IX
Мать целыми днями ходила грустная, много плакала и часто жаловалась тёте Соне на плохое самочувствие.
- Тебе бы сейчас куда-нибудь в санаторий, - понимающе вздыхала та.
- Ты права. Мне бы сейчас сменить обстановку, да хоть немножко забыться... Но где я возьму тот санаторий среди лета? – грустно улыбалась Маня.
Борис частично проблему решил, достав «горящую» путёвку в дом отдыха в Крым. Правда только на «лицо мужского пола», то есть на себя, но можно было ещё прихватить несовершеннолетнего ребёнка. Им оказался Эдик. Мы же с Маней пристроились на квартире, в которой только ночевали. Всё остальное время вся наша семья проводила на море или в тени роскошного парка. Маня действительно перестала плакать, охотно ходила по магазинам, а перед возвращением домой даже шутить стала.
Сонечка, которая всё это время оставалась в нашем доме на хозяйстве, отметила, что десятидневный отдых пошёл Маничке на пользу. Когда, спустя несколько дней, сёстры остались наедине, а я, устав от Светы-маленькой, притаилась в детской, тётя Соня осмелилась на откровение:
- Коля тут во время вашего отсутствия объявлялся. Но я уже знала, с кем имею дело, сразу же схватилась за нож, и сказала, что если он хоть на шаг приблизится, пущу его кишки наружу.
Маня засмеялась, но смех был хоть и громкий, но какой-то не настоящий. Я подумала, что ей по-прежнему грустно из-за умершего мальчика, а смеётся она, чтобы не обидеть сестру.
- Ну и что, он ушёл? – несмотря на грусть, Маня всё-таки проявила интерес к рассказу.
- Ушёл, а поздно вечером, когда стемнело, снова появился. Но я тогда уже дверь на ключ закрыла и его не пустила. Так он тут по двору ходить стал...
Что ещё делал Коля у нас во дворе, я не услышала, потому что Света, обнаружив меня спрятавшуюся, вытянула из укрытия и, схватив за руку, потащила на улицу.
- Ну и зачем ты меня сюда привела? – моему взору предстали пустые скамейки у дворов, - Видишь, кроме Эдика и Митьки здесь никого нет. Идём, я, лучше, тебя на качелях покатаю или куклу большую дам поиграть.
- Не хочу на качелях, не хочу куклу, - противилась сестрёнка, - Пойдём к Эдику, он наш брат, он должен с нами играть.
- Он не будет с нами играть, - я попыталась объяснить ей положение дел, - он нас прогонит, а может даже и ударит.
- Ударит? – удивилась Света. - Но я же тогда плакать начну, и тётя Маня его загонит домой, как тебя, когда я коленку разбила.
- Нет, Свет, если ты начнёшь плакать, то тётя Маня загонит домой не его, а тебя, - поделилась я своим многолетним опытом.
- Ты меня обманываешь, - она покачала головой и, лукаво улыбнувшись, направилась к мальчишкам.
Мне следовать за ней не хотелось, роль зрителя в этом спектакле, была как-то больше по душе. Брат со своим другом, сидя на траве, обменивались какими-то железками и о чём-то мирно беседовали, когда Света-маленькая уселась рядом с ними. Они оба удивлённо на неё уставились, потом Эдька крикнул:
- Светка, что это за дела? А ну-ка быстро забрала отсюда Свету-маленькую.
С тех пор, как я перестала бояться кулаков брата, его просьбы и приказы не имели для меня никакого значения. Поэтому ответ мой не был переполнен покорностью:
- Она тебе тоже сестра. Вчера я с ней играла, сегодня твоя очередь. А я пойду Аллочку поразвлекаю.
Я уже открыла калитку, но голос брата вынудил меня затормозиться и оглянуться.
- Светочка, ты же хорошая девочка?
Вот это, да! Так он с девчонками ещё никогда не разговаривал.
- Хорошая.
- Так, подойди к Свете-большой и скажи, что хочешь только с ней играть, - он произнёс это шёпотом, заговорчески.
- Не скажу, - уверено ответила сестра. – Я хочу только с тобой играть.
- Но мне сейчас некогда, - Эдька стал смущённо озираться по сторонам, проверяя, не является ли кто, кроме Митьки и меня свидетелем таких откровений. Убедившись, что ему на этот раз повезло, он закричал, привычным для меня, голосом, - Если не уйдёшь сама, то я тебя отсюда выкину.
- А я начну громко плакать, - пригрозила она. – Знаешь, как громко реветь я умею? Никто так не умеет: ни ты, ни Митька, ни...
Света-маленькая, наверное, ещё долго бы перечисляла всех, кто не умеет так громко, как она реветь, но Эдька, нервно поднявшись, схватил её и, поставив на ноги, подтолкнул по направлению к дому.
Заводской гудок нашего консервного комбината мог бы позавидовать той силе вопля, который вырвался из груди маленькой четырёхлетней девочки. Даже собака в Наташином дворе завыла. Копошившиеся до этого в огородах и палисадниках старушки все одновременно выскочили на улицу и дружно раскудахтались:
- Это ж надо!
- Вот выродок растёт!
- Над родной сестрёнкой издевается, так ему этого недостаточно, уже до маленькой добрался.
- Может, ты дома и с Аллочкой счёты сводишь? – вопрос адресован был моему брату.
На шум выбежала Маня.
- Света, что здесь происходит? – поинтересовалась она.
- Эдик Свету-маленькую обидел, - пояснила я, удивившись, что старушки, в отличие от Мани, об этом меня не спрашивали.
- А почему Света возле Эдика оказалась? – зло и нервно произнесла мать.
Замолчавшие на какое-то время соседки снова заквохтали:
- Вот она, явилась! Вместо того чтобы ремня мальчишке дать, она к ни в чём не повинному ребёнку прицепилась.
- Выгнала на пару с сыночком мать родную из дома...
- Эдик! – громко, стараясь всех перекричать, обратилась к сыну Маня, - Немедленно иди домой! – Потом, не глядя ни на кого, добавила, - а то некоторым здесь делать больше нечего, как за чужими детьми следить...
Улица быстро опустела. Эдька скрылся, соседи разбрелись по своим дворам, Митька, испугавшись скандальной ситуации, куда-то убежал.
- Вот видишь, - с геройски поднятой головой гордо изрекла Света, - а ты говорила, что меня загонят.
- Что вы здесь вдвоём делаете? Детей вокруг нет, идите-ка и вы домой, - предложила выглянувшая из-за калитки тётя Соня.
- Вот видишь, - теперь сказала я.
Тётя Соня заботливо вкладывала в рот Аллочки картофельное пюре. Та иногда проглатывала, а иногда под глубокие вздохи своей матери и весёлый смех сестёр, содержимое выплёвывала.
- Не смейтесь, девочки, а то она думает, что поступает очень хорошо.
Мы постарались просьбу удовлетворить и тихонько прыскали в ладошку. Вдруг Аллочка сделала рвотное движение, ничего, однако, при этом не выдав, потом ещё раз, потом что-то вроде плача и снова рвотное движение...
- Ма-ня! – громко и испуганно Соня позвала, стирающую возле колодца, сестру.
- А-а! – отозвалась та.
Пока Маня прибежала, малышка уже нормально дышала, потому что её мать инстинктивно уверенными движениями многократно похлопала ребёнка по спинке. Однако нервы сдали, и Соня, разрыдавшись, стала объяснять сестре, что произошло. Маня вдруг тоже закатилась истерикой.
- Я так испугалась, - сквозь всхлипы твердила она, - думала Свету свою, пока добегу живой уже не застану...
- При чём здесь я? – от удивления я даже слегка икнула, - Я-то могу нормально кушать, а Аллочка ещё маленькая, ещё не научилась...
- Да-да. Я понимаю. Просто нервы сдали.
Тётя Соня, перестав плакать, тоже с недоумением посмотрела на Маню.
- Маничка, разве так можно? Ты себя доведёшь. Ты должна взять себя в руки.
- Я понимаю, Сонечка, я всё понимаю. Просто, я там стирала, да и задумалась, почему всё так получилось... За что мне выпало столько вынести?.. А тут ты закричала, и я внезапно всё поняла: это Бог меня наказал. И испугалась я жутко... Подумала, что он забрал у меня сначала одного ребёнка, а теперь ещё и второго хочет забрать. Грешна, я Сонечка. Ох, как грешна!
Маня снова с завываниями и причитаниями заплакала, усевшись за стол и закрыв лицо руками. Соня, заботливо гладя её по волосам, утешала:
- Милая моя, ну какая же ты грешница? Да, ты – святой человек. Ты такие вещи говоришь... Я даже себе представить не могу, чтобы на тебе какой-то страшный грех висел. А по мелочам, так мы все грешны... Знаешь, я ведь и ребёнка могу ни за что шлёпнуть, и Диме на нервах такое сказать, что потом и сама жалею. Ну, а что случилось, то случилось. Это была ошибка врача, а не бога. Ты должна радоваться, что у тебя есть двое чудесных деток, а то знаешь, как оно в жизни бывает... У нас, например, у одной сотрудницы внематочная случилась, и врачи сказали, что детей у неё больше не будет... А ей всего лишь двадцать лет.
Маня, успокоилась и молча смотрела в угол комнаты. Казалось ничего, из того, что ей говорила сестра, она не слышала, но, вдруг поднявшись, задумчиво промолвила:
- А может ты и права. Кто в этом мире безгрешен?
Я же, ничего не поняв из рассказа тёти Сони, внутри себя поражалась: почему мне снова выпало «счастье» оказаться крайней? Почему Мане в голову взбрело, что со мной что-то должно было случиться, ведь Эдик тоже в тот момент был дома...
(продолжение следует)