Психологический этюд
Бороться лучше со знакомым злом,
чем к не знакомому стремиться.
/Шекспир/
Что произошло бы со мной, если бы цепь совершенно не связанных событий и случайностей не толкнула меня к тебе? Но всё случилось именно так, а не иначе, потому что я из тех женщин, которые притягивают к себе подлецов и авантюристов. Меня всегда влекло к психологическому экстриму, и ты оказался для этого надёжным партнёром. Твой злой и атипично авантюрный ум был для меня надёжной приманкой. У тебя была нужда в хорошей рабочей лошадке, на спине которой можно проехать трудные времена. Лошадка неожиданно оказалась чистокровной, а породистую лошадь не пугает неумелый всадник, поэтому успех был обеспечен. Ты вытворял на моей спине всё, что заблагорассудится, а я выполняла любую твою блажь и шла твоей дорогой. На спине у меня был господин-тиран. Первого я любила, а второго всё время пыталась сбросить.
Твой психологический портрет я посвящаю своим последовательницам, чтобы им не пришлось заблуждаться и тратить столько времени на раскрытие твоей сущности.
Ты многолик и несчастлив, потому что никогда не был самим собой. Вряд ли кто-либо видит, что ты представляешь собой на самом деле. Своё настоящее «я» ты прячешь глубоко, потому что оно не укладывается в рамки общепринятой нормы. Хотя норма – это всего лишь вопрос соглашения. Тебе страшно быть самим собой, и ты всегда играешь какие-нибудь роли. Иногда всё же твоя сущность, порождённая чудовищной фантазией, прорывается наружу, но она ни при каких обстоятельствах не утрачивает связи с затаившейся на дне подсознания, порочной душой.
Общаясь с тобой довольно продолжительное время, я до сих пор не могу ответить на вопрос, кто ты? Злодей, садист, безумец или просто несчастный человек. Ты для меня незнакомая дорога, по которой я брела, спотыкаясь и расшибаясь в кровь. И сейчас я не могу разобрать свой винегрет чувств по составляющим. Моё уважение приписывало тебе глубокий интуитивный мир, а все вокруг говорили, что ты бездушное звено между деньгами, самомнением и откровенной наглостью. Собрав на одну чашу весов, радость общения, восхищение твоей волей, расчётливой добродетелью, мнимым постоянством и сомнительной порядочностью, я не могу добавить туда свою любовь. Любовь не живёт в атмосфере унижения, попрания, сплошного обмана и гиперэгоизма. Ты из тех мужчин, которые испытывают любовь только к самому себе. Огромное чувство это заполнило всё твоё сердце и сделало ущербными и недостаточными чувства другого человека.
Восхищает жизненная энергия, которую тело черпает из пороков, а пороки твои, в свою очередь, суть ужасающего эгоизма и себялюбия. Такую душу, природа сотворила не в лучшие часы своего вдохновения. Ты словоохотлив, когда надо сорвать букет восхищения, и мрачен, молчалив, когда чувствуешь, что добьёшься своего без особого красноречия. Тебя можно считать великодушным и щедрым, но истоки этого великодушия вовсе не добродетель, они исходят из маленькой души, которой хочется огромного постоянного поклонения и восхищения. Невероятно, но восхищение и поклонение одного рядом живущего человека превращает тебя в монстра-тирана, а любовь ближнего в рабскую покорность, дополненную грубостями и оскорблениями. Принцип твоей нравственности, раздутый до невероятных пределов эгоцентризм. Его основная суть: «Я центр вселенной, всё и все должны вертеться вокруг меня и для меня, и для моей «чудной» пиписки». Ничего другого, никого другого, кроме себя ты не признаёшь. Успехи других тебя огорчают, талант и признание – злят, а победа и вовсе приводит в бешенство. Все, кроме тебя, свиньи и сволочи. Оттого ты идёшь по душам и судьбам людей близких, родных легко и непринуждённо. Ты человек, у которого нет моральных ценностей. Тебя ничто не держит, не страшит, не останавливает. На лице ты носишь маску этакого весёлого балагура, оригинального шутника, шутки которого выходят за грань неординарности, скорее они на грани оскорбления окружающих. Только я знаю, что по сути своей ты мрачный и невесёлый человек. А под маской остроумного шута прячется заурядная личность, не обременённая никакими талантами, кроме как упорством в достижении своих целей авантюрными и порой неожиданными для окружающих методами. Редко что идёт у тебя от души, может, только брань. Оригинальность надуманна, шутки пошлы. Ты не можешь простить человечеству своего неприменимого на полную катушку злого ума, и в то же время обыкновенной человеческой посредственности. Несомненно, ты обладаешь и умом и остроумием, но они такого рода, что в большинстве случаев вызывают только злость у окружающих и наносят изощренную обиду близким.
Не могу забыть о добродетели, которой ты так часто пользуешься. Ты добр и отзывчив в глубине души. Но добродетель, пройдя через твоё ЭГО, приобретает особые свойства. Она открыта, но она ленива. Она ждёт просьбы, а затем напоминания. Ты помогаешь, когда тебя просят, помогаешь, упиваясь и наслаждаясь своим благородством, но не из радостной готовности помочь. А ведь истинная щедрость это помочь человеку, опередив его просьбу. Человека в нужде и горе ты обожаешь, потому что он зависит от тебя, а, следовательно, легко управляем.
Ещё ты очень любишь могилы близких, которым уже не нужна твоя любовь и забота. Прости, что не доставила тебе удовольствие организовать мои похороны. Я уступила другой свое место в твоей постели и в купленном тобой за «безнал» шикарном гробу. Как это благородно и необременительно любить мертвых! Всего лишь смахнуть листья упавшие на мрамор и выпить стопку водки, любуясь притихшей и скорбной природой. Матери и жёны нуждаются в тёплых словах в каждодневной доброте и заботе, внимании, улыбке, поддержке. Это обязанность каждого мужчины.
Ты много сделал добра, но ты все помнишь и требуешь за него моральной расплаты. Как бы не была бескорыстной маска на твоём лице, сердце твоё всегда в мозолях от добродетели. Ты помнишь обо всех обидах нанесённых тебе даже в детстве, так же ярко, как будто это произошло сейчас. Твой мозг избирательно накапливает и запоминает только то, что причинило тебе обиду, разочарование, боль. Всё доброе и хорошее, что делали для тебя множество людей уходит, как в песок и забывается мгновенно. Избирательность твоего мозга направлена на то, чтобы регистрировать зло и отвечать на него. Сверкая снаружи вымученной элегантностью, ты нечистоплотен внутри. Я наблюдала за развитием твоего предательства, знала все твои пороки и слабости, знала твои квартиры для свиданий, твои развлечения, знала даже о том, что твоя дама предпочитает ананасы. Я наблюдала, оправдывала и непонятно почему прощала тебе всё, что ты совершал.
«Даже странно, чего только не делает мужчина, а женщина по-прежнему считает его ангелом». /Ульям Теккерей « История Генри Эдмонда»/
Вот видишь, всё это уже с кем-то было, и сейчас каждые десять минут с кем-нибудь случается. Хрупкий цинизм - более адекватная реакция на твои поступки, чем сентиментальное томление. Я выбрала первое.
Вирус предательства, постоянно витал рядом с тобой в воздухе. Досадные «мелочи», которые доходили до моих ушей не складывались в общую картину, потому что я всё ещё видела в тебе символ порядочности, постоянства, счастья и беззаботности. Но ты оказался из тех мужчин, которые обретают сексуальность только вне брака. Внутри тихой семейной жизни непременно тикает её обязательная начинка – бомба скуки. Постоянная нравственность более трудна, чем многоразовый эгоизм. Теперь я начинаю понимать природу твоей мнимой уверенности в себе, экзистенциальную зависть, глубокий атавистический страх перед умной, да ещё и красивой женщиной. Любыми средствами подавить, раздавить, унизить, зарыть, чтобы не вырвалась, не прорвалась, иначе доля восхищения достанется не тебе. Я сплетала паутину из смягчающих обстоятельств, чтобы не допустить разрыва с мужчиной, которого в глубине души уже давно считала душевно больным. Я всё чаще становилась объектом раздражения, и это причиняло мне почти физическую боль. Я упорно пыталась найти то хорошее, ради чего стоило продолжать. Я любила наш дом, любила ожидать тебя к ужину, любила делать тебе подарки, любила наши вечера с шампанским и фруктами. (Кстати, ананасы я тоже обожаю). Любила сплетничать с тобой о наших друзьях, разгадывать кроссворды, сажать деревья и просто молчать. Это очень важный критерий отношений между людьми, когда им комфортно вместе молчать. Как мало места занимают в жизни события, в которых участвует сердце и ум! А ведь только они и остаются в памяти.
Дом это вовсе не жильё. Дом как вера, К одним он приходит с молоду и сразу. А другие обретают дом мучительно, через сомнения, страдания, потери. Уходят из него, как блудные дети, чтобы вернуться обратно, обрести и оценить.
Наконец, была ещё одна вещь, которая меня удручала: беспричинное отчаяние, которое всегда жило в моём сердце. Это отчаяние исходило из хрупкости моего бытия, которое может треснуть и разлететься в любую минуту. Даже в наше самое лучшее время я знала, что «золотые дни» моей нищеты и одиночества ещё впереди. Я была запрограммирована тобой на ожидание предательства.
Любят НИ ЗА ЧТО, а не любят за ВСЁ. Я вошла в жизненную полосу твоей лжи, раздражения оскорблений и измен. Зато я теперь знаю, что теорию относительности Энштейна можно понять очень быстро, если сесть голой задницей на горячую сковородку – минута покажется вечностью. Я знаю, что не следует терпеть того, кто приносит нам боль. Какой смысл жить в состоянии стресса и разочарования? Когда я чувствую, что постоянное стремление угодить тебе, оказывать тебе поддержку не даёт никаких плодов, это означает, что общая дорога ведёт в никуда. Пусть твоё непорядочное поведение остаётся твоей собственностью и приобретением твоей новой жены.
Все, что было - это компромисс с самоуважением, ценой которого, был ты. Потребовалось слишком много грязи, чтобы я не противилась решению , предложенному тобой. Осознание проблемы – уже хорошее начало, или конец.
Предательство категория очень сильная. Она не применима к друзьям, подругам, знакомым. Её можно отнести только к человеку, с которым, ешь, спишь, ссоришься из-за не пришитой пуговицы, знаешь каждую морщинку вокруг его глаз, все болезни и привычки
Ложь и предательство всегда таились в глубине твоего существа. Они могли бы вырваться наружу гораздо раньше, но нужны были два условия: концентрация в твоей крови предательства должна была превысить критическую точку и маленький никчемный повод, который даст взорваться ему и разрушит всё, что создано между нами за двадцать лет. В этот день всё было ложью. Каждое написанное слово, твои суетливые жесты, твои бегающие колючие глазки. Даже осень в этот день притворно строила из себя лето. Я буду очень хорошо помнить эти две минуты, которые двадцать лет жизни превратили в прах, в пыль, в ничто, а тебя в чужого мужа. Короткий растянувшийся на вечность миг, абсурдный, невозможный – миг твоего предательства.
И вот я женщина, сброшенная с обрыва и повисшая в воздухе. Женщина, ступившая одной ногой в старость, а другой в нищету, перепуганная и ошеломлённая. Немного спустя, я поняла: то, что произошло со мной невозможно назвать предательством. Предательство всё же вещь понятная и, в общем, предсказуема и управляема. Его можно отсрочить во времени или вовсе не допустить. А это нечто худшее, более ничтожное. Это негативизм, который заставляет брать на себя слишком много. Энергия расходуется на то, чтобы удержать себя в равновесии. Находит какое-то головокружение души, как будто твоё тело медленно соскальзывает в ледяную пропасть, руками зацепиться не за что, и слабого голоса о помощи никто не слышит. И чтобы вернуться из этого состояния, надо хорошо, очень хорошо осознать, что в существующем положении вещей я значила меньше, чем грязь. До какой степени слабо и ничтожно то, что мы называем душой, чувством, состраданием! Там, где ещё совсем недавно сердце было переполнено заботой и теплотой, стало пусто, холодно, жутко. Всё ушло, и осталось только случайное и чуждое соседство.
Я смотрю на тебя из окна нашей комнаты, вижу твою чуть сутулую фигуру, такие родные, до боли знакомые жесты. Никакой ненависти, ревности нет, только острое чувство жалости. Ты похож на обмякший член, выскользнувший из молодой ****ы, у которого уже нет ни формы, ни спермы, ни желания. Своей внешней наигранностью ты можешь обмануть кого угодно, только не меня.
Мой, дорогой философ, всё твоё отношение ко мне в последнее время, жестокое и несправедливое, носило следы умственного расстройства. Как я могу судить человека, не понимающего ни себя, ни других и почти потерявшего разум? Грузины говорят, что настоящий мужчина должен зарабатывать деньги, сам выбирать на базаре мясо и отвечать за свою женщину. Для настоящего мужчины тебе не хватило самого главного -третьего условия. Твой внутренний мир, который представлялся многогранным и глубоким раскладывается на простые составляющие и ограничен такими понятиями, как еда, секс, «философия», сон. Нравственные потребности у тебя отсутствуют даже в зародыше. Вся твоя жизнь, и все твоё окружение подчинены тому, чтобы качественно удовлетворять твои неограниченные потребности. Твой внутренний мир не нарушался даже тогда, когда беда крошила моё сознание и уничтожало всё моё существо. Мои беды, мои болезни, я сама, наконец, ничего не значу для тебя. Существуешь только ты и твои проблемы. Ты смотрел на меня глазами мужчины, который говорит по телефону и не видит собеседника.
Каждое человеческое существо уникально в своих проявлениях, инстинктах и способах получать удовольствие. Я готова была принять и приняла твою «уникальность» в отношениях, хотя все вокруг говорили, что ты просто подлец и нахал.
В жизни мы можем совершать различные поступки кроме тех, которые для нас разрушительны. Истинное лицо человека – это его поступки, они то, что ты есть на самом деле. Это то, что ты сделал с нашим домом, с нашими отношениями, с нашими воспоминаниями, со мной, наконец. Я слишком живо ощущаю непоправимое в отношениях. Нельзя вернуть то, что мы потеряли. Теперь, когда я стала для тебя недоступной, как для крота козьи тропы на скалах, я скажу, что тебе всё же удалось меня обидеть и сделать мне больно.
Мне больно от любви, которая не выпала на мою долю, мне больно от слов, которые ты никогда не сказал мне: «Родная моя, любимая моя…». Я вижу вокруг одни только спины. Секс с хорошим партнёром ненадолго отвлекает, но это как горячая вода в холодную погоду: умиротворяет тело, но усиливает боль в ране. Я постоянно помню тебя как родного мне человека, замученного жизнью и собственными поступками, человека, который, уходя от проблем, создаёт их себе ещё больше. Почему ты не понял, что жизнь вообще - это ****ская путаница, гнусный фарс, обречённый на фиаско от начала до конца? В нашем интертекстуальном мире подобные аллюзии при всей их иррациональности естественно амплицитны и неизбежны. (Фраза составлялась лично для тебя, дарю).
Странно противоречивые чувства вызывает во мне твоя личность. Я огорчалась, когда ты уходил, и одновременно радовалась, что больше не увижу ненависть в твоих глазах. Теперь меня постоянно кто-то любит, но уже никто не мучает. В человеческих отношениях много мусора, откровенно говоря, говна. Но ведь странная штука, на навозе растут цветы и дурно не пахнут. Из твоей навозной, то есть говняной натуры цветов не получилось. Всё, что восхищало меня в тебе, теперь видится, как нечто банальное, отжившее, серое, мертвое, холодное. Как после яркой вспышки молнии ясно видятся скудность чувств, убогость побуждений, банальность поступков. Переходя от посредственности к напыщенности, от напыщенности к глупости и от глупости к смехотворности, природа возвратит тебя в общество тех людей, которое ты заслуживаешь. В природе есть только один единственный факт, и он состоит в том, что все люди и каждый человек в отдельности двигаются к своему предназначению, и каждый идёт своим собственным путём. Но бывает и по-другому: в одно прекрасное утро вдруг человеку будто вожжа по хвост попадёт. Он просыпается, и на него словно затмение находит. Накатывает бешенство, и его уже ничто не может остановить. Он превращается в лошадь, бегущую в шорах, и лучшее, что можно для него сделать, – пристрелить на месте.
Многое произошло между нами, но почему-то хочется сохранить в отношении Вас бесконечную благодарность за то, что я теперь знаю, что любовь часто не совпадает с восхищением и уважением. Я знаю, когда погибает одно, тотчас возникает другое, что конец есть всегда начало, как в прямом, так и в переносном смысле. Я знаю два самых тяжёлых испытания: терпение и ожидание. Терпение в ожидании твоего предательства. Я думаю, нашему браку не хватало общей мечты и твоей порядочности. Моей порядочности хватило бы на четверых, но, к сожалению, эта нравственная категория не делится.
Самая большая и благородная месть – это прощение. Я прощаю тебя и прощаюсь с тобой.
Нежно целую твои женственные пальчики.
Айника Абина