Тусклый день медленно проходил мимо, так же, как и вчера, и неделю, и месяц назад. Серые краски города еще больше померкли, а в самом центре загорелись цветные огни, зовущие посетить веселый цирк-шапито, увидеть дрессированных тигров, гибких гимнастов, бесстрашных факиров и грустного клоуна в костюме Пьеро.
Он сидел в гримерной и сосредоточенно рисовал очередную бутафорскую слезу на белом, как мел, лице. Казалось бы, чем сложна его работа? Смешить людей, совершая глупые поступки, спотыкаясь на ровном месте, запинаясь в середине печальной песни. Но каково это - вызывать смех слезами, пусть и нарисованными? Изо дня в день одно и то же. Все это уже давно надоело клоуну. На представлениях он выкладывался полностью, показывал все, на что способен. Возвращаясь в свой маленький ободранный вагончик, он падал без сил и тут же засыпал. Вскоре приходило туманное серое утро, такое же, как и вчера, и неделю, и месяц назад. А клоун снова выходил на арену цирка. Зачем? Чтобы своим горем приносить людям счастье, дарить им улыбки. Но никто не понимал всей сложности его работы: быть посмешищем для толпы, понимать, что публика смеется не с тобой, а над тобой.
- Разве я могу делать что-то еще? - спрашивал он сам у себя. - Я клоун. Это мое призвание, моя жизнь, моя судьба... Ведь именно смех продлевает жизнь, позволяет не стареть душой. А я признаю, что боюсь этой старости, не физической, а моральной.
Но бесплодные разговоры с самим собой ничего не давали. Он был всю жизнь обречен на это жалкое существование. За многие месяцы и годы клоун уже практически ненавидел свою работу, но знал, что должен вызывать у людей радость, хоть на час, хоть на минуту. И ради того, чтобы видеть их веселые лица, он терпел вчера, терпит сегодня и будет терпеть завтра... Нет! Так не может больше продолжаться!..
Арена цирка была освещена разноцветными огнями, горевшими повсюду. Люди вокруг кричали, свистели, словно ожидая чего-то. Грустный клоун выходил спиной к зрителям и, как всегда, неуклюже споткнулся. Он встал, развернулся. Островерхий колпак упал на землю, но он даже не заметил этого. Вдруг зал смолк, повисла мертвая тишина, никто не смел ее нарушить. Все взгляды были будто прикованы к клоуну, а точнее к его лицу. Нарисованных слез больше не было, только открытая улыбка, горящие глаза и яркий красный нос.
А клоун лукаво подмигнул публике, вытащил из рукава какую-то коробочку и дернул за шнурок. Послышался громкий выстрел. Мгновенно на всех, кто пришел сегодня посмотреть очередное представление, стали падать цветные конфетти.
И с этого дня больше не было грустного клоуна. Он нашел свое счастье - смешить людей настоящей живой улыбкой, а не нарисованными слезами...