ПРОКЛЯТЬЯ
Нашалят щенки, хозяйка в порыве гнева призовёт всех чертей на их головы, а они живы и живут, пока не умрут от старости. Пьёт ли муж, но он ещё любим и как жена не клянёт, чего только не пожелает в гневе своём, но не сбываются проклятья, да так и ещё случается, что и жену переживёт бедолага.
Но свела судьба в вагоне как-то двух женщин. Стучат колёса, умиротворяют. Слово за слово, и полилась беседа о самом сокровенном, о чем не расскажешь соседям своего района, а порой никому. Носишь этот груз до самой смерти. Начала одна с момента, как её деда прокляла мать со словами: « не свить гнезда тебе, детям твои, внукам».
«А за что?», спросила, обеспокоено, слушающая.
«Захотел отделиться от матери и увёл со двора корову, не спросив. Мать выделяла ему тёлочку. Дед ещё с женой не имел детей, а у матери его ещё четыре девочки оставались, его сестрёнки. А он увёл корову со двора. И как мать не просила, не слушал её сын, вот и послала она проклятья в след ему на его голову».
«И что, сбылись?»
«Представьте себе. У него, как у матери его в живых осталось 4 дочери и младший сын. Я из третьего поколения. А он рано потерял жену, потом женился часто, да не смог жить ни с одной долго. А дети его так и не свили гнезда себе. Ни дети детей.Да,меня завут Алевтина" и она склонила голову, приложив руку к груди.Темные волосы короткой стрижки закрыли лоб.Но её карие глаза светились таким интересом к собеседнице, что той ни чего не осталось, как назвать своё имя.
"Зинаида я"
"У Вас редкое и красивое имя" сказала Алевтина, на что Зинаида отозвалась положительно о имени Алевтина. Обменявшись комплементами и сознавшись, что обе были не довольгны своими именами в детстве и юности, они замолчали на мгновение.
«Ну, надо же, значит, действуют проклятья то?» покачала Зинаида головой, задумалась, как бы что-то вспоминая, а потом с грустью добавила: «Меня наверно Бог накажет, я ведь грешна, прокляла своего мужа много лет назад».
« Сбылись проклятья?» оживилась Алевтина, как бы ища подтверждение, о рассказанном, ею случае с дедом и,затаив дыхание, посмотрела на собеседницу.
«Да и лучше бы не сбылись» с горечью в голосе ответила та.
Молчание воцарилось в купе. Третья женщина, спавшая ранее на верхней полке, тоже притихла, но и не выдала себя.
«А дело было так. Послали моего мужа учиться в партшколу. А я осталась с малышкой нашей у его родителей. Они меня очень любили. Читаем письма от него и ждём. А сколько радости было, когда он возвращался на каникулы. Весёлый, с большим чувством юмора, соскучившийся. Да же родителей не стеснялся, обнимет при них и поцелует. С дочкой всё время, с рук не спускал. Оставался один год учиться. Письма приходили как всегда, длинные и с шутками. Приехать должен уже, а его нет. Мы стали волноваться. И вот приехал, а за руку ввёл девушку, красивую, здоровую на вид, кровь с молоком. Знакомьтесь, моя жена. Я чуть дочь не уронила. А отец его горячий был характером, так на дверь ему и указал, сказав, вот твоя жена от Бога и дочь твоя, и она и есть и будет наша единственная невестка» Он ушёл с ней, меня успокаивали его родители, валерьянкой отпаивали. Через несколько дней я уехала от них, не смогла больше под этой крышей жить.» и она замолчала, да так надолго, что на верхней полке завозилась женщина и, свесив голову, спросила:
" а как ты прокляла его? Ой, простите Вы(добавила спешно увидев взрослую даму)У Вас такой молодой голос!" И смутилавшись, что ненароком комплементом указала на разницу в голосе и возрасте, подняла голову.
«Да в сердцах просила Бога наказать его за дочку мою, что б всю жизнь мучился совестью, что б он не имел дочерей больше»
«И как?» поддержала её вопросом, спускаясь, женщина с верхней полки. Она была молодой, в меру полная, такая, о каких говорят, золотая середина, т.е. не полная и не худая. С удивленным взглядом голубых глаз и верившая в сказки и мистику, от волнения закусила нижнюю губу.
Та, что рассказывала о своём дедушке,с красивым именем Алевтина, женщина лет пятидесяти, не утратившая привлекательности, с грустным взглядом на лице, была худощавая, тонкокостная. Её карие глаза смотрели вдаль через окно.
Зинаида, замолчавшая на минутку, глубоко вздохнув, продолжила дрогнувшим голосом:
«С женой ему не повезло. Родила она ему 4 детей, два мальчика и две девочки. С парнями всё нормально. А девочки обе ненормальны, умственно отсталые. Вторая жена с горя ли, но больна была диабетом,стала слишком худой. Характер её испортился, или она была всегда такой. Ведь он по пути домой тогда заночевал у друга. В Узбекистане тепло на улице спать на топчане. А она, сестра друга, ночью пришла к нему. А ей и восемнадцати не было. А утром его заставили взять её с собой, он и знать не знал, что её тётка с ума сошедшей была. Сошла с ума в семнадцать с половиною лет, когда не позволили выйти замуж. Поэтому то они девушку и отдали ему, мужу моему, боясь, что и она, как её тетка, с ума сойдёт. Говорят, это передаётся по женской линии. Приходил ко мне, прощения просил, но изменить то ничего нельзя. Не мог он бросить её с ненормальной дочерью, которая родилась первой. Позже два мальчика и ещё девочка. До трёх лет нормальной была вторая, но в три года так и осталась умом трехлетней девочки. Вот так и сбылись проклятья»
«А он как же? Жив ещё?» спросила самая молодая.
«Нет, он умер в 45 лет, было бы ему сейчас 70» ответила Зина. Она была загоревшей, кожа на лице сухая, сама небольшого роста, и даже в своём преклонном возрасте с хорошей фигурой. Волосы, завязанные в пучок, придавали её лицу излишнюю строгость, которая не сочеталась с её мягкими движениями и спокойной манерой говорить.
Спрашивать было неудобно, но и говорить ещё не хотелось. Прервала молчание женщина, представившаяся Алевтиной .В её вопросительно-молящем взгляде потемневших карих глаз был призыв к вниманию.
"Рассудите меня. Когда я была молодой, мы разошлись с моим первым мужем. Нашей с ним дочери было 4 года. Он привёз себе из Украины женщину, поселился за 30 километров, стали они жить. Конечно, было неприятно слышать, о том, как они хорошо живут. Друзья его специально говорили, что вторая жена хорошая кулинарка. Через год он приехал к своей маме. Был праздник, посвященный Октябрьской революции. Я не пошла в центр посёлка и была дома. Но пришла моя мама и говорит, что мой муж приехал. Мы не развелись документально и его так и считали моим. И вот мы дома с дочкой. Я её спрашиваю, «а если сейчас папа придёт, что ты сделаешь?»
По её лицу пробежала лёгкая улыбка, а потом, вспомнив что-то, скорее всего моей мамы недовольные слова в его адрес, сказала: " А я его кочергой".
Я ей: "Ну зачем же кочергой, ты ведь можешь поговорить» Я выглянула в окно и правда, друзья привезли его. Он вошёл и присел сразу же у двери на мешок лука. Дочь смотрела на него, немного склонив голову, и улыбалась. Ждала. А он смотрел на меня. От него несло запахом спирта или водки. Это то и была причина развода. Я ему и говорю, приди в другой раз трезвым к дочери. Он рассердился. Что ж и уйду. И повернулся к двери. Молчавшая девочка вдруг крикнула ему в след, ну и иди чёрт полосатый. Где она это слышала? Вечером его мама пришла, оглядела комнаты. Никого.
А дочь ей «Ты, куда бабушка дела моего папу?»
А она, сейчас приведу.
И с папой вошли в комнату через несколько минут. Он был трезв. Его мать положила нашей дочери фотографии ему в костюм, проговорив, будешь вспоминать. На одной были мы вместе» Его мать вытолкала нас на улицу поговорить. Он и предлагает уехать с ним Я ему, ну как же ты можешь, ведь у тебя вторая дочь родилась. А он опять за своё, я тебя во сне вижу, такой красивой в белом платье «Давай уедем ото всех, ты я и наша дочка. Обещаю быть хорошим мужем".
А я ему, коль ты им не стал за пять лет, вряд ли сможешь. Ты женился, а я нет, я буду упрекать. Давай я выйду, разойдусь и тогда только смогу жить с тобой на равных. Да и мама у меня одна, а мужей может быть много».
Он уехал, а через несколько дней получила я письмо на двух листах, исписанных с угрозами, от его второй жены, что она пойдёт сейчас в церковь и заколдует так, что ни я, ни моя дочь света божьего не увидим. А ведь я им не мешала жить, ни чего не говорила и всё равно получила угрозы. Стою, листы в руках дрожат, за дочку переживаю. А подруга и говорит: "Скажи, кто клянёт, тому Бог даёт и ничего не бойся» Женщина окинула попутчиц взглядом. Те смотрели на неё со вниманием, и она продолжила;
«Я уехала из этого места в Сибирь, очень не хотела ссор А через полгода получила из народного суда, что жена его умерла, и девочку взяла сестра умершей на воспитание, и она будет получать 15 процентов алиментов от его зарплаты. Читала и глазам не верила. Кроме сожаления, ни какого чувства не испытала. Но поняла, кто клянёт, тому того и Бог даёт». Помолчали.
И тут заговорила самая молодая. Она вспомнила случай, который произошёл с её тетей:
"Моя тетя работала заведующей пекарней, была одинока, воспитывала сына одна. Но вот она и водитель в пекарне полюбили друг друга. И он уходит от своей жены, где дочка пяти лет и женится с моей тётей. А моя мама пришла один раз расстроенной. В магазине мою маму увидела жена шофёра и давай сыпать проклятья, но не на маму, а на сестру, которая увезла её мужа. Мама дрожала от волнения. Что ни говорите, а в глубине души мы верим и боимся. Разъярённая, кричала она, что сходила к гадалке и что мамина сестра года не проживёт. Но год с того дня (это было в июле) подходил к концу и вот уже май, все стали забывать этот случай, как мамина сестра скоропостижно умерла от столбняка. Зацепила проволочкой палец и нарыв, в больнице разрезали, прочистили, но забыли сделать прививку от столбняка. И вот её не стало в 37 лет. Была ли рада проклинающая, никто не знает»
За окном мелькали столбы и деревья.В вагоне сидели три разновозрастные женщины.Их ничего не объеденяло кроме темы волнующей темы. Через несколько минут объявили станцию, на которой сошла одна, затем через полчаса другая и, на предпоследней, третья. У каждой на обратную дорогу было уже на две истории больше о проклятьях, да вряд ли захочется ещё раз ворошить пережитое. Читатель наверно догадался, что мне стоило огромного труда лежать на верхней полке, всё выслушать и не выдать своего присутствия, а поделиться с Вами всеми тремя историями. Я вышла из вагона последней. Стала вспоминать, а проклинала ли я кого в гневе, проронила ли что-то подобное? Но встречающие окружили и помешали вспомнить. Я вспомню позже, и это будет другая история, подумала я мимолётно и, откликнувшись на радость встречающих, весело бросилась в объятья.