Рита знала, что нехорошо смотреть чужие фотографии. Но диск лежал на самом видном месте, наполовину высунутый из пластикового кармашка…
Она знала, что нельзя, и, тем не менее, ее внутреннее обиженное существо требовало именно этого- открыть дрожащими пальцами, ощутить пустоту внутри живота, в которую падает отвратительно липкий комок страха. Комок страха –это наше второе сердце?
Кадры фото как кадры из дешевого фильма:
-На, Рита, смотри, впитывай.
Он словно бы смеялся над ней. В объятиях бесформенно обрисованной девицы, явно пошлой, с размалеванными яркими губами.
-Нет, нет, - она закрыла диск, щелкнула мышкой по крестику.
-Боже мой, как противно, -Рита взъерошила волосы на голове, словно пытаясь пальцами промять мозги, расплавившиеся, превратившиеся в веревки, которыми она бы сейчас хотела удушить его изо всех сил.
Удушить так, чтобы он исчез навсегда из ее жизни. Нет, и не было. Ничего не было. Все забыть, забыть…Вытащить из головы или из сердца…
Но двое детей…Детей, похожих на него…Они тоже должны исчезнуть? Вырвать с корнями, с побегами, с листьями. Он- корни, дети побеги-листья…А кто она? Тоже корни?
Она плеснула в лицо холодной воды, прошла на кухню. Кофе, чай, спирт?
Выпить что-то, чтоб забыть? Забыть что? Серость сегодняшнего дня? Тупое чувство беспомощности? Все, все забыть! Немедленно выкинуть его из своей жизни. Как он посмел! Это унизительно. Если бы та, другая была умнее, красивее Риты. Но она же- шлюха. Грязная, тупая шлюха… Как он мог!
В груди у Риты клокотало негодование. Но оно клокотало не только в груди, но и де-то ниже живота. Внезапно живот пронзила острая боль. Рита ойкнула, легла на диван, скорчившись, в беззвучных слезах жалости к себе. Так она пролежала несколько минут. Боль не отпускала.
Рита прошла в ванную, вымыла лицо, набрала в грелку горячей воды и снова легла на кровать, закрыв глаза и повторяя:
-Я спокойна… У меня все хорошо…Все будет хорошо…
Боль постепенно утихла. Но все равно осталось неприятное ощущение тяжести. Рита зажмурилась и явственно увидела внутри живота темное озеро болотной воды. Противное ощущение. Казалось, что болотная вода всюду, и мир за окном нарисован на сером картоне тоскливым художником. И там, за картоном, если ткнуть- пустота – такая же пыльная и затхлая, а за ней снова картон и потом опять пустота.
В этой картинке она увидела своего мужа как кусок мяса. Два куска мяса, из которых вылеплены два тела- женское и мужское. Просто два куска мяса.
Муж давно раздражал ее своими странными привычками и высказываниями. Все они казались безумными и противоречили друг другу. То он говорил ей, что она единственная, то он ненавидел ее. То он обвинял ее в том, что она не любит его, то он сам говорил ей, что лучше бы она оставила его в покое.
Рита устала жить на таком вулкане. И сейчас как никогда она захотела покоя. Выгнать его из дома, вырвать из жизни. Вот, он сам этого хочет. Он специально оставил диск на видном месте, чтобы ускорить разрыв. Боль внизу живота заставила ее ойкнуть.
Она прошла в туалет. Боль не выходила из тела. На белье остались темные выделения. Было неприятно так, как будто Рита ощутила в себе двойственность. Тело как чужой, ненужный, грязный балласт. Тело-это вовсе не она, Рита… А что тогда есть она?
Рита набрала номер косметического салона и попросила подругу не записывать к ней никого на ближайшее время.
В больнице как всегда толпилась очередь в регистратуру. Рита с досадой посмотрела на шуршащую толпу.
-К платному гинекологу тоже очередь, - сказали ей у дополнительного окошка.
-Мне нужно срочно, - твердо сказала Рита.
-Хорошо. Оплатите по срочному.
Рита подумала о том, что этот диалог напоминает диалог обувщика и человека, который пришел чинить обувь.
Врач была молодая, в очках. И Рита подумала о том, что за очками всегда прячутся умные люди, которые знают нечто такое, что Рите и неведомо. Очки –это еще и способ защиты от тех, кто смотрит тебе в глаза. Глаз врачихи и вправду было не разобрать. Но лицо у нее было нежное, персиковое. И Рите стало немного легче оттого, что диалог глаз между ней и врачом невозможен.
В окно, неплотно закрытое жалюзи, едва пробивались солнечные лучи.
-Раздевайтесь, -сказала врач дежурным голосом, и так же не глядя в Ритины глаза, спросила о том, что ее беспокоит.
Рита сняла юбку. Кое-как взобралась на кресло. В кабинете было совсем тихо. Слышно было жужжание мухи, бьющейся о стекло. Теперь Рита отчетливо ощущала, что она и ее тело совсем не одно и то же. Сама Рита летала как муха под потолком. А ее тело как большая уродливая лягушка раскинулось на кресле. Около тела копошилась врач со скользкими резиновыми перчатками на руках, перебирая стеклышки для анализов. Когда Рита ощутила боль, то вернулась в тело.
-Одевайтесь и ложитесь на кушетку, - сказала врач, снимая резиновые перчатки.
На кушетке она помяла Ритин живот, делая вид, что вслушивается во что-то.
-У вас опухоль. Пока еще не совсем большая и…-сказала врач, потом произнесла несколько слов на латыни.
-Я думаю, пока еще она не настолько опасна, но она всегда может переродиться в злокачественную.
-И что мне делать?
-Как что?- врач подняла на нее вопросительный взгляд из под очков.- Лечиться, конечно. Я выпишу вам лекарства. Придете завтра, когда будут готовы анализы, тогда я назначу вам точное лечение. Но должна вас предупредить. Вам обязательно надо лечиться, иначе последствия могут быть самыми печальными.
-Хорошо, -отозвалась Рита деревянным голосом.
-До свиданья, - добавила она.
Теперь она и тело были едины. И Рита остро ощутила свои размеры и неповоротливость. Она вышла из коридора больницы. Вот сейчас мир не казался ей картонным и замкнутым. Он наоборот был пустым и очень ярким до болезненности. Гулкий, яркий, и шумный, а она чужая в этом пространстве. Рита одернула юбку, сбившуюся на бедрах. Домой ей идти не хотелось, и она пошла в салон.
В салоне знакомо сладко пахло смесью кремов.
-Ну что, решила все-таки поработать?- спросила ее Света.
-Не могу. Записывай всех на завтра, на после обеда,- сказала Рита, устало плюхаясь в кресло.
-Ты что-то не очень хорошо выглядишь, иди поспи.
-Скажи, Света, почему они все хотят быть такими красивыми? Такое ощущение, что вся жизнь сводится к тому, чтобы мужчине и женщине соединиться. И все эти пары бесконечно меняются. И каждая каждого завлекает чем-то новеньким, а то и просто ничем,- закончила фразу Рита, вспомнив неухоженную девицу с фотографий.
На вид дешевые тени, яркая губная помада, наверняка жирная, скользкая.
-Бр-р. – Рита вздрогнула, судорожная дрожь пробежала по ее телу.
-Ты вечно все упрощаешь до абсурда, - сказала Света.- Жизнь прекрасна своими проявлениями. И все стремятся к ее разветвленности, а ты наоборот хочешь все свести в точку. Самое простое тогда- это родиться и умереть.
-Тогда уж лучше совсем не рождаться, оставаться точкой. Вечной простой точкой в пространстве.
-Но зачем же то ты начала делиться и создавать свое тело.
-Меня заставили, - задумчиво произнесла Рита,- мои родители соединились.
-И ты из просто точки стала точкой их соединения и теперь проклинаешь это соединение. А ведь точка решила разветвиться. Семя решило прорасти.
-Может быть я и решала прорасти, но сейчас я хочу быть точкой.
-Рита, бросай свою хандру. На самом деле, все так живут. Ты не одна.
-Но почему люди мучают друг-друга? Не проще ли расстаться?
-Ты сначала дай ему любви, а потом расставайся.
-Я ему и так много отдала.
-Ты отдавала не ту любовь.
-А что есть разная любовь?
-Да. Любовь животная и божественная. Ты забыла, что он бог, а ты богиня. Вы стали просто партнерами.
-Уж не скажешь же ты, что он нашел себе истинную богиню. Она же просто подстилка для него, - Рита скорчилась от боли, в животе опять кольнуло.- Да и сам он не бог, нашла, тоже мне бога… -Она не успела закончить фразу, на лице выступила испарина.
-Вот еще какую-то дрянь во мне нашли. Завтра пойду на прием к врачу. Теперь еще и лечиться надо. Все одно к одному.
-Ритусь, болезнь лишь показывает тебе твое собственное несовершенство.
-А почему я должна быть совершенной? Другие живут, ни о чем таком не думают и здоровы.
-Ты тоже другая. У каждого свой путь и он не измеряется только одной жизнью.
-Я все это знаю. Но вот когда на себе ощущаешь… Это бессилие… А ты про богиню говоришь. Вот было бы у меня здоровье и любовь, тогда бы я ощущала себя богиней.
-Богиня она всегда богиня, независимо от внешних условий. Прости, дорогая, но у меня прием,- Света повернулась к входящей посетительнице..
Рита ощутила пустоту. Ее живот требовал чего-то. Но она не знала- чего. Пищи или ласки? А чего еще он мог требовать? Есть ей не хотелось. Тогда ласки? Она представила своего мужа рядом с собой. Ощутила почти реальный приступ тошноты. Живот требовал покоя, но мысль о покое была противной. Куда-то идти тоже не имело смысла.
И все-таки Рита пошла домой, потому что уже должны были из школы вернуться дети. А к вечеру должен был придти и муж.
Муж пришел, когда дети заснули. Рита тоже делала вид, что спит. Он сидел на кухне, пил пиво и читал газету. Это продолжалось невыносимо долго. Тогда Рита вышла в прямоугольник света и сказала с тихой ненавистью.
-Я тебе постелила в зале. Мне противно спать рядом с тобой.
-Отстань от меня. Дай отдохнуть, - ответил он.
-Ко мне в комнату даже не заходи.
-А с чего бы это.
-У тебя есть с кем спать.
-А у тебя тоже есть?
-Иди к своей любовнице.
-И пойду. Ты же меня не любишь.
-Ты достал меня. За что тебя любить? За то, что ты мужчина?
-Хотя бы.
-Ты не мужчина. Ты… Ты…Ты ниже этой банки с пивом.
-Еще так скажешь, я не сдержусь.
-А мне плевать на тебя. Будь проклят тот день, когда я согласилась выйти за тебя замуж. Ты-ничтожество.
-Лучше молчи, а то я убью тебя. Я убью,- в его голосе не было угрозы, только какая-то страшная усталость.
-Я убью тебя, -повторил он чужим голосом.
Рита заплакала и выбежала из кухни. Дверь спальни она закрыла на крючок. Но муж в спальню не заходил. И она, проплакав, завернулась в одеяло, и забылась странным сухим сном непонятной страны, похожей на пустыню.
Утром Рита встала рано. Муж спал на диване. Она прикрыла дверь в комнату, прошла на кухню, приготовила завтрак-омлет из четырех яиц, бутерброды с сыром.
Дети-двойняшки-мальчик и девочка, опустив головы, медленно и вяло ковырялись вилками в своих тарелках. Она смотрела на них как бы со стороны. Не понимая, зачем ей все это. Она действительно не знала- зачем? В своей жизни она всегда что-то исполняла. Исполняла вроде бы как чьи-то приказы. Влюбиться, выйти замуж, родить детей…И только благодаря этим приказам, она ощущала себя как личность. Не было бы детей, мужа, всего этого окружения- кем бы тогда была она?
А кто она такая сейчас? Бесцветная женщина, жена беспутного мужа. Измученная бытом мать двоих детей. Кто она? И зачем ей этот чужой мужчина, который спит на диване, некрасиво приоткрыв рот. Терпеть и унижаться? Развод! Только развод. Она посмотрела на детей, вяло дожевывающих бутерброды. Она сможет все. Вырвать его! Вырвать с корнями из сердца или из живота. Прочь. Убрать. Изменить. Забыть.
Она посмотрела на себя в зеркало-чужая женщина с серым лицом, на котором едва проступают глаза и губы. Сейчас ей было все равно - кто она такая и что с ней будет.
-Приходите, стреляйте, закапывайте. Вот именно, закапывайте. В самое дно, в самую темную точку.
Ее руки механически набрали Светин номер:
-Светик, записывай ко мне на послеобеда. До обеда я к врачу.
Дети ушли, тихо прикрыв дверь за собой, как виноватые. Из комнаты мужа раздался писк эсэмэски. Он заскрипел диваном, потянулся к телефону, набрал ответ.
Рита слышала каждый звук… Вот скрипнула дверь, и он возник на пороге кухни, несвежий, помятый.
-Не подходи ко мне, -сказала Рита.- Меня тошнит от тебя. Я решила уже все. Только развод.
-Что я настолько плохой? А вот другие от меня оторваться не могут.
Он еще и ухмылялся!
-Слышишь ты-мразь, только развод!
-Ты дура!- вдруг закричал он и, размахнувшись ударил ее по голове телефоном.-Ты ничего не слышишь . Ты не слышишь меня. Ты совсем меня не любишь!
-Ты просто плоть. Жадная, дурная плоть. Тебя нельзя любить!
-Ты дождешься. Я изменюсь и убью тебя,- он сказал эти последние слова, понизив голос.
-Ты еще меня и пугаешь,- пробормотала Рита, торопливо надевая серые шлепки с серым же цветком.
Она выскочила на улицу, и только там прохладный ветер слегка остудил ее гнев, рвущийся наружу.
Странно, но Рита впервые подумала о том, что все последние годы она ходит одними и теми же маршрутами и тропинками. Дом-работа, дом-магазин. Вот сейчас дом- больница. И вроде бы ничего не стоит ей сейчас взять, например и свернуть в скверик, посидеть там. Но нет. Нельзя. Как поезд на колее рельсов, колее судьбы.
В поликлинике она долго блуждала по коридорам, и едва нашла кабинет врача.
Врач улыбнулась ей как старой знакомой.
-Как самочувствие?
-Мне так плохо. Я хочу вылечиться. И тогда мне станет хорошо.
-Нет. Сначала вам станет хорошо, а потом вы вылечитесь.
-Ну, как мне станет хорошо, если я больна?
-Потому что вам сначала было плохо. Сначала было плохо, потом пришла болезнь. Вы зашли в болезнь через «плохо». А плохо вам было от того, что в вас не было любви.
-Пристали вы все ко мне со своей любовью!
-А кто к вам пристал?
-Муж. Хотя он мне больше не муж!
-Вы не понимаете, Рита, внутри вас опухоль.
-Ну, вот вы ее и лечите там внутри, я же ее не вижу.
-Вы ее видите. И даже можете с ней поговорить.
-Каким образом?
-В лице вашего мужа. Ваша опухоль общается с вами через вашего мужа.
-Я правильно попала в кабинет? Вы случаем, не психиатр?
-Нет. Я атр. Я просто врач. Доктор улыбнулась, и сняла очки.
Под очками у нее были миндалевидные глаза с радужкой нежно зеленого цвета.
-Ваш муж говорил вам, что убьет вас? Что изменится? Что вы его не любите?
-Откуда вам известно? – спросила Рита, едва шевеля деревянными губами.
-Обычно так разговаривают опухоли.
-Доктор, вы это серьезно?
-Вполне. Все люди- наши отражения. Отражения того, что там внутри нас происходит.
-И мой муж?
-Вы не любите его, вы видите в нем просто кусок мяса-плоти. Вот он вам и выдает это по полной.
-Он меня даже бил по голове!
-А как же иначе, ведь он никак не моет до вас достучаться.
-А зачем ему достукиваться, ведь он сам первый начал это.
-Нет. Это начали вы.
-Неправда, я его любила!
-Как вы его любили?
-Я все для него делала, когда он был нормальным…
-Делать, не значит,- любить,- перебила ее врач. -Вы могли ничего для него не делать, вы могли бы просто восхищаться им.
-Восхищаться этим животным?
-Увидеть в животном божественную частичку прекрасного.
Врач теперь смотрела прямо в глаза Рите, словно гипнотизируя ее:
-Вот вы сами, Рита, подумайте и выберите, то, что вам больше нравится. Допустим, мужчина говорит о вас «Она нормальная, и я для нее все делаю» или он говорит «Она-прекраснейшее, волшебное создание. Она-фея».
-Конечно, второе,- задумалась Рита.
-Вот и ему всего-то надо было, чтобы вы видели в нем волшебность. А волшебность есть некое развитие, некая эволюция-это двери в другой мир. Вы же сами захлопнули перед ним двери в этот мир. Вот он и стал куском мяса, причем, агрессивным куском.
-Я? Почему все я? А он? И почему я должна с этим возиться?
-Кто-то из вас двоих должен это начать.
-Доктор, не лучше ли это отсечь?
-Уйти от мужа, вырезать опухоль… Это все физические действия, не затрагивающие исправления вашей энергетики любви. Уйдете, отсечете. Но на эту энергетику придет такое же новое агрессивное и снова нарастет, разрушая вас. Энергетику надо менять. Полюбите его как волшебное существо…
-А вы мне вчера обещали выписать лекарства, - растерянно сказала Рита.
-Любовь-это самое лучшее лекарство.
-Но как я могу его полюбить?
-Вспомните, это чувство волшебного было в вас, когда вы только начали встречаться. Закройте глаза, войдите в вашу встречу.
В кабинете было тихо, и как-то воздух сгустился и потемнел, словно на улице небо плотно закрылось тучами.
Рита прикрыла глаза и сразу увидела вечернюю улицу. Дома терялись в фиолетово-серой глубине фона. На небе горели яркие звезды. Он стоял рядом, держал ее за руку. В его глазах светилась нежность:
-Мы с тобой единое целое. Нам нельзя друг без друга. В нас жизнь,- сказал он Рите
Рита подняла глаза к небу, полетела туда, превращаясь в золотое солнце. Его рука была в ее руке, она не видела ее, но ощущала. Он вращался вокруг нее сине-зеленой, только-только начинающей расцветать планетой. И Рита наполнялась изнутри золотой силой, ликованием красоты. Она была солнцем, плазменным ядром, но и одновременно лучом, летящим к планете, врывающимся в ее океанскую гладь, поднимающимся фейерверком радужного света. Она была в нем и в себе, и она была свободна.
-Открывайте глаза, -сказала врач.- Прием окончен.
-Спасибо.- Рита поднялась со стула, прошла к двери, растерянно оглянулась.
Врач, опустив голову, что-то писала в истории болезни. Рита тихонько прикрыла за собой дверь. И сразу на нее обрушились звуки и запахи больничного коридора.
Рита пошла по направлению к выходу.
Телефон запищал эсэмэской:
-Я тебя люблю. Мы с тобой единое целое, мы неразлучны. Не зря у нас дети-двойняшки.
Вспомни меня.
Рита смотрела на экран телефона несколько секунд в полном оцепенении. Затем она развернулась и пошла назад, по коридору. И почему-то не могла в растерянности найти кабинет. Стучалась в какие-то двери дрожащей рукой, натыкаясь на вопросы и удивленные взгляды.
В конце коридора она нашла незакрытую дверь запасного выхода, ведущую в больничный двор, засаженный юными каштанами. Воздух простора нежно и терпко обнял ее.
-Мы с тобой единое целое…