«Осень. Прохладный ветер и серое небо. Идет дождь. Мы спрятались от непогоды под навесом. Разговариваем о чем-то. Потом она вытягивает вперед ладонь и подставляет ее под струю дождевой воды, стекающей с крыши. Влажной рукой проводит по моей щеке:
-Дурачок,- она улыбается.
Я влюбился, не смотря на то, что вокруг было много людей»
Память. Она как художник. Рисует в real-time. В последнее время я начал сравнивать ее с великим Модильяни. Недосказанность образов, возникающих в моей голове, будоражит с каждым разом все сильнее.
Вот и сейчас, зайдя домой, плюхнулся на диван. Картины, картины, картины. Они возникают сами по себе. Опасная штука. Иногда полезная, но чаще все же опасная.
«Я медленно шел по тропинке. Светило солнце и синее небо купало птиц. Желтые листья, желтая трава, желтые стены общежития за желтыми деревьями над желтою травой. Желтое время года. Золотая пора.
Я почувствовал что-то в руке. Легкое и едва ощутимое. С удивлением опустил глаза. На ладони лежал маленький березовый листик! Как ты попал сюда, приятель? Скучно одному летать? Я улыбнулся. Аккуратно положил его в карман и принес домой».
Я извиняюсь перед читателями за дискретность мыслей. Дело в том, что мне необходимо сделать некоторые объяснения в связи с написанным.
Это было давно – то о чем я пишу. То, что в кавычках - это и есть картинки памяти. Будет еще одна. За ней последует горькая правда жизни. Последует то, чего я никогда не смогу принять. То, что навсегда застряло в моей душе. Я уверен, вы поймете, о чем я.
«Она вдруг остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. Потом попросила меня что-нибудь рассказать. И я рассказал. Рассказал о листочке. Рассказал, о чем подумал в тот момент, о том, что листочек - это она, и что я взял его с собой. Рассказал, что не хочу ее терять, однажды так неожиданно обретя. Что все только начинается и что впереди у нас целое будущее. И еще много чего говорил, но она остановила меня, поцелуем сомкнув мои губы. На ее глазах были слезы. Я был счастлив. Она, видимо, тоже. Желтые листья нежно обнимали нас, и ноги мои утопали в осенней грязи, но мне было плевать.
Золотая пора.
Золотая молодежь. Мажоры. Я слышал, что ее новый приятель был из таких.
Прошло уже два года. За это время я ни разу с ней не поговорил. Уходя, она чмокнула меня в щеку и сказала, что не хочет со мной общаться.
Я больше не жалел себя, прошло слишком много времени.
Жизнь бьет ключом и все в порядке. Вечеринки, тусовки, телки, пацаны, пиво…»
Я улыбаюсь. Это ирония.
«На одной из таких мажорских «тусовок» замечаю мою прежнюю любовь. Смеется и вызывающе одета. Она заметно похорошела, этого не отнять. Что я там делал? Приятель вытянул, образно говоря, за уши. Не было сил отказать.
Взгляд все время на нее. Словно прикован. Почему? Черт его знает.
Пожимаю плечами и собираюсь домой. Последний раз смотрю на нее исподлобья. Она одна, но ей не скучно. Прохожу мимо туалета и вижу, как ее дружок, обняв позолоченный унитаз, пафосно блюет. Твою мать».
Память – самый надежный носитель информации. И как бы я не пытался думать о ней плохо, даже сейчас, когда пишу эти строки, ничего не выходит. Она навсегда – листочек. У нее всегда влажная ладошка от дождевой воды. И целует она всегда робко и нежно. Она всегда любима мной. И навсегда в моем сердце пылью золотой покрыто ее имя.