Зойка манерно взяла пудреницу, открыла, посмотрела в зеркало. «Прирожденная актриса», — говорила ей покойная мать. Детские кривляние перед трюмо переросли в выступления на школьных спектаклях, затем многократные попытки поступить в театральное училище. Она не понимала, почему приемная комиссия раз за разом «рубила» ее монологи про Катю из «Грозы», упорно заучивала каждый год новые отрывки и мечтала о большой сцене. Ей нравилось быть на публике, получать комплименты за гордую осанку, за пухлые губки, за кудряшки, в творческом беспорядке устроившимся на ее голове. Зойка знала, что с таким маниакальным упорством она добьется успеха и станет узнаваемой.
Ей пришлось сменить много мест работы, чтобы стать ближе к заветной цели. Предел ее мечтаний — сцена — манила своей таинственностью и атмосферой театральной Москвы. Она представляла себя выходящей после спектакля через черный ход, лениво кивающей своим поклонникам, которые осыпали ее розами. Шли годы, появлялись морщинки на лице, уже не настоящие кудри, а химическая завивка подчеркивала овал ее лица, ссутулились плечи.
Зойка посмотрела в зеркало, аккуратно карандашом нарисовала контур губ, затем густо намазала их ярко-красной помадой. Подошла к микрофону и чуть прикрыла глаза от предвкушения. «Уважаемые пассажиры! Электропоезд до Александрова в 13 часов 52 минуты отправляется с четвертого пути. Будьте внимательны! Повторяю...», — зазвучал над перронами Ярославского вокзала ее красивый эротический голос.