Та же самая больница, где когда-то угасала Ольга. Тот же причудливый больничный запах, белоснежные халаты, каталки, приглушенные диалоги персонала. Четкий, отлаженный рабочий ритм, в котором задействован каждый винтик сложного механизма. Обычно здесь не лежат длительное время, даже после серьезных операций. Как говорится, или - или. Или ты какой-то период еще поживешь, или тебя подробно и обстоятельно информируют, когда и каким образом ты отойдешь в мир иной. Спокойно, прозаично и без излишней патетики.
В том же самом больничном коридоре, в небольшом зале ожидания, уже несколько часов томился в неведении Владимир. Рядом с ним, не отходя от него ни на шаг, прилепился Аркашка, прознавший про случившуюся беду в их семействе.
- Дядя Володя, вы не волнуйтесь, - поминутно успокаивал он, нервно поджимая губы и проглатывая слова. - Будет хорошо... увидите... У них всегда хорошо и никогда плохо... Техника такая, такая, что...
- Она перерезала себе вены бритвой, - тихо уронил Владимир. - Потеряла уйму крови... Ты понимаешь?
- Дядя Володя, если будет нужно, я отдам свою кровь. Если нужно, и...
- Ты - хороший парень, Аркадий, и друг отличный, спасибо тебе... Таких, как ты, немного, к сожалению... И я слишком поздно это понял. Но я думаю, если понадобится, свою кровь отдам я... Это во-первых... А во-вторых, ты говоришь, техника такая...
Дверь из палаты быстро открылась, слегка согнувшись, из нее вышел врач. Торопливой походкой он подошел к Владимиру. Тот при помощи Аркадия попробовал объясниться.
- Что вы думаете, доктор?
- Что тут сказать?.. В состоянии сильной аффектации девушка нанесла себе ранения средней тяжести, но в целом они не опасны для жизни. Возможно, какое-то время ей придется пробыть здесь, в неподвижном состоянии.
- О боже мой!
- Э-э-э... Скажите, пожалуйста, кем вы ей приходитесь?
- Я ее отец!
- Видите ли, в подобных случаях, - они, к сожалению, нередки, - мы извещаем полицию, так что вам вскоре придется ответить на ряд вопросов, так или иначе относящихся к делу.
- Да-да, я понимаю, понимаю...
- Но это еще не все. Видите ли, ваша дочь, прошу меня простить, но как врач я обязан...
- Говорите, я слушаю вас.
- Ваша дочь беременна...
- Да, она говорила об этом.
- Вот как?.. Э-хм... Но дело в том, что она пыталась нанести удар острым предметом как раз в область... Ну, в общем, вы понимаете... К счастью, все обошлось, однако возможны негативные последствия. Может быть, ранняя беременность и есть причина ее неожиданной аффектации.
- Доктор, могу ли я ее увидеть?
- Вполне, но только не надолго. Пару минут, не больше. Она без сознания, мы сделали ей соответствующий укол, так что...
Владимир ринулся в палату, знаком предупредив Аркадия. Тот покорно остановился, неуклюже пожимая плечами.
Палата была большая, для двоих, но в тот момент вторая койка пустовала. Анна лежала в окружении капельниц, колб, тонометров и прочей медицинской утвари. Лицо ее было алебастрово бледныи и печальным. Владимир дрогнул и, подойдя ближе, готов был плюхнуться на колени.
- Боже мой, Аннушка! Ну, как же так? Как ты могла? Господи, если ты есть на этом свете, помоги, исцели, вырви ее из лап болезни! Прости, прости меня! Услышь меня! Я отмолю все свои грехи! Навсегда!..
Он уже рыдал. Крупные слезы, словно горошины, катились по щекам.
Сзади неслышно подошел Аркадий и взял его крепко за руку, по-мужски.
- Дядя Володя, она будет жить, они ее вылечат, сделают операцию. Она еще будет прыгать и плясать, вот увидите...
- Я во всем виноват! Только я один... Аннушка просто не смогла переступить через себя. Слишком много препятствий и дурацких условностей. А в конце концов все так глупо, глупо...
- Нам пора идти, дядя Володя, я провожу вас.
- Нет-нет, Аркаша. Спасибо тебе за все. Но мне нужно... Я хочу побыть один.
- Вы уверены, что?..
- Не задавай, пожалуйста, американские вопросы, тебе это не идет. Я уверен, уверен... Ты удовлетворен?..
- Конечно... И еще, я прошу вас мне верить. То, что я случайно услышал здесь, так во мне и умрет.
- Благодарю тебя, - Владимир тряхнул его руку и поспешно вышел из комнаты...
Через час он уже поднимался по коридору знакомого дома. Постучав в дверь фигурным молоточком, Владимир на секунду замер.
- Кто там? - послышался резкий голос. - Я никого не жду, между прочим.
- Маргарита, открой, пожалуйста. Это я, Владимир...
Дверь распахнулась, и Маргарита в самом деле увидела Владимира в черной куртке, которая, кажется, была ему мала.
- Ты знаешь, я... - вымученно начал он.
- Да, я все знаю. Павел звонил мне, - перебила она и жестом пригласила его войти. - Прими мои искренние соболезнования. Если нужна будет моя помощь, то я...
Владимир еле вошел в комнату, чувствуя, что у него подкашиваются ноги, и тут же упал в кресло.
- Володя, ты в порядке? - участливо спросила Маргарита.
- Как тебе сказать? - вымученно улыбнулся он. - Не знаю, кому сейчас легче: мне или ей...
- Так глупо все получилось, - она сжала руки в кулаки. - Я чувствую себя виноватой во всей этой истории.
- При чем здесь ты, Маргарита? У нас получился резкий разговор...
- Во всем виноваты эти дурацкие кассеты. Я предупреждала Ольгу. Кому нужна была эта правда?..
- Ты хочешь сказать, что их прослушала?..
- Ну конечно, - Маргарита взяла со стола пачку "Мальборо", нервным движением вынула оттуда сигарету. Владимир успел подставить зажигалку, давая ей прикурить. Она молча кивнула, глубоко затягиваясь. - Конечно, Ольга мне все рассказала. Не знаю, зачем, во имя чего нужна была ее исповедь? То ли оттого, что она, будучи всю жизнь несчастной, хотела сделать несчастными и вас обоих?
- Нет-нет, - возразил Владимир. - Она просто не могла молчать. А может быть, ревновала. Всю свою жизнь...
- Ревновала? - удивилась Маргарита. - Своего ребенка к своему мужу? Что за чушь!
- Это не чушь! Она знала, наверняка догадывалась, что мы... близки с Аннушкой, - сказал Владимир, потупив голову.
- Я ничего не понимаю! Что ты в конце концов имеешь в виду?.. И если уж начал откровенничать, то, будь добр, добей себя до конца, или заткнись. - Он сбила пепел с сигареты и прямо уставилась на Владимира. - Ну!..
- Хорошо, если ты так хочешь. - Владимир глубоко вздохнул и отчеканил: - Мы любили друг друга!..
- Вот как? Но это же естественно! Даже трогательно и невинно...
- Нет, я говорю о более глубоких чувствах и далеко не невинных...
- Что же ты хочешь этим сказать? Уж не то ли, что я вдруг подумала?..
- Именно то, Марго... То самое.
- Значит, вот кто та женщина, которую ты избрал?
- Она...
Выпучив глаза, Маргарита сидела, не шелохнувшись, потом неожиданно закашлялась, - видимо, дым попал ей в горло. Придя в себя, она резко покачала головой.
- Как же ты мог, Володя? Я ведь тебя так уважала!.. Ты что, просто-напросто трахался со своей собственной дочерью?
- По крайней мере, приемной, как оказалось впоследствии.
- Но ты-то об этом тогда не знал!.. - Маргарита вскочила со стула и быстро заходила по комнате.
- Это не было насилием, понимаешь?
- Понима-а-аю, - передразнила она его. - Чего уж тут не понять! Она... была девушкой, ведь так?
Владимир молча кивнул.
- Это же самый настоящий криминал. И за твои пакостные действия положена очень крепкая решетка...
- Я теперь ничего не боюсь!..
- Боишься, очень даже боишься... И ты отдаешь себе отчет в том, что местные правоохранительные органы могут всерьез заинтересоваться причиной такой неожиданной попытки самоубийства молодой особы?..
- Перестань, Марго, очень прошу! Я ведь не за этим к тебе пришел... Я столько времени провел там, в госпитале... Столько всего пережил!
- Я поняла!.. Ты пришел за тем, чтобы я тебя просто-напросто пожалела, так? А я уж набросилась на тебя, как гарпия. Ну, прости, - она иронически поджала губы. - Будешь кофе?
- Да, покрепче, пожалуйста.
- А может, и в самом деле покрепче?
- Ну, тогда водки...
Маргарита впервые за вечер улыбнулась и удалилась на кухню. Через некоторое время принесла небольшой поднос, на котором возвышалась початая бутылка "Смирновской", бутерброды и салат из огурцов. Она села напротив Владимира и по-деревенски прислонила руку к подбородку - мол, потчевать подано, господине.
Он разлил "Смирновку" в фужеры и, едва коснувшись ее фужера, тихо проговорил:
- Твое здоровье, Марго, будь счастлива!
- И ты будь счастлив...
Они быстро выпили.
- Закусывай, чего уж там! - она, кажется, возвращалась в свое обычное состояние и принялась за любимое занятие - стрельбу глазками.
- Анна потеряла столько крови... - Владимир отчаянно задергал головой.
- Слезами горю не поможешь! - твердо выдавила Маргарита. - А девонька у тебя бедовая, я ее уже хорошо знаю. Не пойму только, зачем ей нужна была эта глупая резня? Или ты, идиот, ее обидел?
- Обидел... - как эхо, повторил Владимир.
- Что ж ты дочери за мать-то мстишь? Она-то тут при чем?
- Я не думал... я был оскорблен. Эта дурацкая кассета... Прошлое навалилось на меня, как свинец. Я прекрасно помню ту страшную историю. Но у меня... у меня даже и в мыслях не было...
- А почему твой дружок сболтнул, что он ее выиграл? Как это понять, в лотерею, что ли?
- Это... видишь ли, - Владимир замялся. - Давай еще выпьем?
Было заметно, что ему не хочется говорить, но Маргарита, знавшая вполне об этой истории, стремилась познать ее всю подноготную.
Они выпили еще, и Владимир заметно опьянел. Тяжесть перенесенного давала себя знать.
- Оба мы ее любили. А она, видно, не смогла сделать выбор. Крутить и с тем, и с другим было не в ее характере. Впрочем, зачем я тебе об этом говорю?
- И ты решил уступить?
- Я проиграл в карты.
- Ты? В карты? Не может быть!.. Она что, лошадь или корова?
- Да, именно в карты этому аферисту Игорю, моему дружку... С тех пор я никогда, никогда не прикасался к картам, будь они трижды прокляты!
- А не проще ли вам было хорошенько подраться?
- Ну, Марго... - протянул Владимир. - Мы же были с ним друзьями.
- Хороши дружки, - она сама налила фужеры, исподтишка выполнив мужскую работу. - Ладно, Володя, не будем зря ворошить прошлое. Ты и сам все прекрасно понимаешь. А я, наверно, чересчур любопытна. Это - твоя жизнь... Ольга умерла, земля ей пухом. А дочка твоя... ну, твоя ведь она или чья?..
- Моя, - неуверенно произнес Владимир.
- Хе-хе, - усмехнулась Маргарита. - Вот почему ты к ней так потянулся... Стало быть, чувствовал, что тут что-то нечисто?
- Чувствовал! - огрызнувшись, передразнил Владимир. - Я все эти годы, всю свою жизнь сомневался. А меня кругом обманывали, обманывали, обманывали...
Неожиданно он стукнул кулаком по столу.
- Ну, брось ты! - грозно прикрикнула Маргарита. - Не у себя дома! Раньше нужно было кулаками по столу бить. А теперь - что ж...
- Прости, я, кажется, много выпил...
- Ну, бог простит, - она опять стрельнула в него своими кокетливыми глазками. - Значит, теперь ты... после всей этой истории... вроде как жених?
- Что ты говоришь? Какой жених?.. Ну, есть у нее парнишка. Неплохой...
- А ты, стало быть, как барон, использовал свое право первой ночи?
- Мы любили друг друга. Слышишь ты, любили!..
- А теперь?
- Теперь не знаю! Что-то в ней надломилось. Да и во мне тоже...
- Тогда оставайся у меня, не мучай ни себя, ни дочку. Она у тебя вполне взрослая. Будешь ее содержать, как миленький, иначе она тебя прижмет к стенке.
- Я не могу, Марго! Ты меня тоже мучаешь. Там мой дом и моя дочь...
- Та-а-а-ак... - запела Маргарита. - Посмотрим. Я сейчас...
Она выскочила из-за стола и юркнула в спальню. Через пару минут Маргарита вернулась.
- А ну-ка, закрой глаза! - потребовала она.
- Зачем это еще? - удивился Владимир. - Что ты придумываешь?
- Закрой-закрой!
- Ну, хорошо! - он закрыл глаза, оставив хитроватую щелочку.
Через миг Маргарита резко скинула халат, обнажив свое тело.
На ногах у нее были черные чулки и туфли на высоких каблуках. На животе - соблазничетельный черный пояс. Больше, увы, на Маргарите не было ничего, разве что крупные серьги в ушах и браслет на левой руке.
- Ты и теперь не хочешь? - усомнилась она.
Владимир неуклюже привстал и посмотрел на Маргариту с укоризной.
- Ну, зачем ты так?
- А что? Я не имею права?.. Не имею права на свое счастье, да? - закричала она. - Только тебе все можно, а как коснись чего - ты в сторонке, ты чистенький!.. Да что с вами, мужиками, здесь происходит? Вы как будто ошалели в этой Америке! А жизнь-то проходит, как песочек, проходит... Неужели вы не видите, что есть вещи дороже, чем ваш бизнес?
- А с вами-то что происходит? - вскричал Владимир. - Вы любой ценой стремитесь попасть сюда. То ли фиктивным браком, то ли фиктивным братом. А здесь начинаете требовать деньги, деньги, деньги... Удовольствия!.. Вам льстит, что вас называют "леди", а внутри своей фальшивой оболочки вы еще бабы, самые настоящие гнусные бабы. Вы думаете, что весь белый свет должен крутиться вокруг вас! А это не так, черт возьми!..
- Хватит! - она зло сверкнула глазами и снова напялила халат на себя. - Убирайся отсюда! Мне надоело... Делай свою пачкотню со своей падчерицей и не суйся сюда, слышишь? Больше не пущу!
- Марго! - укоризненно уронил он. - Зачем ты так? Разве нельзя быть просто друзьями?..
- А какой мне резон с тобой дружить?
- Но ты же не шлюха и не циник. Зачем тебе нужны какие-то резоны?
- Ох, Володя! - она глубоко вздохнула. - Совсем ты еще юн, оказывается. А ведь в твоем-то возрасте не мешало бы и повзрослеть... Семью я хочу - вот что! Нормальную красивую семью...
- Вот и женись на Пашке!
Она искоса глянула на него и тут же смущенно отвернулась.
- Угадал ты! Прямо "в яблочко" попал... Черт с тобой! Так и быть - "женюсь". Вчера он мне предложение сделал...
- Да ну? А ты... ты согласилась?
- Сказала, что подумаю.
- Почему? Что тебе мешает?
- Ты, Володя. Один ты и мешаешь! - коротко бросила Марго. - И не хочешь, тупица, понять этой простой вещи.
Она бросилась на него, широко раскрыв объятия.
- Неужели ты не видишь, что я тебя люблю. Люблю!.. Или ты под прикрытием бронетанковых войск?
- Нет, Марго! Я не могу, нет!.. Я люблю... другую! - он резко отстранил ее и попятился к двери. - Прости меня. Она меня ждет и любит... Ей нужна моя помощь. И теперь нам ничто и никто не помешает. Ты уж прости...
Владимир рванул дверь на себя и, не давая времени Марго, чтобы опомниться, выскочил в коридор.
- Ну и убирайся ко всем чертям! - крикнула она вслед и, забыв, что время уже было позднее, громко двинула дверью. Та с шумом захлопнулась.
Владимир быстро направлялся к лифту. Мысли его путались и прыгали, словно ракушки, гонимые морской волной.
"Почему я здесь? Что я здесь, с этой ведьмой, когда там... там она... истекает кровью... Аффектация... Если это упрек мне, то глупо... А если наоборот?.. Она давно хотела это сделать... Что я могу? Жениться? Уехать? Бросить к черту все... За что я держусь?.. Только она!.. Она... Больше никто мне не нужен... Никто... Скорее!.."
Как сомнамбула, Владимир спустился в лифте, тупо глядя на красную лампочку, тускло мерцавшую там, и вышел в вестибюль. Молча проследовав мимо сонного охранника, он толкнул стеклянную дверь и вышел на улицу.
Было темно и сыро, накрапывал мелкий дождь. Владимир быстро направился через дорогу, на другую сторону, хотя обычно ходил по перекрестку. Он поздно, слишком поздно заметил большой черный автомобиль, несущийся прямо на него. Как в киноленте, замедлились кадры, и Владимиру показалось, что он сидит в старом кинотеатре, совсем еще мальчишкой, и смотрит новый заграничный фильм...
... Преступники только что ограбили банк. Они получили три полных мешка денег и побежали к автомобилю, поджидавшему их. Им сочувствуешь, сопереживаешь. Они кажутся хорошими. Эта мерзкая жизнь сделала их ворами. Но они благородны и честны друг перед другом. У одного парня больная сестра, он ищет способ вылечить ее и уехать из этого города куда-нибудь на юг. А второго уволили со службы, потому что он не захотел вытворять подлости в пользу своего шефа. А третий, шофер, он просто друг и готов их увезти куда угодно.
Завыла полицейская сирена. Послышались выстрелы, и друзья-грабители засуетились. "Скорее! Скорее!" - торопят они шофера. Тот исполняет невероятные кульбиты на виражах, пытаясь на скорости проскочить меж тесно стоящими машинами и уйти от погони. Машина шумно бьется о соседние багажники, бока, звенят стекла. Бесконечные гудки сливаются в единую какофонию. Неожиданно в сутолоке попадается велосипедист. Его переворачивает в неимоверном сальто-мортале и он распластывается бездыханным на асфальте.
Наконец машина сворачивает с главной улицы на соседнюю, но там, прямо у дороги, размещается ярмарка. Торговцы шумно нахваливают свой товар. Машина несется прямо на торговые палатки. Громадные апельсины, словно оранжевые бомбы, скатываются с прилавка прямо под колеса. Трещат палаточные тенты. Торговцы в панике разбегаются.
Машина устремляется дальше и дальше от погони. Все глуше становятся полицейские сигналы. Друзья улыбаются, ибо чувствуют, что спасение близко. Они сворачивают на дорогу, ведущую к набережной. Но туда нельзя! Там целый кордон полицейских. Тогда - вперед, к набережной! Но там уйма народу. Вперед!.. Люди разбегаются. Они безмятежно гуляли вдоль пляжа. Их лица искажены. Кто-то кричит, кто-то размахивает руками. Тормоза визжат, как недорезанный поросенок.
Вновь погоня близка. Нужно что-то предпринимать. Но впереди полицейские машины, вставшие поперек, перегородили дорогу. Машина резко сворачивает влево, на пристань. Это безумие! Пути вперед нет!.. Но машина мчится, словно загипнотизированный кем-то самолет с тремя ошалелыми камикадзе.
Впереди размахивает флажком какой-то маленький человек. Они оттирают его и разбивают шлагбаум - последнюю баррикаду, отделяющую их от воды. Нужно остановиться, но скорость не позволяет этого сделать, и машина вздымает вверх, как космическая капсула, а потом, перевернувшись в воздухе, летит в воду.
"Нет! Не надо! Что ты делаешь? Остановись!.. А-а-а-а!!!"
Яркий блик вспыхивает перед глазами, и Владимир ощущает, что горящее огненное чудовище пожирает его тело, вминая книзу голову, позвоночник и ноги. Но те, непослушные, неожиданно выпрыгивают, словно для игры в пинг-понг, и, согнувшись, ударяют в лобовое стекло машины. От нового удара тело выбрасывается катапультой на тротуар и застывает там, приклеившись к мокрому асфальту.
Дождь полил как из ведра, заливая рваную куртку Владимира. Он лежал на спине, нелепо выгнув непослушные ноги и раскинув в сторону руки. Глаза медленно открывались, наполняясь водой...
(Окончание следует)