Он увидел ее в зеркале заднего обзора. Невысокая, в тонком кашемировом пальто, среди скользящих мимо машин. Он не мог объяснить себе, что привлекло его внимание. Молодая женщина со спящей девочкой на руках решительно голосовала около дороги. Ветер гнал белую мерзлую пыль, развевая полы ее легкого, не по сезону, пальто. Он поежился, представляя, как холод пробивает себе дорогу, и сердце его дрогнуло. Еще мгновение он думал о том, до чего же черствы люди, ведь поток мчащихся мимо машин не ослабевал, а на женщину никто не обращал внимания. Потом он заспешил, пугаясь, что кто-то сделает доброе дело раньше него. Дал задний ход и резко затормозил напротив. Она подбежала, открыла дверцу и села в машину, молча и быстро, так быстро, как будто это был вопрос жизни или смерти. Лицо ее было бесстрастным, ни тени сомнения, что ее могут не подвезти, ни улыбки учтивости, ни обычных слов приветствия и обычных вопросов ответов: «Как погодка? Что-то холодновато для марта». Ничего, словно ей нужно было время, чтобы оттаять и придти в себя.
- Что вы стоите? Поехали! – Приказала пассажирка, и он пожалел, что остановился и укорял себя за минутную слабость. «Дурак, я дурак», - подумал он, но не выгонять же было ее с ребенком.
- Куда поедем?
- Юбилейная 77.
Машина тронулась и плавно вошла в движущийся поток. Девочка неожиданно проснулась, разомкнула белые от инея ресницы и задала обычный детский вопрос:
- Мама, а кто этот дядя? Это мой папа?
Машина дернулась, внеся в окружающее равновесие некоторый хаос, водитель оглянулся, вопросительно взглянул на женщину, внимательно, изучающе, вгляделся в ее лицо, словно оно хранило какую-то тайну. Но нет. Женщина была абсолютно незнакомой и даже ни на кого не похожей. И ему стало понятно, что мать ведет с дочкой одним им понятную игру. Вот сейчас он довезет их и этот ее ответ останется навсегда там, где был задан вопрос, то есть в прошлом.
- Это мой папа?
- Да, это твой папа.
И удивление, и разочарование, все останется в прошлом. У них своя жизнь, у него своя. «А было бы интересно, - вдруг пришло ему на ум, - если бы у меня была такая дочь. Вот бы четыре, пять лет назад, согрешил с какой-нибудь девушкой, а потом расстался. Вполне бы могла быть». Так же всплыл в памяти его школьный роман с Андреевой Тоней. Девочка была старше на три года, целая пропасть для школьных лет. Тот выпускной, она в длинном золотом платье, открытые плечи, каскад волос. Она знала о его любви, смотрела снисходительно, он готов был горы свернуть…
- Простите меня, - мягко сказала женщина, прервав поток его мыслей. – Я очень боялась, что вы не подвезете меня, а мы так продрогли, особенно Тонечка.
Он вздрогнул, на долю секунды подумал, что незнакомка прочитала его мысли и еще раз, изучающе, вгляделся в черты ее лица. Она немного согрелась в тепле салона, щеки ее порозовели, и теперь, когда взгляд ее был просящим, показалась ему симпатичной и приятной.
- Пап, а твоя собачка болела? – Спросила девочка, показывая маленькой ручкой на розового пуделя, который болтался перед лобовым стеклом. Пудель так примелькался, что водитель замечал его только тогда, когда женская рука, тянулась к пушистой игрушке. «Ах! Какой чудесный, какой прикольный!» Эта милая приманка весела специально для женщин, так было намного проще завязать беседу.
- Нет, не болела, - серьезно изрекла девочка, - а я болела. У меня была аленгия, арленгия. У меня болело горло и уши, и мама делала мне компресс. Дай мне свою собачку, я ее буду лечить. Я ей компресс сделаю.
- Ты видишь, как хорошо он привязан, мне не отвязать, - ответил мужчина, привычно отказывая в женской просьбе.
- Ну и пусть! – Со слезами в голосе, ответила девочка. – У меня дома много игрушек, только собачки вот нет.
- Тоня перестань!
- Ты все врешь, мамочка. Это не мой папа. Если бы это был мой папа, он бы отдал собачку поиграть на один денек.
- Далась тебе эта собачка. Куплю я тебе, обязательно куплю. Не плачь, дорогая. Я еще куплю тебе лекарство, и ты будешь ее лечить.
- И я буду настоящим врачом?
- Да. Ты будешь настоящим врачом.
- Мам посмотри, какие там дети стоят, какие у них красивые наряды!
-Какие дети? Я никого не вижу.
- Ты опять врешь мамочка, ты прекрасно все видишь.
Мужчина посмотрел по сторонам, улицы были пустынны. Промозглый ветер разогнал редких прохожих. А девочка оказалась редкостной фантазеркой.
- Мам, а папа будет с нами жить?
- Нет, он не может.
- Тогда пусть сходит посмотреть, как мы живем.
- Он не может.
- Не может, не может. – Передразнила девочка. – А что он может? Пусть купит мне конфеты, ведь мы больше его никогда не увидим.
- Мужчина, как вас зовут? – Поинтересовалась женщина.
- Константин.
- Костя, не могли бы вы, купить Тонечке конфеты, я верну вам деньги.
- Хорошо, куплю.- Неожиданно для себя согласился Константин. Он остановил машину около ларьков, выбежал из машины и вернулся с большой коробкой «лаймовских» конфет.
- Спасибо, - вежливо ответила Тоня, принимая коробку.- Там конфетки? К чаю? – Разглядывая коробку, наивно спросила она. – А ты не зайдешь к нам чаю попить?
- Правда, зайдите, - попросила Тонина мама. – Очень вас прошу, ради Тонечки.
Он не думал, как это все будет выглядеть, почему-то очень сильно ему захотелось зайти к ним и попить чаю. И он согласился.
- А те дети, которых мы видели сегодня на улице, уже никогда не будут больше болеть? Да, мамочка?
- Никогда, моя дорогая.
- И я уже никогда не буду больше болеть?
- И ты не будешь.
« Почему она ей все время врет? – Подумал Константин. – Девочка наверняка еще не раз заболеет. А может это непостижимая женская логика? Логика, в которой так мало смысла?» – И тут он почему-то почувствовал, что имеет какое-то отношение к ее лжи, и остро ощутил свою причастность к семейной жизни.
Лифт не работал, Константин взял девочку на руки и помог донести ее на пятый этаж. Пока он нес, девочка улыбнулась и заговорщицким тоном прошептала: «А мою мамочку
Женя зовут». Словно услышав, что говорит ее дочь, Евгения обернулась, и тоже улыбнулась, эта улыбка была почти полной копией первой, правда с поправкой на возраст. Мать и дочь были очень похожи.
Они вошли в квартиру, и он ощутил спокойное тепло, нежный запах женского жилья, волшебное дыхание квартиры, которое так и манило войти внутрь. Здесь все было тонким и хрупким: фарфоровые слоники, хрустальные бокалы, желтые тюльпаны в причудливо изогнутой синей вазе. Он увидел несколько портретов и сразу узнал Евгению и Тонечку. Их лица в самых удачных ракурсах, умело подчеркнутое сходство матери и дочери, единство исполнения, гармоничное сочетание тонов и полутонов были свидетелями тому, что портреты делал истинный художник. Пока она заваривала чай, укладывала Тонечку спать, он сидел в гостиной, утонув на безумно мягком диване, и ощущал приятное блаженство полудремы полугипноза. И понимал, что ему не хочется никуда уходить. Он не пытался вникать в свое состояние, как-то оценивать происходящее, ему было просто чертовски хорошо и все. Он слышал ее голос, который то удалялся, то приближался к нему в зависимости от того, в какой комнате она находилась. Она разговаривала с Тонечкой шептала ей какие-то нежные слова, потом обращалась к нему, потом опять к дочери, он пытался отвечать и очень боялся заснуть в этой уютной расслабляющей обстановке. Потом она принесла на подносе тарелочки с бутербродами и рулетиками из красной рыбы и маленькие чашечки с чаем, и поставила перед ним на журнальный столик. Это были чудо бутерброды и чудо рулетики. На тонких обжаренных ломтиках багета маринованная морковь с чесночком, орешками, посыпана мелко покрошенными чипсами и сверху почти прозрачный кружок лимона. В каждый рулетик из рыбы завернута ложечка салата из яиц, картофеля, свежих огурцов и зелени.
- А вы знаете, что Пабло Пикассо, очень любил собак? – Спросила Евгения, устремляя на Константина взгляд карих, светящихся мудростью и нежностью глаз. - У него были пудели, терьеры, таксы, боксер, немецкая овчарка, далматин, афганские борзые и даже простые дворняжки. Если у Пабло Пикассо кончался роман с какой-то женщиной, то он уходил к другой, забирая немного вещей, и всегда забирал своих собак.
К своему стыду Константин плохо помнил картины Пабло Пикассо, он просто кивал, удивлялся и поглощал ароматные бутерброды.
-Конечно, он рисовал своих собак, особенно своего афгана по кличке Кабул, а еще свою таксу Лампу и пса-метиса Фрики. А вы любите собак, Костя?
-Да, однажды мои родители купили щенка мопса, серенький криволапенький с мордочкой похожей на обезьяну. Он так смешно ковылял и падал, и делал лужи на любимом мамином ковре. Он так быстро понял, что именно он в доме хозяин. Ведь для собак главное воспитание, главное дать им понять, что в стае, он занимает самую низшую ступень в иерархической лестнице. А нашему Льюису никто не дал понять. Мамочка с ним только сюсюкалась и целовала его в носик.
- Конечно, самая мелкая шавка может почувствовать себя хозяйкой в доме и кусать своих хозяев, если почувствует себя выше их по рангу. Собаку мало любить. И что ваш Льюис?
- О! Он все время искал момент, чтобы меня цапнуть, стоило просто спустить ноги с кровати. Маленькое коварное и удивительно злобное создание. Меня учили, что животных обижать нельзя, и я просто терпел наглого песика. Однажды я не выдержал и пнул животное так, что оно отлетело на метр от меня. И не поверите, произошло чудо. С тех пор Льюис никогда не кусал меня. Относился ко мне вежливо и уважительно. Но если честно, то я никогда не любил мопсов. Мне всегда нравились немецкие овчарки.
- Здесь, я согласна с вами. Я тоже люблю именно эту породу. Я сочиняла в детстве:
Человеку немного для счастья надо,
Два беляша и овчарка рядом.
Один себе, другой ей.
И нет на свете друга верней.
Говорят, что людям нравится порода собак, на которую они похожи. А я похожа на немецкую овчарку? – Улыбаясь, спросила Евгения.
Действительно, в ней было что-то грациозное, и эти карие глаза, такое едва уловимое сходство.
- Знаете, мой друг очень хотел купить домашнее животное. Он пошел выбирать в зоомагазин, и ему очень змея понравилась.
- Змея?
- Да, представьте себе. Змея ползала по квартире, спала в раковине, свернувшись клубком. А друг жил вместе со своим отцом, отец был на пенсии, старенький и ему эта змея очень не нравилась. А ведь змея была вовсе не ядовитая, просто человеку свойственно недолюбливать рептилий. Потом змея пропала, и друг очень расстраивался и долго искал ее по квартире.
- Так ведь, папочка и выкинул?
- Нет. Он тоже ходил, искал и все спрашивал: «И куда это твоя змея подевалась?»
Они разговаривали, смеялись, ему было легко и спокойно с ней. Ему казалось, что он знает ее очень давно. Он заметил, что она подкладывает ему свои бутерброды, и это было очень приятно ему. Потом уже пора было уходить.
- Вы крещеный, Костя?
- Да, конечно, меня моя бабушка водила крестить, мне уже тогда семь лет было. Меня окрестили, а потом повели причащаться, там знаете, кагор пить давали, маленькую ложечку, так он такой сладкий был, что стоило батюшке отвернуться, я чуть весь кагор не выпил, мне здорово попало тогда от бабушки.
- У меня есть одна просьба к вам. Отнесите вот это в церковь, - подала она ему маленький бумажный конвертик, - осветите, пожалуйста.
- Хорошо, но что это такое?
- Вы потом узнаете, только сделайте обязательно. Хорошо?
Константин вышел из квартиры, спустился по лестнице и тут неожиданно понял, что ему очень хочется вернуться. Зачем? Просто еще один раз увидеть ее, услышать ее голос, ощутить рядом ее присутствие, ее необыкновенно притягательную ауру настоящей женщины, женщины, которая ему очень, очень нужна. Он повернул обратно и бегом, переступая через ступеньки, кинулся вверх. Подбежав к ее квартире, думая, что может разбудить девочку, он коротко нажал на звонок, и сердце его замерло от томительного ожидания. Она не открыла. Он еще раз нажал на звонок. Никакого результата. «Что-то случилось».- Мысль лихорадочно пульсировала в его мозгу. «Но что? Что?». Она не открывала. Его рука приросла к звонку, потом он стал колотить ногой по двери. Сердце стучало в бешеном ритме. Секунды превращались в вечность.
- Прекратите хулиганить, а то милицию вызову. – Услышал он старческий голос за соседней дверью. Что вы стучите? Там никто не живет.
- Женщина! Там что-то случилось! Помогите, пожалуйста, мне не открывают!
- Какую чушь вы несете, кто вам не открывает? Кто там может быть? Там никого нет! В этой квартире уже год, как никто не живет. – Старая женщина приоткрыла дверь и удивленно посмотрела в образовавшуюся щель.
- Как никто? Я только что разговаривал с Женей и ее дочерью!
- Вы никак не могли с ними разговаривать, они погибли год назад в автомобильной аварии. Может вам скорую вызвать?- Обеспокоено спросила женщина, прикрывая дверь. Его трясло, он только что видел ее живую рядом с собой, только что беседовал с ней, а ее просто не существует? «А это?»- С победным видом спросил он и засунул руку в карман, пугаясь на мгновение, что этого там не окажется. Но маленький бумажный конвертик был на месте, и Константин дрожащими руками развернул его. Там была золотая цепочка с крестиком.
- Она просила меня освятить это в церкви.
Женщина с любопытством и страхом посмотрела на золото.
- Да, это ее цепочка. Но они умерли, погибли, давно похоронены. Но знаете, молодой человек, так бывает, мертвые возвращаются. У нее осталось здесь какое-то незавершенное дело. Скорее всего, эта цепочка с крестиком. Ведь она просила освятить цепочку в церкви. А давайте съездим с вами на кладбище, я покажу вам их могилу.
- Да, съездим. – Но ему уже почему-то было все равно, ему не очень хотелось ехать на кладбище. Он так давно хотел найти свою женщину, свою единственную, что, наверное, его мечта материализовалась таким странным образом. И ему уже было без разницы, где ее могила, какое ему дело до ее могилы, если ее уже нет? Но какая-то сила двигала его и, хотя ему не хотелось, он понимал, что должен ехать.
Они приехали на кладбище. Прошли несколько дорожек и поворотов между могил. Вот памятник и две фотографии матери и дочери, он сразу узнал их. Его сознание с трудом переваривало происходящее, ему казалось, что он лезет на бархан, а песок скользит под руками. И ему никогда не добраться до вершины.
Старушка между тем по хозяйски поправляла поваленные ветром искусственные розы.
- Что же тебе не лежится, милая, - приговаривала она. – Что же бродишь ты неприкаянная? Али не доделала ты чего? А ты, милый мой,- обратилась она к Косте. - Сделай то, чего она тебя просила. Значит нужно ей это.
Он отвез старушку домой, и съездил в церковь, поговорил с батюшкой и, как мог, объяснил происшедшее. Батюшка крестик освятил и посоветовал снести вещицу на кладбище и зарыть в могилу.
- Вы не удивляйтесь, молодой человек. – Сказал он, по дружески обнимая, Константина. – Подобных примеров множество. Природа этого феномена пока, увы, не известна. Ученые выдвигают гипотезу о существовании вокруг земли единого энергоинформационного поля, в котором хранится информация о каждом человеке, жившем на планете. Не удивляемся же мы, увидев по телевизору певца или актера, который давно уже умер. Для нас это вполне естественно. Ведь информация о нем записана на пленке. Но ведь и в природе могут существовать подобные записи, только на другой основе. Не надо бояться, что такое явление выходит сегодня за рамки нашего понимания.
Когда Константин ехал на кладбище, он почему-то вспомнил, какое легкое на ней было пальто и как холодно ей, наверное, в нем было там голосовать. На кладбище, он положил цепочку в целлофановый пакет, немного подумал, срезал розового пуделя, тоже положил в пакет и завязал узелком. Мерзлая земля не поддавалась. Костя засунул пакет в синею вазочку с искусственными розами, присыпал все снегом. «Ничего, - подумал он, - после первой оттепели приеду, зарою в могилу».
Она стояла на том самом месте и голосовала, только девочки у нее на руках не было. Сердце Кости радостно затрепетало. Конечно, это она! И все эти выдумки про энергоинформационное поле, какая все чушь, ведь он всего пару часов назад разговаривал с ней. Он резко затормозил, остановился около женщины и открыл дверь. Нет. Это не она, но так похожа, так похожа.
Евгения с Тонечкой стояли недалеко и наблюдали, выглядывая из-за угла дома, как он подъехал и взял женщину, они, улыбаясь, переглянулись друг с другом.