- Пращуры из терских казаков, значит?
- Выходит, что так.
- А почему у тебя фамилия не казачья? – полковник вопросительно приподнял кончики бровей.
- У нас в семье из поколения в поколение передается легенда о том, что джигит из чеченского тейпа Даргановых перешел на левую сторону Терека и посватал терскую казачку. Это было лет двести назад и оттуда взял начало казачий род Даргановых,- с улыбкой взялся за объяснения офицер. - Потом один казак из этого рода во время войны с Наполеоном посватал в Париже французскую дворянку Софи де Люссон, у них появились дети. Одна из дочерей от этого брака вышла замуж за французского кавалера де Ростиньяк, они переехали жить в Москву. Отсюда пошла наша фамилия.
- Накрутили казачки с горцами, впору ногу подвернуть, - развел руками командир бригады. – Значит, среди чеченцев тоже есть Даргановы?
- Есть, Алексей Петрович, как и горцы с казачьими фамилиями, - усмехнулся в подстриженные усы морской пехотинец. – Казаки тоже были не прочь заиметь в жены послушную горянку.
- Получается, что между вами существовала не только родственная связь, но и кровная месть?
- Честь у нас всегда занимала первое место.
- Занимательно, черт возьми, какое-то новое сословие – ни горцы, ни русские, ни французы, - захмыкал в подбородок полковник. - Одним словом, вольные люди.
- Мы терские казаки, - засмеялся и капитан.
- А вот это главное, как сказал в свое время Лев Толстой, вся Россия собрана казаками. Хотя вопрос, конечно, спорный…
«Вертушки» зашли на посадку точно в заданном квадрате, откуда передавали сигналы разведчики генерала Трошева. Капитан Ростиньяков открыл люк и высунул голову наружу. Все вокруг затопитала ночная мгла, лишь внизу шевелилась как водоросли в воде высокая трава, освещенная прожекторами под корпусом вертолета и причесанная работой его винтов. Как только колеса коснулись земли, капитан выпрыгнул из люка и дал отмашку рукой, пехотинцы последовали за ним. Рядом выгружались из боевых маших остальные участники рейда. Не прошло нескольких минут, как винтокрылые стрекозы выключили мощные прожекторы и пошли с косым наклоном набирать высоту, растворяясь в ночи. Капитан, чтобы дать глазам побыстрее привыкнуть к темноте, сильно надавил подушечками пальцев на веки с надбровными дугами, и резко отпустил их. Отряд десантировался на вершине холма, окруженного со всех сторон лесным массивом, где-то внизу блестел одинокий огонек то ли от электрической лампочки, то ли от костра. Он вдруг начал приближаться, показалось, что огонек полетел по воздуху. Капитан вскинул короткоствольный АКС и передернул затвор, то же самое проделали десантники, стоявшие вокруг.
- Спокойно, морская пехота, - послышался ровный голос, огонек вильнул вверх и уперся узким столбом света в небо. – Своих перестали узнавать?
- Пароль! – потребовал командир десанта, включая и свой ручной фонарик.
- Грозная, - последовал незамедлительный ответ. – Казачья станица Грозная.
Из ночи вынырнули несколько поджарых фигур, облаченных в обтерханный камуфляж с зелеными разводами и с пузырями на коленях. В руках они держали десантные АК, а за спинами болтались тощие вещмешки. С одного взгляда стало понятно, что это русские парни из той самой армейской разведки генерала Трошева, они дружно тряхнули нечесанными чубами и повесили автоматы на шеи.
- С прибытием, пехота, - прогудел тот из них, который отвечал на пароль, пока остальные замигали огоньками сигарет.Это был высокий парень лет двадцати пяти,худощавый,широкоплечий, с мосластыми руками и длинными ногами, крепко цеплявшимися за землю. Такими данными обладали спортсмены, завоевывавшие мировые титулы на прайдах в различных микс-файтах без правил. Он сморгнул голубыми глазами на приятном и одновременно мужественном лице с потрескавшимися губами. – Кто тут у вас главный?
- Я, капитан Ростиньяков, - отозвался командир отряда.
Разведчик придвинулся поближе, он не стал затягивать со знакомствами:
- Задача перед нами поставлена такая, сейчас мы разделимся на несколько небольших групп и тронемся в путь, - уверенно заговорил он. - Когда спустимся к подножию холма, примем решение, которое подскажут нам новые разведданные. - Он указал на рацию на спине у одного из своих подчиненных и добавил, постучав по мобильнику на поясе. – Этим здесь пользоваться нельзя, чехи запеленгуют в один момент.
- Почему нужно разделяться и кто поведет группы? – продолжал уточнять детали операции капитан. Он был в курсе всех мелочей, но по привычке, выработанной за годы службы в разведке, перепроверялся не взирая на доверие, возникшее к собеседнику.
- Потому что меньше шума. Ты и поведешь, капитан Ростиньяков, сам назначишь командиров групп, - четко сказал парень. – Проводниками у них будут мои псы войны. Связь мы поддерживаем между собой через вот эту хитрую мобилу, она у нас приспособлена только для внутреннего пользования.
- Ясно. Командиры отделений ко мне!..
Лес был густым, ветви деревьев и кустарников цеплялись за одежду, стараясь вырвать куски ткани. Капитан держался за проводником, бесшумно скользящим впереди, видно было, что здесь ему знаком каждый бугорок или поворот. И все равно, как только нога попадала в петлю из ползучих растений, или грудь с шеей натыкались на невидимое препятствие из холодной и скользкой лозины, так по телу пробегала невольная дрожь. Растяжками, лягухами и другими минными ловушками вся Чечня была утыкана как совхозное поле картошкой. Их ставили не только боевики, но и разведчики, когда обнаруживали тайные тропы, по которым бродили воины аллаха в одежде, тяжелой от грязи и пропахшей человеческими выделениями. Наконец поводырь вышел на небольшую поляну, и когда подтянулась вся группа, негромко сказал:
- Сейчас я свяжусь со своими.
- С другими проводниками? – уточнил капитан.
- С разведчиками, которые следят за передвижениями боевиков в их лагерях. Мы скорректируем полученные от них сведения с проводниками из моей группы.
Он подозвал радиста и присел на корточки под деревом, на передатчике тут-же запульсировал крохотный индикатор. Молодой парень взял один наушник и подсунул его под косынку на голове. Вид у него, как и при встрече на вершине холма, оставался невозмутимым. Вскоре он встал, поправив автомат за спиной, подошел к капитану:
- Началось, - коротко сказал он.
- Боевики зашевелились? – догадался командир группы морпехов.
- Несколько их отрядов из разных лагерей взяли направление на Аргун. Во главе операции стоит сам Хаттаб, бешенный араб, - проводник сорвал травинку, пожевал ее и протянул руку собеседнику. – Кстати, меня зовут Сергей.
- А я Панкрат, - пожал жесткую ладонь капитан. – Какие, Серега, у нас будут дальнейшие действия?
- Вот прикину хрен к носу и разошлю оперативку по всем группам, - Сергей огляделся вокруг. - Нам придется спуститься к подножию холма, пройти по впадине километра три до створа между двумя скалами и устроить там засаду, - он досадливо почмокал губами. - Жаль, что группа майора Дарганова ушла на другое задание, мы бы устроили чехам ночь острых ножей. Наподобие Варфоломеевской лет четыреста назад в городе Париже.
- А кто такой этот майор Дарганов?
- Он спецназовец ВДВ, родом из станицы Стодеревской, что на левом берегу Терека. Чехам от него никакой пощады, мстит им за всех погибших из рода Даргановых. Между прочим, ему всего двадцать три года.
- И уже майор! – невольно вырвалось у морского пехотинца с погонами капитана.– Этот парень видно далеко пойдет.
- Чеченские боевики как заслышат позывные майора, так по всей округе их днем с огнем не сыщешь, - проводник посмотрел на радиста, склонившегося над рацией, и продолжил пояснения. - Дарган удерживал несколько дней высоту под Шали, его десантники числом в двести бойцов вели бой с армией боевиков в полторы тысячи человек. Накосили они тогда около тысячи чехов, а сами потеряли меньше половины состава.
- К Герою, наверное, представили?
- Не без того, но Дарган в Кремль на встречу с Ельцыным еще не ездил. Не вызывали.
- У нас такое бывает, я сам прошел через стену штабного равнодушия, - командир десанта поправил автомат на груди и задумчиво сказал.–Мои предки тоже родом из станицы Стодеревской, что на Тереке. В Москву переехали, еще при Александре Втором.
- Даже так!
- До революции контакты друг с другом поддерживали, а потом как отрубило. И фамилия у моих прапрадедов была Даргановы.
- Здорово! - не уставал восклицать разведчик.
- Может и мы с тем майором родственники.
- А может такая фамилия была у всех жителей станицы. У казаков подобное случается, - добродушно усмехнулся разведчик. – Я сам из казаков, только из донских.
- Полный аврал, от станичников ботинком ступить некуда, - засмеялся морпех. – Придется разобраться с тем Даргановым, когда с ним встретимся.
- Это будет самым правильным. А пока давай думать, как лучше устроить засаду у входа в то ущелье.
Капитан отбросил травинку, лицо его стало серьезным. Он пробежался рукой по талии, затянутой поясом с гнездами для гранат, запасных рожков и прочих боеприпасов:
- А если сначала пощипать этих басаевцев? – подал он наконец предложение. - Малыми силами, чтобы они забыли про свои планы?
- Мы можем ударить по чехам только из засады. Моряки в этих местах никогда не бывали, и если чехи примут бой, то вы не будете знать, за какой выступ прятаться, - с сомнением приподнял плечи разведчик. – Я вообще не понимаю, зачем морскую пехоту направили в гористую местность. Здесь должны работать горно-стрелковые части, а ваш удел брать штурмом береговые укрепления противника.
- Приказы не обсуждаются, - твердо сказал капитан. – Если мы пришли сюда, значит должны выполнить свой долг.
- Ты прав, морпех. Я не сомневаюсь в твоей храбрости, но боюсь, что это мало поможет нашему делу. Здесь не бастионы, а настоящие горы и за каждым уступом прячется враг, злой и изворотливый горец, вооруженный современным оружием.
- А мы морские котики, Серега. Кстати, ты в каком звании?
- Неважно, капитан, я тоже офицер. Из ФСБ.
- Так что ты, фээсбэшник, думаешь конкретно о моем предложении?
- Нам надо держаться вместе, тогда и помощь, если она понадобится, скорее нас найдет. Что в людях, что в боеприпасах. Хотя ты прав, парочку мобильных групп я бы направил навстречу боевикам, чтобы им было не скучно.
- Дело в том, Серега, что если они соединятся, остановить их будет намного труднее. Тогда мы от них не оторвемся и придется, как в том кино, вызывать огонь на себя, - капитан отстегнул от пояса флягу и отпил глоток воды. - А это не всегда дает положительные результаты.
- А если мы их пощипаем, глядишь, они передумают наступать и повернут назад? - Серега отбросил соломинку. – Но наша задача, морпех, в том и состоит, чтобы собрать боевиков всех вместе и связать боем до утра. А утром прилетят «вертушки», по чехам поработают минометные установки.
Капитан долго не отвечал, глядя куда-то в сторону, в уголках его волевых губ все сильнее обозначалась ироническая улыбка:
- В общем, по накатанной колее – вызываем огонь на себя, и ничего нового, - с глубоким вздохом сказал он, стараясь избавиться от излишних мыслей, - Меня предупредили, что ты будешь здесь за старшего. Тебе и карты в руки, Серега.
- Вот и ладненько, тогда спускаемся к подножию холма и соединяемся с остальными группами, - повеселел разведчик. – Потом марш бросок по впадине до горного массива и будем гнездиться на склонах ущелья. Я там уже побывал, есть отличные природные схроны. Только бы нас не опередили.
На краю темно-синего неба наконец-то появился ущербный месяц, и сразу перед отрядом выросла зубчатая стена из почти отвесных скал. Разведчики, шедшие впереди, мигнули карманным фонариком, десантники оборвали шаг и затаились. Ждать пришлось недолго, новая отмашка лучом дала добро на продвижение вглубь узкого ущелья. Сапоги на толстых подошвах и с короткими голенищами соскальзывали с голышей, они перекатывались с глухим стуком и вновь норовили попасть под ноги. Неожиданно со склона по правую сторону ущелья прилетел гортанный вскрик, он тут-же оборвался, не успев набрать силы. Фээсбэшник, шедший рядом с капитаном, поднял руку, призывая отряд ко вниманию.
- Мои предположения подтвердились, - шепотом сказал он своему соседу. – Боевики насажали кукушек и теперь нам пиридется выковыривать их из схронов как лобковых вшей из собственной кожи.
- Они такие умные? – не поверил капитан.
- Их научила война девяносто четвертого года. Эта война и нас заставила думать по другому, поэтому я выслал вперед дозор из диких гусей. Парни еще с Афгана.
- Как ты думаешь, Серега, кукушки рассажены по всему ущелью? Я вижу, что ты здесь уже освоился.
- Только вначале и на выходе из него. Это в основном местные пастухи, они за свою работу в случае успеха получают по пятьдесят, по сто долларов.
- Не густо...
Дорога между скалами была открыта. Отряд морпехов вместе с армейскими разведчиками разделился на две группы, каждая из которых рассредоточилась на противоположных склонах гор с таким рассчетом, чтобы боевики, втянувшиеся в ущелье, не сразу из него выбрались. Один из проводников вместе с тремя десантниками отправился нейтрализовывать кукушек на выходе из ущелья. Оно было коротким, как объяснял Серега, дальше начиналась долина с невысокими горными отрогами по бокам. Этим путем десантники после боя должны были отходить к своим частям. Когда они заняли свои места, капитан приладил на край валуна РПД с дисковым магазином и повел стволом по дороге, слабо освещенной звездами с месяцем. Позиция была выбрана удачно, она позволяла держать под прицелом участок не меньше трехсот метров. На противоположном склоне залег за выступом с ПК с квадратной магазинной коробкой под стволом командир взвода морпехов, старший лейтенант Солонцов. Это был рослый парень под два метра с вислыми плечами, на которых уместился бы рояль. Надежный как сам якорь от боевого корабля, он одним ударом мог оглушить быка. Передав пулемет сержанту, капитан отошел к Сереге, настраивавшем вместе с радистом рацию на нужную волну.
- Новая информация поступила? – присаживаясь на корточки и следя за огоньками сигарет, пропадавшими в рукавах камуфляжа, спросил он. – Где сейчас чехи?
- Уже на подходе, мои ведут их как телков на веревочке. Они же начнут их добивать, если кто-то кинется бежать в обратную сторону,- обернулся к нему разведчик. – Только что доложили, что несколько отрядов численностью до пятисот человек обошли холм, на котором мы с тобой встретились.
- Значит, через час они будут здесь.
- Через полтора, у них вооружение потяжелее. Имеются ПЗРК и переносные минометы с гранатометами, - Серега затянулся дымом и загасил окурок о подошву ботинка. – Вторая их армия численностью не меньшей, пошла другой дорогой. Скорее всего здесь она не пойдет.
- Судя по масштабам, операция намечается серьезная, - усмехнулся командир десанта.
- Ты не все знаешь, Панкрат, - снисходительно улыбнулся Серега. – Еще два таких же отряда из горцев с арабами продвигаются на Аргун с тыльной стороны этого города, то есть, из Дагестана. И это не беря во внимание боевиков в самом Аргуне, которые ходят по улицам в цивильной одежде и предлагают нашим солдатам продать им оружие с боеприпасами.
- Тогда наливай, как говорят в береговых войсках.
- У нас в ФСБ говорят точно так-же, но пьем мы всегда после завершения операции.
- А мы не брезгуем пропустить свои сто пятьдесят перед штурмом, чтобы крепче зажать зубами ленточки от беретов...
Месяц наконец-то вошел в силу,он поднялся по небосклону и теперь освещал землю узкой и яркой полоской света.Вошли в световой экстаз и крупные турецкие звезды,нависшие над землей огоньками от свечей. Дорога стала видна как на ладони.И все равно боевики возникли у входа в ущелье внезапно, они размытыми тенями выныривали из пространства, затопленного голубым туманом, и скользили друг за другом бесконечной цепочкой по нескольку человек в звеньях. Ни стука камней под ногами, ни бряцания оружия не было слышно, видимо, сказывались вековые горские устои, когда война в этих местах являлась неотъемлемой частью быта.Они шли,уверенные в том, что кукушки, рассаженные вдоль всего пути их следования, своевременно предупредят обо всем. От головы колонны отделились несколько человек, они положили руки на автоматы и заспешили ко входу.
- Аллах акбар! - крикнул один из них еще издали.
- Аллах акбар, - отозвался Серега как бы полусонным голосом.
Боевик сказал еще несколько слов на чеченском языке, на которые разведчик ответил коротким междометием, и диалог прекратился. Горцы оставили оружие в покое и продолжили неторопливое движение вперед с таким рассчетом, чтобы их догнала основная масса воинов аллаха. Серега демонстративно чиркнул зажигалкой, бояться теперь было нечего. Это действие послужило и сигналом ко всеобщему вниманию. Мимо десантников, прятавшихся за укрытиями, потянулись мужчины от семнадцати до сорока пяти лет, заросшие черными бородами с усами по самые уши. В их среде попадались седобородые аксакалы в тюбетейках и с рукавами рубашек, закатанными по локоть, Наверное, пример эсэсовцев из Отечественной войны и для них играл не последнюю роль. Все горцы были одеты кто во что горазд, в основном в армейский камуфляж из советских времен с тяжелыми ботинками на ногах и с армейскими же рюкзаками за спинами. На шеях висели новые семьдесят четвертые автоматы Калашникова, у некоторых оттягивали руки ручные пулеметы Дегтярева или конструктора Калашникова из Удмуртии, наконец-то получившего с приходом перестройки звание генерал-лейтенанта со второй звездой Героя. Были среди боевиков и такие, которые несли на своих плечах трубы от переносных зенитно-ракетных комплексов, или массивные короткоствольные гранатометы и минометы с не менее тяжелыми тарелками под них. Все это воинство шагало молча и не в ногу, у каждого на лице отражалось терпение к трудностям пути и покорность воле аллаха. И если бы кто присмотрелся повнимательнее, то он бы заметил, что никакие это не освободители родной земли от иноземных захватчиков, а люди, обманутые пустыми посулами, в основном крестьяне. Злые на всех и на все и пошедшие на смерть не за идею, а за деньги. В то время, как на лицах русских парней отражалась дерзость воинов великой державы, смешанная с превосходством их над всеми нациями в мире. Так оно и было на самом деле, русские чувствовали себя господами не только на собственном подворье, но и во Франции с Италией, и в той же далекой Америке, освоенной ими в одно время с европейцами разных мастей.
А колонна между тем продолжала втягиваться в ущелье, скоро голова ее поравнялась с местом на склоне горы, после которого уже не было ни одного пехотинца, затаившегося в засаде. Но хвост еще не показался, он по прежнему оставался в тумане. Медлить больше было нельзя, иначе часть боевиков могла прорваться и уйти снова в горы. Капитан, примостившийся со своим АКСом рядом с пулеметчиком, обернулся на фээсбэшника. Увидел, как тот нашарил пальцем спусковой крючок от подствольника и направил автомат на середину колонны, где скученность горцев была самой большой. Раздался тихий хлопок, мгновение спустя над дорогой взметнулась яркая вспышка от взрыва гранаты, она превратилась в ночной тишине в авиационную бомбу, попавшую в цель. С обоих сторон по воинам аллаха, оторопевшим от внезапного нападения, ударили десятки стволов, пули достигали цели, или рикошетили о валуны на дороге и раскаленными шмелями носились между кустами, росшими по склонам. Воздух был прошит ими как кусок материи разноцветной вышивкой. Пространство огласили крики раненных и умирающих людей, они перемежались с проклятиями и ответными очередями бандитов, посланными наугад. Красные, синие и зеленые строчки исчертили ущелье вдоль, поперек и вертикально, казалось, кто-то большой и сильный пытался накрыть его сетью с ячейками, таявшими на глазах. Никто не был в силах запутаться в этих ячейках, падая сразу камнем на дно. Капитан работал выборочно, находя кучки горцев, не успевших оценить обстановку или охваченных паникой с яростью. Он посылал туда с пяток пуль, пока последний из них не опрокидывался на землю или не прятался за трупы своих товарищей. Командир отряда морпехов не гонялся за оставшимися в живых, он знал наверняка, что они никуда не денутся. Их или добьют стрелки с противоположного склона горы, или они сами попадут под свинцовый смерч.
Наконец боевики опомнились,кто-то из них попытался добросить гранату до засевших в засаде, кто-то змеей заполз в придорожные кусты, порываясь открыть огонь из разных видов оружия. Но все эти одиночки не представляли опасности, они больше походили на смертников, решивших пожертвовать своей жизнью ради небесного рая. Морпехи вместе с фээсбэшниками отстреливали их как куропаток, запутавшихся в силках. Капитан приподнялся на локте и посмотрел туда, где был выход из ущелья, он хотел удостовериться, что голова колонны тоже разбилась о свинцовую преграду, поставленную десантниками. Так оно и было, дорогу усеяли трупы горцев, застывшие в самых неожиданных позах. Расчет оказался правильным, он принес ощутимые результаты. Дело оставалось за малым, наступить на хвост удава, чтобы прекратить его агонию, в том числе и с помощью разведчиков, поджимавших колонну сзади. Оттуда уже доносились звуки боя, злого и беспощадного.И вдруг воздух просверлил страноватый посвист, он не походил ни на один, известный командиру десантного отряда за время его службы в элитных войсках. Это было похоже на трель дрозда, простудившего горло. За спиной разорвалась пополам гора, в образовавшуюся пропасть полетели осколки неба, разбитого на мелкие части. Лишь позже капитан вспомнит, что такие звуки издает ракета, пущенная из ПЗРК в условиях горного ущелья, где воздух обладает качествами, отличными от морских с равнинными. Но сейчас он заставил себя развернуться назад, увидел, как в призрачном свете на землю падают части человеческих тел, едва прикрытые тряпками. Там, где занимали позицию Серега с радистом, дымилась глубокая воронка, рваная по краям. Капитан провел рукой по лицу, почувствовал, что ладонь стала липкой от крови. Вероятно, крохотный осколок впился в щеку, или от контузии закровоточил нос. В голове шумело, сильно болели глаза, он закрутил шеей, стараясь сообразить, откуда стреляли. Со стороны дороги не могли, боевики, оставшиеся в живых, не отрывались от нее, а те, что добрались до кустов, находились под перекрестным огнем. Тогда он вскинул подбородок и увидел на противоположном гребне с десяток фигур. Они метались по его краю в синеватых лучах месяца, посылая через ущелье пульсирующие красноватые строчки. Иногда кто-то из них освещался мгновенным высверком, и тогда на позициях морпехов раздавался очередной мощный взрыв.
Теперь обстановка прояснилась. Скорее всего боевики послали группу разведчиков по гребню, тем самым прикрывая себя с воздуха от внезапного появления «ночных охотников» - «вертушек» нового поколения, отрабатывавших на них приемы ведения ночных операций. Горцы, вооруженные ПЗРК с самонаводящимися головками, решили применить их по наземным целям, тем более, что тепловых источников было достаточно. Наверное одна из ракет сработала на подствольник Серегиного автомата, фээсбэшник не стрелял очередями, а посылал в чехов гранату за гранатой. Капитан скосил глаза на укрытие, из которого командир отделения поливал горцев из ручника Дегтярева. Пулемет молчал, а самого пехотинца нигде не было видно. Он заметил сержанта, отброшенного взрывной волной к дереву, росшему ниже по склону, и быстро перекатился к его пулемету. Тот был еще горячим, с диском, опустошенным лишь наполовину. Передернув затвор, Панкрат направил ствол на гребень горы, черные силуэты горцев продолжали метаться по нему, они походили на чертей, устроивших полуночные пляски. Приникнув щекой к прикладу, офицер поймал зрачком прорезь в прицельной рамке, затем подцепил указательным пальцем спусковой крючок и плавно нажал на него. Из искрогасителя на конце ствола вырвалось рваное пламя, фигуры прекратили свой танец. Одни словно провалились в преисподнюю, остальные согнулись и бросились искать укрытие. На участке, контролируемом морпехами,наступила чуткая тишина,прерываемая лишь одиночными выстрелами. Но в том месте, где находился хвост армии боевиков, отсеченный от тела, разгоралась настоящая битва. Автоматная трескотня чередовалась со взрывами, не затухающими ни на минуту. Помочь фээсбэшникам шквальным огнем из всех стволов не представлялось возможным, горцы, оказавшиеся отрезанными от основных сил, отшатнулись в туман и заняли круговую оборону. Панкрат снял берет и тыльной стороной ладони вытер пот на лбу, затем хрипло окликнул командира взвода, находившегося на противоположной стороне ущелья:
- Солонцов, как у тебя дела?
Ответа не последовало, лишь отбрехнулся короткой очередью один из горцев, засевший в придорожных кустах. Капитан пошарил рукой вокруг в поисках планшетки, которая перед началом боя висела у него на боку. Ее не оказалось, из всех вещей остался лишь походный казачий нож, засунутый за поясной ремень, с которым он, потомок терских казаков, никогда не расставался. Он опять напряг горло в надежде докричаться до сослуживца:
- Солонцов, что там у тебя случилось?
И снова тишина сомкнулась над головой плотными морскими водами, не отозвался даже боевик в кустах. Наверное он был или тяжело раненным, или берег патроны для стремительного броска. Звуки боя в начале ущелья стали отдаляться, из этого можно было сделать заключение, что разведчикам приходится туго, они не сумели дать достойный бой и теперь сами убегали от погони. Капитан прикинул расстояние до следующего укрытия, в котором должны были находиться его подчиненные, их с ним разделяла стена деревьев и кустарника. Оставлять пригретое место не хотелось, обстановка могла измениться в любую минуту и тогда каждая огневая точка становилась самой главной. Но и сидеть в неведении тоже не имело смысла,бой закончился и нужно было принимать какое-то решение. То ли уходить на базу, то ли браться за уничтожение довольно большой группы горцев у входа в ущелье, отколовшейся от целой армии. Как назло рация вместе с радистом была уничтожена, а пользоваться мобильной связью было нежелательно. Об этом предупреждал Серега, так нелепо погибший. На гребне напротив снова показались вертлявые тени, они продвигались короткими перебежками, намереваясь охватить участок склона со всех сторон. Капитан прильнул щекой к прикладу пулемета и взял на их на мушку. Он не успел сделать ни одного выстрела, потому что взрывы загремели по всей площади горы напротив.Словно кто-то невидимый подал команду и несколько ракетных комплексов одновременно ударили по укрытиям, в которых прятались пехотинцы. Так это было неожиданно,что в голове невольно мелькнула мысль о приборах ночного видения у боевиков. Через минуту ракеты пошли вспахивать землю вокруг самого капитана. Взрывы от них густо чередовались огнем из минометов и гранатометов.Стало ясно,что полученная Серегой информация была не до конца проверенной. Может быть вторая армия абреков, решившая обойти холм другой дорогой, услышала звуки боя, изменила направление и подтянулась прямо сюда. И теперь свежие их силы мстили за погибших соплеменников,стараясь не оставить камня на камне.
Обстрел продолжался всего минут двадцать, этого короткого времени хватило на то, чтобы познакомиться с вечностью. Капитан свернулся калачиком на дне свежей воронки, он пережидал налет, понимая, что сделать сейчас ничего не сможет. В силу вступил закон, о котором знали только те, кто служил в морской пехоте, и звучал он коротко – каждый за себя. Приучали к нему еще с учебок, заставляя курсантов спрыгивать с полной выкладкой за борт шлюпок в ледяную воду и добираться до берега самостоятельно. Или во время десанта по тылам врага в одиночку бороться с опасностями, переходя на подножный корм и добывая боеприпасы дерзкими налетами. Но эти мужские забавы остались в прошлом,хотя одна из них до сих пор заставляла растягиваться рот в улыбке. Командир десантного отряда оторвал голову от земли и прислушался к шуму боя, обстрел затихал, хотя взрывы мин и гранат продолжали рвать воздух на портянки. И все-таки он не отказал себе в удовольствии заново пережить тот случай, от которого адреналина тогда привалило полные штаны.
Это было на Балтике, недалеко от Балтийска со стенкой для эскадры военных кораблей и с частями морской пехоты вокруг, хотя отцы-командиры войск береговой охраны вместе со штабом находились в Калининграде.Учебку устроили на корабле, отслужившем свой срок, его отбуксировали от берега километра на полтора и закрепили на якорях. Каждое утро курсанты выбегали на палубу и делали зарядку, переходящую в отработку приемов рукопашного боя. Прошло уже четыре месяца интенсивных занятий с прыжками с парашютом на материковом полигоне. Наступил конец сентября, вода в море стала ледяной, это сказывалось влияние близких северных водоемов. Все было привычным, изредка среди ночи раздавался квакающий сигнал тревоги с не менее противным миганием красных плафонов на переборках. Молодые морпехи наскоро натягивали на себя форменки, наворачивали портянки и ныряли в короткие сапоги с раструбами, чтобы в воде от них легче было избавиться. Как и от брюк, расширявшихся книзу.Они выбегали на палубу и принимались за отточку специальных упражнений. И снова все повторялось по кругу. А в тот раз будущий капитан, набросив на тельник форменку и скользнув в штаны с сапогами, почему-то подумал, что сигнал тревоги прозвучал в самый сладкий час, когда снятся одни девушки, красивые и доступные. Продвигаясь к выходу из кубрика, он как-то отвлеченно заметил, что сослуживцы не выскакивают за дверью на палубу и не стучат по ней каблуками сапог, а словно сигают в пропасть. Но рассуждать было не положено, иначе мичман, огромный детина больше двух метров ростом и с кулаками, похожими на пудовые гири, мог нечаянно влепить подзатыльник. Курсант подбежал к двери и переступил порог по привычке – делай как все. Почувствовал вдруг, что летит вниз и зацепиться абсолютно не за что. И как при прыжках с парашютом, которых к тому времени у него набралось два, он подтянул ноги под себя и пошарил правой рукой по левой стороне груди, где должно было находиться кольцо. Его не оказалось, сразу вспомнились слова того же мичмана, призывавшего за отсутствием кольца дергать за член. Но здесь было не до смеха, курсант увидел, что летит прямо в море, вода уже кишела от товарищей, ошалевших от новой причуды отцов-командиров. Он погрузился в ледяную воду и заработал руками и ногами как обыкновенная собака, в силу закона – каждый за себя. Когда вынырнул без сапог и без брюк, оставленных в глубине,увидел метрах в двухстах шлюп с курсантами на веслах. Возле борта стоял мичман и, приставив к губам древний рупор, подавал команды:
- Ко мне, салажня! Куда прыснули к берегу, там только каботажные посудины ходят. И те дырявые. Сюда, мальки мелководные, кто причалит к шлюпу без обмундирования, того ждет наказание. Самое плевое - через гальюн и камбуз!..
И все курсанты, словно пойманные в сети, рванули к шлюпу, проклиная и мичмана-живодера, и собачий холод, сковывающий тело и тянущий их на дно. Позже выяснилось, что за ночь весь борт вместе с частью палубы был подтянут гидравликой под днище корабля. Сон у салаг был крепкий, никто не шелохнулся, когда проводилась эта операция.
Капитан прислушался, показалось, что обстрел закончился. Он поднял голову и, стряхнув с себя каменное крошево с ветками, посмотрел на гребень напротив. Там никто больше не бегал. Тогда он развернулся и уперся взглядом перед собой. Месяц продолжал поливать бледновато-синим светом склон горы, поросший деревьями и кустарником. Не хватало только ведьмы на метле, несущейся по звездному небу, да оравы нечисти за ней, остального имелось в достатке. И вдруг к неподвижным теням прибавились живые, они вихлялись между стволами, упорно продвигаясь к воронке, занятой офицером. Он нашарил сбоку себя автомат и оттянул затвор, в подствольнике торчала граната, неиспользованная во время боя. В этот момент тени выскочили на участок склона без леса, офицер без раздумий нажал на спуск. Своих в этом месте не должно было быть, они рассредоточились по огневым точкам вдоль всего ущелья. АКС заработал как часы, несмотря на то, что его выдернули из земли, в магазине было полно патронов. Несколько теней сломались пополам и рухнули как подкошенные, остальные прыснули тараканами в разные стороны, пытаясь найти какое-либо укрытие. Капитан был уверен, что как только противник окопается, он сразу откроет огонь на поражение, потому что засек место, откуда в него стреляли. Он перекинул автомат за спину и подхватил ручной пулемет с запасным к нему диском. Перевалившись за край воронки, покатился вниз по склону, надо было найти новый схрон и для себя. Через несколько кувырков он ощутил его всем телом, укрытием оказался пень с корнями,выпершимися из земли.Панкрат отстегнул от пояса парочку эргэдэшек и положил их под правую руку, две гранаты эф один, которые были помощнее, оставил на крайний случай. Затем выдвинул ножки у пулемета, рядом примостил запасной диск и приник к прицельной раме. Ждать пришлось недолго, скоро одна из теней приподнялась над землей и выстрелила из подствольника в то место, где он только что был. Осколки от гранаты просвистели мимо пня, срубив по пути несколько веток с дерева. Капитан подождал, пока тень сделает еще один выстрел, к ней присоединились несколько таких-же бесплотных призраков. С каждой минутой эта нечисть наглела, вскоре целая группа чертей короткими перебежками заскакала к воронке. И когда они добрались до нее и выпрямились во весь рост, морпех застрочил из Дегтярева. Не мягко и плавно, как поливают огнем из пулемета Калашникова, а отрывисто и тяжело, без надежды на пощаду. Никто не сумел уйти от крупнокалиберных пуль, которых в магазине оставалось еще в достатке. Отстрелявшись,командир десанта поставил оружие на предохранитель,забрал гранаты с диском и снова закувыркался по склону, стараясь держать направление к следующему месту, где должны были находиться его подчиненные. Он продрался к ним сквозь заросли колючих кустов и в тревоге застыл на месте. Все трое морпехов раскидались по земле в нелепых позах, зажав в руках оружие. Вокруг не было никаких следов от прямого попадания ракеты или мины, зато ветви кустов словно кто-то срезал под самый корень, они белели своей основой, напоминая ребра мелкого животного с содранной с него шкурой. Судя по их наклону, можно было с уверенностью сказать, что по бойцам стреляли не спереди, а сзади, когда они ни о чем не подозревали.Капитан осмотрелся, он не мог вспомнить, чтобы кто-то стрелял с этой стороны горы. А может он во время обработки склона минами и ракетами пропустил момент, когда в ход пустили стрелковое оружие. Но данный факт обозначал лишь одно, что боевики быстро сориентировались и зашли в тыл десантной группе. И уже не имело значения, к какой из армий они принадлежали - к первой, разгромленной морпехами, или ко второй, пришедшей им на выручку. Главным стало то, что вокруг притаилась опасность, она подстерегала везде, за любыми зарослями, за каждым стволом. Капитан прислушался к шумам леса и к звукам боя у входа в ущелье, отодвигавшимся все дальше. Изредка на обеих склонах раздавались взрывы, но теперь они не казались хаотичными, а были целенаправленными, подтверждая догадку о наличии у боевиков приборов ночного видения. Офицер забрал у десантников документы и приготовился к новому рывку. Как только очередной врыв раздался поблизости, он вскочил на ноги и рванулся через лес к следующему схрону. Он едва успел запрыгнуть в рытвину, над головой пронеслась свора раскаленных пуль. Значит, его видели и следили за его передвижениями. На второй точке открылась та же картина, что и на первой, двое пехотинцев остались лежать возле пулемета Дегтярева, третий сумел отползти лишь на несколько метров. В руке он намертво зажал гранату эф один с выдернутой чекой, это еще раз доказывало, что противника он видел прямо перед собой.
И началась охота, беспощадная, как жизнь среди зверей.Панкрат ясно осознал, что из рытвины следует убираться немедленно, потому что она пристреляна. Нужно было срочно делать ложный ход, чтобы отвлечь внимание противника, а потом совершить рывок к выходу из ущелья. В связи с переменой обстановки, другие задачи вообще перестали существовать. Он отвязал от пояса одного из убитых пехотинцев моток крепкой веревки, взятой на случай перехода по горным тропам, сделал петлю и, раскрутив один конец, забросил ее на вершину молодого дерева метрах в восьми от схрона. Затем с силой потащил веревку на себя, заставив ствол наклониться до земли и с шумом потом распрямиться. Прицельная очередь ударила прямо под корень дерева, она была пущена из-за валуна, вросшего в землю выше по склону. Немного подождав, капитан еще раз наклонил дерево вниз и резко отпустил вершину. Этим приемом он хотел выяснить, сколько лежбищ успели устроить чехи вдоль самого гребня горы и откуда ждать их нападения.Он добился цели,еще два схрона боевиков открыли свое местонахождение, срубив деревце кинжальным огнем из автоматического оружия. Они были совсем рядом, в каких-то метрах пятидесяти. Больше выстрелов ниоткуда не последовало.
Капитан нащупал тесьму,стягивающую края берета, и потащил за один конец, она вытянулась, жесткая, пахнущая грубым армейских сукном. Он пожевал ее, ощущая колючую поверхность и шинельный вкус, как ни странно, придающий уверенности. После чего осторожно разогнул пальцы у мертвого пехотинца, забрал гранату, прижимая чеку к ребристому корпусу. Она еще должна была сделать свое дело. Потом рванул за веревку так, что сдернул петлю с вершины дерева. Как только несколько автоматов зашлись в злобном бормотании, бросил эф один в сторону ближайшего схрона с чехами. Сам, переждав хлопок со свистом осколков, вскочил на ноги и перебежками подобрался ко второму вражескому гнезду. Увидел за деревьями нескольких человек в камуфляже, с наслаждением всаживающих очередь за очередью в то место, где никого не было. Панкрат, не дожидаясь, пока азарт у них пройдет, подкинул в самую их середину кругленькую эргэдэшку, похожую на недоспелый помидор. И снова гортанные вскрики вплелись в стрельбу, которую теперь продолжали вести лишь из третьего схрона. На этой стороне ущелья оставался только он один, противоположный же склон давал о себе знать лишь редкими выстрелами в никуда. Но вряд ли кто прислушивался к отчаянным всплескам человеческих эмоций, для настоящих воинов слаще были звуки, издаваемые железом, исковерканным до неузнаваемости. Капитан дал короткую очередь по упавшим чеченцам, обошел стороной уничтоженный вражеский схрон и заторопился к третьей точке. Боевики заняли позицию почти под гребнем, откуда и обзор был выгоднее, и вести огонь было сподручнее, потому что лес был редким, он просматривался насквозь даже при скудном сиянии месяца. Требовалось большое умение, чтобы подобраться к ним как можно ближе. И капитан старался как мог, используя все свои навыки, накопленные за две войны сразу. Когда спрашивали, почему при стольких боевых наградах и при влиятельных родителях, на плечах у него чернеют всего лишь капитанские погоны, он отвечал, что не в званиях дело, а в том, что у человека за душой. Если мечты были только об одних металлических звездах, то это не человек, а робот, и для такого война как мать родная. Он не пощадит никого, лишь бы взобраться по служебной лестнице на ступеньку выше. А если думы его уносятся к родному дому, к семейному очагу с его уютом, тогда это человек с большой буквы и нужно сделать все, чтобы он остался в живых. В мирной жизни он сделает для людей больше, чем все гражданские чиновники, вместе взятые. Ему тоже рано просиживать штаны в штабах или подниматься на капитанский мостик, где и без него тесно. Он не надышался еще пороховой гарью и не прочувствовал до конца, как уходит из человека жизнь – самое дорогое, что у него есть. И как только ощутит это в полную меру, так всеми силами будет бороться за то, чтобы войны на земле никогда не вспыхивали. А если они все-таки возникнут, то наказание за это несли бы те, кто их развязал, а не те, против кого их развязали. Как происходило и продолжает быть до сегодняшнего дня.
Панкрат приблизился к огневой точке противника,он уже мог разглядеть,кто из чего стреляет. Оставалось забросать гранатами свору боевиков, заросших волосом по самые глаза, и пробиваться к выходу из ущелья, высматривая по пути десантников, оставшихся в живых. Ведь кто-то должен был переждать массированный обстрел из тяжелых видов вооружения, устроенный боевиками с неожиданной дерзостью. Главное, в тот момент, когда каждая из противных сторон была уверена в правильности своих действий. Снова в голову полезли мысли о предательстве, о том, что какая-то сволочь знала в мельчайших подробностях об операции, задуманной в штабе армии. Не могли главари боевиков сами подставлять под удар одно из своих соединений, как не могли изменить направление движения другого отряда, чтобы придти на помощь к первым лишь после полного их почти разгрома. Что-то неладное творилось на этой войне, подталкивая к выводу, вышибающему озноб, что чем больше погибнет на ней и тех и других, тем большую выгоду получат кукловоды, стоящие над всем этим. Но чувство долга было сильнее всех выводов, оно требовало выполнить приказ любыми силами. Капитан отстегнул кнопку на футлярчике на поясе и вытащил ребристую гранату эф один. Нужно было продвинуться вперед еще хотя бы на несколько метров, чтобы бросок получился наверняка, иначе при неловком движении можно было попасть гранатой в какое-либо дерево из заслоняющих обзор. Он сделал тройку шагов, стараясь заворачивать ступни ног вовнутрь и по кошачьи мягко ставить их на землю. Затем прислонил РПД к дереву, в левой руке зажал эргэдэшку, а правой послал эф один в самый центр вражеского схрона с таким расчетом, чтобы она разорвалась, не долетев до земли. Тогда зона поражения ее возрастала во много раз, захватывая не только ноги, но и тела противников. Так оно и произошло, взрыв раздался у самой задницы боевика, оттопыренной тем в пылу охоты за русскими десантниками. Лишь один из чеченцев оглянулся в самый последний момент, он словно на мистическом уровне почувствовал, что к нему приблизилась сама смерть. На войне так бывало не раз. Лицо его исказилось страхом еще до того, как яркая вспышка осветила все вокруг желтовато-синим мгновенным светом. Даже боль от полученной смертельной раны не изломала его грубые черты, прикрытые черными волосами. Еще двое его соплеменников рухнули на спину, так ничего и не осознав, пятый же упал грудью на край неглубокой ямы, прикрыв собой израильский «узи» с широким рожком. Капитан сунул эргэдэшку в футлярчик на поясе, подхватил ручник и прошелся по еще вздрагивающим фигурам боевиков короткой очередью. Он помнил случай в Афгане, едва не стоивший ему жизни.
Это было под Джелалабадом, недалеко от границы с Пакистаном и перевалочного за ней пункта моджахедов-Пешавара. Батальон морпехов из добровольцев готовился делать бросок на позиции противника, занявшего господствующие высотки. Жара стояла такая, что на песке можно было поджаривать мясо, а резина на БТРах потрескивала, готовая разойтись по швам. На линию броска выдвинулась штурмовая группа – по морпеховски «штык» - составленная из одного взвода, она должна была пойти вслед за БТРами и БМПшками с крупнокалиберными пулеметами на башнях и ворваться на передовую линию траншей противника. Но гусеницы с колесами увязали в песке, боевые машины садились на днища и превращались в бесполезные железяки. Артподготовка прошла, пора было начинать атаку. Командир «штыка» выскочил из укрытия и пошел вперед, увлекая за собой остальных. Панкрат тогда был замкомвзвода, он зажал в зубах тесьму от берета и шагнул за бруствер. В голове стучала лишь одна мысль, утверждавшая, что противник еще не опомнился от артналета, поддержанного «вертушками», пропахавшими позиции врага на бреющем полете. Значит нужно было пробежать опасное расстояние до этой линии как можно быстрее, чтобы вступить с духами в рукопашный бой. А там как рассудит хозяйка-судьба. Он успел вскочить в окоп, увидел афганца, стоявшего на коленях и отбивавшего земные поклоны аллаху. Рядом валялся на дне все тот-же автомат Калашникова, но уже не сорок седьмой, как в самом начале войны, а новейшего образца. Панкрат развернул ствол АКСа в другую сторону и сделал пару очередей вдоль окопа, где суетились несколько фигур в чалмах и просторных одеждах. Убивать безоружного врага ему было не по душе. И вдруг услышал за спиной характерный щелчок, такой, который издает боек в ствольной коробке, когда в самом стволе нет пули. По спине замкомвзвода прошла судорога, скулы мгновенно стянуло намертво, он понял, что автоматный рожок у духа оказался пустым. Панкрат развернулся манекеном на одном месте и в тот же момент получил удар прикладом в лицо...
Он пришел в себя лишь в передвижном госпитале, на краю шаткой кровати сидел друг, такой же лейтенант, как и он сам, и зло цедил сквозь зубы одну и ту же фразу:
- Убивать надо было, убивать! Кому ты поверил, этому азиату? Скажи спасибо, что у него закончились патроны и он тебе прикладом только брови сровнял со скулами. Гонял бы ты сейчас в райском саду райских гусей с утками. Убивать надо было. Убива-ать!..
И молодой замкомвзвода понял, кто спас ему жизнь. Впрочем, таких случаев у морпехов было по десятку на каждого.
Вот и сейчас, памятуя о прошлом, капитан старался не оставлять за своей спиной врага, хитрого и коварного мусульманина. Абсолютно не похожего на солдата из европейской страны, для которого воинская честь вместе с доблестью и отвагой стояли на первом месте. Отбросив в сторону опустевший магазин от ручника, он нахлобучил на него новый и прислушался. И в этот момент ощутил шестым своим чувством, что смерть придвинулась и к нему. Настолько близко, что сознание поторопилось покинуть голову раньше, чем он успел что-либо сообразить...
Глава двенадцатая.
В аудиториях Парижского университета, известного под общим названием Сорбонна и расположенного в Латинском квартале столицы Франции, царило оживление. В актовом зале было запланировано выступление Захара Д,Аргана, студента факультета журналистики, выходца из семьи с дворянскими корнями, весьма известной во Франции. Ему оставался последний курс и он часто предлагал свое мнение студентам, читая им лекции на международные темы и освещая события, происходившие в современном мире, абсолютно под другим углом. К примеру, на одном из заседаний ученого совета он назвал утопией всеобщую глобализацию и предрек ей скорую кончину. И разъяснил он цели, преследуемые мировым капиталом, просто и доходчиво. Захар подошел к доске, взял мелок и показал на схеме продвижение империалистического спрута во все уголки земного шара. А когда жадными щупальцами было опутано все, что было возможно, и когда были высосаны последние соки даже из самых отсталых стран, он воздел ненасытные щупальца с огромными на них присосками и без колебаний впился ими в тело самого осьминога. Тем самым доказав, что цели, проповедуемые глобализацией, имеют конечную основу, они бесперспективны и в какой-то степени опасны не только для мирового сообщества, но и для самого капитала, вынужденного будет,в конце концов, повернуть против самого себя. Он пояснил, что если рассматривать этот вопрос даже с эзотерической точки зрения - а всем известно, что мировые приоритеты развиваются по канонам эзотерическим - то это та же самая змея, закусившая свой хвост. Многие тогда были не согласны с подобной постановкой вопроса, приводя в пример другие направления, не оправдавшие себя, но подтолкнувшие человечество к новым виткам во всеобщем развитии. Они рассуждали, что это, мол, всего лишь начальный процесс, потом сама история подскажет выход из тупиковой ситуации, как высветила она негативные стороны построения утопических социализма с коммунизмом. Но Захар стоял на своем, он утверждал, что капитал не имеет права шагать во главе мирового сообщества, его место в том самом хвосте,который находится во рту змеи.В ее же голове обязана быть не материальность, но духовность, несмотря на то, что мысль сама по себе материальна и она способна сдвигать горы. Да, она имеет огромную силу, но за пятьдесят тысяч лет мысль так и не изменила человека в лучшую сторону. Значит, есть что-то выше мысли, невидимой и всесильной, и это высшее причастно к духовному началу.
Этот выпад на ученом совете – а иначе его назвать было никак нельзя – принес студенту-старшекурснику большую известность, поставившую его в один ряд с маститыми мужьями, имеющими ученые степени. Ко всему, на него обратили внимание, кроме женской половины престижного заведения, свободная пресса и телевидение, переставшие давать ему проход. Но сегодня выступление Захара Д,Аргана должно было затронуть совсем иные аспекты человеческих взаимоотношений.Его лекция была связана с развалом Советского Союза и с войнами,вспыхнувшими на ее окраинах. Он прямо связывал катаклизмы в России с похолоданием в отношениях между странами Запада и Востока и говорил, что это только цветочки. Ягодки ввиде кровавых акций по всему миру будут еще впереди. Не следует затрагивать, а тем более подгонять то, что задумано и воплощено в реальность самим Богом и Его земным проявлением – Природой. Оно само знает свои Сроки и Место. Захар еще с первого курса утверждал, что не нужно подходить к человечеству мичуринскими методами, то есть, не стоит увлекаться космополитизмом как отдушиной от всех бед, потому что структура животной клетки абсолютно отлична от структуры клетки растительной. И сколько бы люди ни занимались смешиванием разных наций, вывод во всем этом эксперименте будет один – потеря высшего разума и торжество посредственности. Впрочем, точно такие же результаты были получены при скрещивании овощей и фруктов. Плоды утрачивали свою индивидуальность вместе с вкусовыми качествами,превращаясь в обыкновенный силос, годный лишь для скармливания скоту. Если этот яркий пример еще не заставил задуматься прогрессивную часть человечества и принять срочные меры по выравниванию нового Ноева ковчега в волнах бурного житейского моря, то здесь уже просматривается некий умысел, то ли злой, то ли ради собственной выгоды. Что одно и то же, потому что личная выгода еще никогда не приносила положительных результатов. Кто-то в связи с этими мнениями, высказанными вслух при большом стечении народа, стал называть месье Д,Аргана националистом, а кто-то прочил ему карьеру философа мирового уровня.
«Кабриолет» индивидуального исполнения с откидным верхом подкатил к стоянке напротив университета и плавно вписался в разделительные линии, которыми она была разлинована.Из салона вылез стройный молодой человек с коротко подстриженными светлыми волосами, в бежевых брюках с черным ремнем на поясе и в безрукавке с черным воротником в размытую светло-коричневую клетку. На ногах у него были светлые штиблеты с дырочками и с темным ремешком по подъему. Обойдя машину спереди, он подал руку красивой девушке, успевшей поставить точеную свою ножку на асфальтовое покрытие. Та признательно улыбнулась и захлопнула за собой дверцу дорогой машины. Одета она была в платье выше колен с оборками, тоже в крупную, только в розовую клетку, с красным узким поясом по талии и в красные босоножки. На голове были уложены в модную прическу светлые волосы, в вырезе на груди посверкивал крохотный золотой медальончик с бриллиантом в три карата на тонкой золотой цепочке вязки кортье. На плечо она набросила красный ремешок от сумочки такого же цвета. Парень и девушка походили друг на друга, у обоих были удлиненные лица с большими карими глазами, полные губы и округлые подбородки с ямочками посередине, говорившими о сильном характере. Еще они имели одинаковые приятные улыбки. Подхватив девушку под локоть, кавалер увлек ее к ступенькам, ведущим вовнутрь университета.
- Их Высочества герцог Захар Д,Арган со своей сестрой герцогиней Анной, - с насмешливой улыбкой сказал кто-то из студентов старшекурсников, стоящий в группе товарищей. Под озорные их похихикивания он продолжил. – Послушаем, господа, что преподаст самый преуспевающий из нас сокурсник на этот раз, предки его были выходцами из той самой России, обратившей сегодня на себя внимание всего просвещенного мира.
- Друзья, вам не кажется интересным тот факт, что Россия приковывала взгляды во все века, сама оставаясь по прежнему во тьме? – отозвался студент с нечесанной гривой темных волос.
- Это обстоятельство более чем странно и загадочно, ведь тот, к кому повернули головы, обязан быть у всех на виду, - подхватила высказанную косматым мысль его подружка. – На лицо нарушение одного из материалистических законов.
- Эта страна всегда шла своим путем.
- Извините, граждане, у России нет ни своих путей, ни своих дорог. У нее одни пространства.
- Тогда давайте послушаем, что нового скажет нам голос из этого самого пространства.
Первый из студентов подсунул поудобнее конспекты под мышку. Он явно тяготел к лидерству:
- Глас из пространства – это глас самого Иисуса Христа, - поднял он вверх указательный палец. – Вы зря усмехаетесь, братия и сестры, вопрос, который желает затронуть уважаемый месье Д,Арган, весьма серьезный. Если волнения в России затянутся, то мы можем снова увидеть русских солдат на наших Елисейских Полях.
- Русские давно прошли Европу вдоль и поперек, где они не успели побывать, так это в Англии, и то из-за широты пролива Ла-Манш.
- И лишь по той простой причине, что им негде было учиться плавать.
- А почему вы обеспокоились, граждане свободной республики? Кажется, русские ничего плохого Европе не сделали, - решила вступиться за незнакомую ей страну одна из студенток. – Они не разрушали, не мародерствовали, не уничтожали население. Как те же просвещенные немцы, кстати сказать, наши с вами соседи.
- Я поддерживаю эти слова, - присоединилась к разговору еще одна девушка в простеньком сарафанчике и с папкой в руках. – Если перечислить факты, имеющие место быть, то русские, как ни странно это звучит, убирались в свою Россию, покрытую для всех нас мраком, не претендуя на завоеванные ими территории и даже не облагая побежденных контрибуциями.
- Это говорит о том, что им в том мраке не так плохо живется, - поключился еще кто-то из молодых людей. – Если бы все было по иному, русские эмигранты давно затопили бы и Европу, и ту же Америку.
Первый из студентов, стремящийся к лидерству среди товарищей, похмыкал под нос и промолвил как бы про себя:
- Господа, получается как у русских классиков: какова загадочная русская душа, таковой до сих пор остается и сама Россия.
В этот момент брат с сестрой взошли по ступенькам к входу в университет и остановились под высокими колоннами в два обхвата. Их окружили несколько групп молодых людей, жаждущих получить информацию из первых рук. Захар улыбнулся раскованной улыбкой и пригладил ладонью волосы на голове, он успел привыкнуть к всеобщему вниманию. Анна передвинула сумочку на живот и сложила на ней руки, она тоже была студенткой престижного заведения и полностью разделяла взгляды своего брата на действительность, окружающую их всех.
- Месье Д,Арган, на чем вы остановитесь в первую очередь в сегодняшнем выступлении? – задал вопрос парень с «кодаком» в руках, приготовленным для съемок.
- Вы снова будете утверждать, что метаболизм в России как две капли воды отразится на всем мировом пространстве? – приготовился записывать ответ второй газетчик из группы их, прятавшейся до этого за выступами у входа.
- Разве экспансия русского медведя в свободолюбивую Чеченскую республику не является проявлением имперского мышления с обыкновенным монархизмом на вершине? И это при том, что в России сейчас появились первые ростки демократии.
- А разве Маргарет Тетчер, премьер-министр Англии с ее вековыми демократическими устоями, не так-же поступила с Аргентиной в споре за Фолклендские острова? На территории в каких-то десяток тысяч квадратных километров тоже гибли люди. И разве Соединенные Штаты Америки во времена Карибского кризиса не грозили людям атомной бомбой всего лишь за крохотную Кубу с неугодным им Фиделем Кастро? – быстро обернулся Захар к человеку, задавшему последний вопрос. Он понял, что господин способен на низкие провокации. – И какое вы имеете право навязывать подобные темы? Вы рассчитываете как маленький человек на то, что великая Россия не сочтет нужным отвечать на оскробления, и ее, как того же медведя, можно дразнить сколько угодно?
- Но вы не Россия, месье Д,Арган, - осклабился журналист. – Зачем брать на себя такую огромную ношу, от которой можно надорваться?
- Я считаю себя русским, месье.., простите, не знаю вашего имени. И я обязан обращать внимание на то, в чем хотят обвинить родину моих предков.
- Значит, вы националист, – подвел итог газетчик с ярко выраженной скандальной внешностью. – Судя по биографической справке, вы являетесь выходцем из казачьего сословия, проживавшего на территории Российской империи.
- А что вы усмотрели здесь плохого? И что нехорошего в том, если я сказал несколько добрых слов в защиту своих соотечественников? Я партиот России, в том числе всего русского, - вскинул подбородок Захар, он усмехнулся. – Мастера же вы приклеивать ярлыки – националист, юдофоб, антиглобалист... Интересно, когда же сами мировые заправилы прислушаются к нам, простым гражданам, и когда они дадут возможность нам разбираться в очередной программе развития человечества, предложенной ими нам? Или наш удел идти туда, куда укажет путь библейский пастух, носящий гордое имя Моисей?
- Идите куда хотите, - с сарказмом пожал плечами газетчик. – Только не забывайте, что путь у человечества один. И он уже предначертан.
- Кем, позвольте поинтересоваться? Вами!?
- Какая разница, этот путь поддерживают все мыслящие и прогрессивные люди в разных странах планеты. Значит, он выбран правильно.
- Вы свободны,месье провокатор, - Захар отстранил рукой наглеца,пресыщенного самомнением. Затем обратился к остальным участникам дискуссии. – Господа, я хочу заявить о том, что принял решение поехать в Россию, в частности, в Чеченскую республику, и постараться разобраться на месте в происходящих там событиях. По возвращении я постараюсь осветить все процессы максимально правдиво, без оглядки на правящие кланы и обходясь без подсказок со стороны власть предержащих. Одним из приспешников которых, я уверен, является вот этот господин.
Он указал пальцем на провокатора, но тот даже ухом не повел, наоборот, с нагловатой ухмылкой придвинулся к Захару еще ближе и, никого не стесняясь, сказал ему в лицо:
- Если останетесь живы, товарищ русский казак, - он подленько подмигнул и добавил. – Берегитесь, в Чечне вас могут подстрелить свои же соотечественники.
- Если это произойдет, то только по чистой случайности, - отпарировал Захар. – А вот в чем я не сомневаюсь, это в том, на чьи деньги раскрутилась в маленькой республике кровавая бойня. Я потому и принял решение поехать туда, чтобы убедиться в своих выводах и вывести на чистую воду якобы русских олигархов, снабжающих чеченских боевиков всем необходимым.
- Я бы не советовал вам этого делать, иначе вы можете просто не доехать до своей малой родины.
С подобной наглостью Захару встречаться еще не приходилось, он не успел овладеть собой, правая рука взметнулась вверх и влепила пощечину наглецу, потерявшему всякую совесть.
- Захар, остановись! – воскликнула Анна, она сделал шаг вперед.- Мой родной брат, этому провокатору ты ничего не докажешь. Он отрабатывает деньги, полученные от своих хозяев.
Но и этот жесткий и импульсивный,по сути,поступок остался без внимания, псевдожурналист лишь слегка покривился и отошел на безопасное расстояние.
- Мы еще встретимся, месье Д,Арган. – процедил он сквозь зубы. – Уверяю вас, встреча будет не в вашу пользу.
- Как вам будет угодно, - Захар вытащил из кармана платок и с брезгливой гримассой вытер им ладонь. Затем скомкал материю и бросил в урну под колонной. – Хотя с подлецами, я уверен, нужно поступать совершенно по иному.
- Каким же образом?
Провокатор вытянул шею, он стал похож на крысу, почуявшую запах сыра. Он просто жаждал довести оппонента до белого каления, чтобы заслужить не только поощрение от своих хозяев, но и сделать на этом большие деньги.Ведь перед ним был не просто студент,а представитель династии герцогов Д,Арган. Но в этот момент Анна резко повернулась к нему:
- Вы ошибаетесь, месье, если ждете от нас новой вспышки гнева. А вот ваша подлость уже принесла свои плоды, - презрительно покривила она свои красивые губы. – Я прямо сейчас приняла решение ехать вместе со своим братом.
Вокруг разом заговорила притихшая было публика, фотографы взялись щелкать аппаратами, а газетчики строчить в блокнотах авторучками. Скандал, устроенный с таким расчетом, чтобы развенчать благородный поступок одного из лучших студентов Сорбонны, грозил обернуться против самих зачинщиков. Народу прибывало, на лицах большинства из людей отражались эмоции благожелательные, говорящие о том, на чьей они стороне. Провокатор был оттеснен в задние ряды а потом и вовсе исчез из поля зрения. Не появился он и в актовом зале во время чтения Захаром лекции о положении в России, о защите ею своих территориальных интересов. Сама лекция прошла как нельзя плодотворно и вопросы после нее носили только рабочий характер. Видимо, пощечина, данная Захаром псевдожурналисту прилюдно, образумила и других газетчиков из так называемых «независимых» изданий, готовых облить помоями любого здравомыслящего человека, решившего высказать свое личное мнение.
В рыцарском замке недалеко от французского городка Обревиль хозяева готовились проводить в Россию сразу обоих своих детей, Захара и Анну, наследников большого родового имения. Серж Д, Арган, глава семейства, свыкся с мыслью о расставании с ними, решившими увидеть настоящую войну собственными глазами. Но Мария, его супруга, до последнего не хотела мириться с этим фактом. Француженка по происхождению, она приводила примеры из своей родословной,когда пэры из королевской династии Руаяль предпочитали наблюдать за войной французов с местными племенами в африканских своих владениях, не выходя из родового поместья недалеко от Версаля. Она пыталась внушить выросшим детям, что даже русские признают аксиому: лицом к лицу лица не увидать–большое видится на расстоянии.Значит можно сделать правильные выводы в домашних условиях, нежели кормить своими телами всяких гадов в непролазных джунглях. Хотя признавала, что в их роду тоже были сумасшедшие, принимавшие прямое участие в военных действиях против дикарей, вооруженных копьями и стрелами. Этим откровением Мария как бы соглашалась с тем, что последнее слово должно оставаться за ее детьми, ставшими самостоятельными. Захар с Анной тем временем упаковывали чемоданы с видео и звукозаписывающей аппаратурой, со сменной одеждой и горным снаряжением. Ведь им предстояло полазать по скалам, среди которых жили свободолюбивые народы, восставшие против колосса, и выяснить, смогут ли они прожить сами безо всякой помощи от этого гиганта, поднявшего их из каменного века на современный уровень жизни с идентичной культурой мышления. Или они потому и возмутились, что категорически отторгали все новое, навязываемое им в том числе и силой. А если это так, то прав оказался бы тот псевдожурналист, обозвавший Россию державой с имперскими амбициями и пытавшейся руководить малыми народами полицейскими методами. Брат с сестрой уже открыли русские визы в своих загранпаспортах, мало того, они заключили договоры с центральными издательствами, в том числе с прогрессивной«Ле Монд»,на освещение на страницах журналов и газет всех важнейших событий, которые будут происходить на их глазах. Дело оставалось за малым – купить билеты и получить благословение на поездку отца с матерью.
И вдруг звонок из Швеции. Он прозвучал в тот момент, когда вся семья собиралась отужинать в столовой. На столе, покрытом белоснежной скатертью,было уже разложено фамильное серебро, возвышались перед каждым стулом высокие хрустальные бокалы с крутобедрыми фужерами и стояли на середине старинные фарфоровые судки с горячим. Требовалось открыть на них крышки и разлить его по тарелкам с родовыми гербами на лицевой стороне. Захар, успевший переступить порог зала, приложил к уху трубку мобильного телефона и сразу раскрылся в улыбке. Он прошел к столу, нашарил ногой стул с высокой спинкой, опустился на сидение и машинально заткнул за ворот рубашки накрахмаленную салфетку:
- Да, да, говори, Петер, - заинтересованно сказал он. – Я тебя внимательно слушаю.
Мария, дождавшись, когда в беседе сына с оппонентом натупит некоторая пауза, строго заметила:
- Захар, когда я приучу тебя садиться за стол без сотового телефона? Его нужно оставлять на тумбочке у входа в столовую.
Сын небрежно отмахнулся и снова вник в тему разговора. Анна, сидящая напротив брата, лишь улыбнулась на недовольство матери, она знала, что на сей счет у того свое мнение, которое заключается в одной короткой фразе: время – это тот же самый песок,непрерывно текущий сквозь пальцы. Под этим высказыванием он подразумевал то, что собрать песок с земли еще никому и никогда не удавалось. Значит нужно делать так, чтобы каждая минута проживалась с пользой. Анна была согласна с этими выводами,брат представлялся ей не только старшим другом,он являлся для нее положительным примером во всем. Она кинула быстрый взгляд на отца, восседавшего во главе стола, официант налил горячего ему первому. Но тот, заметив интерес дочери к себе, лишь пожал плечами и погрузил ложку в тарелку. Он всегда был за то, чобы дети не чувствовали себя ущемленными в чем бы то ни было. Семья приготовилась приступить к вечерней трапезе. Захар закончил переговоры, он сложил мобильник и сунул его в верхний карман рубашки с коротким рукавом:
- Звонил Петер, наш близкий родственник из Стокгольма, - отправив несколько ложек в рот, сообщил он. - В семье Даргстремов тоже обеспокоены событиями, происходящими в России и в самой Чечне.
- Что же они думают по этому поводу? – спросила Мария, приподняв голову. – Надеюсь, никто из них не сорвался с места и не заторопился, как вы, ехать в эту несчастную страну?
- Мама,я тебя разочарую, - отозвался Захар,отламывая небольшой кусочек хлеба. – Петер успел заключить контракт с шведским газетным концерном «Свен» и скоро отправляется на Кавказ. У него даже есть возможность быть там раньше меня с Анной, но он решил дождаться нас.
- Его сестра Софья тоже сошла с ума? – холодно поинтересовалась мать, демонстрируя аристократическую невозмутимость.
- Кажется да, вопрос находится в стадии разрешения.
- А как к этому отнеслись их родители, Христиан с Элизабет?
- Они заняли позицию невмешательства. Дядя Христиан и тетя Элизабет посчитали, что времени до отъезда достаточно и их взхрослые дети еще могут успеть одуматься.
Глава семейства отложил ложку на салфетку сбоку тарелки и наконец-то нарушил молчание. Как всегда в значительных случаях он перешел с французского на русский язык:
- Исходя из улышанного, сам собой вытекает вывод, что вы с Петером успели договориться обо всем заранее, - он похмыкал в аккуратно подстриженные усы и взглянул на свою жену. – Мария, мне кажется, что мы со своими детьми либеральничали непростительно долго, в связи с чем они стали проявлять самодостаточность раньше положенного срока.
- Я тоже считаю, что пока не закончена учеба в Сорбонне, ни о каких самостоятельных шагах наших с тобой детей речи идти не должно, - откликнулась красивая женщина с модной прической и с тонким платиновым браслетом на запястье руки, оголенной до локтя коротким рукавом платья. Видно было, что она ждала, чтобы муж объявил затею Захара с Анной их детской фантазией. Они еще не представляли себе, насколько опасно находиться в зоне боевых действий, тем более, когда с цивилизованной армией воюет орда дикарей, режущих людям горла, как тысячу лет назад, острыми ножами. – Серж, мне кажется, пришел тот момент, когда ты должен сказать свое веское мужское слово.
Супруг мельком взглянул на дочь, застывшую с недонесенной до рта ложкой, и снова повернулся к сыну. Под рубашкой в светлую полоску у него сократились грудные мускулы, но черты лица оставались спокойными:
- Я вижу, Захар, что вы с Анной уже собираетесь в дорогу, и поэтому хочу услышать от вас окончательный вариант решения. Как далеко зашла эта затея и какие цели вы преследуете, - он поставил локти на стол и сплел пальцы на руках. – А еще мне интересно было бы узнать, какой договор был заключен между вами и Петером с Софьей, вашими троюродными братом с сестрой из Швеции.
- Папа, вопрос с отъездом в Россию мы решили, и обсуждению он не подлежит. Тем более, об этом мы успели сообщить газетчикам, - упрямо нагнул волевой подбородок Захар. Русский язык у него был чистым, с легким парижским акцентом. Сестра Анна отложила столовый прибор и тоже приняла независимый вид. – Если ты любопытствуешь по поводу нашего с Петером соглашения, то оно заключается в том, что завтра утром мы вылетаем в Стокгольм, забираем с собой Петера и отбываем в Россию. Не исключено, что к нам присоединится Софья, если она уладила все свои дела в деканате Шведского Королевского университета, где продолжает учиться.
- От Парижа до Стокгольма на Боинге семьсот сорок седьмом всего пара часов полета, - беспечно пожала плечами Анна, русский из ее уст звучал еще сексуальнее. – Дорогие родители, не волнуйтесь так здорово, у нас достаточно друзей по всему миру. Если случится что-то ну очень серьезное, они немедленно примчатся к нам на помощь.
Мария покусала нижнюю губу и постучала ногтями по краю стола. Она поняла, что опоздала отговаривать сына с дочерью от опасного путешествия в страну, неведомую до сей поры никому из их семьи. И все-таки напомнила:
- Вы забыли сказать, что вам нужно будет посетить остров Святого Духа, затем вернуться снова в Стокгольм и только потом отправиться сначала в Москву, до которой не два часа полета, как думает моя дочь. А после добираться до этого дикого Кавказа, который находится на окраине необъятной империи. Сколько времени уйдет на путешествие туда, никто предсказать не в силах.
- И сколько потребуется на то, чтобы вернуться оттуда живыми и здоровыми, - согласился с супругой Серж.
- Зато судьба дает нам возможность посетить станицу Стодеревскую, родину наших пращуров, - с азартом прищурился Захар. – Я не знаю человека, который отказался бы от такого заманчивого мероприятия.
- Я бы и сам с удовольствием посетил эти благословенные места, - откинулся на спинку стула глава семьи и сразу жестко потребовал. - А теперь уточните цель вашей поездки, чтобы мы знали, к чему нам готовиться.
Захар с недоумением посмотрел на отца, ему казалось, что он уже не раз обсуждал с ним эту тему. Но у того, видимо, накопились новые вопросы.
- Ничего существенного мы с Анной добавить не можем, кроме уже слышанного тобой, - сказал он. - Цель нашей командировки одна – развенчать слухи о якобы имперской агрессивности русских против бывших своих колоний, решивших встать на независимый путь развития.И по возможности правдиво осветить болезненный развал Советского Союза и связанные с этим негативные явления.
- И для этого нужно побывать в логове бандитских группировок, совершающих набеги на мирные русские поселения? – с сарказмом поинересовался глава семьи. – Вам мало репортажей с кровавыми сценами, показанными по всем телеканалам мира? Или вы хотите, чтобы и вас выкупали за баснословные деньги, когда попадете в лапы этих дикарей?
- Будем надеяться, что этого не произойдет, - буркнул себе под нос Захар. – Да и вряд ли мы для боевиков будем представлять интерес. Какие-то западные фотокорреспонденты, работающие им на руку...
Мария, молча следившая за разговором, посмотрела на сына как на неопытного юнца, еще не научившегося отличать плохое от хорошего:
- Бандитам все равно, кто станет платить за вас деньги. Я вижу, что отговаривать вас от поездки бессмысленно, тогда вот вам первое наше условие, - веско сказала она. – Если с вами что-то случится, знайте, боевики не получат от нас ломанного гроша. Это противоречит принципам демократии, включающей в себя свободу передвижения со свободным волеизъявлением.
- Какое же из условий станет вторым? – посмотрев на сестру, усмехнулся Захар.
Глава семьи покашлял в кулак и голосом, в котором прозвучали суровые нотки, огласил:
- С этого момента вы заботитесь о себе сами, - он снова облокотился о край стола. – Мы достаточно потратили на вас денег, и на воспитание, и на обучение. И мы не желаем больше финансировать ваши глупые проекты с постоянной мыслью о том, что все это в один момент может превратиться в ничто.
Захар сменил усмешку на добродушную улыбку, он повернулся к отцу и мягко ответил:
- Папа, теперь я знаю, как прозвучит третье ваше с матушкой условие. Когда-то в детстве ты рассказывал нам историю о том, как мать отпускала своих детей на речку, - он едва удержался, чтобы не прыснуть в кулак. – Она говорила,что если они утонут, то могут домой не возвращаться.
Серж растерянно переглянулся со своей женой, увидел, как растягиваются у нее губы от внутреннего смеха, и сам покрепче сцепил зубы. Желваки заплясали у него на скулах будто шарики для пинг-понга, а усы встопорщились. Он с усилием протолкнул вовнутрь приступы икоты, напавшей на него, и промолвил:
- Эта мать говорила своим детям правильно. Я не стану повторять ее слова, но мысли у меня сейчас такие-же, какие были у нее...
Мария безнадежно махнула рукой:
- Я с вами совсем обрусела, - призналась она, вытирая выступившие на глазах слезы. - Деньгами мы вас снабдим... в пределах разумного.
«Боинг» семьсот сорок седьмой французской авиакомпании задрал тупорылый свой нос и легко оторвал тугое брюхо, набитое пассажирами, от взлетной полосы аэродрома Орли. Новый день только вступил в свои права и солнце еще было на пути к середине небосклона. В иллюминаторы было видно, как погрузились вниз кварталы столицы Европы с широкими проспектами и узкими улочками, с Эйфелевой башней и с черным небоскребом Лафайет, самым высоким зданием в городе. В нем разместилась компания с таким же названием под управлением арабского мультимиллионера. Его сын уже тогда был любовником английской принцессы Дианы, супруги принца Чарльза, подарившей мужу двух сыновей, но не пожелавшей терпеть его измены с Камилой, которая была подружкой сына королевы Елизаветы Второй еще со школьной скамьи. Опускались вниз мировые шедевры, оставались за бортом человеческие страсти, по накалу не уступавшие им. Самолет завернул под углом влево и лег на курс на Швецию с одновременным набором высоты. Давление на грудь немного ослабло, Захар отстегнул ремень безопасности и посмотрел на соседнее кресло, занятое его сестрой Анной. Девушка улыбнулась брату раскованной улыбкой, она была счастлива, что он взял ее с собой в столь рискованное путешествие, иначе ей пришлось бы посещать успевшие осточертеть теннисные корты с бассейнами с хлорированной водой, а вечерами проводить время в кругу молодежи, не знавшей, как и сотни лет назад, чему посвятить свою драгоценную жизнь. Высший свет только издали блистал бриллиантами и казался беззаботным, на самом деле там страдали души, пресыщенные, опустошенные однообразием, придавленные вечным чувством одиночества. И Анна уже сейчас понимала, что если не найдет себе занятие по призванию, она превратится под старость в брюзгливую старуху с коралловыми бусами на морщинистой шее, или умрет в расцвете сил от передозировки наркотиками. Слава богу, что наследственность у нее с братом была на высоком уровне, но кто давал гарантии, что это обстоятельство на сто процентов могло защитить их от ударов судьбы. А предстоящая поездка в Россию обещала массу впечатлений, способных напитать положительной энергией на годы вперед. Девушка закинула ногу за ногу и посмотрела вдоль широкого прохода в надежде увидеть стюардессу со столиком на колесиках. Пока они проходили таможенный контроль и поднимались по трапу в салон самолета, ей захотелось попить прохладного апельсинового сока и пососать мятную конфетку, снимавшую внутреннее напряжение.
- Пока не наберем нужной высоты, бортпроводница не появится, - упредил Захар ее восклицание по поводу отсутствия удобств. – И вообще, Анна, привыкай к жизни в экстремальных условиях. Я бы посоветовал тебе заснуть.
- Но я хорошо выспалась ночью, - попыталась возразить она.
- А ты попробуй заснуть под гул моторов, он здорово успокаивает.
- Он едва слышный.
- Прислушайся, на то у тебя и уши...
Время в полете пролетело как один миг, словно на высоте в двенадцать тысяч метров оно ускоряло свой бег. Спаренные колеса «Боинга» с визгом коснулись бетонного покрытия в аэропорту Стокгольма и понесли на себе тяжелую машину к стоповым огням, блестевшим впереди. Самолет завернул к отстойнику и замер напротив здания аэровокзала из бетона и стекла. Брат и сестра сделали по ступенькам трапа несколько шагов и сразу узнали Петера в толпе встречающих, хотя никогда с ним не виделись. Рядом с ним стояла хрупкая белокурая девушка в джинсах и в газовой безрукавке, на ее лице с благородными чертами отражалась радость от скорой встречи с близкими родственниками. Это была Софья, одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять, что она едет вместе со всеми. Таким же сияющим выглядел и ее брат, высокий светловолосый молодой человек, здорово смахивающий на Захара.
- Твоя троюродная сестра Софья крепко похожа на тебя, - шагая по ступенькам, определил Захар.
- А твой троюродный брат Петер на тебя, словно вы дети одних родителей, - не осталась в долгу Анна. – Но я надеюсь, что какие-нибудь различия у меня с дальней сестрой все же найдутся.
- Кажется у Софьи голубые глаза, но вы с ней абсолютно одинакового телосложения, - Захар сошел на землю и подал руку Анне. – А вот у Петера зрачки коричневые, такие же, как у меня.
- Не повезло тебе, Захарка, - по русски и с непривычными жалостливыми нотками в голосе, отозвалась сестра. – И здесь постарались англичане, вечные наши враги.
- При чем здесь англичане? – недоуменно поджал губы брат.
- Ты же старше Петера на целый год.
- Ну и что ты хочешь этим сказать?
- Получается, что они первым клонировали тебя, а не его.
- Зато тебя эти англичане обошли вниманием.
- Прошу прощения, месье Захар, я не какая-нибудь Нормандия, чтобы представлять для них серьезный интерес. А вот ты со своими лекциями о преждевременности всеобщих глобализма с космополитизмом давно попал в поле зрения весьма влиятельной организации со штаб-квартирой в Лондоне.
Захар весело засмеялся и, перекинув сумку в левую руку, обнял сестру за талию:
- Еще один необоснованный вывод и я отправлю тебя обратно в Париж, - сказал он. – Вот уж обрадуются наши отец с матерью.
- Вряд ли, вопреки резким их суждениям по поводу нашего отъезда в Россию они уверены в нашей с тобой самостоятельности.
В рыцарском замке семейства Даргстрем на острове Святого Духа, что находился в пределах акватории перед столицей Шведского государства, царила примерно та же атмосфера, что и при проводах Захара с Анной в родовом замке герцогов Д,Арган близ французского городка Обревиль. Христиан и Элизабет, хозяева маленького острова с древней крепостью на нем, глазами, полными тревоги и сочувствия, смотрели на своих детей, опасаясь отпускать их в сумрачную Россию с еще более диким Кавказом на ее окраине. Им вдруг стало казаться, что их дети – Петер с Софьей – еще не выросли, и что в головах у них настоящая чехарда из глупых мыслей. Но все было тщетно, брат с сестрой категорически отказывались прислушиваться к разумным советам, они рвались в Россию, объясняя свое стремление проснувшимися в них казачьими генами и тоской по родине своих предков. Ничто уже не могло помешать им в осуществлении их замыслов. К тому же, приехали из Франции их троюродные брат с сетрой, такие же взбудораженные, с жутким интересом к войне на Кавказе и с кучей планов по урегулированию этого конфликта, не совсем понятного для многих в Европе и в Америке. Словно от немедленных их действий зависел мир на всей земле. И Христиан, достигший к этому времени должности командира сводной флотилии надводных кораблей, а так-же его жена Элизабет, возглавлявшая одно из благотворительных шведских обществ, сдались на милость победителей. Они вынуждены были признать, что гены действительно способны творить чудеса, у современных людей иногда отрастают длинные хвосты, а тела покрываются шерстью. Что уж говорить о каких-то мелочах, когда их детей, праправнуков терских казаков, потянуло всего лишь на историческую родину. Не успела Организация Объединенных Наций объявить, что разрешило евреям возвратиться в землю обетованную, как в Израиле яблоку стало негде упасть. Хотя с момента изгнания их со святой земли прошло почти две тысячи лет.
Буквально через день белоснежный катер покачивался у крохотного причала перед могучими стенами замка на острове Святого Духа, а его команда помогала погрузить необходимые вещи всех четверых любителей острых ощущений. Нужные документы были оформлены у них надлежащим образом. А еще через пару часов за стеклами шикарного лимузина, принадлежащего семейству Даргстрем, замелькали фронтоны старинных зданий столицы Швеции, украшенные зеркальными витринами, простерлись чистенькие площади с ухоженными памятниками и безупречная водная гладь прудов и водоемов с лебедями и утками, с ондатрами и бобрами в норах на берегу. В конце идеального проспекта с вековыми деревьями по бокам показалось здание аэропорта, привлекающее еще издали взгляд своими угловатыми современными линиями.
- Прощай ухоженная Европа с привычным укладом жизни, - с нотами грусти в голосе сказал Петер, сидевший рядом с шофером на переднем сидении. Он успел насмотреться документальных фильмов о России и о Кавказе, не уступающих по накалу страстей американским триллерам. – Придется ли нам снова окунуться в твой упорядоченный ритм, чтобы довести наши замыслы до логического конца.
- Петер,не пугай женщин своими мрачными мыслями, - весело откликнулся Захар.Он чувствовал себя легко и свободно, словно собрался отдохнуть на острове Капри близ мыса Сорренто в Италии, где стоимость самой простенькой виллы исчислялась десятками миллионов долларов. – Кстати, что означает слово лапси, которым твоя мать проводила нас за ворота замка?
- В переводе с суоми это дети. Так когда-то называл нас водитель-финн, - пожал тот плечами под смущенно-лукавые улыбки спутниц. – Тебе не понравилось?
Захар посерьезнел, окинул быстрым взглядом всех пассажиров вместительного салона:
- Твоя мама, баронесса Элизабет Даргстрем, ошиблась, наши родители не заметили, как мы выросли, - твердо произнес он. – Наша задача состоит в том, чтобы добыть как можно больше сведений о войне на русском Кавказе и рассказать о ней правду цивилизованному Западу…
Трасса «Дон», бегущая через весь Северный Кавказ, была забита военной техникой, медленно текущей в одном направлении как железная вонючая река, выпущенная из доменной печи в прочные желоба. Грохотали мощными двигателями тягачи с танками на тралах, выпускали сизые клубы дыма высокие «КрАЗы» и «КАМАЗы» с артиллерийскими снарядами во вместительных кузовах. Более ходкие «Уралы» с ящиками для патронов пытались выехать на полосу встречного движения и проскочить по ней хотя бы несколько сотен метров. Сноровистые «БМП» и «БТРы» загрязняли воздух вдоль обочин синим туманом из отработанных газов, не отставали от них самоходки с зелеными стволами орудий и с лафетами, облепленными солдатами, грязными и расхристанными до невозможности. Казалось, русская армия, как пятьдесят с небольшим лет назад, снова поперла всей своей мощью на врага, только теперь она двигалась не на Запад, а на своенравный Юг, нужный ей, если рассудить по справедливости,лишь из-за немерянных амбиций неграмотных людей,дорвавшихся до власти в стране. Что можно было взять с Кавказа, кроме вечной агрессивности его жителей, способных лишь торговать на базарах своим урожаем, да сбиваться в волчьи стаи для обирания безответного опять же русского народа. Не Урал с его кладовыми драгоценных камней и металлов, не Сибирь, заполненная по самые некуда нефтью и газом, лесом и пушниной, алюминиевыми рудниками и золотыми копями. Не Крайний Север и не Дальний Восток с сундуками,набитыми теми же сокровищами, даже не Курильские острова, созданные природой из нерповых лежбищ,из красной рыбы, икры и женьшеневого корня, проросшего на них. За одни эти острова японцы готовы были отблагодарить Россию внедрением в ее никудышнюю экономику новейших технологий, постройкой современных дорог от своего острова Хоккайдо до бывшего немецкого города Кенигсберга, а ныне Калининграда, засранного опять русскими. Не соглашались русские на подобную сделку, они упорно прибирали к рукам ненужный им Кавказ с неприступными горами, покрытыми вечными ледниками, и с горскими племенами, живущими по законам каменного века.
Туда они и устремлялись всей своей железной мощью, подтолкнутые власть предержащими. И народ привычно поддерживал эту акцию, здравому смыслу противоестественную, выражая свой патриотизм и посылая проклятия «тупорылым чуркам», ни в чем не повинным, стермящимся лишь к своей независимости. Впрочем, народ в России во все века одобрял ввод войск на чужие территории: в Афганистан, такой же отсталый, в Венгрию, в Чехословакию, в Польшу, на далекую Кубу... Он не стеснялся доказывать, что сила главнее ума, и находил своему разумению поддержку среди эмигрантских сообществ, разбросанных по всему миру. Не здесь ли крылись истоки такого качества, как ностальгия, которому русские были подвержены больше всех наций в мире? Ведь сила подразумевала круговую поруку, соборность. Другие же нации стремились отдалиться и подняться над толпой. И хотя русских нельзя было назвать глупыми – все-же из двадцати восьми открытий мирового уровня двенадцать принадлежали им – разрыв между умом настоящим и обыденной серостью был в России весьма велик.
Но никто из четверых искателей приключений не хотел задумываться над подобной аксиомой, потому что известно, чем человек патриотичнее, тем больше над ним довлеют чувства. Именно чувства толкнули их на поездку в Россию. Ведь здесь зачиналась их родословная, отсюда шли их корни. И сами они ощущали себя русскими, плоть от плоти своего народа. Это было главным, хотя именно главного они не могли осознать в силу той же наследственности.
Захар, Петер, Анна и Софья сошли ранним утром в Краснодаре. Дальше пассажирские поезда не пропустили военные патрули, и те надолго застряли на станции, забитой грузовыми в большинстве составами.Еще не жаркое солнце только приподнялось над горизонтом и путешественники решили, что автотранспортом добраться до конечного пункта назначения им будет легче. Они пересели на автобусы.И вот теперь стояли на перекрестке дорог посреди степи и молча наблюдали,как мощный железный поток, прущий из России, разбивается на два рукава, один из которых продолжает движение на Пятигорск и дальше на Чечню, а второй отворачивает на Абхазию, тоже решившую отделиться от Грузии. Оказалось, что автобусные маршруты укоротили все те же военные и они смогли добраться только до Армавира. Мимо проносилась военная техника, машины с солдатами различных родов войск в кузовах под брезентовыми тентами, за ними спешили вспомогательные службы. Все это скопище людей и железа гремело, лязгало, рычало, отхаркивалось гарью и упорно стремилось вперед, увлекаемое юркими газиками и уазиками с открытым верхом, в которых сидело начальство при погонах с большими звездочками. Изредка молоденький солдат с кузова какого-нибудь тягача вскидывал автомат и ловил в прицел молодых людей, и тогда по коже у них начинали бегать крупные мурашки.
- А ведь здесь и правда идет война, - решился нарушить затянувшееся молчание Захар, он говорил по русски. Ва последнее время все четверо окончательно перешли на родной язык своих предков. – И война эта настоящая.
- До нее мы еще не доехали, дорогой мой троюродный брат, - угрюмо насупившись, переступил с ноги на ногу Петер. – Мы пока не слышим отголосков военных действий.
- Когда они дадут о себе знать, тогда будет поздно поворачивать назад, - подключилась к разговору Анна, она посмотрела на Софью. – Как тебе нравятся эти маневры русской армии?
Девушка немного подумала и ответила:
- У американцев они эффектнее, и сами янки смотрятся паиньками, решившими поиграть в войнушку. А при взгляде на русских парней в камуфляже и при оружии меня пробирает неподдельный страх. Понимаешь, Анна, я чувствую, что они настоящие и шутить никто из них не собирается.
- Еще бы, чего стоят эти их нацеливания автоматами в нашу сторону. Долго ли кому-то из солдат нажать на курок.
Захар осмотрелся, зацепился взглядом за нескончаемую вереницу гражданских автомашин по одну и по другую стороны дороги, перпендикулярной шоссе, уходящей в степь с ровными строчками лесопосадок. Переносицу у него разделила надвое глубокая морщинка:
- Зря мы не вопользовались услугами наших корпунктов в Москве, при них имеются не только редакторские джипы, но можно было заполучить еще и спецпропуска.
- Они у нас в полном порядке и они здесь не действуют, - пожал плечами Петер. – Я думаю, что машины со спецкорами тоже плетутся в хвосте этой колонны. На Кавказе и в самой Чечне сейчас только те из газетчиков, кто успел проскочить с началом там военных действий.
- Тогда что же нам делать? – развернулся к нему Захар.
- Ждать, пока колонна не пройдет.
Но ждать долго не пришлось.Один из юрких уазиков неожиданно подскочил к друзьям и с визгом затормозил у их ног. На переднем сидении восседал вальяжный начальник при золотых погонах, на заднем пристроилась хрупкая женщина в берете и с кинокамерой в руках. Она чем-то неуловимо смахивала на одну из преподавательниц в Сорбонне, читавшую лекции по международному праву. Так оно и оказалось на самом деле, не успела машина остановиться, как журналистка замахала руками и закричала, мешая русские слова с немецкими, французскими и английскими:
- Ком цу мир, камараде! Герои еще не пройденных военных троп! – она с хитроватой улыбкой указала на места рядом с собой. – Ситдаун плиз, мистер энд миссис Д,Арган, я вас сразу узнала. Силь ву пле, мы как раз едем в Чечню.
- О, мадемуазель Натали, - всплеснула руками Анна, она повернула к своему брату лицо с расширенными от удивления глазами. – Захар, неужели ты не видишь, что это преподавательница из нашего университета? Это госпожа Трепоф с кафедры международных отношений.
- Конечно, она самая и есть, - морща лоб, попытался собраться с мыслями тот. – Но как мадемуазель Трепоф оказалась посреди дикой степи!
- Так-же, как и вы, - засмеялась женщина.
- И все-таки, почему вы здесь? – не отставал Захар.
- Это длинная история, скажу только, что у меня, как и у вас, русские корни, - отозвалась журналистка, она нажала на ручку дверцы. – Молодые люди, прошу занять места в джипе, пока я получила разрешение у нашего русского покровителя на то, чтобы подобрать вас с обочины дороги. Познакомьтесь, это Николай Иванович Сальников, полковник интендантской службы.
- К вашим услугам, - гоготнул мужчина с золотыми погонами на плечах. Небрежно кивнув головой, он одновременно кинул на спутницу масляный взгляд. – Ваша соотечественница сказала правду, я пока добрый.
Дважды поторять просьбу не пришлось, все четверо родственников мигом оказались в уазике, который взбрыкнул задними колесами и понесся вдоль колонны из мощных тягачей, норовя протиснуться в просвет между ними. Это ему удалось и он поскакал по встречной полосе с редким на ней гражданским автотранспортом. Женщины сразу включились в разговор, выяснилось, что Натали подавала прошение в деканат с просьбой посодействовать ее отъезду на русский Кавказ. Там почти сто пятьдесят лет назад погибли двое ее предков по материнской линии, служившие в одно время с графом Толстым, будущим великим русским писателем. В их семье даже сохранилась легенда о том, как чеченский джигит Садо спас графа от неминуемой смерти, и оба князя, ее прапрадеды, были как раз свидетелями этого благородного поступка. И вот теперь она надеялась посетить их могилы и поклониться их праху. Они погибли во время наступления русских войск на дагестанский аул Гуниб, в котором скрывался имам Шамиль, предводитель всех кавказских народов.
- Но ведь вы можете не найти мест захоронения, с тех пор прошло столько времени, - засомневалась Анна. – Надо еще учесть период коммунистического правления, когда из памяти русских пытались стереть все светлые пятна в его истории.
- Я знаю, где они похоронены, - с воодушевлением воскликнула журналистка. – Их могилы находятся в Пятигорске, куда перевезли останки всех офицеров, павших в том бою против горцев.
- В этом же городке был убит на дуэли поэт Лермонтов, там должен стоять обелиск в его честь, - напомнил Захар. – Вообще на Кавказе побывало много достойных людей из просвещенного русского общества.
- Пушкин, тот-же Грибоедов, написавший пьесу «Горе от ума», восхитившую весь мир своей утонченной философией, - дополнил Петер.
- О, да вы отменные русофилы! Вот и отлично, как говорят русские, нашего полку прибыло, - засмеялась Натали. – Но сначала мы должны выполнить свой долг, к которому нас призвали наши предки, и развеять неправедные обвинения в адрес России.
Остался позади забитый войсками Пятигорск, дорога пересекла один из притоков реки Кумы и устремилась к Моздоку. Быстро вечерело, и когда «уазик» вбежал на окраину городка, солнце уже собралось присесть на вершины близких гор. Шофер завернул было к гостиннице, но полковник, сидящий рядом с ним, нахмурил кустистые брови:
- Вперед, и никаких гвоздей, нам надо до наступления ночи успеть добраться до своей части в Ачхой Мартане, - сурово сказал он. – Иначе мы рискуем остаться в этих краях навсегда.
- Здесь так опасно? – быстро повернулся к нему Захар.
- Не то слово, товарищ, на Кавказе, как и двести лет назад, стреляют из-за каждого камня, - не стал успокаивать его старший офицер. – Рядом граница с Ингушетией, а эта республика на стороне бандитской Чечни, она находится под контролем боевиков разных мастей. У них с чеченцами единый корень, как у русских с украинцами и белорусами.
Словно в подтверждение этих слов вдоль улицы раздалась длинная автоматная очередь. Затем прозвучали несколько одиночных выстрелов, на которые никто не обратил внимания. Редкие прохожие продолжали идти своей дорогой, сутулые, занятые только своими думами. Лишь из дверей КПП воинской части напротив высунулась любопытная физиономия молодого солдата. И сразу исчезла.
- Очередная провокация в надежде на то, что солдаты погонятся за бандитами и их можно будет подстрелить как куропаток, - поправил фуражку на голове полковник.Он махнул рукой своему шоферу. – Прибавь-ка газу, браток, нужно успеть проскочить самый опасный участок дороги.
- А где он пролегает? – не удержался от вопроса Петер. Он спросил так, словно мог себе представить каждый поворот дороги в этих местах.
- Мы поедем вдоль левого берега реки Терек, на котором стоят станицы терских казаков – Наурская, Червленная, Стодеревская, и так далее. Они расположились до самого дагестанского Кизляра, при царях это была Кавказская линия обороны от горцев с турками, - подскакивая на сидении на неровностях каменистой дороги, принялся за объяснения старший офицер. Он явно хотел покрасоваться перед французской журналисткой Натали Трепоф, своей спутницей с самого начала пути. - А потом завернем на Грозный, который тоже был когда-то казачьей крепостью Грозная, да чеченцы сделали из нее нынешнюю свою столицу. Своего у них ничего нету, кроме дикой спеси с горской заносчивостью.
- Они тоже люди, и как все имеют право на жизнь на этой земле, - подала голос молчавшая до сих пор Софья, приткнувшаяся в самый дальний угол салона. – Разве не так?
- Вот и жили бы в своих горах, носа бы наружу не высовывали. Мыслимое ли дело представить, чтобы они настроились в поход аж на Москву! - Недовольно забурчал полковник. – Американцы вот таких индейцев в резервации загнали и подкармливают их, чтобы не безобразничали. А у нас что горцы, что азиаты, подбородки задирают выше головы, считая себя представителями высших рас. А русских принимая за дураков.
- Как себя поставишь, такое же самое от общества и получишь, - глубокомысленно изрек Петер. – В Швеции, например, никто не позволит африканцам обманывать людей, полиция сразу призовет их к ответу. И люди перестанут покупать у них ихнюю продукцию.
- А вот здесь ты прав, - не оборачиваясь, кивнул головой полковник. Немного подумав, добавил. – Правда и то, что у нас не цивилизованная Швеция, а крестьянская немытая Россия. А колхоз, как известно, порождает колхоз.
Захар ухмыльнулся, но опровергать ничего не стал, хотя его задела нелицеприятная оценка полковником своей нации. Остальные собеседники с русскими корнями тоже ощутили себя немного оскорбленными. Но высокий армейский чин почувствовал сам, что последнее высказывание требует пояснений, он повернулся к попутчикам, чтобы подвести итог в разговоре:
- После того, как мы в революцию избавились от всех дворян и помещиков, нашей чести и совести, для нас даже цыгане превратились в иностранцев. Мы стали кланяться им как господам и ждать от них помощи. Как вам такое понравится?
- Простите, а какая разница, какой нации будет господин? – с насмешливой миной на лице спросил Петер.
- Не прощаю, - сумрачно посмотрел на него полковник. – В Америке, в Англии и во Франции у кого в руках власть?
- У президентов, - пожала плечами Софья, на губах у нее играла презрительная усмешка.
- Я спрашиваю, какой национальности правители?
- В основном, коренной.
- В Америке кореными являются индейцы, но у руля государства стоят почему-то ирландцы, - ехидно заметил офицер.– Назревает вопрос,почему не индейцы с неграми?Или с теми же цыганами?
Он гулко засмеялся и снова уставился в лобовое стекло автомобиля, лишь широкая спина его еще долго подергивалась, передавая состояние недоумения, овладевшее им самим. В салоне установилась тишина,только подвывал с натугой двигатель «уазика», успевшего побывать, наверное, в той самой Африке, или еще дальше. Машина выскочила за окраину городка и прибавила скорости. Дорога с провисшими над ней ветвями деревьев и кустарника петляла вдоль берега строптивого Терека, струи которого, видные сквозь просветы между стволами, заплетались в тугие косы разных цветов – от совсем белого, до темно-коричневого. Шума воды слышно не было, но ощущалось, что если попасть в водоворот, выбраться на берег сумеет не каждый. Изредка возле зарослей прибрежного куширя покачивалась на цепи небольшая лодка с обрубленной кормой и с лохмотьями краски на боках. Рыбаков нигде не было видно, хотя наступало время вечернего клева. Окрестности, как и сама дорога с асфальтом в трещинах, казались заброшенными, они навевали необъяснимую тревогу, начавшую разростаться в груди. Захар кинул внимательный взгляд на попутчиков, заметил на их лицах серый налет усталости и отказался от желания поделиться впечатлениями. Он снова стал внимать ровному гудению автомобиля, накручивавшего на задние колеса ленту асфальта. Наконец роща из чинаровых деревьев закончилась, впереди показались густые заросли камыша, за которыми виднелись дома на высоких фундаментах, а то и на сваях. Крыши в основном были покрыты шифером, но попадались крытые рубероидом или камышовым сухостоем, уложенным плотными рядами. У въезда в станицу дорогу преградил самодельный шлагбаум из досок, раскрашенных темными поперечными полосами. Из будки вышли двое мужчин в папахах, в черкесках, с кинжалами на тонких поясных ремнях и в мягких сапогах. Обшлага черкесок были закатаны, открывая рукава рубашек из красного шелка, вороты на которых были застегнуты наглухо. В руках мужчины держали нагайки, свитые из сыромятных ремней со свинцовыми шариками на концах. На хмурых лицах с жестким взглядом темных глаз топорщились черные усы, в кольца завивались окладистые бороды.
- Это боевики? – испуганно подалась вперед Софья, в голосе ее почувствовались взволнованные ноты. – Мы уже в Чечню приехали?
- Какие боевики, мадемуазель, это терские казаки встречают нас на въезде в свою станицу, - встряхнулся полковник. Он провел ладонью по щекам и полез в карман за документами. – За пятьсот лет ничуть не изменились, как были сорви головами, так ими и остались.
Шофер нажал на педаль тормоза, полковник высунулся наружу и заговорил с патрульными. Но видно было, что разговора с ними у него не получалось, терцы уходили от ответов, стараясь поскорее отвязаться от болтливого офицера. Шлагбаум был уже поднят, оставалось дать газу и с ветерком промчаться вдоль станицы.
- Так вы не знаете, свободная дорога до Грозного или нет? – продолжал допытываться у казаков начальник интендантской службы.
- А вы со своими свяжитесь, они вам про все и расскажут, - отворачивался в сторону один из терцов, на вид постарше. – У вас и рации имеются, и другие средства связи. А мы только охраняем подступы к своему дому.
- Что же это вы, братья казаки, молчите, будто совсем чужие? Слова лишнего из вас не вытянешь? - не унимался интендант.
- Тамбовские волки вам братья, гражданин начальник, так у вас в Московии говорят. Они вам ближе и роднее, а у нас здесь Кавказ, - недобро сверкнул черными зрачками казак. – Вы там совсем обогохулились, наши земли к чеченцам приписали, а потом оставили нас один на один с басаевцами и радуевцами. А теперь еще братьями обзываете.
- Какие ваши земли! Икто приписал их чеченцам? – оторопел полковник.
- Хрущев, чтоб ему ни дна, ни покрышки, весь левый берег Терека оторвал от Ставропольского края и присоединил к Чеченской республике.Мы тут пятьсот лет стояли щитом России, передовым ее форпостом, - приблизился к машине второй из казаков,сухощавое лицо у него покрылось красными пятнами гнева. – А когда началась война, чеченцы пришли нас отсюда выселять. А мы здесь всю свою жизнь проживаем.
- Молодых наших парней вырезали, девок насиловали, стариков не жалели. А вы вместо защиты решили мирный договор с ними подписывать, через пьяницу Ельцына и своего ущербного генерала Лебедя, - надвинул папаху на лоб первый казак. – Езжайте дале, граждане хорошие, неровен час, протяну нагайкой вдоль седелки и скажу, что так и было. Теперь нам никто не указ.
Полковник посмотрел на попутчиков, молча наблюдавших за его спиной за странной на первый взгляд сценой, ни слова не сказав, он махнул рукой шоферу, чтобы тот трогался с места. Машина вкатилась на центральную улицу станицы Наурской и запылила по ней на другой ее конец. С базов, из палисадников, из окон и из-за ворот за ней следили неприветливые глаза молчаливых жителей, как один подтверждавших слова казаков о том, что никто им теперь не указ. Было странно ехать вроде бы по российской земле и чувствовать себя попавшими во враждебный лагерь с казаками, собирателями земли русской, изменившими собственной присяге. Такого не могло присниться даже в кошмарном сне. Начальник интендантской службы передернул плечами и покосился на шофера, терзавшего баранку. На лице солдата было написано то, что в России принято открыто говорить лишь при бунтах, похожих на разинский или пугачевский, или при кровавых революциях, когда брат не щадит своего брата, а отец родного сына.
Перед станицей Червленной повторилась та же история, которая произошла при въезде в Наурскую, с той лишь разницей, что полковник при встрече с местными казаками не проронил больше ни слова. Он сидел красный, словно воды в рот набрал. Впрочем, его ни о чем не спрашивали, терцы молча вернули сопроводительные документы и так-же молча подняли шлагбаум перед радиатором «уазика». Оставалось проехать до станицы Стодеревской и повернуть на Грозный, от которого до Ачхой Мартана, конечного пункта назначения всех путников, нужно было трястись еще несколько часов.Снова по обеим сторонам дороги замелькали стволы карагачевых с чинаровыми деревьев, ветви колючего кустарника норовили попасть в салон и расцарапать кожу до крови. Быстро темнело,наступало то время суток,когда ночь соединялась с днем,делая воздух призрачным, похожим на нестойкое марево. Шофер включил фары на ближний свет, он вытащил из-за сидения автомат и положил его себе на колени. Полковник расстегнул кнопку на кобуре от пистолета Макарова. Заметив их приготовления, остальные путники подобрались, с еще большей опаской завертели головами вокруг. Им начало казаться, что из -за каждого куста за ними следят злые чеченцы с оружием в руках и с кинжалами в зубах, которыми они перерезали горла строптивым пленникам, как каким-то паршивым баранам. Страх проникал во все уголки мозга, заставляя тело цепенеть. Захар с завистью посмотрел на автомат на коленях у шофера, ему показалось, что с оружием было бы куда надежнее. Об этом же подумал и Петер, оба изучали на военных кафедрах устройство русских Калашниковых и даже стреляли из них на специальных полигонах. Их сестры с госпожой Трепоф лишь поджимали под себя ноги да хлопали ресницами, стараясь побороть дрему, пытавшуюся ими овладеть.
Впереди показался просвет, машина выскочила из рощи и понеслась по открытому участку дороги к черной стене камыша, за которой расположилась станица Стодеревская. До стены оставалось не больше тридцати метров, когда там что-то коротко блеснуло. Захар хотел было обратить внимание полковника на этот странный проблеск, тот рылся в своей сумке на боку, но под днищем вдруг звонко ахнуло. «Уазик» взвился на дыбы, прокатился на колесах одной стороны некоторое расстояние и завалился на бок. Шофер попытался вылезти из салона и отползти к бугру невдалеке, левая нога у него застряла где-то внизу, он задергался, стараясь высвободиться. И вдруг откинулся навзничь, сраженный очередью в упор. Захар бросил тревожный взгляд на его соседа и увидел, что командир интендантской части мешком перекатился через борт машины. Лицо у него было в крови, а правая рука с пистолетом болталась, словно пришитая на живую нитку. Остальные пассажиры сцепились в кучу и уперлись лбами в спинки сидений перед собой.
- Петер, нам нельзя попадаться в плен к боевикам, - крикнул Захар, он был единственным, кто успел вжаться в угол салона, руки и ноги у него были свободными. – Петро, разве ты забыл, как по телевизору показывали про зверства чеченских боевиков?
Какое-то время стояла тишина, почудилось,что сестры с госпожой Трепоф тоже были убиты. Но вскоре из кучи тел показалась голова с выпученными глазами, а затем троюродный брат попытался расправить свои плечи, не столь узкие.
- Что ты сказал, Захарка? – спросил он, выпутываясь из женской одежды, накрывшей его. Он повторил. – О чем-то ты хотел меня предупредить, братука?
- О том,что плен может дорого нам обойтись, -откликнулся тот,нашаривая автомат шофера, завалившийся между сидениями. Петер назвал Захара как-то необычно, но рассуждать на эту тему было некогда. Калашников показался тяжелым, не таким, как французские скорострельные пистолеты-автоматы или американские карабины. Захар подцепил указательным пальцем затвор и потянул его на себя, загоняя патрон в ствол. Затем большим пальцем сдвинул предохранитель с места и добавил. – Посмотри в сумке у полковника, Петрашка, может, у него есть еще какое-нибудь оружие?
- А где сам наш провожатый? – завертел головой Петер. – Мы что, наехали на мину?
- Хуже.., - хотел было разозлиться Захар. И не успел.
Полковник, лежавший на земле без движения, вдруг забрал пистолет в левую руку и сделал пару выстрелов прямо перед собой. Он целился в кого-то невидимого, того, который прятался в зарослях камыша. Он даже сумел приподняться и нажать на курок еще несколько раз, после чего голова его снова упала щекой на траву.Оттуда, куда он стрелял, раздался хриплый мужской смех с оттенками презрения в нем:
- Что, товарищ полковник, патроны закончились?
Второй голос, такой же холодный и с таким же странноватым акцентом, как бы вакающим, насмешливо добавил:
- Последнюю пулю офицер российских войск обязан приберечь для себя. Так завещал великий Сталин всем командирам непобедимой русской армии. Или расстрел без суда и следствия.
- Что одно и то же, - радостно сообщил еще кто-то из боевиков. А что это были они, сомнений уже ни у кого из оставшихся в живых не вызывало. – Короче, что в лоб, что по лбу.
Новый приступ хохота потряс воздух над камышовым сухостоем.Полковник глухо охнул, видимо раны, полученные им от взрыва мины, оказались серьезными. Он передернул затвор и опять нажал на курок,но в этот раз выстрела не последовало,а лишь раздался сухой щелчок.Это обстоятельство спровоцировало очередное веселье у мужчин, находящихся в зарослях.Они поговорили на своем языке, после чего шквал свинцовых пуль впился в корпус «уазика», пробивая его насквозь и лохматя обшивку передних сидений из кожзаменителя. И если бы не железные спинки, то пули изрешетили бы всех пассажиров, прячущихся за ними. Молодые женщины поджали под себя ноги, они продолжали упираться лбами в спинки, ни одна из них не издала ни единого звука. Захарка поначалу тоже втянул голову в плечи, но когда пальба закончилась, он вскинул автомат и направил ствол в то место, откуда стреляли. Нажать на курок он не успел, Петер перехватил оружие за деревянное цевье под ствольной коробкой и рванул его на себя:
- Спокойно, братука, их много, а у нас всего один автомат, - со свистом прошипел он. – Дай сюда эту игрушку, я спрячу ее за сидением.
- Ты что, Петрашка! – вскинулся было Захар. – Они постреляют нас как куропаток.
- Мы еще посмотрим, кто кого возьмет, – ощерился зверем Петер. Лицо его исказилось от едва сдерживаемой внутренней ярости, словно он вспомнил все преступления, совершенные горцами против казачьего рода, к которому он принадлежал. Впрочем, такие же чувства испытывал и сам Захар. А Петер тем временем указал глазами на женщин, продолжавших вжиматься друг в друга. – Надо подумать о них, братука, о сестрах Аннушке и Софьюшке с мадемуазель Трепоф. Если мы окажем сопротивление, абреки не оставят живыми никого, а над женщинами еще поиздеваются.
Захар разжал пальцы, доводы, приведенные троюродным братом, показались убедительными. К тому же было неизвестно, сколько патронов находилось в магазине и есть ли еще запасные. Они не догадались в первые минуты после взрыва порыться в армейских сумках, принадлежащих водителю и полковнику, а теперь это было уже ни к чему. События стали развиваться по независящим от них обстоятельствам. После шквального огня наступило затишье, затем в чутком вечернем воздухе раздались легкие похрустывания сухих веток. Они приближались, заставляя мышцы тела невольно сокращаться. Краем глаза Захар заметил, как бородатый боевик с черным беретом на голове, одетый в черные же одежды, подошел к полковнику и носком тяжелого ботинка откинул ему подбородок назад. Сплюнув офицеру на лицо, он вытащил кинжал и ударил им поперек его горла. Из широкой раны ключом забила кровь, она смочила воротник на гимнатерке с золотыми погонами и ручьем побежала на траву. Командир комендантской части дернул пару раз ногами и вытянулся в струнку, подобрав округлый живот.Чеченец вытер кинжал о рукав военной формы офицера, засунул его за поясной ремень на брюках. Захар,наблюдавший за этой картиной,вильнул глазами под сидение, куда Петер спрятал автомат. Из кузова машины было бы удобно изрешетить пулями это дикое существо, лишившее человека жизни первобытным приемом, скулы невольно свело от очередного приступа ненависти. Страха не было, преобладала только эта ненависть, смешанная с яростью к извергу. Но мысль, что зверь появился здесь не один и что за его спиной целая стая таких-же чудовищ, принудила взять себя в руки. Захар с облегчением подумал о том, что женщины не видели этого изуверства, иначе пространство вокруг огласили бы вопли, от которых душа порвалась бы на лоскуты. Они продолжали цепляться друг за друга, представляя из себя единый комок из тесно сплетенных тел. Захар встретился взглядом с Петером, в зрачках троюродного брата ворочалось то же самое чувство, испепелявшее его изнутри. Он скрипел зубами, на шее у него выступили жилы, но он жестко контролировал ситуацию:
- Молчи, Захарка,теперь мы сами во всем убедились,- с трудом проговорил он.– Этих животных переучивать бесполезно, значит, пощады им быть не должно.
- Петрашка, ты мыслишь так-же, как и я! – потянулся Захар к своему дальнему родственнику. – Вот когда родная кровь дала знать о себе, перед порогом родного дома в станице Стодеревской.
- Это гены, братука, вместе с чувством нашей родины они сильнее всего на свете…
Позади братьев со всей силы ударили прикладом по корпусу машины, хриплый голос с тем же цокающе-вякающим акцентом нагло потребовал:
- Выползайте на дорогу, кто живой! – новый удар приклада заставил задребезжать весь кузов «уазика». – Быстрее, штабные крысы, сейчас вы нам все расскажете…
Захар с Петером перекинули ноги через борт, они не прикоснулись к своим женщинам, потому что не знали, как вывести их из оцепенения. Тем еще предстояло увидеть все самим, и никто не мог предсказать их реакции.
- Вагиф, тут целый шалман сип-сиповичей, одних только баб несколько штук, если растащить этот тесненький клубок, - обрадованно заявил второй из боевиков, тыкая кулаком в пленниц. – Русских женщин у нас хватает, но кто и когда отказывался от лишнего куска пирога со сладкой курагой.
- Ваха, вытаскивай баб за волосы, посмотрим, сколько могут дать за них на невольничьем рынке в Хал-Килое.
- Они все при теле, мя-ак-кие такие, - не смог удержаться от восхищения Ваха. - Пока сами не натешимся, на рынок не погоним.
- Баб надо сначала заставить подмыться, они от страха усрались.
- Это правда, они всегда так делают, сраные русские подстилки…
«Уазик» со всех сторон обступили мужчины, увешанные оружием с ног до головы. На их лицах, светившихся радостью, невозможно было отыскать лишь одного чувства, отличающего человека от других живых существ – сострадания. Они походили на зверей, поднявшихся на задние ноги и научившихся с радостью нажимать на спусковой крючок автоматического оружия. Невольно в голову лезла мысль о том, что вооружившего эти племена, первым следовало вздернуть на осиновом суку. Захар с Петером встали перед боевиками, нацелившими на них дула автоматов. Чеченцы уже вытаскивали из кузова за волосы Анну с Софьей и с журналисткой. Слышны были короткие, но дерзкие возгласы, говорившие о том, что женщины ведут себя достойно. Вся группа выстроилась перед горцами, заросшими буйной растительностью и сверкавшими крепкими зубами. Воистину, цивилизацию можно было определять по зубам, как тех же лошадей. Чем крепче зубы, тем ближе человек к своему прародителю – неандертальцу.
- Вагиф, это не штабные крысы, - воскликнул вдруг один из чеченцев.
- И на русских баб с русскими парнями они мало походят, - поддержал его второй боевик.
Тот, кого назвали Вагифом, неторопливо подошел к пленникам и ласково улыбнулся им в лица. Это был боевик с нескладной фигурой, похожий на крупный обломок скалы с глазами в узких щелях. На груди у него болтался урезанный АКС, а на боку висел настоящий американский «кольт» с длинным стволом, который он поглаживал пальцами правой руки:
- А кто сказал, что они штабники? – вкрадчиво заговорил он, внимательно всматриваясь в молодых людей. – Это иностранные журналисты, товарищ мертвый полковник подобрал их недалеко от Армавира.
- Это те самые голенастые додики, о которых нам сообщил капитан Сорокин? – пригляделся к путникам второй боевик.–Он еще намекнул о какой-то бабе,подсевшей к интенданту в начале пути.
- А вот она, госпожа Трепоф, француженка русского происхождения, - главарь протянул руку к журналистке и поднял за подбородок ее голову. – Личность на Западе известная.
- Значит, за них следует запросить большие деньги, - удовлетворенно зашумели окружающие.
- Хо-хо, товара тут на несколько сотен тысяч зеленых!
– Нашу операцию в тылу противника можно считать удачной.
- Господ еще надо дотащить до наших баз, они не русские, которых обухом не перешибешь. Эти додики дохнут от некачественной пищи как экзотические попугаи.
- Придется делиться своими деликатесами, как призывает русских олигархов экономист Лифшиц, пристроившийся за спиной алкаша Ельцына.
- Тогда надо поспешить, пока они свеженькие.
Главарь боевиков поправил на груди автомат Калашникова и отошел немного назад. Где-то за стеной камыша послышался гул моторов тяжелой техники, приближающийся к месту разбоя. В небе появился вертолет с включенными сигнальными огнями. Главарь поднял голову, с усмешкой последил за разворотами боевой машины и приказал пленникам:
- Вперед, иностранный капитал, - он похлопал ладонью по кобуре с «кольтом». – Вам еще предстоит переправа через наш своенравный Терек. А потом вы насладитесь видами наших гор, на вершины которых еще никто без проблем не поднимался.
- Скорее всего, так оно и есть, - пробормотал себе под нос Захарка. Он чертыхнулся, вспомнив слова матери с отцом, сказанные ими перед их отъездом в этот кромешный ад.Подумал о том, что родители всегда правы и невесело усмехнулся. – Жаль, что за все надо платить. Даже за дерьмо…
- Пош-шел, грязный гяур, - ударил его прикладом в плечо один из провожатых. – Еще слово, и ты пристроишься рядом со своим полковником…