Всего нас семеро у мамы с папой. Живых семеро . Первенец Лёнечка задохнулся, нечаянно придушенный грудью, спящей рядом с ним неопытной мамы. А Алёшка не смог родиться за год до моего появления – запутался в пуповине, и его достали по частям. Видимо, он дал родиться мне…
А я вспоминаю сейчас тот вечер, когда нас было только шестеро.
…Старшие сёстры-близняшки уехали из дома в семнадцать лет. Я тогда пошла в школу, а ещё через три года родился последний брат. Вовку назвала Вовкой я. В честь друга-соседа, который научил меня ездить на велике, и к которому я “неровно дышала”. Только никто никогда не знал об этом. И не узнает.
Много лет мы жили в небольшом доме – большой продали, собираясь переехать в райцентр, но папку, коммуниста, председателя сельсовета, не отпустила Партия, и семья "временно – на всю жизнь" въехала в эту избушку. Места хватало всем. Наверное, потому что всё пространство вокруг – двор, улица, поле, лес – было НАШИМ. Спали в доме: на кроватях, раскладушках, полатях, печке – зимой; в "клетях" – летом. Уроки делали за одним столом, который был ещё и обеденным.
Большая орава детей, от двух до семнадцати лет. Вот и представьте – сколько надо было сшить одежды – мама это умела, вырастить овощей, набрать грибов-ягод, наготовить заготовок на зиму, сколько живности держать, чтоб мы были сыты-одеты. Роль отца ( мы его называли папка, пап, па и никогда – папа ) нам тоже была видна – роль "грубой физической силы" (хотя и все женщины семьи лет с десяти умели делать всю мужскую работу: косили, метали сено, кололи дрова) . Но денег он почему-то почти не приносил. Говорил маме :"Я заплатил за свет, воду, радио. Купил муку, комбикорм. Какие тебе ещё деньги?".
Ну так вот, вспоминаю я здесь о папке. Об одном из тех дней, когда я просто обожала его.
Как-то в конце декабря мы уже лежали и пытались заснуть (мама, по возможности, уходила от всех на печку) – кто болтал, кто читал, кто играл в устные игры. И тут завалился он – наш "Дед Мороз". Кстати, деревенские ребята в наше время не были заморочены мыслями о его существовании . Много позже узнала я , что дедушка мороз, всё-таки, есть и рассказала об этом своей дочке.
На папиной шее висели несколько связок баранок , а в дырчатых авоськах было двенадцать новогодних подарков! На каждого по два, потому что мама тоже была работником сельсовета – мыла полы в клубе и топила там же печи – а что ещё она могла успевать, эта умнейшая, добрейшая, щедрая, великодушная женщина с таким количеством детей? Вот её получку я помню: 24 рубля – аванс и 36 – окончаловка…
Мы вскочили со своих лежбищ и устроили пир: высыпали все подарки из пакетов на наш большой обеденный стол – получилась огромная ГОРА !
Я "не умела" тогда говорить слово "изобилие", но чувствовала – это оно и есть.
Родители ворчали на нас , делая вид, что сердятся из-за того, что мы устроили посреди ночи кавардак. Но их усталые глаза говорили совсем другое – они говорили, что родители, в эти мгновения, счастливы …