.. Утром, уже у себя в кабинете, я проснулся от ласкового полизывания и причмокивания. Подумалось, что нахожусь дома, в постели с женой, рука сама потянулась обнять родного человека. Открыв глаза, увидел нахальную коричневую, мохнатую, голодную, но симпатичную рожицу медвежонка. Начал мучительно вспоминать, как я дошел до жизни такой. Должен сказать, что эту каюту в казарме подводников передал мне в "аренду" старый товарищ по службе на "К-320" Бледнов Борис Гаврилович, уже давно командир "К-201", в тот момент находящийся в отпуске. В 1979 году вместе (он - старпомом, а я - помощником) на "К-320" перешли подо льдами с Северного флота на Камчатку. Неоднократно всплывали в полынье, играли в футбол на паковом льду, пугали белых медведей. Командир он опытный, строгий, любит порядок как на корабле, так и в кабинете, его советы по службе и в жизни очень помогли мне. Оглядевшись, я подумал, что слон в посудной лавке нанес бы меньше ущерба, чем этот медвежонок в кабинете, и теперь мне с Гаврилычем не расплатиться до конца жизни. Мишка явно хотел кушать, его умные "собачьи" глаза, которые все понимают, но сказать не могут, говорили за себя, но кроме пива у меня ничего не было, и мы с ним хлопнули по баночке. Сразу обоим стало веселее, начали понимать друг друга, вспомнил вчерашний вечер, когда я, выбирая одного из медвежат, спрыгнул в маленький бассейн без воды, где они ждали своей участи. Один сразу рванул от меня в дальний угол, поливая реактивной струей пространство сзади, и по запаху я сразу догадался, что это и есть знаменитая медвежья болезнь. Другой не испугался и, как говорится, не наложил в штаны, а поднялся на задние лапы и внимательно, с подозрением наблюдал за моими действиями. Возможно, он даже подмигнул, что окончательно перевесило чашу весов в его пользу. Отвлекая его внимание левой рукой на ложное направление, как учит тактическое руководство, правой схватил его за загривок (что лишило его основного преимущества - отличной реакции и 5 сантиметровых когтей) и засунул в мешок. Затем последовала стременная, закурганная, на посошок и за охотничий трофей, а ночью мишка, уже в казарме, каким-то образом освободился из плена и начал "наводить порядок" в кабинете.
Вскоре медвежонок стал любимцем экипажа и его талисманом, приказом по части поставлен на котловое довольствие и назван Машкой, поскольку оказался девочкой. Весила она 15 кг, любимое лакомство - сгущенное молоко, причем с банкой справлялась виртуозно: засовывала язык трубочкой в открытую банку, высасывала за секунды все до капли, делала один поворот шершавым языком, и в банке не оставалось даже белого налета. Провожали нас на самолет при большом стечении народа. Командир дивизии Алкаев Н. Н., пожелав Машке навести порядок с популяцией медведей в европейской части страны и улучшить их породу, дал добро на отлет. Как ни странно, дорогу она перенесла отлично, погуляла по взлетному полю, залезла в свой штатный просторный деревянный ящик, и на нее не повлияло ни 9 часов перелета, ни смена 9 часовых поясов и климата. Болтанка самолета не укачивала Машку, аппетит у нее всегда был отменный. В подмосковном Чкаловском выбежала как ни в чем не бывало из багажного отделения самолета, повалялась на траве, закусила чем бог послал и была готова к трансферту в славный город Обнинск.
В учебном центре Машка поселилась в хозблоке, рядом со швабрами, ведрами, щетками и туалетом, но по казарме ходила беспрепятственно, играя в догонялки с матросами. Раз в неделю, в банный день, Машку мыли шампунем, поливая водой из шланга. Не сказать что она очень уж любила эту процедуру, но зато выглядела великолепно, как новенькая машина после мойки. Первоначальным воспитанием ее занялся боцман В. Огородников. Возникла даже абсурдная идея использовать Машку в качестве дневального в казарме, а затем вахтенного у трапа на корабле, так как она узнавала каждого члена экипажа по запаху. Еще бы, ведь этот вахтенный не нуждается в автомате Калашникова и уж точно не уронит его за борт, а проверяющий начальник не пройдет на борт корабля незамеченным!
Вскоре я начал понимать, что дикий, быстро подрастающий зверь скоро доставит нам хлопот, так как количество порванных штанов, юбок и обцарапанных людей росло в геометрической прогрессии. Всем хотелось угостить Машку, да не просто, а с рук, наивно полагая, что она, как собака, будет аккуратно слизывать конфеты и шоколад. Но зверь есть зверь, и он сначала с быстротой молнии когтями вырывает добычу, а потом даже не извиняется. Восхищала нас физическая подготовка и ловкость медвежонка: его гимнастический трюк в туалете, когда он, одной левой лапой цепляясь за писсуар, подтягивается и забирается в него, не сможет повторить даже чемпион мира по гимнастике. Руководство учебного центра (командовал центром в те годы капитан 1-го ранга Золотарев Е. Н., первый старпом, а затем командир "К-43"), бросив работу, занялось поисками зоопар- ка, куда можно пристроить зверя, но, как оказалось, это была трудная задача. Везде требовался сертификат об отсутствии болезней и другие документы. А у меня, кроме приказа по части, не было ничего, и мне же предстояло и расхлебывать ситуацию.
Ранним июньским утром 1984 года, взяв семью - жену Татьяну, маленькую дочь Катю и маленького медведя Машку, выехал на своей машине на природу для прощального пикника. Медвежонок радовался как ребенок, особенно после того, как пожевал красной рыбки и высосал очередную банку сгущенки, бегал по траве и обнюхивал мой жигуленок, но, поняв, что надо возвращаться в машину, предпочел залезть на вершину дерева и спускаться не пожелал. Потребовалось не менее часа, чтобы снять его с дерева, и мы тронулись в Москву. Идея заключалась в том, чтобы сдать Машку в цирк, поскольку в зоопарк не принимают. На всякий случай захватил пару литров "шила" и копченой чавычи для администрации, и по Киевскому шоссе и проспекту Вернадского добрался до нового цирка на Ленинс- ких горах. Остановив машину у главного входа, открыл багаж- ник для проверки самочувствия будущего артиста - и увидел безрадостную картину: Машка выбралась из мешка, сидит на канистре с моторным маслом - лапы враскорячку (прямо как человек), дожевывает второй хвост чавычи, крышка канистры сорвана, масло вытекает на дно багажника, и разбита одна бутылка со спиртом. Отчетливо вспомнил слова одного знакомо- го академика о том, что умный отличается от мудрого тем, что первый успешно выходит из трудной ситуации, а второй в нее не попадает, ну а тот, кто находится в ней постоянно, - полный идиот. Поняв, что две первые категории ко мне не относятся, засунул Машку в мешок еще раз, завязал горлышко цепью, бросил в салон на заднее сиденье и отправился с семьей к ад- министрации цирка.
На удивление, встретили нас очень приветливо, а когда уз- нали, что платить за Машку не придется и что в приданное по- лучат недоеденный хвост рыбы, - обрадовались, познакомили с Юрием Никулиным, который в тот день был приглашен для приема новой цирковой программы. Усадив семью смотреть новое представление вместе с приемной комиссией, пошел с администратором за Машкой. Выйдя на улицу, увидел боль- шую толпу народа в том месте, где оставил машину. На этот раз Машка когтями разорвала брезент, села на место водителя, свесив задние лапы, но до педалей не доставала, передней лапой периодически нажимая на сигнал, с любопытством наблюдая за народом через стекло. Пришлось снова обманным движением брать ее за загривок, но тут она схватила руль всеми четырьмя лапами и покидать салон не пожелала. Указательным пальцем левой руки ткнул ее меж ребер, резонно полагая, что она, как и человек, боится щекоток. Фокус сработал, и я под улюлюканье толпы торжественно вытащил ее наружу и понес во внутренний двор цирка.
Инстинкт подсказывал Машке, что со свободой как с осоз- нанной необходимостью придется расстаться, и она впервые в моих руках яростно сопротивлялась, а когда посадил в клетку, завыла, зарычала, пытаясь перекусить решетку. Тот последний ее взгляд я помню до сих пор. Через несколько лет узнал, что у Машки есть потомство и она на гастролях в Аргентине. Порадовался за нее, что увидит новые континенты и страны, а не только Камчатку и Москву...