Анней всегда ненавидел Луция, этого самого заносчивого из гладиаторов, и поэтому ждал, что однажды судьба сведет их в бою, и тогда-то он убьет его, причем убьет на радость публике, то есть как можно более жестоко. Проблема состояла в том, что Луций считался одним из сильнейших гладиаторов - его стойкость и выносливость не знали себе равных. Но в глубине души Анней чувствовал, что он сможет победить его. Он наблюдал за
боями Луция, искал его сильные и слабые места, и, кажется, нашел их. Луций был вынослив, но двигался все же неуклюже, удары его меча были размашисты, и он часто промахивался. Таких мелочей Анней подметил не одну и даже не две, и копил их в своей голове, днями и ночами анализируя их будущий поединок. Он молил богов о двух вещах - что бы Луция не убили раньше, чем их сведут вместе, и еще, чтобы тому ,по возможности ,нанесли много ранений, дабы к моменту их боя противник был ослаблен. Но Луций был настолько хорош в своих поединках, что ничего, кроме царапин и почитания восторженной публики, не получал.
Тем временем поединки случались и у Аннея. В последнем бою ему попался какой-то одержимый греческий раб - Аннею пришлось изрядно повозиться, что бы проткнуть его копьем, да еще этот пес зацепил ему плечо своим тупым мечом, и оно теперь болело нудной, противной болью - хорошо еще, это была просто боль, а не серьезная травма. Иначе бы он выбыл из боев надолго, и не видать ему схватки с Луцием. Успехи самого Аннея были не так уж велики, но он почти не получал в боях ранений и был жесток с каждым проигравшим врагом, ибо на месте каждого из них он представлял наглое лицо Луция. Публике это нравилось, и она требовала встречи двух сильнейших гладиаторов. Вернее, его, Аннея, никто сильнейшим не считал - так, не более чем наиболее достойный соперник, который лишь продержится дольше остальных и даст зрителям хороший бой, а не очередную легкую расправу. Анней, даже посвящая тренировкам вдвое больше времени, чем Луций, понимал, что не так велик, как его противник, которому богами был дан талант бойца. Тем сильнее он ненавидел его - он-то тренируется целыми днями, пока Луций валяется в объятиях гетер и пьет вино. Нет, толк от тренировок был, но Анней чувсвовал,что этого мало, и на момент боя он не будет в лучшей форме. Наставник Сцеон сказал ему, что у него есть то, чего нет у Луция - это молодость и желание победить, а Луций ко всему относится слишком легко и в последнее время не встречался с серьезным противником. Анней надеялся, что это верно. Тем не менее, сомнение грызло его, а гнев рос.
И вот этот день настал. На арене сражались четверо греческих рабов и завели публику своей бестолковой рубкой, а сейчас ему предстояло выйти на бой с Луцием. Даже имя его он ненавидел, когда оратор выкрикивал его толпе. Анней сжал копье в правой руке, а любимую сеть - в левой. Древко сразу вспотело, руки начали скользить. Нет, этого он не допустит. Он соберется. И сделает это. Рев толпы становился все громче, пока он шел к арене через подмостки под трибунами. Сцеон похлопал его по плечу." Уйди, старик! -подумал Анней про себя.- Сбереги силы на рукоплескания мне!" - "Идущий на смерть приветствует тебя!"- прокричали он и Луций. Цезарь сделал одобряющий жест рукой. Даже цезарю был интересен этот поединок, еще бы - двое лучших. А он, Анней, сегодня будет еще лучше.
Но Луций был хорош, как никогда - это Анней понял, едва увернувшись от клинка, просвистевшего в сантиметре от его шеи. Видимо, Луций понимал, с кем ему придется драться. Эта мысль придала Аннею сил - противник опасается его! Выпад его копья был внезапен, но Луций успел уклониться под радостные крики толпы. Все болели за Луция. Глаза Аннея застлало мутной розово-красной пеленой. Он швырнул свою сеть под ноги противнику. Тот, продолжая двигаться и не ожидая такого хода, споткнулся. Толпа охнула - такого они еще не видели, и в этот же момент он вытолкнул копье вперед, от бедра, как его учили, в надежде проткнуть Луция насквозь. Но этого не случилось - враг восстановил равновесие.
...Минута шла за минутой, Анней никак не мог поймать этого, казалось бы, неуклюжего, Луция, но и сам не давал в себя попадать. Они оба экономили силы, понимая, что тот, кто устанет первым - умрет. Но смерть не страшила ни одного из них - враг перед ним был важнее всего на свете.
Копье Аннея было наточено так, что простое касание любой стороной его наконечника принесло бы сопернику неприятную режущую боль - Анней сам даже частенько резался об него, чего уж говорить о проткнутых им насквозь соперниках! Но этот соперник не намеревался подставлять живот под разящий тычок, и сам в любой момент был готов рассечь его от левого плеча до печени одним ударом. Нет уж, этого он не получит. Он, Анней, будет героем сегодня.
А время шло. Публика, не получив крови, загудела. Сначала тише, потом волна голосов начала захлестывать все вокруг, даже звук клинка, рассекавшего воздух, перестал быть слышен бойцам. Они наносили удары, но всякий раз находили лишь воздух. Если клинок или острие копья достигало противника, то лишь царапало кожу.
...Все же ему удалось попасть в него - копье совершенно случайно задело бедро Луция, когда тот делал очередной шаг в сторону. Но силы были уже не те, и красивое движение вышло корявым шажком. Луций удивленно взглянул на кровь, начавшую сочиться из рассеченной ноги." Я заставил тебя кровоточить!-"подумал Анней. Но сил добить у него не было, и толпа, оживившаяся было, уселась обратно на свои места. Анней понимал, что они не смогут убить друг друга, даже если захотят - не хватит сил на смертельный удар.
Пока он думал об этом, Луций ударил его мечом в плечо, и старая рана взвыла острой болью. Словно облитый кипятком, Анней отскочил в сторону. Теперь нет надежды накинуть на него сеть - рассеченное плечо не позволит. Что ж, придется биться только копьем. Но он увидел, что и Луций тоже задыхается от усталости. Анней мог слышать его тяжелое дыхание. В глазах противника уже не было того исступления, что раньше.
Луций выронил меч.
Анней уронил копье, но оно не коснулось земли, запутавшись в сети, что он держал в другой руке.
И внезапно гул неодобрения сменился радостным улюлюканьем - толпа радовалась. Неужели? - подумалось Аннею. Неужели их бой что-то изменил в зловещем лике толпы? Вдруг что-то может изменить жестокие порядки взаимной ненависти, царившей на арене и в зрительных рядах? Разве вот так все кончится? Может быть! Все-таки народ и цезарь должны оценить их мастерство, оттачиванию которого они посвятили столько времени на арене и в атлетическом зале!
Луций, стоящий напротив него, выглядел совсем плохо - и это радовало Аннея. Вернее, радовало бы, если бы у него были силы добить ненавистного соперника. Внезапно он понял, что на лице у Луция застыло выражение ужаса - причем смотрел он не на него, Аннея, а за его спину. Анней обернулся. В последние несколько секунд он понял, куда привело равенство их с Луцием сил - их битва длилась слишком долго. Уставший от их длинного и показавшегося публике скучным боя, цезарь приказал выпустить на арену голодных львов.