Список Калошина

 
 Список Калошина
 
 Действующие лица.
 
Вадим Вадимович - новый Руководитель
Парис Менелаевич - старый Руководитель
Калошин Алексей Витальевич - Зав. канцелярией Руководства
Берензон Абрам Семёныч - олигарх в запасе
Малкин, Палкин, Чалкин, Залкинд и примкнувший к ним Папанин - просто олигархи
Примусов, Глушков, Жуликовский, Черноморцев, Фердыщенко - политическая элита или «единороги»
Осип Кобзарь и попса - культурная элита или «глушковцы»
Стограмович Аркадий Ильич - виртуальный олигарх

1. Канцелярия Руководства.

 Телефонный звонок. Калошин снимает трубку с отдельно стоящего красного аппарата. Он знает, звонят из – за рубежа; в трубке знакомый ироничный голос - звучит обыденно, словно человек всё ещё тут.
 - Алло! Алексей Витальевич, ну, типа, хау ду ю ду! На связи Берензон - посланец доброй воли. «Послали» вы меня далеко и надолго, но я - прагматик, а потому личных обид не держу и, не смейтесь, числю себя в командировке.
 - Рад слышать, Абрам Семёныч! Прекрасно, коли так, тогда ожидаю ваш отчёт: как видятся там дела наши скорбные? Что говорят о нас, что пишут?
 - Хорошего здесь про нас не говорят. В парламенте глядят косо, в СМИ тоже не любят: страну называют, стыдно сказать, «трубой» и «придатком».
 - Не путаете? Это уже не политика, а гинекология какая - то.
 - Ну, газ с нефтянкой – сырьё, одним словом!
 - Ах да, понял, конечно.
 - Общее мнение таково: опускаемся на глазах. В экономике полная гниль, а теперь и власть куролесит. Вадим Вадимович ваш на месте не сидит, мечется всюду, как подорванный - словно интурист, впечатлений набирается. Ну, кто бы его тормознул, да за рабочий стол усадил, а ещё бы намекнул, что когда он в своей «бабочке» на приёмах косолапит, то его с официантом путают.
 - Ой…ой… постойте, что - то с трубкой, Абрам Семёныч. Хрипит, подлая, вовсе не слыхать.
 - … замы его – «секция мягких игрушек». Прежний - Фатьянов уж очень сам себе нравился – такой, знаешь, павлин – мавлин: гладкий да упитанный, с улыбкой от концертного рояля. Новый – Братков, вообще, пустое место; мишка плюшевый. Как теперь, слышно?
 - Теперь другое дело, продолжайте.
 - И остальные им под стать: сплошь мелкие жулики и беспонтовая серость - ну, никакого креатива! Вон, мой «друг» Примусов, уж как щёки надувал, даже на первое место целил, а сейчас торгово - промышленной палаткой заведует, и ничего - сидит, не чирикает. Дикий мэр Глушков со своей хунтой столицу уродует: к храмам бензоколонки лепит, торговлю в землю вгоняет, памятник кулебяке ставит. Жуликовский - трамвайный хам. Главбух Фердыщенко активы тырит и шутит, словно дурачок на пепелище. Клоуны. Работать – то, кто будет – Пушкин Александр Семёнович?
 - Зря вы так, господин Берензон. Сначала о шефе: что говорит наука менеджмента о хорошем боссе? Есть он, нет ли его в конторе - дела, как шли, так и идут. … В том смысле, что хорошо идут. А касательно мэра, то он универсал и самородок, всё успевает: книги пишет, моржует по - чёрному, даже пчёл с коровами разводит.
 - Всех развёл ваш «самородок», уже и к этим дотянулся. Вот мэр моржовый!
 - А ещё он столичный гимн сочинил. Слыхали, наверное: «Москва, чего - то там, ля - ля! Москва, чего - то там, фа - фа!». Поют квинтетом: сам автор, знаменитый бас Осип Кобзарь, Басманов с Бубновым – которые из попсы, и архитектор Гурам Ркацители, помните, наверное.
- Как же, такого забудешь! Человек Возрождения, мастер крупных форм: махнёт - улица, отмахнётся - переулок. Только отвернись, чего - нибудь втюхает.
- А вот насчёт Примусова, здесь деликатный момент - я не хотел бы утечки…
-_Бросьте, Лёшенька. Вы же знаете, кем и зачем санкционирована наша «горячая линия», и какие инстанции следят, чтобы мы не натворили глупостей. Так что не томите, говорите, что ещё отмочил этот конченый «совок»?
- Ну, хорошо. Он тут собрал верхушки многих партий в один закрытый клуб, чтобы позиции сблизить, проблемы порешать: тихо - мирно, не вынося сора из избы. Назвали они этот пул «Единственная Родина», а себя для краткости - «единорогами». В том, извините, смысле, что вот некоторые олигархи по два гражданства имеют и, случись что, сбегут в свою Индобразилию, а остальным куда деться? Вообще, доложу вам, публика сошлась пёстрая; один Жуликовский чего стоит. Взял, шельмец, моду ходить на заседания с банкой сливового компота: чуть, что не по нему - раз! И оппонент по уши в сиропе. С ним и раньше особо не спорили: мол, мели Емеля... Хотя нет, один провинциал пытался, по фамилии Рыбцов. Тоже с собой консервацию принёс, да только без толку - ни разу не попал. Жуликовский его тактически переиграл: сначала ловко маневрировал, а потом, как у визави «патроны» кончились, уделал кучерявого с ног до головы. Снайпер. Говорят, в спецзале тренируется.
- Да погодите, какой к чёрту Жуликовский! Жалкие ничтожные люди, вон что задумали! Загнали нас, говоря по - английски, за Можай и теперь в патриотов играют, а мы с Лебединским в офсайде маемся. Вот наглецы! Уж вы – то знаете, что всех этих «единорогов» лично я перед отъездом изобрёл; просто взял и сочинил, как тот поэт «Каштанку», а теперь они без меня… Олухи царя небесного! Да я их всех с утра куплю и продам, а после обеда ещё раз куплю и опять продам, но уже дороже. У людей горе от ума, а у этих ... Ох, попомните мои слова, натворят они глупостей, ждите.
_- Абрам Семёныч, вы преувеличиваете. Ведь «единороги» эти смирные, своё место знают.
- Их место у параши!
- По сути – да, тут и без них забот хватает. Но, чтобы не заострять обид, мы дали им крутой особнячок; они там потусуются, пивка попьют и по домам. Правда, был один тревожный звонок: сегодня шеф, улетая к североморцам, вдруг запросил список действующих олигархов, да ещё с резервом. Пришлось срочно готовить… Думаете, это как – то связано? Неужели, их работа?
-_Вне всяких сомнений! Что за список?
- По форме прост: номера, фамилии, стоимость активов и ещё кое – что по мелочи, а по сути сложный - много разного учесть пришлось.
- Могу представить. Надеюсь, себя я там не обнаружу?
- Не беспокойтесь! Какой из вас теперь олигарх? Вдалеке, без реального бизнеса, да ещё на выкуп заложников поистратились - всё, как перед отъездом сказали. А так, с кандидатами вышла сотня фамилий. Вначале, понятно, Малкин, Палкин, Чалкин с Залкиндом, а в конце примкнули к ним Папанина. С этим повозились: услыхал, хорёк, про список. Ох, как ему не хотелось – кого мог, на уши поставил; однако вклеили болезного, хоть и пришлось в хвосте упрятать.
- Вот жук! Да ему, с его – то бабками, перед всеми с флагом шагать, а он что делает? Верно люди говорят: где такой папанин пройдёт - двум малкиным делать нечего.
- А теперь, хотите посмеяться? Просили тут меня опустить одного дальнего отморозка, некоего Громовича. Коллеги жалуются: молодой, а поперёд батьки в кассу лезет. Вот и надумал я использовать момент – привлечь к нему внимание; диктую секретарше: мол, 99 - тот самый Папанин, а последний, говорю, 100 - Громович, и можно подводить черту. Так эта дура после номера печатает «Стограмович» и жирную черту подводит. Ещё спросила: два «М» или одно ставить в фамилии, я сказал - одно. Подхватил бумагу и скорее к шефу, еле отдать успел. Час назад вернулся к себе и только здесь этот прокол обнаружил. Секретаршу вздрючил по полной программе. Да нет, не в том смысле, мне сейчас кроме стабфонда ничего в голову не лезет. И что обидно, ведь всё время у неё над плечом простоял: не дай бог, запятую упустит, а как Папанина миновали, расслабился. Вот, небось, эти в лайнере потешаются.
- Нет, смешного тут мало; вам, господин Калошин, сейчас плакать надо: такие вещи могут стоить головы. Фамилия - то двусмысленная вышла, а для деятеля вашего уровня самое страшное - связать своё имя с такой вот идиотской шуткой. Если этот анекдот наружу выйдет - засмеют, раздуют в СМИ, и конец карьере. Да… Повезёт, если не заметят. Сколько, думаете, человек увидят список?
- Самый узкий, доверенный круг, однако похоже, вы правы. Вот чёрт! Ведь у шефа глаз зоркий, да ещё его новая свита… Эти не упустят, тем более что моя дура там ещё и подчеркнула. Сегодня же уволю! Нет, хоть оно и секретно, но при нашей продажности список с комментариями через день в газетах будет.
- Зря вы плохо о коллегах, Лёшенька: большие гадости они бесплатно делают.
- Если так, это катастрофа! Вы же знаете, не во мне только дело; я уйду - вся наша власть равновесия лишится: сдержки и противовесы - всё вразнос пойдёт. Какой порядок из - за чепухи загнётся! Что делать, Абрам Семёныч? Выручайте, на вас одного уповаю; войдите в положение: не за себя прошу - страна в опасности!
 Долгое молчание. Голос диктора из «ящика» в приёмной: «Сегодня наш Руководитель побывал с визитом у северных моряков. Во время пребывания на флагмане Вадим Вадимович осмотрел кают – кампанию и матросский кубрик, навестил камбуз с гальюном, а, прощаясь, поцеловал якорь и тяпнул кружку морской воды".
- Да, дело серьёзное: подставимся – всё проиграем. И что получается, Лёша? Один великий сказал: «Есть человек - есть проблема; нет его - нет и проблемы», у нас же, наоборот, есть глупая фамилия, и весь ужас в том, что носитель отсутствует. Вот если бы был… Слушайте, а к чему нам бояться? Прикинемся шлангом: мол, имеется такая буква! Благо, что фамилии у олигархов жуткие, далеко не все там ещё «папанины». И ведь бывал когда – то схожий казус; помните, конечно, в школе проходили: из – за ошибки писаря явился фантом и долго существовал, безбедно, даже по службе продвигался. А не пойти ли и нам этим скользким путём? Ведь не зря говорят, что исторические явления повторяются, только вместо трагедии фарс возникает. Неужто, не сделаем нужного индивида? Сделаем, мы последние 20 лет не такое делали - «Стограмович» ваш отдыхает!
- Боюсь, тут, напротив, вместо фарса трагедия выйдет - мне голову снимут за эти игры. Ваш прототип в своей глуши мог сотню лет барствовать: тогда царь по стране не колесил, и телефонов не было, а сейчас самолёты, спутниковая связь и 20 тыщ одних курьеров. Заинтересуется шеф, или кто его надоумит; скажет: «Подать – ка сюда вашего ляпкина - тяпкина!», а то и сам к нему махнёт, он может. И что? Как им разминуться? Ведь повсюду враги, да продажные СМИ - в грязи заполощут и в клочья порвут.
- Не пугайтесь, Лёшенька, для успеха нам нужны три вещи: ресурсы, план, инициатива. Всё это мы имеем, и хорошо, что у Него такая охота к перемене мест. Секретаршу свою не трогайте, ушлите отдохнуть подальше, а мы за это время всё устроим и стрелки переведём!
- Да как это можно? Ведь у олигарха должна быть биография, семья, заметный бизнес, круг знакомых… Его захотят увидеть, услышать… потрогать, наконец!
- Бизнес - это легко, вспомните, как живые олигархи на публику являлись. Вдруг поутру газетный шквал: есть, оказывается, богатый буратино, что полстраны к рукам прибрал, и всё молчком, инкогнито; никто его, тихушника, не знает, и не видел. Даже фото у редакции отсутствует - дескать, купим за большие деньги. Так и нашего в оборот введём. Мелким ему быть нельзя - сразу вычислят, мы сделаем крупного, который везде и нигде. Дадим пояснения: вы не смотрите, господа, что он в конце того списка; Папанин, вон, тоже в конце - главное, вес имеет. А журналюги наши всё опишут и покажут: вот он, владелец заводов, газет, пароходов. И никто за руку не схватит, за столько лет насобачились. Как там у них поётся: «мы не утверждаем, но имеем основания предполагать», или - «как мы подозреваем»… Короче, напустим тумана и припишем ему что угодно. Помните сказку:
 - Чьи это поля? - Его светлости, маркиза Карабаса.
 - А чьи на них стада? - Опять его же, благодетеля.
 Да настоящие хозяева этому рады будут; увидите, как после вашего списка все хвост подожмут. А если сдуру ругаться полезут, так нам же и подыграют. Кто им, ворюгам, сегодня поверит? Скажут: нахапали бабок, а теперь рвут друг у дружки из глотки! И по семье без проблем: стать женой олигарха любая мечтает, дети тоже найдутся. А кто с ним лично общаться захочет - представим в лучшем виде: не оскудела ещё талантами русская земля. Через неделю будет наш Стограмович, как он звучит полностью …?
 - Аркадий Ильич.
 - … живее всех живых! Вперёд пустим спецназ - золотые перья российской журналистики, а следом подтянем тяжёлую артиллерию - телевидение: Дуренко со Слонидзе, Кисельмана с Певзнером, Поллундрова, естественно. Эти хлопцы всё сметут и зачистят.
- Да, уж! Есть люди - за баксы родную маму схавают. Вон, обо мне какую чушь несли: то я – «Великий канцлер», то - бывший стрелочник. Нет, откуда в людях столько подлости? Ведь ещё вчера на одних партсобраниях сидели!
- Товарищами прикидывались, а нынче в господа рванули, но данных – то: не было, и нет. Иной едва пешки умеет двигать, а туда же - играть садится. Ну, подумал бы, какой он соперник международному мастеру? С таким счастьем родиться нужно, вот и завидуют. Короче, в блице у наших противников шансов нет. Я всё продумаю, помощь Канцелярии тоже желательна; к возвращению вашего шефа и начнём. Ох, не доведут его до добра туристические наклонности!
 -А что, мистер Берензон, вам он уже не шеф? Может, ещё помиритесь?
- Отрезано, Лёша. Как там у классика?
 Властитель слабый и лукавый,
 Плешивый щёголь, враг труда,
 Нечаянно пригретый славой
 Над нами царствовал тогда.
- Ну, теперь мой черёд охать - подведёте соратника под монастырь. Ладно, господин бывший олигарх, вы не говорили, я не слышал. Тем более, трубка опять барахлит… Что же, задачи определены, цены проставлены: за работу, товарищи!
 
2. Через два дня. Примусов ведёт заседание «единорогов».

- «Товарищи!»
 В ответ возмущённые голоса.
- Какие - такие товарищи? За что боролись? Товарищи в «совке» остались. Здесь - господа!
- Да нет же, друзья, я не оговорился. Все мы, конечно, господа, но ведь с другой - то стороны, товарищи. По совместной, думается, работе. Одно дело делаем, страну свою поднимаем; хоть и из разных партий, но за единственную Родину - «единороги» мы! Вот принёс из дома символ нашего движения, древнее мифическое животное Единорог. К сожалению, достойного изображения под рукой не имел, сам я не рисую, а привлекать непосвящённого художника не рискнул. Так что, пусть пока повисит это; по – моему, сойдёт: там домашние чуть поправили.
 Он достал и прикрепил к стене «огоньковскую» картинку с африканским носорогом. Наглая скотина, попирая копытами землю, красовалась в неведомых пампасах; рог её при этом кто - то сильно удлинил красным фломастером. На снимке были видны и другие - неподдельные, но выдающиеся достоинства носорожьего организма; их обсудили детально, блеснув пресловутым парламентским остроумием.
- Второй вопрос. Что за шумиха со списком Калошина? В газетах вакханалия: откуда бумага и для чего; кого, да под каким номером поставили. На подготовку 37-го года намекают. Глупости, конечно… к сожалению. Теперь ещё новость – некто Стограмович: он и то, он и сё. Что за ерунда? Кто о нём слышал? Чует моё сердце, это очередная комбинация Берензона, ведь самого – то его в списке нет. Да и фамилия у «олигарха» нелепая, словно идиот с похмелюги придумал.
_ Возразил председателю главбух Фердыщенко. В том смысле, что фамилия, конечно, не подарок, но, обратите внимание, коллеги, в списке и не такие встречаются. Гляньте хоть сюда… и сюда тоже … ох, блин, родишь до срока! Нет, тут сплошные приколы, однако базар фильтровать надо, а то к шовинизму скатимся.
- Снова Примусову враг мерещится, - взвился к потолку Жуликовский. – Ведь как хотел его на Восток отправить, да не вышло - упустил на Запад, вот и злится. Вы читайте, читайте - три влиятельные газеты: «Компрадорская правда», «Масонский богомолец», «Спекулянтъ». Виднейшие борцы с коррупцией: Ферштейн, Прохинштейн, Филькинштейн – все о нём. Документы, фотографии, счета Стограмовича, а этот говорит - выдумка Берензона!
- Наивные люди: он сюда деньги тащил портфелями, а за рубеж угонял вагонами. Он с улыбочкой гаденькой пол – столицы купил в открытую, а вторую половину - к девкам, под видеозапись пристроил, и теперь одни ему обязаны, а другие боятся. Чем угодно клянусь: Стограмович ваш – химера!
 - Да к чему это Берензону?
- Не знаю: власть, деньги... А, может, дураками нас выставить хочет; просто так, со скуки. Я предупреждал: выпустили джинна из бутылки - теперь ожидай, что угодно.

 3. Через день. Канцелярия Руководства.

 Голос из «ящика». Сегодня наш Руководитель в компании с мэром Глушковым побывал на закладке метро в «Коньково – Горбунково». Основательно заложив, высокие гости зарыли в памятном месте бутылку с письмом к завтрашней молодёжи, а затем по метростроевской традиции разбили ящик шампанского о вагонетку с проходчиками, после чего получили от тех по каске. На память.
 Входит Вадим Вадимович в помятом шлеме и с черенком от лопаты в руке. Извалянный в земле, весёлый.
- Алексей Витальевич, у меня вопросы по вашему списку. Берензона нет – понятно. С Малкиным и компанией тоже ясно - передовики, пробу ставить негде. А вот почему знаменитый Папанин среди кандидатов, в хвосте плетётся? Где деловая элита нашей северной столицы? Где, к примеру, братья Жучило - Гавриил и Харитон; Гешефт с Шахермахером, Мухлянкин с Кидальниковым? И, наконец, что за личность – Стограмович? О нём много говорят и пишут, а я чего - то не слыхал. Хотел бы с ним познакомиться, нельзя ли это сделать в ближайшее время?
- Вадим Вадимович, докладываю: это крупный человек, не малкин – с – палкиным! Старая гвардия: севера, геология, стройки. Широкой общественности не знаком; раньше – из-за секретности, а теперь, видно, таится по привычке. У нас в столице не тусуется, всё время при делах: то у себя в глуши, то за границей. Отзывы о нём лишь хорошие, но, к сожалению, раньше среды его не будет - уехал за кордон покупать футбольный клуб «Манчестер - Ливерпуль». А то стыдоба одна: наши не играют, а болеть охота. За кого угодно, лишь бы умели. В общем, я зафиксировал: Стограмович у меня на контроле, и со списком ещё поработаем.
 
 10 минут спустя. Из телефонного разговора старого и нового Руководителей.

- На пенсии я, Вадим Вадимович, в кругу семьи, в своей Бобрихе. Теперь, по-настоящему, своей: спасибо за подарок. Живу здесь тихо, газет не читаю, «ящик» не смотрю, лишь с Фаиной Осиповной по грибы хожу, да окуньков в пруду дёргаю. Однако слыхал, что у вас там сыр - бор затевается: списки, знаешь, олигархи всякие… Поверьте, я влиять не пытаюсь: вы сейчас у руля, и народ ожидает решительных действий. Только народ наш - беда: ему палец покажешь, а он руку откусит. Тут нужна деликатность: капитаны бизнеса как - никак. Нет, пару - тройку берите за жабры: ну, там, Малкина с Палкиным… Папанина даже, если на то пошло. Мол, ты приватизируй, да совесть имей! Но, видит бог, не всех же под одну гребёнку. В списке лучшие воротилы; мы их 20 лет лепили из того, что было: комсомольцы, кидалы, фарцовщики… А сегодня это цвет нации, человеческий капитал! Слабинку дашь, враги слюной изойдут; скажут: куда смотрели? Как допустили жуликов к богатствам? Заварится каша – к новому сроку не расхлебать.
- Конечно, Парис Менелаевич, согласен с вами полностью, однако встряхнуть нуворишек следует: люди ждут перемен, и мы не вправе обмануть их чаяний. Но кампанейщины не будет, не волнуйтесь.
- Вот и славно, Вадим Вадимович. Вы только не думайте, что я за этот сброд переживаю - я об стране пекусь. А в её масштабах человек - туда, другой - сюда... Власть – дело серьёзное. Мне ведь со многими товарищами расстаться пришлось; знаете, конечно, нашу политлолиту. Или, как её – элиту? Вот, черти, нахватают слов, а ты язык ломай – без пузыря не скажешь.
- Конечно! Как не знать, всех знаем; даже списки имеются: адреса, фамилии, явки. Кстати, о спиртном: помните, Лана Воронкина, ведущая с телевидения, добрый фильм о вас сняла - «Сердце президента». Так вот, она сейчас продолжение готовит, называется - «Печень президента», а научным консультантом у неё ваш дружок Алексей Кержаков. Заказуха, естественно; по – хорошему, заткнуть бы телеканалью вместе с каналом, а с другой стороны – демократия… Мы за неё вместе боремся, и победа, увы, не близка. Но лично я как гражданин всё это гневно осуждаю; ведь вы с Кержаковым столько лет рядом: ели, пили, в вечной дружбе клялись, и на тебе - нож в спину. Ох, не по - русски оно, не по – христиански!
 (Из трубки - глухое утробное мычание).
 -Да, ещё деликатный момент - в продолжение темы. Я понимаю, это сугубо личное, но, извините, проблему муссируют в СМИ. Вот вы человек общительный и на Севере долго работали, а потому рискну предположить, что там со Стограмовичем пересекались. Не хотите информацией поделиться? Утечки не бойтесь, всё останется между нами.
_- И вы о том же, Вадим Вадимович! Небось, по прежней службе знаете: что, где, когда. И с кем, конечно. Ладно, отпираться не стану, знаком я с вашим «стограммовичем» (щёлкает пальцем по кадыку), близко знаком, и ничего зазорного в том не вижу. Воспоминания тёплые, ещё со школы. Сами сказали: север, холод, а людей это быстро сближает, ну, и согревает, конечно. Бывало, сидишь на занятиях, маешься, а впереди ещё русский язык. «Замуровали, демоны!» Ломанёшься не в дверь, так в окно, прихватишь «стограммовича» и на двор, к ребятам. Друзья мы были – не разлей вода, собирались часто, в день до трёх раз, и ничего: вон, какие выросли. Ундервуды. Потом уже здесь, в столице трудились, и, гляньте, что за махину угробили! Кержаков - свидетель: без этого «стограммовича» к ней бы не подступиться. Сейчас, с возрастом, жизнь нас развела: сил нет, здоровье не то, а главное, семья возражает.
- Про «Семью» я в курсе.
- С вашими - то источниками? Кто бы сомневался.
- Хорошо, Парис Менелаевич, сказанное мы учтём и список, как следует, отшлифуем. Надо же, простая бумага, а сколько вопросов!
- Олигархи - тема мудрёная: не будешь прессовать, на шею сядут, но пару своих, близких, иметь неплохо - кто знает, как оно дальше сложится. А насчёт «стограммовича» болтунов не слушайте; руководящая работа тяжкая, и без него не обойтись. Вам - то чего бояться: молодой, здоровый; на вашем бы месте я и не думал, бегом за ним побежал. А то приезжайте ко мне в Бобриху; рыбку половим, у костра посидим: вы и я. Да со «стограммовичем»! Только тихо, соблюдая конспирацию, чтобы Фаина не чухнулась.
- Спасибо, Парис Менелаевич, я очень ценю ваше мнение. Ждите гостей, обязательно будем. Устроим всё так, что «Семья» не заметит; зря, что ль учили?
- На этот случай введём пароль.
- Какой именно?
- «Старый приятель»!

 Ещё через день. Канцелярия Руководства.
 
 Голос из «ящика». «Сегодня наш Руководитель осмотрел Усякинскую окружную больницу и побеседовал с персоналом о комплексном лечении поноса с золотухой. Затем по старой врачебной традиции он махнул разведённого спирта, прищучил в углу медсестру и вынес дежурную «утку».
 Входит Вадим Вадимович: лицо в помаде, довольный, с той самой «уткой» на руках.
- Ой, шеф, что это у вас такое смешное? Никогда не встречал.
- Да где бы вы могли? Сидите безвылазно в моей приёмной, а жизнь наблюдаете из окна персонального лимузина. Чем страна живёт, чем дышит, не знаете. Вот, держите; может, хоть так до вас что – нибудь дойдёт.
- (Приняв «утку» и морщась) Да, Вадим Вадимович, начинаю понимать: жизнь там, снаружи, у них не сахар! Проблем - то, видно, через край.
- Ишь, какой скорый – «начинает понимать»! Да откуда? Это же сырые материалы, с ними ещё работать и работать. Вы думаете, я по стране как турист езжу? Нет, любезный. Я в поездках такого добра горы перелопачиваю: там наткнёшься – не раз переваришь, да ещё сюда везёшь, анализируешь. Неделями изучаю, и то ясности нет, а он с одного раза ухватил. Имейте в виду, Алексей Витальевич: для полного усвоения данных с мест (стучит пальцем по «утке») в них надо глубоко погрузиться, можно сказать, с головой уйти. А вы, молодой человек, верхогляд; скользите по поверхности явлений. Ну, ладно, ладно, не тушуйтесь, возле меня натаскаетесь. Хорошо, где же обещанный Стограмович?
- К сожалению, опять за рубежом – на съезде ветеранов броуновского движения. Обещался быть завтра.

3. Послезавтра. Там же.

 Голос из «ящика».
 - «Всего два дня провёл Вадим Вадимович у козолуповских рыбаков. График был напряжённый: подготовка к зиме, баня, рыбалка. У Руководителя клевало везде: и на червя, и на муху! А перед отъездом он завёл последний бредень и съел копчёного язя».
- Ну – с, где наш Стограмович? – Шеф почти мурлычет, в руках у него бамбуковая удочка и банка пива, на шее - связка воблы.
- Просидел вчера вот на этом стуле весь день. Но ведь вы …- Калошин показывает в сторону «ящика» - там: язя, да под мухой…
- Не под мухой, а на муху! Большой уже, различать надо. Эх, разве таким объяснишь! Вот что, извинитесь перед Аркадием Ильичём, я жду его завтра в 10.00. На этот раз точно буду.

 Ещё через день. Заседание «единорогов». Ведёт Примусов.

- А всё же здесь торчат уши Берензона! Его почерк. На телевидении много шума, и никакого Стограмовича. Один туман.
- Ох, уж эти аналитические обозреватели, так и хочется их анальными обозвать – ведь одну «чернуху» обозревают! А где положительные тенденции? Уж мы в том квартале какое сальдо - бульдо уконтропупили - ни один гад внимания не обратил. Как глухари, своё токуют. И чего наши дураки их слушают? Ведь у каждого телеболтуна на роже написано – «негодяй», с таким рядом бывать опасно. Я, лично, пока интервью даю, за карманы держусь: того и гляди, залезет. Но вот, с другой – то стороны: яхта, беседа с женой, воспоминания сослуживцев... С этим как? - снова Фердыщенко усомнился.
- Знавал я на северах одного Стограмовича, только тот был не олигарх, а по всем приметам белорус, - подключился к беседе ранее дремавший Черноморцев. - Должно быть, это его отец. Или сын?
- Не в теме, так не болтайте глупостей! Это мама у него белорус, а папа, чтобы вы знали, зубной техник, - щёлкнул пальцами по губам Жуликовский. – Вы меня спросите, я всегда в курсе: мы тут с ним целую неделю дружим, из бани не вылазим. Ох, и здоров, скажу, мужик: уже в возрасте, седой как лунь, лысый, а водку пивною кружкой шарашит. Ну, чисто бык, от таких бы сперму за валюту продавать. И, между прочим, он в нашу Завирально - Демографическую партию вступает. Что, не верите? Олигарх последний буду!
 Черноморцев это заявление принял скептически.
- Что за слово такое придумали, фантазёры: «олигарх»! Детей что – ли пугать? Народ уже шарахается, а что в нём плохого? Если я олигарх - чего мне стесняться… Я, правда, не олигарх. А то буровят всякое: папа - то, мама - другое. Ты, милок, говори, да откусывай! У кого чего чешется - от себя задвигать надо.
 Жуликовский, побледнев, демонстративно достал из сумки большую стеклянную банку, вскрыл её консервным ножом и, развернувшись к оппоненту, изобразил на лице полнейшее внимание.
 Черноморцев побагровел, но смолчал, а затем перешёл в буфет: от греха подальше, к пивку поближе.
 Шум в приёмной. Слышны голоса охраны и всеми любимый бас Осипа Кобзаря.
- «Откройте! Мы тоже хотим в «единороги», мы свои – глушковцы!»
 Но впустили лишь мэра в цветной тюбетейке. Председатель бросается к нему.
- Гурий Макарыч! Наконец - то. Ну, вразумите этих недотёп: ведь, не существует никакого Стограмовича!
-Увы, дорогой друг, и вы, господа носороги, тьфу, чёрт – единороги. Я только что от руководства - информация точная. Есть такой человек, старый приятель Париса Менелаевича. По совету нашего пенсионера шеф уже неоднократно встречался с Аркадием Ильичём, и тот произвёл на него неизгладимое впечатление. Побольше бы, сказал Вадим Вадимович, нам таких амбициозных личностей и добавил: ждите кадровых перемен!
 Примусов падает в кресло.
- И эти люди хотят управлять страной! - хлопает дверью Жуликовский.
 « Единорого - носорог» слетает со стены.


4. Канцелярия. Голос из «ящика».
 
 «Вчера наш Руководитель побывал на полевом стане в фермерском хозяйстве «Колупалово». Вадим Вадимович ознакомился с полем и комбайнами, отведал из бункера зерна нового урожая, а уже после обеда, улетев в Засарайск – на - Волге, принял участие в местном празднике Бешбармак - шайтан. По древней восточной традиции высокий гость в одиночку осушил бурдюк с кумысом, а потом с завязанными глазами поймал трёх прекрасных девушек».
 В Канцелярию входит некто восточного вида (в чалме и цветном халате) с повязкою на глазах. Ставит на пол большой шевелящийся изнутри мешок.
- У меня только один вопрос - где Стограмович?
- Вчера до обеда сидел здесь, как уговорились, Вадим Вадимович. А, узнав, что вы из Колупалово на Восток летите, повёл в Спорткомитет футбольный клуб «Манчестер - Ливерпуль». Купил – таки, наш меценат. Ну, теперь от души поболеем: и здесь походим, и туда слетаем. Простите, шеф, а после бурдюка с кумысом, да наощупь, небось, непросто девушек ловить? Я бы, честно, больше одной не поймал. От силы – двух, и то, когда попросят. Вообще, куда вам столько?
- Лично мне и одной не надо, но по этикету пришлось затарить всех: ведь, на кону был государственный престиж. А что до сложностей ловли, у меня, если не забыли, разряд по карате - не разбежишься.
 Шеф снимает повязку и очень долго (с подозрением!) глядит на Калошина.
- Слушайте, это когда - нибудь кончится? Я вашего Стограмовича увижу, или мне его тоже ловить? Я - то поймаю, не сомневайтесь (указывает на мешок), только вы мне тогда к чему? Давайте, уважаемый, условимся: завтра в 10.00. Стограмович должен быть здесь, живой или мёртвый - поедем в Бобриху к Парису Менелаевичу. Удочки не берём, там всё есть, и червяки тоже накопаны.
- Конечно, шеф, непременно! Обязательно сделаю. А с этим - то что? (Оба глядят на шевеление в мешке).
- Ну, не знаю… Мне, как бы, совсем подарили; сказали - в хозяйстве сгодится. Однако домой отнести не рискну, ещё жена какую – нибудь глупость вообразит… Ладно, так и быть, забирайте их всех себе; только сначала оприходуйте, как положено.
 Здесь же через 10 минут. Из разговора Калошина с дальним зарубежьем.
- Он так и сказал: живой или мёртвый? Интересно. И удочку брать не велел? … Вот оно что. Настучали. А, может, и не такой лопух, каким кажется. Ладно, ходов в этой партии больше нет; пора, господин Калошин, сворачиваться. И то хватит, мы своё дело сделали, впереди - финал.
- А как же СМИ? Они так просто не отстанут.
- Я вас умоляю! Этим пустомелям всё равно, обо что язык чесать - другую игрушку найдут. Мне почему - то кажется, будто к среде мировая проблема возникнет: «Уран в Иране». А, может - «Иран на Уране»… Подумать надо.

5. Канцелярия. Следующий день. 10.00.

 Вадим Вадимович, Калошин и мэр Глушков перед «ящиком». Голос диктора.
- Как нам только что сообщили: чрезвычайное происшествие в столице. На подъезде к Дворцу Руководства взорван в своём автомобиле известный предприниматель и общественный деятель Стограмович Аркадий Ильич. Неизвестными лицами произведён мощнейший взрыв в тротиловом эквиваленте, бронированный «Мерседес» вместе с пассажирами разнесло в клочья. Введены в действие милицейские планы: «Брызги шампанского», «Гром и молния», а также «Перехват сирены». Правоохранительным органам брошена в лицо очередная перчатка. Её сдали на склад, там их много – сейчас подбирают пару. Возбуждено уголовное дело по статье «Терроризм», отрабатывается десяток версий, арестована куча подозреваемых, получены важные показания. Отовсюду поступают соболезнования.
 Траурная музыка.
 Вадим Вадимович (утирая глаза).
- Вот так, господа! Теряю лучших людей!
 Мэру:
 - Гурий Макарыч, хоть наш друг и был состоятельным человеком, но распорядитесь, пожалуйста, о помощи семье. Кстати, я слыхал, вы очень дружили с покойным?
- Простите, шеф, от кого такая информация?
- От людей, заслуживающих доверия.
- …… Ну, что «очень» сказать сложно; с моей стороны это будет нескромно… Но, в целом, пожалуй, так можно выразиться.
 - Замечательно, тогда возглавите комиссию по организации похорон.
 Глушков с мобильником, буквально на минуту отойдя в сторонку, возвращается.
- Всё готово, Вадим Вадимович! Семью беспокоить не будем, покойника хороним в четверг на Старобеличьем кладбище - из-за взрыва придётся в закрытом гробу. Памятник в натуральную величину готов, уже повезли на место.
- Боже правый, его - то когда успели?
- В мастерских у Гурама ваяли негра - баскетболиста Шакила О Нила. Сходство у того с нашим олигархом сильнейшее: голова бритая, рост почти одинаковый – за два метра, на постаменте не отличить; цвет кожи на бронзе, тоже, не пойми какой. Осталось мячик с руки отколупнуть, это недолго - по дороге ломиком сделают. А за океаном подождут: Гурам им ещё сварганит, формы - то остались. Я предлагаю назвать именем павшего героя улицу и станцию метро в столице, а то, сколько лет реформам, всё - названия отстойные. Идём вперёд, в цивилизованное общество, а в центре - дома, гостиницы всякие периода волюнтаризма. Смотреть тошно, руки чешутся; так бы взял и с этого места унёс. Извиняюсь – снёс… В том смысле, что сломал. Со старьём, положим, надо бороться. Как в Коньково – Горбунково: была станция «Красногвардейская» - станет «Белогвардейская», или, на худой конец, «Деникинская». А можно - «Проспект Колчака», «Площадь Врангеля»... Звучит? Между прочим, хотел сообщить: наш семиюродный дедушка, из этих - из бывших. Да! В Гражданку все они сгинули - мой родной дед посодействовал, и теперь выходит, что мы - их наследники по крови. Дворяне. По статусу надо в Благородное собрание вступать. От них ещё дворец остался, маленький такой – в нём пока музей народного искусства. Сыроежкины была их фамилия, а теперь наша будет. Графья Сыроежкины – наверняка, слыхали?
- К сожалению, не довелось. И как вас теперь называть: «Ваше сиятельство граф Глушков – Сыроежкин»?
- Рановато - с, Вадим Вадимович, геральдическая служба с бумагами тянет. Но, я надеюсь, мы с вами и дальше: по – свойски, без церемоний. Кстати, у вас – то никого из них в родне нет? Думаю, если глубже копнуть, точно найдём. Могу посодействовать.
- Да нет, как – будто, не было. Хотя, знаете, был один, но уж очень дальний, и тот попроще - всего лишь адъютант Его Превосходительства, белого генерала. Зато, бабушка сказывала, про него раньше кино было. Не видали часом? Вы – то постарше, должны были видеть.
- Не смотрю – некогда: я и тогда деловой был, и сейчас забот по городу много. А ведь ещё под лёд ныряю, музицирую, пчёл с коровами дою. Не смейтесь, молочко у любой твари есть, всех доить можно! Потом, как минутка свободная выйдет, книжки писать сажусь - сейчас двадцатую кончаю. Вот «москвичок» свой починю, и все их вам доставлю; с посвящением - читайте на досуге.
 - Конечно, везите, обязательно прочту. Мне бы только на пенсию выйти. - А про адъютанта Его Превосходительства фильм отыщем. Думаю, найдётся у нас, как его, говорите?
 - Капитан Кольцов, Павел Андреевич.
 - Не сомневайтесь, увидим скоро родню вашу дальнюю - ждать не придётся.
 Мэр выходит вместе с Калошиным.
 Из приёмной слышится пение.
 - «Я люблю тебя, жизнь!» - мощно затянул вместе с Глушковым знаменитый бас Осип Кобзарь; им пожиже вторили Басманов с Бубновым, которые из попсы.
 - «И надэюсь, что это взаимно. Вах!», - подключился к ансамблю мягкий грузинский тенорок.
 Вадим Вадимович с тоскою глядел сквозь окно в пасмурное столичное небо. Вот и лето прошло, словно и не бывало - да не одно! Что дальше? Кто скажет?
 - Под лежачий камень вода не течёт. Нельзя мне сидеть, двигаться надо! - произнёс вслух Руководитель.
 Он подошёл к карте огромной страны и стал возить по ней пальцем, намечая маршруты очередных визитов.
 А за тьму километров и немножко морских миль от него в своём далёком кабинете работал неугомонный Берензон. Тот смотрел в другое, солнечное небо, вместо карты мусолил рукою глобус, но думал буквально то же самое.

 Занавес.