Лики пращуров. Миниатюра (Вячеслав Макеев) / Проза.ру

Вячеслав Макеев

Лики пращуров

(Зарисовка)

Но едва лишь восток по уходу
стражей ночи золотится –
открывает ключами ворота
небесного свода
копьеносица Перуница1.

Для Богов и людей
возвещает приход светозарного Солнца
и на тройке ретивых коней
по небесному кругу несётся.

Мрак ночной обращается вспять
под ее пламенеющим взором,
и заря начинает играть
над земным и небесным простором…

Ю. Медведев «Копьеносица»

1.

– Лада Прекрасная, Светлая!
Дай мне счастья выносить дитя мужа моего, Рата!
Лада Прекрасная, Светлая!
Дай мужу моему, Ратy, тихой и ясной погоды доплыть до Матки-земли2 и вернуться в срок.
Лада Прекрасная, Светлая!
Дай нам, с мужем моим, Ратом, счастливо родить и взрастить первенца нашего в пользу Роду-племени.
Лада Прекрасная, Светлая!
Оум!3

Эти чистые слова молитвы слетали с губ прекрасной, как сама Богиня-Прародительница, юной женщины, стоявшей на крутом берегу Юги-реки в теплый и сол-нечный день накануне большого праздника Купалы4.
В этот день реки несут самые теплые воды, озера до краев наполняются солнцем, а теплыми светлыми ночами клубятся тихими испарениями, насыщенными дивными арома-тами спелых трав и цветов, от которых кружится голова…
Звали юную женщину, как и саму Богиню, к которой она обращалась в это позднее утро – Ладой.
С высоты крутого берега Лада огляделась. По левую сторону от нее за рекой тянулся густой лес. Лишь на самом краю его, едва различалась крохотная деревушка-отселенка из пяти бревенчатых хат, утёпленных дёрном, где после свадьбы поселились они с Ратом в новой сложенной общиной домовине, которая сейчас пустовала. На правом берегу реки, в пределах видимости, рассыпались старые и новые, выстроенные взамен сгнивших, невы-сокие, вросшие в землю бревенчатые хаты-избушки, крытые жердями, камышом, корой и широкими пластами изумрудного дерна.
Несмотря на летнее тепло из проемов в поросших травою крышах струились дымки. Очаг в центре каждого жилища, сложенный из камней-валунов и сушил, и прогревал, и помогал готовить пищу.
Между избушками самого большого на Юге-реке поселения копошились крохотные фигурки селян. Все больше их стремилось к реке, где и кипела жизнь в этот летний, погожий предпраздничный день.
Впереди еще несколько самых теплых и солнечных дней в году. Можно отдохнуть, набраться сил, а потом, с летнего Купалы до зимнего Коловрата5, когда вновь начинает возвращаться Солнце, целых полгода напряженного труда для всего Рода, для каждой се-мьи, каждого человека.
Возле дома свекрови, в тени под навесом, просыхали на ветерке выделанные шкуры и кожи, из которых женщины, дети, а в свободное время и мужчины, шили всей семьей теплые меховые одежды и обувь на зиму. Тут же, на деревянных рамах, выбеливались доро-гие льняные холсты, из которых шили рубахи и платья. А когда оставалось время, расши-вали их цветными нитями. Эту работу Лада любила больше всего.
К зиме у нее должен был появиться первенец, Лада готовилась и к его рождению. Страшно было в первый раз, но свекровь успокаивала:
– Родишь, милая, не хуже других. А во второй, в третий раз уже не страшно. Всему научишься…
Между шитьем и приготовлением пищи готовили хаты-избы к зиме. Дома, сложен-ные из сосновых и еловых стволов, разделённых на брёвна огнем и каменными рубилами – то дело мужское, женщины конопатили мхом, обкладывая снизу дёрном, чтобы было теплее. Сгнившие крыши мужчины меняли целиком, сооружая новые из заготовленных слег, тростника, коры и незаменимого дёрна. Заготавливали сухое топливо на зиму. Да разве всего перечтешь.
Мальчишки ловили на реке и в озерах рыбу, вялили и коптили впрок. Девушки и младшие дети собирал по окраинам леса грибы и ягоды, орехи, съедобные и лечебные травы и корни. Парни забирались на вековые деревья, забирая у пчел часть сот с янтар-ным наивкуснейшим медом. На охоту за зверем и птицей ходили ватаги охотников, а за-готавливали провизию всем Родом. Но самое ценное, что было у Рода – это полоски, тща-тельно возделанной вручную земли, на месте выжженного леса, с житом – рожью и про-сом, а еще с льном.
Жито срезали деревянным серпом с мелкими кремневыми зубьями, лен выдергивали руками. Зерно шелушили и растирали в каменных ступах-меленках, выпекая из грубой муки лепешки. Ими лакомились по праздникам, пропитывая лесным медом. Из цельного зерна варили детям кашу. Лён шел на выделку холстов, из которых шили рубахи для муж-чин и платья-рубашки для женщин.
И так, день за днем до снежных метелей и холодов. Зимой жизнь замирала. Хорошей охоты не было, но исправно продолжала кормить река. Подледный лов был обилен и в студеную пору, а сухого дерева для очага хватало с избытком в лесах, окружавших глав-ное родовое селение и окрестные деревушки.
Лада отыскала глазами просторное жилище своей свекрови, среди навесов и белых льняных полотен, где она временно поселилась, после того, как уплыл на далекую Матку ее милый Рат. На солнечной лужайке подле просторной потемневшей от времени бревен-чатой хаты копошились маленькие фигурки – играли младшие сестренки Рата Зоря и Ми-лана, и всеобщий любимец младшенький Послед.
Вот из хаты выбежала Жита – сестра Лады, от которой она этим утром, втайне, ушла на высокий берег. Сегодня Ладе было необходимо побыть одной. Жита приплыла на Югу-реку неделю назад вместе с несколькими девушками из родимой деревеньки Лады, что стояла на большой реке Раса6. Год назад этот путь проделала и она со своими сверстни-цами. Вначале хорошо освоенный путь лежал вверх по притоку полноводной Расы. Затем мужчины, сопровождавшие девушек, перенесли лодки однодеревки по тропе через лесистые Увалы7, являвшиеся водоразделом, и опустили верткие челны в верховьях Юги-реки. Путь вниз по течению уже не занимал много времени. Это путешествие было самым длинным в жизни Лады и заняло чуть меньше месяца.
Лада обратилась взором на юг, где за разливами бескрайних лесов и за невидимыми далекими Увалами остался дом ее детства и юности. Там остались отец с мамой и младшенькие: сестренка Любушка с братишкой Жданом. Слезы навернулись на прекрасных глазах Лады. Она чувствовала, что вряд ли еще побывает в родных краях, обнимет мать, отца, младшеньких…
Лада перевела взгляд на край селения, где лежали огромные бревна, доставленные мужчинами из леса прошлой зимой. Осенью, как только вернутся из дальних походов охотники, вернется ее Рат, селяне сплавят бревна вниз по реке к деревушке-отселенке и сообща построят бревенчатые хаты для новых семей. Лада очень надеялась, что сестру ее Житу выберет добрый парень, и поселят их рядом…
Она вновь поймала взглядом сестру. Жита подхватила Последа на руки и устреми-лась к реке.
– Верно, искала меня, – с улыбкой подумала Лада.
– Не обижайся, сестренка! – Глаза ее высохли от набежавших слезинок, в них вновь заиграли веселые блики ласкового и невысокого северного солнца.
Лада спустилась к реке и, взглянув в тихий омут, принялась расчесывать прекрасные волосы великолепным гребнем из кости мамонта, который подарил ей Рат вместе с височными серьгами из отшлифованного янтаря и золотых пластинок, выкованных из капелек-самородков. Эти дары он преподнес ей год назад во время прошлых празднеств, когда она стала ему женой. Украсив расчесанные волосы приготовленными цветами, Лада вновь поднялась на пригорок. Сегодня Рат должен видеть ее из далекого далека самой красивой на свете. Для этого, тайно от всех, Лада ушла пораньше из дома.
А утро между тем заканчивалось, и, выпив остатки росы с дивных трав и цветов, самый длинный и теплый в году солнечный день, неторопливо вступал в свои царственные права.
Лада еще что-то шептала, обратив божественно прекрасное лицо к Северу и воздав к Небесам руки. Ее стройные, босые ноги, покрытые ровным северным загаром, утопали в свежих лесных и полевых цветах, усыпавших пригорок. Бутоны мальвы, и дикой розы, вплетенные в пышные волосы цвета спелого проса, стянутые на челе тонким кожаным ремешком с прикрепленными к нему височными серьгами, были украшением северной красавицы. Короткое белое платье, сотканное изо льна и расшитое цветочным узором, за-вершало ее убранство.
Закончив молитву, Лада присела на высохший буковый ствол, принесенный юноша-ми из недалекого леса. Прекрасные голубые глаза ее вновь устремились к Северу, куда несла свои воды Юга-река. Вначале в Сухону, потом в Двину, а дальше до самого синего Океан-Моря. Где-то там ныне коч с ее Ратом. Еще накануне Лада ощутила огромный при-лив энергии и духовных сил, и поняла, что сегодня сможет общаться с любимым. Такое случалось с людьми не часто, и в ее жизни было впервые. Мама рассказывала ей в детст-ве, что в стародавние времена предки их родового союза русы-арии8 обладали совершен-но другим уровнем духовных сил и могли общаться между собой, будучи далеко друг от друга, разделенные бескрайними лесами, широкими реками и великими морями. Но могли так общаться между собой лишь самые близкие люди, да и то не всегда.
И вот с Ладой случилось такое. С утра, чтобы не спугнуть свои мысли, она уедини-лась на крутом берегу Юги, откуда лучше была видна вся река, которая текла в Океан, где лежала земля Матка, и откуда, согласно старинным сказаниям, пришли предки русов. Ко-гда же это случилось, никто уже не мог вспомнить.
Вот, после возданных молитв и заклинаний, вобрав в духовные силы свои самые сокровенные мысли, Лада ушла в себя и общалась с любимым, преодолевая огромные пространства с помощью рождавшихся в ней тончайших биоэнергетических полей…
– Милый мой Ратхо-Ратушка! – В сокровенных мыслях шептала Лада.
– Ратушка – скучинушка, Ратушка – кручинушка моя! Как вспомнишься, так светлые слёзоньки набегают на глазоньки мои. Некому обнять Ладушку – любушку, некому приласкать-согреть, некому пригладить белую головушку. Только дитятко наше во чреве за-шевелится на радость мне. Мудрая ведунья Рангха-матушка нагадала сыночка нам. Ту-жится-шевелится не рожденное дитятко, словно желает с бочка на бочок повернуться…
Слышишь ли меня Ратушка? Внемлешь ли мольбам моим, да сберегаешь ли себя? Твоего оберега у сердца храню. Каждый день окропляю росою утренней, росой вечернею.
Матушка, сестренки твои и мал-братик – все здоровы. А батюшка твой с другими мужчинами уплыл на дальнюю охоту – разыскать-разведать, куда солнце клонится по ве-черней заре, что за земли за леса там, в тех дальних и сырых краях. А лето стоит нынче славное, благодатное. Жито наливается золотистым зерном. И лён хорош, и рыбы в Юге-реке – как никогда. Возвращайся, милый, скорей…

2.

Где Океан, век за веком, стучась о граниты,
Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,
Высится остров, давно моряками забытый, -
Ultima Thule9…

В. Брюсов (1873 – 1924) русский поэт символист

Коч плыл по Океану. Свежий ветер, дувший от Коло-берега10, наполнял косой кожаный парус, прикрепленный к еловой мачте ремнями. Незаходящее солнце зависло над Океаном, медленно совершая очередной круг. Безбрежная теплая река11, вливаясь в Северный Океан с запада, подгоняла ладный, стремительный коч, выдолбленный из огром-ного ствола тысячелетнего дерева с помощью огня и кремневых долот. Был тот коч шири-ною чуть меньше размаха рук и вшестеро больше длиною. Гладко обточенный корпус был пропитан смолой, и обтянут лосиными кожами. Внутри находилось укрытие от непогоды, способное принять восемь мореходов, среди которых был Рат, впервые совершавший столь дальнее плавание. Был он высок ростом и крепок. Правильное лицо, густо загорев-шее в пути, обрамляла короткая еще юношеская светло-русая бородка. Такие же светлые, слегка вьющиеся волосы едва не доходили ему до плеч.
Внезапно горячий импульс пронзил его сознание. Рат услышал Ладу. Увлекаемый тончайшими энергиями ее мыслей, он уединился на корме коча, и устремил взгляд своих пронзительно синих глаз к югу, где за широким морем и дремучими лесами у Юги-реки, с ним говорила Лада. Мысли их шептались не долго, Рат чувствовал, что она устает, энергия ее мыслей тает вдали, и они уже не достигают его. Стараясь подольше слышать и ощущать ее присутствие, он напрягал, сколько мог, свои духовные силы, но и они очень скоро иссякли.
– Возвращайся, милый, скорей… – чудились ему последние слова любимой.
Рат попрощался с Ладой, глубоко вздохнул добрую порцию чистого океанского воздуха, и на несколько мгновений расслабился. Силы вновь возвращались к нему. Рат улыбнулся и поспешил на зов старшины.
Без малого, четырехмесячный путь завершался. В конце зимы, простившись с родны-ми, ушли с Юги-реки вверх по заснеженной, скованной льдом Вычегде и ее притокам на трех санках-полозах, запряженных прирученными лосихами, которых охотники брали еще малыми детками.
Как стаяли снега, и прошел ледоход, вышли к широкой реке Печоре, как еще называ-ли за обилие пещер на ее берегах, могучую реку – Северную Расу. Здесь стояло одинокое зимовье, в котором жили-доживали свой век старик Лесовик со своей женой. Через его зимовье мореходы, плывшие на Матку, проходили дважды в год – весной и осенью. Заходил в зимовье и отряд охотников, ходивших за мамонтовыми бивнями, которые собирали по берегам Океана на кладбищах огромных зверей, вымерших в лютую пору страшных зим. У Лесовика оставили санки-полозы на хранение и лосих на выпас. Отремонтировали и оснастили большой коч, хранившийся всю зиму под крышей из крытых корой жердей, и на нем спустились вниз по течению реки до самого Океана. По Океану плыли несколько дней вдали от берегов, а потом показалась скалистая Матка. Дальше путь лежал на север вдоль берегов северных островов.
И вот трудный путь подходит к концу. Коч плыл близ гористого берега Матки, над которым высилась правильной формы гора, большей частью покрытая снегом. Это была гора Мера12, скрывшаяся на две трети в океанских пучинах, и большинство мореходов-русов впервые видели ее.
С заснеженных склонов легендарной горы сползали серые полосы тумана, времена-ми разряжаясь над Океаном холодной изморосью. Спустя несколько мгновений, в разры-вах черных туч вновь сияло, припекая, ясное солнце. Бодрый южный ветер, раскачивавший коч, нагонял тяжелые темно-синие волны на прибрежные гранитные утесы. Белые брызги вздымались ввысь к горе, откуда сползала вниз новая порция тумана. А волны разбивались о мрачные скалы, сползали пенистыми клочьями, и вновь возвращались. И так от века до веку.
– Вот она, священная гора всех ариев-русов! – молвил седовласый волхв Верес, плыв-ший на Матку чтобы остаться там до конца дней своих, проводя время в прочтении древних вед начертанных на каменных плитах главного храма и, не спеша, чтобы не исказить сути, переписывая их на приготовленные буковые дощечки, которые вез с собой в не-скольких кожаных мешках.
– В стародавние времена, когда предки наши, прародители Рода русов, жили на Земле-матери всех родов нашей расы ариев, вершина горы лишь чуть покрывалась снегом, да и то, не во всякую зиму. Но теперь макушка лета, а снегу не убывает, – рассказывал спут-никам Верес.
После крутого поворота Океан стал спокойней. Дул легкий попутный ветер, освободивший людей от весел. Берег был рядом. Трапеза завершилась, и старшина малой дружины, велел отдыхать. Плыть им оставалось едва ли до вечера, да и есть ли вечер в этих местах в эту пору? Солнце лишь опустится чуть ниже и скроется за горой. Все в этот час располагало к воспоминаниям, которыми делился со спутниками Верес. В своей долгой жизни он уже ходил раз на Матку, позже стал служить Богам, общался с волхвами и старшими из них мудрыми браминами, хранителями тайн мироздания и родовых преда-ний.

3.

Не бессмертны они, эти люди, меж нами – другие,
Но по многу веков предаются они бытию,
И, насытившись жизнью, бросаются в воды морские,
Унося в глубину сокровенную тайну свою

К. Бальмонт (1867 – 1942) русский поэт символист

– Славные предки наши – арьи-русы, с незапамятных времен, жили счастливо на благодатных райских островах в тёплых морях, что создал Боже и Покровитель наш, Сварог, а Прародитель наш, Род13, и Родительница, Лада, возвели на свет прекрасное наше племя. То было время благоденствия. Люди жили до глубокой старости, сохраняя красоту тела и души. Воздушный эфир в те времена был столь плотен, что люди могли взлетать и свободно парить в воздухе словно птицы. Вот почему и поныне мы летаем во сне. Плотный эфир легко передавал тепло с далекого юга на север, и везде распространилась пышная растительность и богатый мир животных, рыб и птиц. Всюду царил достаток, и люди бы-ли счастливы в райских кущах. Меж них не было ни лжи, ни раздоров. Славные предки наши с легкостью обменивались мыслями на больших расстояниях, умели видеть далеко за горизонт. Люди в ту пору обладали совершеннейшими инструментами из ныне забы-тых веществ, и могли возводить любые сооружения. Великие дела и свершения делали жизнь их осмысленной и полнокровной. А врачеватели были столь искусны, что тяжелые недуги не касались тел наших предков. Люди взращивали прекрасные плоды, дивное жи-то, амриту14, красивейшие цветы и себе подобных здоровых и красивых детей. Собирали мед, ловили рыбу, и почти не употребляли в пищу мяса животных и птиц. Во всем Мид-гарде15 многие века и тысячелетия царил мир. Всего было в достатке, и всякая неспра-ведливость была большой редкостью. Счастливые родители воспитывали красивых здо-ровых детей, передавая им свои знания и жизненный опыт. Юношей и девушек просвеща-ли волхвы, а особо выдающихся – брамины, передающие лучшим из лучших самые со-кровенные знания, дабы те употребили их во благо людей. И только когда приходила глу-бокая старость, люди умирали во сне. И лишь немногие, те, кто пресытились жизнью, или теряли в ней смысл, или свершали проступок, который не могли себе простить, уходили по собственной воле, украсив себя цветами и срываясь со скал в Океан.
Но минуло время Юги16 времен благоденствия, которую брамины величают Критой. Минуло время Юги первых тревог и утрат, которую брамины величают Третой. Минуло время Юги духовных падений и черных деяний, которую называют Двапарой.
Мидгард сильно изменился. Изменившиеся люди теперь тратили огромные усилия на создание оружия, которое было способно уничтожить мир и которое ныне нам трудно себе даже представить. А с противоположного полюса приближались враждебные ариям народы, чей облик совершенно отличался от них. То были люди с темной, черной, и даже красной кожей. Среди них не было ни белокурых, ни синеглазых. И исповедывали они другие ценности. Это было время полной бездуховности, охватившей людей, лютое время тяжелых столкновений, смутное время последней малой и самой тяжелой Юги, которую брамины называют Кали. По всем землям Мидгарда бушевала война, стирая рукотворны-ми огненными смерчами и ураганами целые страны с многочисленным населением. Энер-гия ужасающих взрывов уносила плотный эфир в космос, выжигала воздух. Люди начали задыхаться и погибать. И лишь немногие смогли дышать и выжить в новых условиях, а уж летать и не помышляли. Потом шли бесконечные дожди, океанские воды хлынули на из-раненную землю, и был великий потоп. И тогда незабвенный пращур наш, Има17, увел людей на вершины гор, где люди построили убежища-вары, молились Вышню18 и кая-лись в грехах.
Когда воды схлынули, земля осталась голой и пустынной. Напиталась ядом, который травил все живое долгие годы. Мрак окутывал землю в течение нескольких поколений немногих выживших, и сильно похолодало. Снег шел не только зимой, но и летом. Царил страшный мор. Остатки Рода, теряя в пути слабых и больных, стариков и детей, ушли с Матки. У горы Мера в главном храме остались лишь немногие волхвы и брамины, чтобы записать и сохранить для потомков ушедшие времена.
В пути Большой Род разошёлся-рассыпался по опустевшему Мидгарду в поисках земель, пригодных для продолжения жизни. Часть нашего большого Рода поселилась на берегах Сухоны и Кубены, Юги и Двины. Другие Роды ушли за Увалы, с которых реки стекают на юг и где за дремучими лесами лежат, словно бескрайние моря, равнины поросшие травами и богатые зверем. И прозвались мы не только ариями, но русами за светлые лица, светлые волосы, голубые глаза…
Рат думал о своем, изредка отвлекаясь и прислушиваясь в рассказу Велеса. Долгими, зимними вечерами, когда за стенами тёплого жилища шумели на ветру голые деревья и мела позёмка, мать рассказывала детям дивные былины и веды седой старины, каждый раз по-новому, украшая добрыми словами деяния пращуров…
– Мир затихал, – продолжал Верес. – Но вот Великие брамины нашли по навету Вышня на краю лесов и трав новый Ирий19. Там, в память о небесных воинах, павших в войнах, основали храм, и назвали его Асгард20. Юношей мне довелось побывать там, и молиться Вышню на берегах Священного Ирия, вытекавшего из центра Мидгарда. Там на золотой Алатырь-горе21 собираются Боги для сотворения Прави22…
Рат пытался представить себе золотую гору и своих великих предков-богов, творящих Правь, но отчетливо видел лишь великую прародительницу Ладу, а через нее и жену свою светлую, которая зачала дитя накануне его отплытия и теперь хранила под сердцем первый плод их любви. А сегодня Лада нашептала-поведала ему, что у них будет сын…
– И решили Боги, сохранить оставшихся людей, а для того скрыть от них на долгие тысячелетия многие знания, которые самые доверенные брамины сохраняют в глубоких тайниках храмов. Так началась новая Большая Юга, – закончил свое повествование Верес.
Рат продолжал мечтательно размышлять о своем, впадая в легкую дрему.
– А как далеко продолжается новая большая Юга? Даже Верес не знает этого. Воз-можно, об этом ведают брамины из священного Асгарда? – думал Рат.
Но потому, что в Миргарде ныне царил мир и люди жили в согласии, он полагал, что большая Юга началась не так уж давно.
– И разве не удивительно, что род их живет на реке с таким же именем – Юга! Это ли не знак? – удивлялся Рат.
Между тем солнце закатилось за гору и заметно потемнело. Cтало прохладней. Вдруг с крутого склона горы неожиданно сорвалась снежная лавина. Огромная масса подтаявшего снега с шумом устремилась вниз и докатилась до Океана, вызвав волнение. Раскачиваясь, коч обогнул скалистый мыс и вошел в залив, откуда лежал путь к храму, укрытому в глубокой долине.
Но что это? У берега, уткнувшись носом в песок застыл огромный коч, много больший чем у приближавшихся к берегу русов.

4.

У ней распущены власы, подобно злату,
За щедрости ее, цветы приносят в плату.
О, нашей юности хранящая цветы!
Дай, Ладо, мирное супружество нам ты!

М. Херасков (1733 – 1807) русский поэт

Отдохнув, Лада уже собралась сбежать с холма вниз по едва заметной тропинке и вернуться в селение, но вдруг услышала за спиной.
– Постой. Лада, не спеши!
Молодая женщина обернулась. Со стороны леса быстро приближался высокий и широкоплечий мужчина в легкой льняной рубахе. За спиной его виднелся охотничий лук, а в руках он держал двух добытых уток.
– Князь! – узнала Лада и остановилась.
Мужчина между тем настиг ее.
Здравствуй, Ладушка! Отчего одна гуляешь вдалеке от дома. Ненароком лешие, водя-ные или прочие бесы закружат головушку и увлекут в чащу, а то и в воду. Да и зверь дикий, медведь, вдруг да из леса выбежит...
– Будь здрав, княже, – певуче ответила Лада и поклонилась.
– Вышла я на крутой берег Юги-реки говорить с Ратом милым. А леших и водяных не боюсь. Да и день светел.
Лада собралась продолжить свой путь вниз по тропинке, но князь вновь задержал ее словом.
– Постой, не спеши, вместе пойдем. Был на охоте я. Уток настрелял к вечерней трапезе. – Князь поравнялся с Ладой и они вместе пошли вниз.
Лада старалась не смотреть на спутника. Он и так часто заглядывался на нее. Было у князя красивое имя Рудра. Был он лет на десять старше Лады. Статен и красив. И жена его, Нега, была бела и статная словно лебедь, и дети были. То внимание, которое князь оказывал ей, беспокоило Ладу. Нет, она не боялась его. И она, и он, и Рат, и любой сопле-менник были равны. Князь избирался всеми родичами и был старшим лишь в ратном деле, да в справедливом разделе большой охотничьей добычи. Но войны в тех краях не велись. Чужих племен в округе не было, а свои роды жили в то время мирно. Здесь за порядком следили волхвы. Лишь изредка, дружину с князем могли призвать в далекие порубежные края Верховные брамины из далёкого Асгарда. Но это случалось очень редко, и в дальние походы Рудра еще не ходил. Однако все молодые мужчины и юноши постоянно учились ратному делу – метанию копий, стрельбе из лука, владению дубиной-палицей и рукопаш-ному бою. Этим руководил князь.
Сегодня с вечера начнется главный летний праздник, а как зажгутся звезды – празд-ничная ночь. В эту ночь любви Бог-Прародитель Род и Богиня-Прародительница Лада об-ручают юношей и девушек. Достигшие зрелости, молодые люди создают семьи. Для выбора своей судьбы Род с Ладой отводят кому годы, кому дни, а кому часы. Но когда случается, что юноша или девушка не находят пары, то ждать им тогда до следующего лета. И старые семейные пары праздную ночь любви, а детям, зачатым в такую ночь, особенно покровительствуют Род с Ладой.
Об этом, верно, думали Лада и Рудра, спускаясь с солнечного пригорка. Сегодня ве-чером, посмотрев со стороны на праздничные приготовления, она останется на ночь дома, оттого, что милого рядом нет. А в ночь любви искать свою судьбу уйдет ее единокровная сестра Жита. Девушка уже приметила парня за те несколько дней, что гостила в их доме. И парню приглянулась Жита. Она была не столь красива, как старшая сестра, однако была одной из лучших невест. Жита посвятила Ладу в свои самые сокровенные мысли и мечты, а Лада, подчас, смущаясь и краснея, словно девочка, делилась с сестрой своим недолгим опытом замужества. И эти несколько дней, проведенных вместе с сестрой, были самыми счастливыми для Лады в это теплое лето. В отсутствие Рата, Жита была самым близким ей родным человеком. Они вспоминали свое детство, Родную деревеньку на крутом берегу великой Расы-реки, родителей, подружек, младшеньких сестренку и братишку…
А Рудра думал о том, как, уложив спать детишек, Нега поведет его к ночному озеру, и он будет целовать ее белое тело, но будет чудится ему, что это рядом с ним Лада. И стоит только показаться из-за крон раскидистых деревьев полноликой луне, он увидит ее лицо…
Неожиданно Лада ощутила прикосновение горячей руки к своим волосам. Женщина вздрогнула и резко обернулась. Князь утонул жадным взглядом в ее прекрасных глазах, обхватил за плечи и попытался обнять.
– Пусти, князь! – вспыхнула Лада, отстраняя его руки. Рука Рудры смяла цветы, впле-тенные в ее волосы. Лада стряхнула их, пропустив сквозь тонкие изящные пальцы светлые пряди. Ускорив шаг, она побежала по тропинке, ощущая на себе его долгий нелегкий взгляд.

5.

Все небесные силы –
Во мне – и за мной.
Домовой, вихровой,
Боровой, межевой,
Вы избавьте меня
От доски гробовой,
От стрелы громовой!

Ю. Медведев «Заклинание»

От долгой неподвижности занемели-заныли мышцы. Притаившись за обломком ска-лы, Рат наблюдал за чужим кочем, нос которого был втянут на берег и привязан к глубоко зарытой в песок свае. Губы его шептали сами по себе старинную молитву – заклинание воина, а руки крепко сжимали копье.
Рату казалось, что пролежал он в засаде, прижавшись к холодным черным камням, целую вечность. Солнце, зашедшее за гору, вновь засверкало с другой стороны, продолжая свое движение по кругу. Никакой тревоги и приготовлений на вражеском коче он не заметил, а потому стало ясно, что чужие их не обнаружили. И коч Рата, укрытый в маленькой бухте, пока в безопасности.
Поначалу Велес чуть было не направил свой коч к приставшему, решив, что это свои из другого дальнего рода. Однако скоро понял, что там чужие – не делали русы таких больших кораблей, да и формой своей он никак не походил на коч.
Острым взглядом молодых глаз Рат рассмотрел нагого седовласого и длиннобородого человека, привязанного к мачте. Это был волхв из русов. Так кто же пристал к берегу Матки против горы Мера?
Других людей на коче не было видно, но чуть поодаль, на берегу горел костер и на огне стоял большой чан, выдолбленный из камня, в котором что-то варили двое чужих. За ними наблюдал Рат. Чужих ему еще не приходилось видеть. О них лишь рассказывали те немногие пожилые соплеменники, которые побывали некогда на границах расселения русов, участвовали в столкновениях с чужими племенами и брали пленных. Чужие сильно отличались от русов. Были они смуглы и черноволосы, и глаза их были черные, страшные. Были они малорослы, и одолеть их в бою один на один мог каждый рус, но продвигались они большими отрядами-стаями, и были по-звериному коварны и запредельно жестоки. С ними поступали так же. Пленных русы уничтожали.
Временами Рат отвлекался от наблюдений и думал о своем. Вспоминал о доме и о Ладе, сильно по ней скучая. Уже четыре месяца он был в пути, и вот, наконец, благополучно доплыли до Матки. Но случилось непредвиденное. Откуда эти чужаки? Что им надо? Почему схвачен один из волхвов, живших здесь возле руин древнего храма? Где остальные волхвы, и что теперь делать им?…
Рат вздрогнул и продолжил наблюдение.
На берегу показался большой отряд чужих, было их более двадцати, сосчитал Рат. Вооружены они были каменными топорами и луками. Смуглы и черноволосы, длинные космы частью заплетены в косицы, головы не покрыты. Одеты чужие были в широкие тканые плащи. Лиц их Рат не рассмотрел, далеко. Стряпчие сняли чан с огня и разлили варево по большим каменным чашкам. Чужаки, расположившиеся прямо на земле, трапезничали. Пили горячий жирный отвар прямо из чаш и грызли куски дымящегося мяса.
Покончив с едой, чужаки направились к кочу и, верно, готовились к отдыху. Солнце продолжало свой путь по небосводу. Стодневный летний день продолжался. Один из чужаков задержался и несколько раз ударил бичом привязанного к мачте волхва. Истощен-ный человек застонал и, потеряв от боли сознание, бессильно повис на своих путах.
Когда все утихли, Рат осторожно пополз обратно, прячась за обломками скал, усеявших песчаный берег. Он вновь вспомнил о Ладе. На Юге-реке наступил уже вечер и началась праздничная ночь накануне Купалы.
– Милая моя, Ладушка, как ты там без меня? Как дитятко наше, носимое тобой под сердцем? – от тоски по любимой едва не навернулись слезы. Рат подавил их, и встав с земли, прибавив шаг.

6.

И девы юные кумира стали вкруг,
Горящих звезд число они изображают,
Которые луну блестящу окружают…
Едина между сих сияет паче всех…
Ей первой жребием готовился венец,
Который на девиц взлагает князь иль жрец.

М. Херасков

Ласковое северное солнышко, утомленное долгим летним днем, опустилось за зубчатую кромку притихшего леса. От бревенчатых хат, укрытых вечерними сумерками, потянулись к Горе-капищу украшенные цветами селяне. Наступал вечер перед Купалой, а за ним – самая теплая и самая долгожданная ночь...
Украсив волосы душистыми цветами, собранными днем, Лада и Жита не спеша, вслед за свекровью и младшими детьми направились к Горе, где подле изваяний Богов собирался народ. Там был небесный храм, стены которого – четыре стороны света, а свод Космос – основа мироздания, откуда взирали на них величественные Боги – повелители звезд и галактик, земель и вод, огня и человеческих судеб.
Возле Горы жарко горели два высоких костра. Люди с достоинством проходили между ними, очищаясь на время божественным огнем от повседневных мирских забот. Высокое пламя освещало их красивые одухотворенные лица и уносилось вверх к изваяниям Богов, высвечивая застывшие в древе лики Великих Пращуров.
Рукотворные образы-ипостаси Всевышнего разместились правильным кругом у гра-нитной плиты-алтаря, на которую люди клали венки и букеты цветов, лесные ягоды и плоды, берестяные коробочки с сотами дикого меда, украшения из камня, кости, кожи и дерева. Люди склонялись перед Богами, шептали молитвы и сокровенные заклинания. Их молча выслушивал создатель и хранитель Вселенной Сварог, светлые Боги – Световит и Даждьбог, прародитель всего сущего и хранитель народа Род, светлая супруга его, прародительница рода людского Лада. Чуть одаль высился Велес – Бог мудрости и хранитель знаний, в окружении трёх нимф – частей всего сущего – Яви, Нави и Прави, и покровите-ля их Триглава – Бога духовного и нравственного пространства, в котором живет человек. Отдельно возвышался грозный Перун – Бог защитник народа, покровитель воинов, Бог войны и грозы. Рядом с ним высокий огнекудрый Семаргл, выжигающий божественным пламенем всю чёрную нечисть, и низкий, вросший в землю и едва заметный Индрик – Бог подземных вод и источников…
Но всех краше и нарядней был нынче Купало, чья ночь впереди и чей завтра наступит день. Милыми девичьими руками, веселый и прекрасный Бог, был заботливо украшен цветами, ветками березы и дуба. На деревянной голове его – венок из лесных и полевых цветов, какие надеты в этот вечер на русые косы девушек.
Лада делилась с Житой самыми сокровенными мыслями. Руки Лады, обнимавшие сестру, ощущали как горит и трепещет ее тело. Сегодня случится великое таинство. Она станет женой юноши, который сейчас с надеждой смотрит на нее. Глаза его светятся в ве-чернем сумраке. Он был ей люб хоть и знала Жита его всего несколько дней, говорила с ним всего лишь раз и ведала его имя. Звали юношу Ярко.
Еще девушку занимали такие мысли:
– А что подарит мне Ярко? Хорошо бы костяной гребень, как у Лады. Ведь и у нее волосы почти такой же длины, и также густы, золотисты. И еще хорошо бы височные серьги, как у старшей сестры...
Жита очень надеялась на такие дары. Гребни и серьги чаще всего дарили юноши, выбирая себе жен.
И Ярко думал о том же. О Жите, которую полюбил с первого взгляда, и она, он чувствовал это, отвечала ему взаимностью. Накануне Ярко предупредил всех парней, которые выбирали сегодня невест, что Жита его девушка и парни с ним согласились.
Был Ярко одет в новую, еще не надёванную льняную рубаху, расшитую старинным узором. Это подарок матери. Рубаху перетягивал в талии кожаный ремешок, к которому был прикреплен малый кожаный кошель. В нем лежал костяной гребень, выточенный им долгими зимними днями из куска дорогой кости от клыка мамонта, зверя, который еще водился на дальнем севере, откуда охотники изредка привозили такую кость. Ближе встречались лишь останки этих огромных зверей, но кость и от их клыков, раскопанных в земле, ценилась высоко.
У князя Рудры была булава с вырезанными на ней законами Рода и Крови23, сделанная из цельного распрямленного клыка, и передавалась она от князя к князю как символ власти.
Еще в кошеле лежали височные серьги, выкованные Ярком. Загодя выменял он весь добытый им за лето мед в сотах на несколько маленьких капелек самородного золота – единственного металла знакомого русам в эту юную пору. Золото очень ценилось, из него делали украшения для женщин. Ярко наблюдал, как это делается с помощью гранитных молоточков без ручек на отшлифованной гранитной плите. Зимой, в самое светлое время суток он, тайком от всех, трудился над подарком для будущей жены.
Были красивые и славные девушки и в их Роду, но с ними можно было лишь дружить. Они по законам Рода и Крови предназначались для женихов другого дальнего Рода. А де-вушек, достигших зрелости привезут для юношей из дальних земель, где живут соплеменники-русы.
Серьги, выделанные из тонких пластинок раскатанного золота в виде трубочек и колечек, с камешками янтаря, были заботливо завернуты в мягкий льняной лоскуток и лежа-ли рядом с костяным гребнем в новом кошеле.
Угасла вечерняя заря, и на тёмно-синем небосводе заблестели первые звезды. Молодой месяц выплывал из-за кромки чёрного леса. У алтаря, воздав руки к небу, общались с Богами седые волхвы и, старший между ними, брамин – посредник между людьми и Вселенной.
С душевным трепетом наблюдала Лада за ритуалом. И волхвы, и брамин были для нее столь же загадочны, как и фигуры Богов, созданные ими из камня и дерева. Жили они отдельно от всех родичей возле Горы, не имели жен, и общались лишь с князем и старши-нами, да судили суд, когда не под силу то было князю.
Князь Рудра с женою своей, статной красавицей Негой, и с несколькими родовыми старшинами общались с волхвами. Вот Рудра осторожно оглянулся и встретился глазами с Ладой. Было темно, но Лада разглядела и ощутила в них печаль. Лицо ее неожиданно запылало, и она поспешила скрыться за широкие спины мужчин.
– Прости меня, Ратхо-Ратушка! – неслышно прошептали ее губы, и горячий румянец сошел с лица. Она еще долго думала о князе, ну просто не могла забыть его взгляда...
Князь, между тем, приняв из рук брамина венец, сделанный из янтаря, которым следовало покрыть на праздник самую красивую девушку, приблизился к Жите. Для нее это было столь неожиданно, что девушка залилась краской до самых корней прекрасных золотистых волос. А Рудра видел перед собой ее сестру, которую вот так же, год назад по-крывал этим венцом. И верно тогда она запала ему в сердце.
– Будь благословенна, юная и прекрасная дева, в браке… – только и молвил князь, покрывая венцом голову девушки поверх венка из прекрасных благоухавших цветов…

*
Праздничная ночь накануне летнего дна Купалы – царствие Даждьбога – Бога щедрого солнца, дарующего жизнь всему живому, начиналась. Лада окончательно потеряла Житу в праздничном многолюдье. Сразу же после венчания, Житу подхватил незаметно за руку счастливейший из людей, Ярко, и увел к большому костру, где начинались песенные хороводы.
Лада отыскала свекровь и младших детей, и теперь держалась уже их, чтобы после полуночи уйти домой, оставив ночь возлюбленным. Ратхо ее был далеко. Вместе с родичами, взявшись за руки, Лада пела старинные праздничные песни, двигаясь в хороводе по кругу, в центре которого пылал большой костер. Девушки запели старинную хороводную песню без конца и начала, которую подхватили всем миром:

…А мы чащу чистили, чистили,
Ой, Дили-Ладо, чистили, чистили!
А мы землю рыхлили, рыхлили,
Ой, Дили-Ладо, рыхлили, рыхлили!
А мы просо сеяли, сеяли,
Ой, Дили-Ладо, сеяли, сеяли!
А мы просо пололи, пололи,
Ой, Дили-Ладо пололи, пололи!
А мы просо орали, орали24,
Ой, Дили-Ладо орали, орали!
А мы кашу варили, варили,
Ой, Дили-Ладо варили, варили!
А мы Ладу кормили, кормили,
Ой, Дили-Ладо кормили, кормили!…

Искры от пламени улетали в темное ночное небо, где мерцали первые самые яркие звезды. Лада взглянула на север, пытаясь разглядеть Полярную Звезду.
Вот она, едва заметна в созвездии Большой Медведицы. Там, под Полярной Звездой, в студеном море-Океане лежит таинственная земля Матка, откуда пришли на Югу-реку, Расу-реку, Двину-реку, Ирий-реку и другие большие реки, ее, Лады, и его, Рата, предки.
Рат ныне там! Лада гордилась мужем. Мысли о нем вытесняли все прочие. Опять за-шевелилось в чреве дитя, и она прижала ладонь к животу, успокаивая еще не рожденного сыночка. Младшие сестренки Рата Зоря и Милана подхватили ее за другую руку, увлекая в сторону дома.
А за всем этим праздничным действом наблюдали с Горы четверо седовласых волхвов и главный жрец русов с Юги-реки высокий и сухощавый старец, мудрый брамин Дархо.
Постоянно общаясь лишь с волхвами – хранителями Горы, да с князем-воеводой и деревенскими старостами, он, однако, знал обо всем, что происходит в селениях на Юге-реке и незримо правил ими. Сегодня одна из главных ночей в году. В эту ночь создаются новые семьи, а значит расти-разрастаться Роду. По законам Рода и Крови из дальних се-лений загодя привезли невест, а с Юги-реки невест увезли в дальние края.
На глазах Дархо рождались семейные пары. Юноши и девушки были достойны друг друга. В прошлое лето самой красивой парой были Лада с Расы-реки и Ратхо, который вырос и возмужал на глазах брамина. Года через два, когда будет избираться всем Родом новый князь-воевода, Дархо имел в виду Рата. Хоть и был мудрый Дархо вдали от людей, но все видел своим посвященными очами. Каждую семью знал и помнил. У кого и сколь-ко ребятишек, как растут-подрастают, скольких невест отправить в другие Роды, сколько привезти для юношей невест издалека, чтобы росло крепкое потомство. Все знал, обо всем помнил Дархо, и с помощью князя и старост мудро правил на Юге-реке.

*
Между тем ночь вступила в свои права. Волшебная ночь накануне праздника Купалы, единственная ночь, когда жар-цветом расцветает папоротник и когда лесные божки – лешие и водяные, русалки и прочие нимфы незримо наблюдают за людьми, не шутя с ними, не причиняя им никакого вреда.
Вот и вещие птицы Гамаюн, Сирин и матерь их Стратим25 слетаются в круг. Не мо-рочат, не кружат в эту ночь головы влюбленным, а поют сладкие песни и готовят аистов, которые к следующей весне, а может и к лету, осени или зиме принесут из Ирия в плете-ных корзинках желанных младенцев, вдохнут в них души ушедших предков. И родятся дети – продолжатели Рода.
Взявшись за руки, Жита и Ярко, брели по березовой роще, и говорили – не могли на-говориться. Души их пели, словно волшебные птицы, глаза сияли в ночи отражением звезд.
– Как увидел тебя, милая Жита, так и забилось сердце. Понял, что жить без тебя не смогу. Очень боялся, что отдашь ты свое сердце другому, – горячо шептал Ярко, целуя волосы Житы, украшенные душистыми цветами и янтарным венцом, жадно вдыхая дразнящий аромат ее кожи.
Жита прижала к себе подарки Ярко. Именно такие были у старшей сестры, и именно о таких, да еще с янтарными камушками, мечтала она. Изредка им попадались в укромных местах влюбленные пары. Слышались обрывки нежных слов и горячих клятв. Молодые уклонялись в сторону, и вот остались одни.
– Спасибо тебе, Ярко, за чудесные дары! Они очень нравятся мне! О них я мечтала! – шептала Жита, обнимая Ярко гибкими белыми руками, пахнущими мятой.
Березовая роща, выросшая на месте соснового бора, из которого прежде строили дома не одно поколение их предков, вывела Житу и Ярко к теплому озеру. Было оно не велико. И лунной ночью легко просматривался противоположный берег. Там тоже были влюбленные пары, оттуда доносились приглушённые голоса. Но здесь они были совсем одни, и здесь между ними свершится великое таинство.
Ярко обнял выскользнувшую из платья Житу, оставшуюся лишь в янтарном венце и благоухавших в ночи цветах дикой розы, и принялся осыпать ее горячими поцелуями.
Их губы, отрываясь от поцелуев, шептали клятвы любви, их юные божественно прекрасные тела трепетали от сокровенных ласк…
А на другом берегу озера из требовательных объятий Рудры пыталась ускользнуть Нега. Она только что искупалась в теплых водах озера, и тело ее и роскошные, ниже пояса, волосы были мокры. Это была уже не первая их купальская ночь. Дома с бабушкой остались трое хорошеньких ребятишек, нажитые за годы супружества. Однако Нега была все так же стройна и еще прекраснее, чем в ночь их первой встречи. Ее привезли из самого дальнего поселения русов, что далеко на закате, на границе лесов и травянистых пустошей, где еще бродят дикие люди-звери и огромные мохнатые мамонты с драгоценными бивнями, из которых делают лучшее костяное оружие, а так же украшения и множество других вещиц.
Негу и еще двух взрослых девушек, едва не опоздав, привезли прямо под вечер праздничной ночи, и молодой Рудра, еще не ведавший, что станет скоро избранным князем, решительно увел красавицу Негу за собой, неожиданно отказав другой девушке, прямо на глазах у всех селян. Безутешная девушка, проплакав всю ночь горючими слезами, вернулась к родителям в свою дальнюю деревеньку, и вышла за вдовца.
Полюбив Рудру с первого взгляда, гордая Нега упрямо взмахнула, в знак согласия, тяжелой светло-русой косой, в спешке не украшенной цветами, и протянула ему свою руку…
Прошли счастливые годы, родились-подросли детки, и нынче между ними случилась размолвка. Нега знала кто тому причина. И появилась она год назад. С тех пор Рудра сох по ней. Внешне сохранял вид, что любит жену, да любовь такая была не сладка. Ночами, бывало, произносит во сне ее имя, а сам весь горячий, словно хворый.
Нега возненавидела Ладу. То колдовала в тайне от всех, пытаясь навести порчу на со-перницу, то выла от бессилья, заливаясь слезами и жалея несчастную Ладу, которая с этой весны, когда уплыл в дальний путь молодой муж ее, Рат, и сама немало страдала, стойко оберегаясь от внимания князя. Уже и люди стали примечать – что-то неладно...
– Скорее бы Рат возвращался, да и Рудре пора бы сложить с себя княжье бремя, - подумала Нега и сдалась, наконец, ласкам мужа, хоть и чувствовала, что шли они не от сердца. Ей хотелось зачать этой ночью и родить еще одного сыночка. А там, как Богам будет угодно…

7.

Небо, носящее имя Сварога,
Небо, верховная степь голубая,
Небо, родившее Солнце, Даждьбога,
Как хорошо ты в ночах засыпая…

К. Бальмонт

Вниз по широкой полноводной реке, держась неподалеку от топкого, заросшего ольхой и ивняком берега, осторожно продвигалась стайка лодчонок-однодеревок. Было их четыре, в каждой по двое гребцов в меховых одеждах, вооруженные луками и копьями с кремневыми и костяными наконечниками. Все, как на подбор рослые светловолосые и бородатые, сине и голубоглазые. Да и ликами похожи, словно родные братья.
В первом и последнем челне, помимо людей, по собаке. Сложив в лодки весла и доверившись течению, вооруженные шестами охотники отталкивались о песчаное дно реки, когда прижимало их к берегу. Некое предчувствие и возбуждало и томило их. Старший из охотников, крепкий широкоплечий мужчина, звавшийся Прабудом, жадно вдыхал свежий западный ветер. Тонкие ноздри прямого красивого носа чутко вздрагивали. Острое обоняние улавливало запах большой воды, которая была уже недалёко. Но запах был особый, густой. Так не пахла вода больших озер, рек и болот. В нем чудилась соль и еще что-то, приятно щекотавшее ноздри, но никак не узнаваемое. Еще немного пути и они увидят то, что, возможно, поставит предел их пути.
Однако, сегодня сделать такое открытие, было не суждено. Вместе с черными облаками, набежавшими после захода солнца, неумолимо надвигалась ночь, и следовало подумать о стоянке. Ночь накануне праздника Купалы им надлежало провести на берегу реки и следовало поторопиться с выбором сухого клочка земли, куда можно пристать и за-готовить на ночь сушняка. А ночь уже наступала, хоть и была она светлая, как и все ночи в это время года. Если бы не тучи, усиливающийся ветер, и не накрапывающий дождь, можно было бы еще продвинуться вперед.
Заметив разрыв в камышах, Прабуд направил свой чёлн в небольшое углубление. Челны один за другим уткнулись в песок, и охотники вышли на берег. Песок всюду был истоптан и изрыт кабаньим стадом. Видно здесь было место их водопоя. Однако пропле-шина была сухой и удобной для ночлега. Охотники отошли чуть в сторону от истоптанно-го копытами зверей пятачка и перенесли, взявшись вчетвером, долбленые лодки-однодеревки.
Лодки сложили на землю, огородив ими маленький лагерь. В ближайшем лесу захрустели сухие сучья и мелкие стволы засохших деревьев, и скоро в центре лагеря запылал огонь, умело разведенный с помощью кремней и трута.
– А если кабаны придут на водопой? – обеспокоился младший из охотников Мокша.
– Огонь испугает их, и ночью они не придут, а утром, быть может, и поохотимся, – ответил Прабуд.
Охотники проголодались и, достав из кожаных мешков припасы – прожаренное на утреннем костре мясо, стебли дикого чеснока, свежую чернику и высушенные просяные лепешки, принялись за трапезу. Мясо разогрели на ивовых прутьях, а воду вскипятили в большом глиняном горшке. Кипяток разлили по берестяным кружкам и заварили черникой. После мяса с чесноком, черничный отвар с кусочком просяной лепешки хорошо согревал и настраивал на отдых. Ночи прошло уже почти половина, до новой зари осталось не так уж и много времени, Однако не спалось. Размечтались охотники-русы, вспоминая родной дом, любимых жен и детишек, по которым соскучились.
Были в походе уже третий месяц. Плыли по рекам и озерам вслед за солнцем на запад. Дважды преодолевали водоразделы, перетаскивая долбленые челны на плечах в поисках новых речушек, текущих в нужном направлении. Еще перед началом пути, Прабуд поведал о цели похода, которую поставили перед ним волхвы. Им повелели разведать земли на западе верховные брамины Асгарда, обеспокоенные возможным появлением чужих пле-мен в западных пределах.
Селения русов по Юге, Сухоне, Кубене и Волхове, были крайними в огромной слабо-заселенной Рассении26, раскинувшейся от крохотной деревушки Русы, откуда была ро-дом жена князя Нега, до восточного Океана-моря, названного за обилие китов и морского зверя –Охотским и от северного Океана-моря до сухих степей и высоких гор в глубине Мидгарда, откуда стекают воды священного Ирия.
Крайнее селение на Кубене-реке прошли в конце последнего весеннего месяца траве-ня27. Прошлым летом Прабуд ходил на юг, за Увалы, где редкие деревушки русов рассы-пались по рекам, самой крупной из которых была Раса, и по их притокам до конца лесов. За лесами на юг уходила-убегала под копытами бесчисленных животных, сбитых в стада, травянистая равнина – ни конца, ни края…
В той стороне с высокими травами жили чужие. Видеть их Прабуду не доводилось, но разговаривал он с русом, который был их пленником и которому удалось бежать. Чужие ни внешним видом, ни языком не походили на русов. Были они смуглы и черноглазы, а волосы их словно воронье крыло. Охотились они на степных животных, а по берегам рек занимались рыбной ловлей и сбором плодов и злаков. Земледелия не знали. Жили в небольших селениях, в домах их глины и травы или кочевали всем родом. Пленному русу чудом удалось избежать смерти. Жестокие степняки готовились принести его в жертву своим Чёрным богам, да Белбог28 помог. Удалось пленнику развязать путы и бежать под защиту родных лесов. Грозная сила таилась-плодилась в степи, и только многие поколения спустя численно возросшие и окрепшие русы, оттеснят чужих за южные горы и моря, расширяя пределы Рассении.
В это лето в свой первый большой путь уплыл его первенец Ратхо, оставив беременной молодую жену. Прабуд был доволен выбором общины. Рат был молод и силен, а дальние походы закалят его и сделают добрым охотником. В душе он завидовал сыну. Ему самому так и не удалось ни побывать на берегах Северного Океана-моря, ни плавать по его волнам к Матке-земле, откуда по преданиям пришел некогда его Род на Югу-реку.
После Кубены, где к отряду Прабуда из трех челнов присоединился четвертый, ха-рактер местности резко изменился. Стало прохладней. Исчезли многие растения, насекомые и птицы, жившие восточнее. Чем дальше на запад, тем сильнее сказывалось холодное дыхание Скандзейского29 ледника. Ни людей, ни следов их пребывания пока не встречали. Кругом высились дремучие еловые леса, а меж ними простирались непроходимые болота. Реки, однако, изобиловали рыбой. В лесах водились лоси, медведи, кабаны и множество мелкой дичи. На озерах, болотах и речных протоках селилась всякая водоплавающая птица.
Но вот, прошлым днем, во время кратковременной стоянки, наткнулись на следы босых ног диких звероподобных людей. Прабуду довелось видеть таких в юности, когда охотники привели в селение трех захваченных у пещер на дальней реке звероподобных людей. Вид их был страшен. Были они густо покрыты шерстью, невысоки ростом, но могучи сложением и крепки руками-лапами, в которых могли держать толстые палки-дубины. Схватиться с таким врукопашную, способен не всякий боец. В глубоко затаив-шихся коричневых глазах звероподобных людей застыл животный страх. Среди них была самка с маленьким детенышем, которая кормила его грудью, а когда тот умер, отбросила застывшее тельце от себя подальше. Их не убили, а отвезли подальше за реку и выпустили в лес, где те и скрылись. Больше, подобных существ, встречать Прабуду не доводилось.
И вот появились такие следы. Видно, что звероподобные люди таились где-то рядом, а, быть может, и шли на своих согнутых волосатых лапах по их следам. Следовало проявлять дополнительную осторожность. Открыто они не нападут на людей, вооруженных копьями, луками и огнем, но могут напасть из чащи на зазевавшегося охотника.
Пламя от костра угасло, но жарко тлели угли, и побрасывать хворост не хотелось. Под утро, уставшие за день пути охотники, сладко спали со снами о доме и женах, которых нет рядом в эту теплую летнюю ночь Купалы. Охранял покой товарищей юный Мокша. Он единственный из охотников не был женат. Его срок подходил через год.
Глядя на прояснившееся небо, полное звезд, юноша размечтался о будущем. Звездный мир, полный загадок отражался в его ясных глазах. Мокша разыскивал в нем знакомые созвездия. Глаза медленно сужались, слипались и тогда меж звезд ему начинались мерещиться Боги. Он вздрагивал, и Боги исчезали.
Небо светлело, звезды гасли одна за другой, и скоро над горизонтом осталась лишь одна голубая утренняя звезда – звезда Богини Лады.

****************************** СНОСКИ ************************************
1. Одно из воплощений Богини красоты и любви Лады – супруги громовержца Перуна;
2. Одна из частей легендарной страны Арктиды – общей прародины ариев. Ныне Архипелаг Новая Земля (у поморов Матка по наст. время);
3. Основная ведическая мантра, у древних ариев-русов, прославляющая Всевышнего;
4. Праздник в честь Божества летнего солнца, тепла и огня. Празднуется 23 июня ( 7 июля по новому стилю);
5. Коловрат, он же Коляда – Бог возрождающий солнце. второе воплощение на земле небесного Бога Крышня. Празднуется 25 декабря ( 7 января по новому стилю );
6. (Раса или Ра) - древнее название реки Волга;
7. Современные Северные Увалы - легендарные Рипейские горя, за которыми начиналась, согласно древнегреческим мифам Гиперборея. Тянутся в виде водораздельной цепи холмов и невысоких гор от г. Гангхамадана (совр. Гандамадана). в Заонежье до г. Народ (совр. Народная) на северном Урале;
8. Предки индоевропейских народов. Дословно “светлые” (санскрит) или “русые”, а так же “те, кто ве-рят в духовное совершенство” (санскрит);
9. Легендарная Гиперворейская прародина индо-европейский народов далеко на крайнем севере в дрвенеримской мифологии;
10. Солнечный берег, Кольский полуостров;
11. Гольфстрим;
12. Мировая гора, находившаяся в центре Арктиды;
13. Главное божество – прародитель всего живого, и Богов и людей;
14. Божественный нектар (санскрит).
15. Земля, населенная людми,Вселенная;
16. Большой период времени (часть солнечного года) развития человеческого общества (из арийской ведической традиции), равный 11827 лет. Делится на Крита-Югу (Кварта Юга) – 4731 лет (время благоден-ствия), Трета-Югу (Третья Юга) – 3548 лет (время надлома), Двапара-Югу (Вторая- Юга) – 2365 лет (время духовного падения) Кали-Югу (Коло (один)-Юга) – 1182 года (время бездуховности, морального падения и возможной гибели общества);
17. Има, он же Ману (санскрит) Пврвочеловек, от этого проихошло совр. русское “имя”;
18. Всевышний (по верованиям древних ариев);
19. Сакральная река в представлении древних ариев, протекающая в ведическом раю. У разных индо-европейских народов находилась в различных местах. По одной из версий – современный Иртыш ( корен “ир”);
20. Сакральный центр Вселенной-Миргарда в ведических предания древних ариев – предков славяно-русов. Находился на реке Ирий;
21. Сакральная гора (горы) в ведических преданиях древних русов В разное время находилась в разных местах. Это и Алтай, откуда вытекает Иртыш, это и Алатырь-камен – мелова гора на остров Руяне (Буяне) в Балтийсом (алатырском) море. Отсюда “янтарь” – солнечный камень;
22. Система всеобщих нравственных законов и правил, установленных всевышним. Здесь же Явь – мир живущих и Навь – мир мертвых;
23. Законы Всевышнего, по которым следует вступать в брак, чтобы родилось здоровое, деятельное потомство.
24. Жать, собирать урожай.
25. Вещие птицы с головами прекрасных женщин, посланницы Богов.
26. Сакральная страна расселения русов – прямых потомков ариев.
27. Май.
28. Белбог и Чернобог – соответственно силы добра и зла в славянской ведической мифологии.
29. Согласно климатическим исследованиям, с 8-го по 5-ое тысячелетие до Н.Э. в северной Евразии было значительно теплее, чем в наше время, и чем дальше к Уралу и Алтаю, тем теплее. В то же время в го-рах Скандинавии лежал ледник, делавший климат северо-западной Европы холодным. В это время там были распространены тундры и редколесья.