Слава Богу, после 70-летнего безбожия в России стали открываться храмы и к вере потянулись люди… Слава Богу, что священники стали ближе к своей пастве. Хвала Господу за такое обилие духовной литературы, православных Интернет-сайтов и телепередач, о которых раньше можно было только мечтать.
Однако, к сожалению, слова митрополита Антония Сурожского, обращенные к верующим в конце XX столетия, актуальны и сейчас: «Мы ответственны за то, что люди стали искать другие мировоззрения, ибо то, что мы говорили о христианстве, их не могло удовлетворить. Это одно, первое; и в данной ситуации мы должны сознавать, что мы ответственны за все ереси, за все отклонения, за все несовершенства, мы ответственны за то, что люди обращаются и на Восток, и в самые дикие секты, и в политические и общественные мировоззрения - из-за того, что не находят полноты в том христианстве, которое мы проповедуем и которое мы проявили… Бердяев когда-то писал брошюру, которая называлась «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан» - вот это-то и есть. Если бы христианство было христианством Евангелия, осуществленного, реального, то все бы говорили: Да, это полнота жизни, этим стоит жить... Но кто может сказать это о русском православии в России?..
И вот наше положение в современном мире - это положение подсудимых. Мир в своем отказе от Бога и от Церкви нам говорит: «Вы, христиане, ничего нам не можете дать, что нам нужно. Бога вы нам не даете, вы нам даете мировоззрение. Оно очень спорно, если в сердцевине его нет живого опыта Бога. Вы нам даете указания, как жить, - они так же произвольны, как те, которые нам дают другие люди». Нам надо стать христианами, - христианами по образу Христа и Его учеников, и только тогда Церковь приобретет не власть, то есть способность насиловать, а авторитет, то есть способность говорить такие слова, что при слышании их всякая душа дрогнет и во всякой душе откроется вечная глубина. Вот, мне кажется, наше положение и состояние сейчас…
С нашей стороны (об этом я говорил на Соборе), мы должны были бы принести покаяние в том, что мы дали целому миру, миллионам людей потерять Бога - тем, что оказались не христианами до конца, что никто, встречая нас, не видит Христа в наших глазах; в нашем образе не отражается сияние божественной жизни. И в этом и Церковь в целом, и каждый христианин должен был бы принести перед Богом покаяние.
Говоря о России, например: колоссальное отпадение от веры не объясняется ли словами Лескова, который говорил, что Русь была крещена, но никогда не была просвещена? А кто ответит за это просвещение или отсутствие просвещения, как не христиане?..
…Чего, конечно, не хватает Русской Церкви - это образованности рядового верующего в вопросах веры. …Необходимо, чтобы люди понимали то богослужение, в котором они участвуют. Не потому, что нужно какое-то умственное понимание, а потому, что богослужение так построено, чтобы передавать существо и содержание нашей веры, и чем больше его понимать - тем больше можно углубиться и в содержание православия» («О встрече», стр. 66, 73, 77, 81).
Не хотелось бы затрагивать такую больную тему, как непонятность церковнославянского языка для большинства прихожан храмов, но придется. Ведь еще протопресвитер Александр Хотовицкий, канонизированный, как вы знаете, сказал: «…изгонять верующих из церкви из-за непонимания славянского языка преступно. Даже мы, священники, знакомые со славянским языком, часто встречаемся с такими местами славянского текста, которые нам совершенно непонятны, и вместо сознательной молитвы понапрасну ударяем звуками в воздух». Мне известно немало случаев, когда церковнославянский язык в полноте не понимали даже певцы на клиросе. Так однажды в одном из приходов во время всенощной прочитали по Октоиху (богослужебная книга) евангельскую стихиру, смысл которой при переводе на русский язык оказался противоречащим христианству. Это получилось, вероятно, из-за того, что чтец не разумел написанного. И таких примеров, когда можно превратно понять священные тексты, достаточно много. В Псалмах Давида на церковнославянском языке встречаются места, вызывающие по меньшей мере смущение: «В заповедех Твоих поглумлюся…», - что в переводе на русский язык всего лишь означает: «О заповедях Твоих размышляю…» (Пс. 118) или «…тамо корабли преплавают, змий сей, егоже создал еси ругатися ему» - «там плавают корабли, там этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нем» (Пс. 103), или вообще без комментариев: «…и кровь Моя истинно есть пиво» - «…и кровь Моя истинно есть питие» (Ин. 6:55); «Сего ради в вас мнози немощнии и недужливи, и спят довольни» - «От того многие из вас немощны и больны, и немало умирает» (1 Кор. 11:30); «очи Свои возложиша уклонити на землю» (Пс. 16:11); «от малых от земли раздели я в животе их» (Пс. 16:14) и «…многое другое, что, - по словам доктора богословия Д.П. Огицкого, - с трудом понимали даже профессора духовных академий. И никому до этого дела не было». Хотя, по большому счету, что мешает мирянам освоить церковнославянский язык?.. Как говорится, было бы желание…
Не хочу никого вводить в соблазн, поэтому сразу отмечу: я не сторонник замены в богослужении церковнославянского языка – русским. И на то есть много причин, но это уже отдельный разговор. Мне кажется, что будет достаточно во время службы лишь по-русски читать слова, которые у современного человека вызывают недоумение. А также, неплохо было б Евангелие, прочитав по-славянски, потом повторить по-русски, как это делается в Троице-Сергиевой Лавре.
Однако, мне кажется, язык богослужения на духовный рост нынешних рядовых прихожан оказывает незначительное влияние. Если даже представить, что службы будут проводиться только на русском языке, то не уверен, что число праведников резко увеличится. Печально, но во время споров о том, реформировать церковный язык или нет, забывается главное – спасение души. Ведь не секрет: немало современных верующих заботятся более о садах и огородах, чем о спасении. Спасение же подразумевает, как минимум, изменение себя, работу над собой, не говоря уже об обожении, преображении и уподоблении Христу. Зачастую, по выражению протоиерея Владимира Воробьева: «Церковь, храм наполняется... пьяницами, блудниками, ворами, хамами, людьми, которые живут, всё время выбираясь из грязи, а потом опять проваливаясь...
Нет тут настоящего желания жить духовной жизнью. Это катастрофа, патология, которая раньше была исключением, теперь стала нормой. Таких людей стало очень много, храм наполнен этими людьми. Потому так часто бывает в храме тяжело, атмосфера греха, греховного сознания и состояния распространяется и действует на окружающих. Здесь нет настоящей веры, нет не только подвига, но даже желания жить чистой жизнью. Страсти в обнаженном виде, страсти, т.е. бесы. Это плененные бесами души» («Покаяние, исповедь, духовное руководство», стр. 63).
Если такое творится в городе, что же говорить о деревенских приходах… A. H. Розов в недавно вышедшей монографии «Священник в духовной жизни русской деревни» рассматривает взгляды священнослужителей XIX-XX веков на состояние веры в народе: «Большинство духовных лиц сходилось в том, что крестьяне воспринимают лишь внешнюю, обрядовую сторону Православия, не вникая в смысл таинств, молитв, обрядов, не понимая, порою искажая их смысл». По словам современника, крестьяне не имели «ясного понятия даже о главнейших истинах православной догматики, не вполне понимают значение обрядов богослужения и смысл многих даже общеупотребительных молитвословий». «Многие из крестьян затрудняются ответить на вопрос, сколько богов. В ответ называют Иисуса Христа, Божию Матерь, Николая Чудотворца, Вознесение, Преображение и т.д.; иконы тоже зовут «богами». Народ верит, что Бог награждает за добро и карает за зло, однако же, не получая от Бога помощи, крестьянин сразу же бежит к колдунам и ворожеям, забыв о Господе и вере». («Священник в духовной жизни русской деревни», с. 53-54). Обратите внимание: «…не получая от Бога помощи, сразу же бежит к колдунам…». Поэтому, мне кажется, проблема православного язычества и суеверий для Церкви сейчас более актуальна, чем реформа богослужения. Вера должна менять человека. А видим ли мы это?
Большое число верующих, зараженное вирусом бытовой магии и экстрасенсорики, отошло от простоты Христовой. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. Так некая женщина, называющая себя православной, на полном серьезе мне заявила: «Одно прочтение молитвы «Отче наш» ставит защиту от колдовства на 3 часа…». От удивления я смог лишь спросить с иронией: «А почему только на 3 часа, а не на сутки, например?..». Знаю мужчину, который ходит в храм заряжаться энергией. Он встает обязательно под купол, складывает пальцы определенным образом, и, как говорится, процесс пошел… Другие, с нательными крестиками на шее, принимают таинства Исповеди и Причастия только потому, что это им прописал их лечащий экстрасенс. Немало тех, кто заходит в храм лишь с целью купить свечи, иконы, взять святой воды для своих магических обрядов. (Кстати, в одном из московских храмов я видел табличку рядом со свечным ящиком: «Благословляется свечи и церковную утварь использовать только для православных обрядов»). Честно говоря, меня уже перестало удивлять, когда от верующего слышишь, что он видит ауру, что-то слышит или летает в астралах. «Другая крайность, - пишет иерей Александр Пикалев, - это когда ритуал является не религиозным, а чисто психологическим понятием без глубокой духовной составляющей. Такие люди ходят в церковь «поплакать». Приходилось видеть, как какая-нибудь дама после слёзной «молитвы» и воздевания рук горе совершенно ничего не могла сказать на исповеди, аргументируя это тем, что у нее «нет грехов». А когда я отказался ее причащать, все ее «благочестие» улетучилось, и на меня обрушился целый поток негодования. Для нее священник и церковные правила – ничто. Она пришла в храм «потреблять» благодать, ничего не давая взамен.
Люди бегут в храм ставить самые толстые свечи, как будто Бог в них нуждается, в полной уверенности в том, что все проблемы в жизни происходят из-за того, что их «испортил» соседский колдун. С тем же успехом такие товарищи обращаются ко всевозможным «бабкам» и экстрасенсам.
Возвращаясь к теме «свечного благочестия», не могу не заметить, что для многих людей элементарнейший акт возжигания свечей в храме является, чуть ли не самым основным в их духовной жизни. (Это все равно, если бы человек, желающий купить ювелирное изделие, ограничился бы только тем, что выкрутил бы в ювелирно магазине дверную ручку и, по уши довольный, даже не заходя в магазин, отправился бы домой, гордясь приобретением). Боже упаси кого-нибудь передать свечку левой рукой, или переставить ранее поставленные кем-нибудь свечи. Это моментально вызовет бурю гнева, и посягнувший на чужую свечу может быть даже обвинен в колдовстве.
Многих прихожан надо просто «купать» во время водосвятного молебна, слова «капля освящает море» не для них – дескать, меня водой облили – теперь и здоровье будет, и грехи простятся».
Причем, обычно именно такие «продвинутые» прихожане являются самыми ревностными защитниками православия, нанося этим больше вреда, чем пользы. Однажды ко мне пришла поплакаться знакомая православная с 20-летним стажем. На улице у нее состоялась дискуссия с протестантами на тему веры. В полемике с подкованными иноверцами она потерпела полное поражение, отчего сильно расстроилась. И вот, желая получить от меня поддержку, она возмущенно произнесла: «Ты представляешь, они сказали, будто храм и церковь – это не одно и то же…». Из дальнейшего разговора выяснилось: «апологет» веры еще ни разу в жизни не исповедовалась.
Получается, что за богослужением присутствуют немало тех, кто лишь номинально считается православным, а, по сути, у каждого такого христианина – своя религия. Нетрудно представить, что этакий индивид-неофит, отстояв в храме и почти ничего не поняв в церковной службе, неизмененным вернется домой. Не потому ли, по словам архиепископа Александра Костромского и Галичского, «…все еще часто можно увидеть картину, когда по соседству с православным храмом, наполненным людьми преклонного возраста, находится процветающий протестантский молодежный центр».
Как-то у одной молодой девушки, перешедшей из православия в протестантизм, я спросил, почему она сделала такой выбор. Девушка ответила: «Я поняла, что в православии не смогу реализоваться». Оставим данное высказывание на ее совести и без комментариев. Лучше подумаем, что делать нам, православным, с церковными суевериями. Мне кажется, выход из этого критического положения в следующем: во-первых, в проповеди священнослужителей о церковных суевериях (за несколько лет посещений многих храмов я ни от одного батюшки не слышал на эту тему проповеди); и второе: возрождение общины на базе каждого прихода. В общине – все на виду. И, по крайней мере, батюшка будет знать, кто чем «дышит».
Прихожанин же, пущенный на самотек религиозной жизни, и находящийся в свободном плавании, так и останется прихожанином в смысле «пришел-ушел». Церковь – это собрание единомышленников. А о каком единомыслии может идти речь, если, порой, мы не знаем даже имени рядом стоящих за богослужением братьев и сестер во Христе, не говоря об их нуждах и о том, чем им можно помочь? Более того, общинная жизнь есть один из способов борьбы с равнодушием в христианской среде, позволяющий научиться обращать внимание на вдов, сирот, инвалидов, больных. Да простят меня православные, но протестанты на поприще общинной жизни и социального служения нас частенько обгоняют. Приведу лишь один пример. Тёща, моего знакомого – рядовой прихожанин христианской церкви, в которой около 70-ти человек. Недавно по семейным обстоятельствам ей пришлось уехать в другой город. И вот тут-то началось самое интересное: его телефон стали «обрывать» звонками ее сестры по вере, спрашивая, где она, что случилось, нужна ли помощь, когда женщина вернется обратно. На этом они не успокоились: его теще стали слать телеграммы, писать письма, звонить… Узнав об этом, я подумал: а если в наш храм перестанет ходить какая-нибудь неприглядная бабушка, многие ли ею будут интересоваться? Как здесь не вспомнить слова священника Сергея Желудкова: «Говоря о протестантах, следует, прежде всего, воздать должное их практическому служению. Со стороны нашей «православной» инертности мы особенно ценим эту их духовную активность, постоянное стремление исправить жизнь, проявить свою веру в повседневном поведении. И как ни парадоксально это звучит, нам должно у них поучиться церковности. Ибо у них и сегодня есть христианская община, духовная и всякая другая взаимопомощь, приходское братство…» («Литургические заметки», стр. 241).
К тому же, наблюдательному человеку нетрудно заметить, - в последнее время в православии начинает возникать опасная тенденция: разделение в церквях по идейным соображениям, ненависть среди верующих и непочтение священства. Для многих ныне вера не имеет ничего общего с послушанием. Хотя Слово Божие учит: «Начальствующего в народе твоем не злословь» (Деян. 23:5) и «…кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?» (1 Царств 26:9), «…знает Господь, как… беззаконников соблюдать ко дню суда, для наказания, а наипаче тех, которые идут вслед скверных похотей плоти, презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших…» (2 Петра 2:9-10); а также «…младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием…» (1 Петра 5:5).
Один из примеров такого непочтения «высших» можно найти в жизнеописании известного старца, архимандрита Павла (Груздева). В приходе, куда его направили, он не приглянулся местной церковной старосте – «маленький, плюгавенький…». «Нам такого не надо, - сказала старостиха. – Нам попа надо представительного, видного, «ражого», то есть красивого»… («Последний старец». Борисоглебские слободы. 2003. №3).
Без Церкви нет спасения. Слава Богу, что ныне двери храмов открыты для всех. Я уверен, что будущее – за Православием. Дай только, Господи, обновиться духом ума нашего, чтобы познать, «что есть воля Божия благая, угодная и совершенная» (Рим. 12).
Андрей СИГУТИН, г. Обнинск
2004г.
ПРИЛОЖЕНИЕ.
Церковь, общество, государство
и христианское просвещение народа России.
«Русь была крещена, но не была просвещена». Этот верный диагноз нашему духовному состоянию в XIX веке выставил выдающийся русский христианский писатель С.Н. Лесков.
Причины этого диагноза почти одновременно с Лесковым обозначил святитель Феофан Затворник, писавший, что «священники не учат. Народ отшатнулся от иереев. Они стоят у него наряду с помещиками и чиновниками».
Все мы помним, чем кончилось это страшное состояние. Революция 1917 года, разорение Российской Церкви, жесточайшие, не имеющие аналогов в истории, гонения на православную христианскую веру, отпадение от неё подавляющего большинства населения. В 1917 году наша Церковь имела около 50 тысяч храмов. Двадцать лет спустя незакрытыми остались около 500. Таким образом, действовать продолжал один храм из ста.
Так, по словам святых новомучеников и исповедников Российских, наказал нас Бог, ибо «когда христиане не живут по-христиански, тогда у них отнимаются христианские храмы».
Сейчас христианская вера и Православная Церковь в России как будто бы возрождаются. Кровь мучеников (а за годы советской власти было уничтожено более двухсот тысяч одних только священнослужителей) исходатайствовала к нам милость Христову. Уже почти пятнадцать лет, как прекратились не только государственные гонения, но и вообще какие-либо дискриминационные ограничения государством свободного исповедания христианской веры. Возобновились богослужения почти во всех сохранившихся храмах (их почти 25 тысяч), воссоздано немало разрушенных (ярчайший пример – Храм Христа Спасителя в Москве). Более половины населения России, по данным опросов, считает себя православными верующими.
Но действительно ли православная вера оживает в народе? «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Послание Иакова, глава 2, стих 17). Без христианских дел, без христианской жизни вера мертва и не приносит никакой пользы, как свидетельствует об этом в своем Послании Святой Апостол Иаков, брат Господень и как говорит в Евангелии Сам Господь Бог и Спаситель наш Иисус Христос.
Но каких христианских дел ждем мы от нашего народа, если, как показывают некоторые исследования, едва ли не половина считающих себя православными не понимают основного христианского догмата о Троице, а почти 90 процентов крещёных православных соотечественников практически не посещают храмов? Не отсюда ли начавшийся именно в постсоветскую эпоху разврат, повальное пьянство, продолжающееся массовое воровство (в отношении общественного имущества с советских времен почти узаконенное в сознании нашего народа)?
И не надо рассказывать сказки про «особое благочестие» нашего народа, про его «бытовое исповедничество», будто бы восполняющее незнание основ христианской веры. 1917 год наглядно показал истинную цену таким сказкам. А те, кто по-прежнему не желает усваивать уроки истории, рискуют вновь пережить период, при котором количество храмов будет вновь приведено в соответствие с количеством действительных христиан, то есть уменьшится раз в 10. Только при том место Православия в обществе займут, естественно, уже не спаянные железной дисциплиной большевики, а многоразличные расколы, ереси и секты. А это, в свою очередь, уже станет настоящим прологом к реальному (а не вымышленному «страха ради») приходу антихриста. Тому самому приходу, не допустить дожить до которого молил величайший исповедник и учитель Православия святитель Василий Великий. Он полагал, что с пришествием антихриста соблазны могут побороть и его. Обо всем этом не худо бы помнить современным «ревнителям», нередко прямо-таки страстно мечтающим о скорейшем конце света, и, разумеется, надеющимся, что уж они-то кончено, устоят перед антихристом.
Не лучше ли сейчас бороться за реальное христианское просвещение нашего народа, чем успокаивать себя тем, что в последние 15 лет Церкви в среднем передавалось по три храма в день, или мечтать о новых гонениях и фантазировать на предмет своего грядущего участия в борьбе с антихристом? Не лучше ли разъяснять своим братьям по вере те самые догматы и правила христианской жизни, которые, по свидетельству святых, были понятны простым, почти необразованным портным, банщикам и каменотесам эпохи создания христианского общества в IV-V веках, но почему-то считаются непонятными нашими современниками, имеющими как минимум среднее общее образование?
Один из современных православных священников назвал Россию страной «христиан, не читавших Евангелия». Но если вдуматься, то суть-то заключается вовсе не в этом! Дело не в том, что Евангелие не читают, проблема в том, что по нему не живут!
Христос, как это ясно видно из Священного Писания, оставил на Земле не Книгу с точной записью Своего учения. Он создал на Земле свою Церковь, «собрание верных» Себе людей. Именно в Церкви, в собрании, в общине, в общении друг с другом люди учились жить по-христиански. Это на отпавшем от Православия Западе буква книги стала источником истины (а вернее, принимаемых за истину заблуждений, типа права убивать индейцев, поскольку они-де не упоминаются в Библии, а значит – не люди). В православном мире источником истины всегда была традиция, что в буквальном переводе с латыни означает «передача». Передача христианского знания, христианского образа жизни от человека к человеку. Только так и можно передать духовное. Христианству нельзя научится только из книг, ему можно научится лишь от Христа и верных Ему людей. «Буква убивает, а дух животворит» (Второе Послание Павла к Коринфянам, глава 3, стих 6).
Для каждого времени, места, народа Церковь использовала свои способы передачи массам христианского учения. Как свидетельствуют Деяния Святых Апостолов, апостол Павел проповедовал иудеям в синагогах, а эллинам – в собраниях, на площадях и даже в Ареопаге (наименованном в честь языческого бога войны Ареса верховном суде Древних Афин). Христиане первых веков вели свою проповедь не только в церквях, но и на воинских сходках, в собраниях на форумах и в заседаниях римского сената. Святой Стефан Пермский в XV веке проповедовал христианство пермякам, собиравшимся вокруг волхвов и языческих капищ. Русские миссионеры на Аляске в XIX веке проповедовали Христа на племенных сборищах.
С XVI века Церковь использовала книгопечатание (первой выпущенной в Москве на русском языке печатной книгой стал «Апостол»). В XX веке мировое Православие активно применяло для проповеди радио (кстати, именно радиосвязь долгое время была мирским занятием выдающегося православного подвижника Паисия Святогорца). Сейчас Церковь стала активно осваивать телевидение и Интернет.
Да, есть немало «ревнителей», отвергающих телевидение как возможную среду христианской проповеди. Опираясь на не всегда ясные и достоверные, а нередко еще и произвольно трактуемые пророчества, они вопят о засевших в телевизоре бесах (видимо, именно последние, по мнению «ревнителей», транслируют все телепередачи, до Пасхального богослужения включительно). При этом нередко забывают, что вовсе не Гамлет, а православные святые (в частности, авва Дорофей) не раз говорили, что вещи хороши или дурны не сами по себе, а в зависимости от их употребления. Телевидение как средство демонстрации порнофильмов – дурно, телевидение как средство христианской проповеди – «хорошо весьма» (Бытие, глава 1, стих 31).
Именно использование телевидения сейчас может дать Церкви возможность охватить те самые почти 90% почти не посещающих храм «почти» православных верующих. Именно оно может стать эффективным средством проповеди трех вещей. Во-первых, понимания, что люди должны не только жить на земле, но и готовиться к жизни будущего века, причем вместе со своими собратьями, а не сами по себе (вспомним святого апостола Павла и его готовность самому погибнуть ради спасения своего народа, вспомним святых, моливших Бога о спасении собратьев, или о погибели вместе с ними). Во-вторых, познания того, что для будущей жизни люди приготовляются именно совместной, соборной верой, надеждой, любовью, молитвой и трудом. И в третьих, постижения того, что вся это совместная, соборная деятельность возможна только в Церкви, в единении не только с братьями и сестрами по вере, но и с Самим Христом. И тогда многие, если не большинство из упомянутых 90% станут деятельными, а не формальными христианами, с живой, а не мертвой православной христианской верой.
Полем телевизионной проповеди должны стать не только и не столько специальные православные христианские программы, и даже не специализированные православные телеканалы. Нет, такое поле – это, прежде всего, телевизионные аналоги форума, сената, ареопага, воинской сходки. Это светские телевизионные передачи общественно-политического, социально, профессионального характера в каждой из которых должен звучать глас Церкви, это место и эфирное время современных «чернушных» фильмов, которое должны занять фильмы нормальные.
«Но кто же даст нам это место?», воскликнут многие в недоумении. Только та сила, которая имеет на это власть, только та сила, которая в конце концов некогда предоставила христианам лагеря легионов, форумы городов и здания сената. Сила, которая может дать православным христианам не только формальную свободу проповеди, но и реальную возможность оной – эта сила государства.
Не для кого не секрет, что на практике государство полностью контролирует центральные телевизионные каналы. И нужно объяснять государству, что, к примеру, популяризируя на ТВ певицу Руслану и оболванивая народ фильмами типа «Роксолана - пленница султана» или «Моление о гетмане Мазепе», украинское государство, по сути, готовило почву для «оранжевой революции», которая смела всю ранее властвовавшую на Украине элиту. Власть вполне можно убедить, что в противовес явной или скрытой «коричневой», «оранжевой», «голубой», «розовой» и любой другой духовной чуме в каждой общественно значимой телевизионной программе должен звучать голос Церкви с Её идеально выверенным должным отношением и к власти, и к обществу, и к происходящим в них процессам. Правительству можно доказать, что засилье западных фильмов на ТВ в недалекой перспективе чревато засильем полностью прозападно настроенных людей уже не на Майдане, а кое-где поближе…
Только для того, чтобы убедить власть дать слово Церкви, а общество – прислушаться к этому слову, недостаточно одного митрополита Кирилла, протоирея Всеволода Чаплина, диакона Андрея Кураева или мирянина Владимира Легойды. Нужда единая команда из, по меньшей мере, нескольких сотен православных священнослужителей и мирян, специализирующихся в самых разных областях человеческой деятельности и способных доносить до телезрителей позицию Церкви. Нужны бесперебойно работающие механизмы оперативного формулирования официальной позиции Церкви по возникающим общественным проблемам (к числу таких механизмов можно отнести утвержденные Архиерейским Собором Основы социальной концепции РПЦ и отдельные решения Священного Синода по актуальным для чад Церкви вопросам). Наконец, нужно использовать церковную власть, добиваясь, чтобы официальная позиция Церкви доводилась священнослужителями до православного народа, а не игнорировалась ими.
Все это надлежит делать сегодня, сейчас, немедля, ибо время уже уходит. «За 13 с лишним лет, прошедших после распада СССР, Россия так и не смогла выдвинуть нового проекта … развития … В стране со 144-х миллионным населением скоро некому будет работать. До 60% россиян - это старики, дети и инвалиды. Из 20 миллионов мужчин трудоспособного возраста примерно один миллион - отбывает заключение за различные виды преступления, четыре миллиона - "под ружьем" в системах МО, МВД, МЧС, ФСБ четыре миллиона - хронических алкоголиков, один миллион - наркоманы. … Сейчас потери здоровых мужчин сходны с потерями СССР в годы Великой Отечественной войны».
Это не цитаты из речей, звучащих на митингах коммунистической оппозиции. Это цитаты из выступления Министра регионального развития Российской Федерации, бывшего губернатора Санкт-Петербурга В.А. Яковлева на прошедшем 30 марта сего года заседании одной из комиссий Правительства России. Эти строки взяты не из каких-то «закрытых» материалов. Процитированные выше слова российского министра содержаться в сообщении, официально распространенном информационным агентством «Новости».
В чем же причина столь бедственного, грозящего гибелью положения нашего Отечества?
Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин в своем ежегодном Послании Федеральному Собранию Российской Федерации подчеркнул, что Россия станет процветающей лишь тогда, когда её народ достигнет высокого уровня общественной нравственности.
Пропасть, в которую всё наше общество, все мы можем низвергнуться при современном нравственном состоянии населения, очевидна любому, кто не закрывает глаза на то, что твориться вокруг него. Равным образом очевидно и то, что низвергнувшись в эту пропасть, мы разобьемся насмерть. Мы окончательно и бесповоротно погибнем как государство, как народ, как цивилизация, да и просто как люди. И те, кто предпочитает думать о настоящем и будущем, а не бездумно прожигать свою жизнь, прекрасно осознают это. Такие люди понимают, что нашему обществу «надо выработать … положительный идеал, ради которого стоило бы жить и работать, иначе мы погибнем, даже если у нас будет самая сильная в мире власть … самая дорогая в мире нефть … даже если у нас будет самая сильная армия в мире». Именно так сформулировал стоящую перед здравыми людьми задачу заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви протоиерей Всеволод Чаплин. Именно для решения этой задачи здравые люди должны объединяться.
Формат, в котором может быть выработана и оформлена здравая нравственная основа жизни нашего общества, нашей страны и нашего народа, тоже достаточно хорошо известен в России. Это – соборность, которая, по словам выдающегося российского мыслителя А.С. Хомякова, представляет собой бытие в истине «по разумению всех в их единстве». Совместный общий поиск, нахождение и признание истины, а затем принятие свободной волей большинства сформулированных на её основе элитой, ведущим слоем, лучшими людьми правильных решений – вот, что представляет собой принцип соборности в общественной жизни. Именно поэтому соборность, по словам современных государствоведов, позволяет «во-первых, объединить народ, во-вторых, направить во власть лучших представителей всех слоев населения, в третьих, решать ключевые вопросы настоящего и будущего государства и общества».
В организационном плане соборность на государственном уровне, как известно, воплощается в особого рода едином соборном органе. Когда-то это был Земский Собор, сейчас это мог бы быть возглавляемый Президентом России Всероссийский Собор, включающий в себя депутатов (членов) Федерального Собрания, Правительства России, Верховного, Конституционного и Высшего Арбитражного Суда, глав субъектов Российской Федерации. В таком составе Собор смог бы выразить выражать подлинно консолидированную волю политической элиты страны и единую волю представителей её народа на всех уровнях государственности.
Всероссийский Собор мог бы квалифицированным большинством (в две трети или в три четверти голосов своих участников) принять специальный, подчиненный по отношению к Конституции, но стоящий над законодательством правовой акт – основы федеральной политики в области, государственного, экономического, экологического, социального, культурного и национального развития Российской Федерации. Этот акт и мог бы нормативно закрепить нравственные основы нашего социального бытия. Конституция России предусматривает возможность принятия такого рода акта, и позволяет создать эффективный механизм его воплощения в жизнь, в том числе и в правовом порядке. Практика же работы подобного рода соборных органов в современных условиях уже апробирована в России на протяжении последних десяти лет путем ежегодного проведения при поддержке Русской Православной Церкви и целого ряда общественных организаций общенародного форума представителей ведущего слоя - Всемирного Русского Народного Собора.
Но проблема создания и закрепления в обществе здравой нравственной основы жизни россиян лежит сейчас не в плоскости поиска формата её поиска, и институциональных механизмов её оформления. Сложность заключается не в том, как создать и внедрить конструктивное социальное мировоззрение. Во весь рост стоит вопрос о том, что должно быть фундаментом того самого позитивного идеала нашей жизни, без которого мы погибнем даже при наличии самого лучшего формата социального дискурса и самых правильных способов социальной организации. Для практического решения этого вопроса требуется соборное объединение, соборное рассуждение и соборное действие всех здравомыслящих людей во всех возможных формах и на всех возможных уровнях.
И здесь мы вновь возвращаемся к учительной роли Православной Церкви, Которая вот уже почти две тысячи лет несет миру свет двух величайших заповедей Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Эти заповеди говорят нам о любви – о любви к Богу и о любви к ближнему. Сейчас и отдельные люди, и государства и даже религиозные общества нередко стремятся жить (вернее, существовать) без любви. Но такое безлюбовное существование ведет только к саморазрушению. Ведь православная мысль учит нас, что «любовь есть бытие одного для другого». Если человек или сообщество людей не испытывают любви к кому-либо, кроме самого себя, то они существует только для удовлетворения собственных потребностей. Но потребности любого человека (как и любого человеческого сообщества) в принципе безграничны, а возможности их удовлетворения, напротив, объективно ограничены. Не ограничивая себя в потребностях, человек, общество, народ, государство, человечество в целом рискует исчерпать свои возможности и … прекратить свое существование.
Казалось бы, проблема решается просто – ведь мы зачастую думаем, что уж самих себя-то мы любим, и уж себя любимых по собственной воле не погубим. Но проблема заключается в том, что не любя Бога мы не можем любить запечатленный в нас образ Божий. А не любя своих ближних, мы не можем любить в себе даже общий для всех нас образ человеческий. Выдающийся православный мыслитель С.Л. Франк призывал не забывать о том, что «отвергший образ Божий непременно совлечет с себя образ человеческий и возревнует об образе зверином». Именно этот образ, проявляющийся в неограничиваемым ни человеческим разумом (образ-то звериный), ни животными инстинктами (носители-то образа – люди) стремлении к удовлетворению своих потребностей и любят в себе те, кто не следует ни заповеди «Возлюби Бога Своего …», ни заповеди «Возлюби ближнего своего …» (Евангелие от Матфея, глава 23, стихи 35-40, от Марка, глава 12, стихи 28-34, от Луки, глава 10, стихи 25-28).
Такая «любовь» к себе, активно проповедуемая современным «обществом потребления», грозящим превратиться в «общество истребления» – это и есть самоубийственное влечение к человеческим страстям, следование которым ведет людей к погублению самих себя.
Церковь же, призывая людей к взращиванию и деятельному воплощению любви к Богу и ближнему в церковной, общественной и государственной жизни, напротив, ведет нас к торжеству действительной любви к нам самим, то есть к вечному спасению. Обучение нахождению в любых ситуациях верного пути к нему и есть цель истинного христианского просвещения, основа которого – подлинная, заповеданная Богом любовь. Это и есть фундамент настоящего общественного и личного идеала – спасения в нынешней и будущей жизни. Идеала, достижение которого, как показывает практика, вполне реально.
Балытников Вадим Владимирович
----------------
Текст подготовлен на основе выступления автора на IX Всемирном Русском Народном Соборе 10 марта 2005 года.