Звон колокола возвещает о том, что женщины принесены в жертву всеобщей похоти человечества. Они низвергнуты в бездну. Наперекор всяческим правам и нормам. Мы ДОПУСТИЛИ ЭТО. Мы совершили новое кровавое преступление, которое по своей чудовищности сравнимы с великими катастрофами века….
Колокол продолжает звонить, а у подножия колокольни стоит монах, распевающий псалмы. Его лицо забрызгано кровью невинных. Он знает, что совершил непоправимое и гадает о том мгновение, когда сама бездна заберет его в свои удручающие объятия. Он ждал этого целое тысячелетие, но все это время оказалось сплошным лицемерием. Бездна не открылась ему, его тело по-прежнему возвышалось над землей. Христос не спустился за ним и не завершил его жизнь…. Только капли крови прибавлялись на его лице. Они появлялись, казалось, из пустоты. Появление капель крови и чтение псалмов… СТРОКА ЗА СТРОКОЙ, ВСЕ СУКИ МЕРТВЫ! Их вешают на городской площади в окружении людей разной красоты и нравов. Палач, чей торс, благоухающий ароматами китайских роз, вешает их… СОБАКИ, УБЛЮДКИ!!! Для вас это зрелище! Вы более мечтали бы узнать о том, какова длина его фаллоса, едва умещающегося в узких штанах, чем знать правду о самих себе. НА ***!
Эта латинская речь, этот язык патрициев, любящих юных мальчиков под сенью оливковых деревьев! Это чтение псалмов и бездействие в одночасье!!! Завершится ли он когда-нибудь и одумается ли этот мир? Или он так и будет существовать под небесным куполом под сапожком Бога необычной и вызывающей формы, восседающим на троне из Дерьма? Кто ответит на этот вопрос самоотверженно? «ТЫ? «ТЫ, МРАЗЬ?» - спрашиваю я одну привлекательную особу, многозначительно проводя рукой по ее прелестям, которые вот-вот вывалятся из корсета, словно сочные плоды? Она одаривает меня испуганным взглядом, но слов от нее я так и не слышу. Я бы, вероятно, хотел убить ее самым жестоким образом, если бы не быстро изменившиеся декорации…
Зал некого помещения, глухой и душный, предстает перед глазами. Я вижу кафедру, за которой стоит судья в напудренном парике. Позади него стоят не менее достопочтенные мужи, а перед ними – осужденный. Осужденный в роли правителя. Только что его приговорили к казни. Он воспринял приговор мужественно. Хотя его собираются казнить, как собаку – через повешение, а не так, как казнят достойных людей, всаживая в них пулю за пулей….
Его спрашивают: хотел бы он сказать что-либо в последний раз. Он отказывается. Из пустоты звонит колокол, слышится голос монаха, затем его убивают. Мертвое тело, снятое с петли, потом тщательно осматривают… Такие, как умерший, не должны жить. По мнению правосудия.
ОНИ УБИЛИ ЕДИНСТВЕННОГО МУДРОГО ПРАВИТЕЛЯ! Все кончено. Монах торжествует. Псалтырь почти завершен… Что скажем мы во славу Божью в тот момент, когда безумные гимны в ее честь уже почти произнесены?
Задумчивость сменяется тревогой. В руках появляются ножи, которыми надлежит срезать трупы с виселиц. УДАР ЗА УДАРОМ, ТЕЛО ЗА ТЕЛОМ оказываются на земле… Где истинный жрец Божий, что помог бы совершить погребение? Он пленен красотой херувима, он сотворяет прекраснейшие из сонетов во славу небесного престола из дерьма в своей богатой келье и не может выйти ко мне… Кто выйдет ко мне? Кто поможет мне похоронить их? Должен ли я хоронить их? Успею ли я сделать это, до того как монах закончит читать псалтырь?
Мои опасения бессмысленны - я получаю ядовитый клинок в спину. После же убийца надругивается над моим телом, исчерчивая его побелевшую поверхность кабалистическими символами во имя своих черных 69 ритуалов, чтобы затем оставить его гнить на дурно-пахнущей земле!
Колокол возвещает о том, что монах закончил чтение псалтыря. ВСЕ СУКИ МЕРТВЫ И ПОВЕШЕНЫ! ЛИБО МЕРТВЫ – ЛИБО ПОВЕШЕНЫ!