За гаражом, на полукруглой насыпи, уютно устроились двое мальчишек. Похожие на встрёпанных воробьёв, они весело, в унисон щебетали, чему-то по-детски радуясь.
— Ты мой лучший друг, Кокочка!
— А ты — мой!
— Мы с тобой всегда-всегда будем дружить! Правда?
— Всю жизнь, — кивнул Коля.
— Я для тебя, Кокочка, всё-всё сделаю! — воскликнул Андрюшка, с силой прижимая к груди сжатые кулачки.
— И я… — с готовностью выпалил Коля и осёкся.
В простых, но страстных словах Андрюшки ему вдруг почудился недобрый скрытый смысл. Восторженное настроение улетучилось, и в груди что-то мрачно заворочалось.
На нагретом солнцем граните сидела спиной к Неве молоденькая девушка. Рядом, облокотившись на парапет, стоял юноша и, свесив голову, отрешённо разглядывал крупную рябь на речной глади. Молодые люди держались за руки.
— Я очень тебя люблю, Костик! Очень-очень!
— И я тебя, Ниночка.
— Ты мой любимый, единственный.
— А ты — моя!
— Навсегда-навсегда?
— На всю жизнь.
— Костик, солнышко моё, я для тебя на всё готова!
— И я…
Николай устало растёкся по любимому креслу и прикрыл глаза.
— О чём мечтаешь? — спросила жена, примостившись на подлокотник. — Ну, Костик, расскажи.
Дома он был Костиком, или Костей, или… Неважно. В общем, любимая девушка, тогда ещё не жена и даже не невеста, услышала Андрюшкино «Кока» и решила, что имя Костя благозвучнее имени Коля и больше подходит её избраннику. Тем более, что лучший друг её молодого человека тоже, по-видимому, не слишком жаловал имя Коля.
— Ко-о-стя-я! — пропела в ухо жена. — Не уходи от меня в заоблачные выси.
— Да я так… Вот вспомнилось вдруг кое-что…
— Хорошее?
Он пожал плечами и выдохнул:
— Давнее…
— Я люблю тебя, — ласково прошептал склонившийся над умирающим Лик Божий.
— И я люблю тебя, Господи, — ответил раб божий Николай.
— Мы всегда будем вместе.
— Всегда, Господи.
— Иди со мной.
— Иду!