Менестрель

Менестрель.


…И даже величие дел твоих
не защитит тебя от Судьбы…


- Я не могу, о, мой Король… - тихо молвил Менестрель.
- Что?! – казалось, удивлению Короля не было предела.
- Я не могу! – твёрдо и громко повторил свои слова Менестрель, – Позволь мне остаться в Столице…
По тронному залу волной пронёсся возмущённый ропот придворных. Как можно перечить Королю в таком вопросе?! Воистину, этот Менестрель обнаглел окончательно! Или сошёл с ума? Да и разве трудно его заменить, или вообще обойтись в походе без Менестреля? А его голова могла бы стать украшением ворот любой крепости королевства…
- Подожди, Менестрель! – Король был явно удивлён словами Менестреля, – Ты можешь хотя бы объяснить, в чём дело? Может быть, и нам не стоит идти в этот поход?
Придворные оценили шутку своего Короля и, посмеиваясь, смотрели на понуро стоящего перед троном Менестреля. Два или три молодых воина откровенно хохотнули и лязгнули своими боевыми доспехами, но все замолчали, когда Менестрель очень серьёзно ответил:
- В этом походе слишком мало смысла и нет никакой необходимости. Сейчас королевство обширно и благополучно, как никогда и поход на юг не может прибавить короне земли или доходы. Да и земли, за перевалом Куок, лежат бедные и незавидные. Там нет даже караванных путей и, какую бы армию не ухитрился собрать Улугдар, ему никогда не преодолеть крепостей перевала.
- Ты хочешь сказать, что Улугдар не объявит нам войну? – спросил Король, – Но мне доносят совсем другое…
- Объявит. Но нападёт он не на Ваше королевство, о мой Король! Улугдар выберет более лёгкую добычу. Потому они так и всполошились, потому так заинтересованы в этом походе, – Менестрель указал на, стоящих обособленно и богато разодетых послов, – Для них это, мой Король, вопрос жизни и смерти.
Король задумчиво теребил ус. Он прекрасно понимал, что Менестрель прав во многом, если не во всём всём, но… Но сотни воинов-ветеранов были готовы подтвердить свою былую славу и тысячи молодых воинов жаждали подвигов, рыцари королевской гвардии ждали только одного его слова, а в дворцовой конюшне нетерпеливо перебирал копытами боевой конь Короля.
Проще всего было дать волю своему гневу и принудить строптивца подчиниться, но гнев застит глаза и далеко не всегда грубая сила решает исход сражения. Когда-то, очень давно, именно Менестрель растолковал эту истину Королю. И Король это помнил.
- Двенадцать лет ты ходил со мной в походы… - задумчиво начал Король, – Двенадцать лет мы делили тяготы и радости жизни. Ты учил меня тактике сражений и искусству владения мечом, и нет тебе равных среди мечников! Сколько раз мне хотелось разнести твою лютню в щепы, когда ты отказывался стать моим Советником! Тем не менее, твои советы всегда помогали мне и в жизни, и в битвах обратить неудачу в победу. Твоя “Ода трусам на поле Ро” доказала мне, что ты был прав, оставаясь Менестрелем. С тех пор ни один мой воин не показал врагу спину! Пуще смерти они боятся прослыть в твоих песнях трусами и предателями, и нет большей чести, чем быть упомянутым тобой в балладах. А сколько раз ты спасал мою жизнь? Даже твоя ненавистная мне лютня!.. – Король засмеялся, – Помнишь? Когда вражеская стрела на излёте пронзила её и не достала моего глаза на каких-то пару дюймов?
Король долго и пристально смотрел на своего друга и, наконец, спросил:
- Так в чём же дело?.. Если отбросить дипломатию…
- Я не хочу видеть то, что должен увидеть… - выдавил из себя Менестрель, – Я пытаюсь избежать Судьбы…
- Ты говоришь загадками, граничащими с ересью!..
- Пролито столько крови, мой Король…
- А что же может быть лучше вида крови поверженного тобой врага?!
Король, вдохновлённый одобрительными выкриками своих воинов, распалялся всё больше и больше. В его взгляде на Менестреля всё чаще мелькал гнев, но он исчез безвозвратно, когда Король почувствовал, как на его, вцепившуюся в подлокотник трона руку, легла узкая, прохладная ладонь Королевы. Король повернул голову, улыбнулся и сказал:
- Даже своим счастьем я обязан тебе. Ведь это из твоих песен я узнал о красоте своей будущей Королевы и смог разыскать её.
- Ты действительно хочешь идти в этот поход?
Услышав тихий голос Королевы, Король склонил к ней голову и утвердительно кивнул.
- Будь терпелив. Я поговорю с ним… - шепнула Королева.
- Иди и подумай! – резко бросил Король Менестрелю и почувствовал мягкое одобряющее пожатие руки своей возлюбленной…

…Королева обнаружила его в глубокой нише окна башни, смотрящего на юг. Отрешённый взгляд Менестреля был обращён куда-то к далёким горам, перевалу Куок, а может быть и ещё дальше, в бесплодные, страшные степи. Губы Менестреля чуть шевелились, а его пальцы нежно касались струн лютни, и она отзывалась на эти прикосновения тихой прекрасной мелодией.
- Менестрель! – тихо позвала Королева.
Он вздрогнул, как от удара, медленно повернулся на зов Королевы, и, казалось с усилием, оторвался от созерцания каких-то ужасных картин. Искажённое лицо Менестреля изменило своё выражение, разгладилось и только в глубине глаз осталась лёгкая дымка безысходной тоски.
- Моя Королева… - он склонил голову в глубоком почтительном поклоне.
- Менестрель… Мне не хотелось бы повторять слова Короля, но Вы двенадцать лет ходили в походы вместе и ты стал для Короля как бы талисманом. И ещё, как я понимаю, щитом…
Менестрель, словно защищаясь, выставил перед собой ладони и улыбнулся:
- Не стоит, моя Королева, уговаривать меня. Я законченный глупец и не достоин… От Судьбы не увернёшься, как и от броска горной кобры, - Менестрель глубоко вздохнул, как перед прыжком со скалы, – Я иду в поход вместе со своим Королём! И пусть будут написаны мои лучшие песни.
Королева вдруг растерялась. Она приготовилась к долгим уговорам, впрочем, ни чуть не сомневаясь в их исходе, а всё решилось так неожиданно быстро. Королева удивлённо смотрела в глаза Менестреля и молчала. То, что она собиралась сказать, было уже не нужно, а то, что сказать было бы надо, она, даже наедине с собой, никогда не осмелится произнести вслух.
Молчание стало совершенно невыносимо для обоих, когда Менестрель прервал его:
- Когда Король… На время отсутствия Короля Вам, моя Королева, понадобится хороший Советник.
В глазах Королевы вдруг сверкнула решимость:
- Если бы… Ни себе, ни своему сыну я не желала бы лучшего Советника, чем ты, Менестрель! И… - она почему-то смутилась и замолчала.
- Я должен идти с Королём в поход. Теперь это неотвратимо! – решительно произнёс Менестрель, – А Вам, при необходимости, следует обратиться за советом и помощью к молодому герцогу Инн. Он боготворит Вас и, если понадобится, сумеет защитить. Да и его отец возглавляет одну из сильнейших партий королевства.
Королева задумчиво кивнула и Менестрель продолжил:
- Если же моей Королеве потребуется чья-то тихая смерть, то ей достаточно будет назвать имя неразумного покойника Лекарю…
Уловив в глазах Королевы удивление, Менестрель улыбнулся:
- Ещё моей Королеве следовало бы намекнуть одной своей фрейлине, той, которая носит синее с жёлтым платье, что Лекарь весьма привлекательный мужчина. Как я понимаю, в этом случае, Лекарь отравит ради Вас половину столицы и не моргнёт глазом.
Менестрель перевёл взгляд с лица Королевы на свою лютню, тронул пальцами струны и нерешительно спросил:
- Слышала ли моя Королева одну песню… Её сейчас очень часто поёт чернь. Песня называется: “Как шут влюбился в Королеву” и автор её не известен. Если моя Королева прикажет, я мог бы спеть её…
Королева протянула руку к лицу Менестреля и погладила его по щеке. Менестрель закрыл глаза и сморщился, как от боли и потому он не мог видеть маленькую прозрачную слезинку, которая скользнула из уголка глаза и упала к ногам Королевы, когда она произнесла:
- Это очень хорошая песня, но она очень плохо заканчивается. Я не один раз слышала её и… И даже знаю, кто её написал…
Открывший, наконец, глаза Менестрель лишь смутно увидел силуэт Королевы, скользнувший по коридору…

…Королевская армия миновала крепости перевала Куок ближе к концу весны. Воины со стен крепостей с завистью смотрели на проходящие мимо отряды. Ещё бы! Там, внизу, люди шли на встречу битвам, воинским подвигам и вечной славе, а они, здесь на неприступных стенах, оставались, что бы нести, уже порядком поднадоевшую, сторожевую службу. Из крепостных пограничных гарнизонов в поход не был взят ни один воин. Король воспротивился ослаблению границ королевства и его в этом поддержали все, без исключения, командиры. Гарнизонным служакам оставалось только смотреть в след уходящей на юг армии…

…Две недели армия Короля продвигалась по степям. Наступало самое жаркое время года и, если бы не мелкие речки и тщательная подготовка к походу, королевским воинам пришлось бы худо: все колодцы по пути следования армии были отравлены, а стада скота угнаны в неведомом направлении. Но воины Короля, благодаря огромному обозу, особенно не страдали ни от голода, ни от жажды.
Наконец разведчики донесли Королю, что впереди, на холмах армия Улугдара разбила лагерь и готовится к сражению. Воинов у Улугдара было раза в полтора-два больше чем у Короля, однако это были, в основном, легковооружённые пехотинцы, лучники, пращники и лёгкая, не бронированная конница. Ему почти нечего было противопоставить конным рыцарям Короля, разве что наёмников. Но их у Улугдара было очень мало.
Армия Короля разбила свой лагерь перед холмами, оставив между собой и противником долину, которой и предстояло стать полем боя. Воины ещё только начали устанавливать королевский шатёр на небольшой возвышенности, выдвинутой в сторону холмов, а Король уже послал к Улугдару парламентёра с традиционным предложением сдаться.
Улугдар принял парламентёра в своём шатре, в окружении военноначальников, одарил богатой одеждой и, сняв со своей руки золотой браслет, попросил передать его Королю.
На предложение сдаться без боя Улугдар весело расхохотался и сказал:
- Передай своему Королю, что утром мои воины сметут с лица Земли Вашу армию. Пусть Король наденет этот браслет на правую руку, что бы после победы я мог забрать его обратно. Вместе с рукой!..
Свита Улугдара веселилась вовсю. Уж что-что, а шутить Улугдар умел! И до битвы, и после неё. Особенно – после…
- …А что бы ничего не перепутать, я отрублю Королю и левую руку! И не трясись так, посланник! При возможности, тебя и ещё десять человек я, после боя, отпущу. Только без пальцев на руках. Вашему Королю потребуется свита. Должен же будет кто-то его нести после того, как я отрублю ему ступни ног…

…Вернувшись к шатру Короля парламентёр слово в слово передал всё, сказанное Улугдаром. Тяжёлая тишина повисла над ставкой Короля.
Кочевники, населяющие эти бескрайние степи, слыли довольно кровожадным народом. Основными их развлечениями были скачки и изощрённые пытки пленных. Одержав победу в сражении, степняки и живым и мертвым врагам отрубали правую руку, тем самым лишая противника и после смерти держать оружие, и обрекая его на положение вечного раба. Однако обычай этот осуждали даже работорговцы – продать на рынке однорукого раба было практически невозможно.
Король пристально глядел в пламя костра, хмурился и думал о чём-то своём. Озабоченно хмурились и его воины.
В этот момент, сквозь плотное кольцо ратников, к костру у королевского шатра протиснулся Менестрель. Он не торопясь приблизился к парламентёру, бурча себе под нос, но так, что бы окружающие хорошо слышали:
- Хвастался козёл безрогий, что тигра покусает. Пока тот спал…
Менестрель осторожно, двумя пальцами, взял у парламентёра браслет Улугдара и, повертев его перед глазами, задумчиво произнёс:
- Тонковаты запястья у Улугдара! Прямо, как у девицы!.. Нашему Королю и надеть-то не на что дорогой подарок. Разве что… - Менестрель, глядя через браслет на улыбающегося Короля, почесал свободной рукой где-то пониже пупка, вздохнул и разочарованно закончил, – Нет! Наверняка и там тесноват будет!
Сквозь хохот воинов Король скорее угадал по губам, чем услышал, как Менестрель, швырнув браслет в пылающий костёр, сказал:
- Вдруг отравлен…
Король согласно и с благодарностью кивнул.
До глубокой ночи, из уст в уста, воины передавали удачную шутку Менестреля по поводу браслета и волны хохота гуляли по лагерю Короля от костра к костру…

…Стрелы степняков, пополам с камнями пращников, падали на передовые отряды королевского войска непрерывным дождём, дробно стуча по щитам воинов. Особого урона этот обстрел нанести не мог, потому что, как только пали первые стрелы, воины сомкнули ряды и образовали невиданное чудовище, ощетинившееся копьями поверх чешуйчатой шкуры из щитов.
По приказу Короля арбалетчики и лучники, вооружённые огромными дальнобойными луками, из укрытий, образованных щитами трёх-четырёх воинов, приступили к методическому истреблению вражеских стрелков и пращников. Потери Улугдара были на столько значительны, что ему пришлось изменить тактику. Он бросил в атаку лёгкую конницу…

Сюрпризы ждали Улугдара с самого утра. Войско Короля ухитрилось ещё до рассвета, в тумане, без суеты и шума занять выгодную позицию меж двух крутых холмов в трёх полётах стрелы от лагеря кочевников. При таком соседстве Улугдар был вынужден принять бой много раньше, чем рассчитывал он сам. Даже роса ещё не высохла. Времени на обходной манёвр, задуманный накануне, уже не было, а холмы затрудняли атаку наездников, но приказ Улугдара был выполнен и конная лава понеслась к войску Короля.
Однако королевские пластуны загодя, ещё ночью, раскидали по полю перед своими позициями стволы деревьев с остро заточенными сучьями, набили колья и натянули крепкие верёвки. Да и королевские стрелки не дремали…
И Король, и Улугдар видели, как серая масса, валом надвигающаяся на стоящих живой стеной королевских латников, вдруг начала замедлять своё движение и распадаться на отдельные элементы. Наконец продвижение вперёд прекратилось, и серая волна отхлынула, оставив на поле, что-то шевелящееся в клубах пыли. Правда, вблизи, а не с дистанции наблюдения военноначальников, всё это выглядело несколько иначе…
Атака конницы Улугдара захлебнулась и он, брызгая от бешенства слюной и страшно вращая кровяными глазами, послал вперёд пеших воинов. Их удар был страшен. Не своей силой или внезапностью, а численностью и безрассудством. Легковооружённые воины, понукаемые криками и плетьми своих командиров, лезли на стену из щитов и копий, гибли сотнями и постепенно оттесняли монолит королевской армии назад. Воины Короля были вынуждены медленно, шаг за шагом, отступать, так как попросту не успевали стряхивать трупы с копий и пик.
Внимательно наблюдая за этим победоносным отступлением своих войск, Король нервничал и даже не пытался этого скрывать:
- Почему он не пускает в ход наёмников?! Почему?!!
Советники Короля сочли за лучшее промолчать и вопрос Короля мог остаться без ответа, если бы не Менестрель. Он счёл возможным на минуту оторваться от очень важного занятия, Менестрель подрезал кинжалом ногти на левой руке, посмотреть на поле боя и ответить Королю. Вопросом на вопрос:
- А разве мой Король не держит своих рыцарей в резерве?
- Улугдар не дурак! – продолжил Менестрель, убрав кинжал в ножны и придирчиво осматривая ногти на руках, – Наёмников у него мало и использовать их он будет с умом. В решающей атаке.
- Ты, как всегда, прав, мой друг! – Король нетерпеливо переминался с ноги на ногу, позванивая шпорами, – Но где? Где Улугдар попытается нанести основной удар?!
Менестрель сладко зевнул и уверенно сказал:
- В центре!
- В центре? Нет! – Король возбуждённо протянул руку в сторону левого фланга, – Смотри! Трубить атаку!
Менестрель поднял голову и увидел, как со стороны противника возникло тёмное пятно, навалилось на левый фланг войска Короля, смяло его…
- Это отвлекающий удар! - закричал, вскакивая на ноги, Менестрель, но Король за рёвом боевых труб не услышал его.
Менестрель, который бросился к Королю, вдруг остановился и счастливо улыбнулся.
С громоподобным лязгом несколько сот королевских рыцарей сели в сёдла боевых коней. Оруженосцы ещё разбегались в стороны, волоча за собой приставные лестницы, с помощью которых рыцари взбирались в сёдла, а Король уже поднял руку в стальной перчатке, подавая знак. Коротко рявкнули трубы, и земля содрогнулась от синхронного удара тяжёлых копыт. Рыцари резерва, ведомые самим Королём, ринулись на левый фланг.
Менестрель, всё с той же улыбкой на губах, наблюдал, как конные рыцари достигли левого фланга, вступили в бой и на удивление легко отбросили врага. Противник начал быстро отступать, и теперь стало ясно видно, что рыцарей-наёмников, в этом ударном отряде Улугдара, едва ли наберётся с десяток, а основная часть – конники-степняки. В результате этого манёвра королевские рыцари оказались перед лицом легковооружённых пехотинцев – противника явно недостойного, но смертельно опасного, для тяжёлых конных рыцарей.
И тотчас же в центр сражающихся войск врезался узкий, плотный клин рыцарей-наёмников Улугдара. Разметав в стороны своих и чужих, они, как раскалённый нож масло, пронзили поле боя, вышли в тыл королевских войск и устремились к ставке Короля. Улугдар хорошо знал своих наёмников и расчётливо послал их туда, где они могли захватить богатую добычу, а заодно обезглавить армию врага.
Король, обнаружив свою оплошность, дал сигнал к отходу, но манёвр был сильно затруднён своими же войсками и склоном холма.

- …Ну что ж! – сказал, ни к кому не обращаясь, Менестрель, – Иногда, оказывается, и ошибиться бывает приятно! – улыбка исчезла с лица Менестреля, он нахмурился и добавил, – Однако, будет очень не хорошо, если Король не встретит своих гостей…

…Когда наёмники Улугдара с победным воем, на полном скаку ворвались в ставку Короля, их поджидала простенькая, но эффективная ловушка. Шестеро воинов охранения, скрываясь за первыми палатками, подняли перед головной группой большую ловчую сеть. Ноги четырёх лошадей засеклись в ячеях сети и они, увлекая за собой всадников, рухнули на землю. Еще два или три рыцаря, наскочившие на эту, бьющуюся в конвульсиях, кучу, вылетели из сёдел. Следующие за ними рыцари чудом успели свернуть и начали разными путями пробиваться на вершину взгорка, к королевскому шатру.
Первый наёмник, достигший цели, увидел выходящего из шатра Короля и немедля метнул в него тяжёлое копьё. “Король”, к удивлению наёмника, довольно резво отпрыгнул в сторону и копьё, просвистев мимо цели, исчезло где-то в шатре. Выругавшись, всадник потянул из ножен меч и послал коня вперёд.
- С ума спрыгнул?! – возмущённо выкрикнул Менестрель, – Мог ведь и попасть!..
На ходу, поправляя королевскую мантию, он устремился на встречу атакующему всаднику. Наёмник едва успел размахнуться мечом для удара, а его противник уже оказался рядом с ним, ободряюще улыбнулся и выбросил правую руку вперёд. Узкий, длинный клинок кинжала проник в отверстие брони на лошадиной морде, а через неё в ноздрю коня. Дико заржав от боли, конь вскинулся на дыбы и, зацепив королевскую мантию шипами нагрудника, подкинул Менестреля в воздух. Менестрель рухнул спиной прямо на колышек растяжки шатра и потерял сознание.
И он не мог видеть, как королевские рыцари отрезали пути отступления наёмникам Улугдара, уничтожили большую их часть, а оставшихся в живых, ощетинившихся копьями и седельными арбалетами, взяли в плотное кольцо. Не мог Менестрель видеть и того, как Король буквально взлетел на взгорок и выпрыгнул из седла своего боевого коня…

- …Менестрель!.. – кто-то звал его из тумана. – Друг мой!..
Менестрель с трудом открыл глаза и увидел Короля, стоящего рядом с ним.
- У-у-у! – разочарованно и слабо протянул Менестрель, – А я-то думал, что уже умер…
- Нет! Ты не умрёшь! – в голосе Короля, по мнению Менестреля, прозвучало слишком много уверенности.
И ещё Менестрель заметил, что Король старательно не смотрит ниже его груди, на живот. Менестрель чуть шевельнулся и скривился от боли. Он приподнял голову, скосил глаза вниз и сказал:
- Н-нда! Всё правильно! Придётся умирать на королевской мантии, рожая кол…
Король невольно перевёл взгляд на живот Менестреля и нахмурился.
- Побереги силы! Сейчас придёт Лекарь…
- Ну, нет! – возразил Менестрель, – Я вполне смогу отдать Богу душу и без помощи этого коновала. – он пошевелил пальцами руки, – Где моя сумка?
Около них резко осадил коня один из королевских рыцарей.
- Мой Король! – возбуждённо выкрикнул рыцарь, – Мы окружили этих проходимцев Улугдара! Что с ними делать? Предложить сдаться?
Король посмотрел на поле боя и глухо сказал:
- Они не рыцари – наёмники!.. Расстрелять из арбалетов!
Рыцарь пришпорил коня и умчался передать приказ, а Король вновь повернулся к распростёртому на земле Менестрелю.
- Жестокость к побеждённым не делает чести королю… - слабо сказал Менестрель.
- Битва ещё не закончена и я не могу отвлекать воинов. Да ещё и не известно – кто победит…
- Ты, мой Король! – уверенно заявил Менестрель, – Ты! Надо только правильно понять подсказку бедного Улугдара…
- Подсказку?
- Да! Если два отряда рыцарей пройдут по флангам и атакуют лагерь кочевников… Они побегут, а их лагерь окажется в “клещах”…
Король на мгновение задумался, отошёл к своим советникам, отдал приказы, но сразу вернулся, услышав стон Менестреля.
- Что?
- Мой Король?.. – удивился Менестрель, – Я думал, что ты возглавишь атаку.
- Ты же сам говорил мне, что дело короля – посылать на смерть, а не умирать самому, – улыбнулся Король.
- Да, говорил… - Менестрель обессилено прикрыл глаза, – От Судьбы не уйдёшь… - и вдруг забеспокоился, – Где сумка?
- Какая? – переспросил Король, внимательно наблюдая за тем, как королевские рыцари оттесняют наёмников Улугдара в сторону от ставки, и как два отряда рыцарей, почти одновременно, смяли фланги противника…
- Твоя? Она лежит рядом с тобой. На что она тебе сейчас?
Менестрель нащупал кожаную сумку и удовлетворённо улыбнулся:
- В ней мои самые лучшие песни! О сегодняшней битве, о подвигах твоих воинов. Вся моя казна…
Король удивлённо и непонимающе посмотрел на своего Менестреля:
- Но ведь битва ещё не закончена…
- Ну и что? Она закончится. И королевская армия одержит очередную победу… Только я не увижу её воочию… Неужели, мой Король, тебя никогда не удивляло то, что битвы едва заканчивались, а я уже ходил среди воинов и пел песни о их подвигах, называл имена… - Менестрель глубоко вздохнул и поморщился от боли, – И я никогда не покидал тебя, но смог сочинить песни о красоте твоей будущей Королевы…
- Но я думал… - растерянно начал, было, Король и вдруг лицо его потемнело от гнева, а рука грозно сжала рукоять меча, – Ты… Колдун?!
Один из Непреложных Законов королевства гласил: “…Колдун, буде он обнаружен и уличён в колдовстве на землях королевства, подлежит немедленному умерщвлению, а его тело – преданию огню…”
- Можешь называть это, как хочешь… - слабеющим голосом продолжил Менестрель, – Но скажи… Разве хоть один мой совет пошёл во вред королевству, или лично тебе?.. Или мои песни теперь режут твой слух? – пошутил он.
Но Король не смог оценить его шутку. Он разрывался между чувством долга перед законами, которые поддерживал и свято чтил всю свою сознательную жизнь и чувством, которое он, Король, даже не мог определить. Внутренняя борьба так ясно читалась на лице Короля, что Менестрель, печально улыбнувшись, сказал:
- Я тебя понимаю. Но ты можешь отпустить свой меч… Я всё равно умираю… Возьми сумку! Там есть песня и о моей смерти, и о… Возьми!.. – взмолился Менестрель.
Король уже начал нагибаться к Менестрелю и вдруг вздрогнул, как от удара…
…Лёгкая судорога пробежала по лицу Менестреля и сердце его остановилось. Но глаза!.. Глаза Менестреля, устремлённые на Короля, ещё некоторое время продолжали видеть!.. И они увидели… И глубокое раскаяние на лице Короля, и нелепо торчащий из его панциря на груди хищный наконечник шального арбалетного болта… С его кончика сорвалась капля королевской крови и повисла в Бесконечности…