Символом поселка Байкал мог бы служить маяк, расположенный почти на вершине горы возвышающейся над поселком. Некогда его свет служил кораблям ориентиром в опасных ночных рейдах и круизах, сейчас же, это всего лишь романтический памятник минувшей эпохи, со стигматами вандализма и дикости – отпечатками наивного творчества более поздних поколений конквистадоров.
Обойти деревню за день трудно. Дома разбросаны по распадкам гор, отстоя друг от друга порой на несколько километров. Они словно бывалые солдаты искусно используют особенности рельефа, чтобы укрыться от постороннего взгляда.
В поселке несколько точек локализации. Есть порт – то место, куда прибывают корабли, где есть причал, док, где суда стоят, пережидая зиму или шторма. Возле причала по обе стороны железнодорожного полотна расположены строения, принадлежащие пароходству: блочное административное здание, магазин, несколько жилых домов, а также ветхие деревянные склады. На административном здании остатки надписи. Сохранилась только его первая часть: «ПОРТ». Именно так старожилы и называют свой поселок.
Вокзал – еще одна точка на карте поселка. Возведенный более 100 лет назад во время строительства Кругобайкальского участка Транссиба, ныне отреставрированный и обновленный, он совмещает в себе функции вокзала, гостиницы и музея истории строительства железной дороги. Некогда здесь была железнодорожная станция III класса. Здесь в сутки проходило до 20 пар поездов, следующих с запада на восток и с востока на запад по Транссибирской магистрали.
После окончания строительства в 1956 году Иркутской ГЭС, вызвавшей подъем уровня реки Ангары и затопления участка дороги от Иркутска до п. Байкал, поселок превратился в железнодорожный тупик. До сегодняшнего дня сохранились столбы, отсчитывающие километры этой несуществующей больше дороги. Поселок Байкал – 72-й километр.
Административный центр поселка расположен в пади Баранчик. Это в полутора километрах от порта, если следовать восточному направлению железнодорожного пути. Здесь расположено деревянное одноэтажное здание поселковой администрации, опознать которое можно по государственному флагу Российской Федерации на фасаде, рядом расположен клуб «Водник», памятник землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Баранчик самый населенный распадок. Главная улица в Баранчике – улица Байкальская. Она берет свое начало у берега озера и заканчивается где-то у Старого кладбища. Последний дом на улице соседствует с первой могильной оградой. От Байкальской вверх по обе стороны склонов двух сходящихся здесь гор разбегаются улочки, на которых приютились дома, бараки, огороды. В Баранчике три магазина, детский сад и свой ночной бар. "Щелка" – название соседней с Баранчиком пади. Здесь находится начальная школа. Все эти топонимы на устах "портовских": "Пошли на Маяк", "Дача в Щелке", "Дом в Баранчике". Одно из посещаемых мест – это "Тепленький" – незамерзающий ручей на восточной окраине поселка. Жители ходят к нему за водой, обладающей свойством излечивать ангину. За "Тепленьким" песчаный пляж. Здесь можно разбить лагерь, искупаться, позагорать, испечь на костре рыбу, картошку, в общем, приятно провести время. Если пойти по железной дороге дальше в сторону Култука, то все чаще будут встречаться на пути каменной кладки галереи, тоннели и мосты – памятники архитектуры знаменитой «Кругобайкалки». Именно «Кругобайкалка» привлекает сюда туристов, многие из которых предпочитают передвигаться вдоль извилистого побережья пешком, останавливаясь на отдых в малообитаемых Байкальских бухтах.
По этому участку железной дороги осуществляется транспортное сообщение с районным центром. Три раза в неделю здесь проходит поезд "Слюдянка – Байкал", прозванный в народе "мотаней". "Мотаня" едва тащится, ее скорость не превышает 20 км/час, но особенности рельефа таковы, что пассажиров мотает из стороны в сторону на каждом повороте. Путешествие длится от четырех до пяти часов, в зависимости от того, идет ли с поездом вагон-лавка или нет. График движения "мотани" всегда соблюдался весьма условно. До недавнего времени поезд можно было остановить в любом месте, стоило только подать сигнал машинисту, чем и пользовались любители пешего туризма.
Гораздо быстрей можно добраться до Большой земли по воде. Между Портом и Листвянкой действует паромная переправа. В истоке Ангары вода не замерзает, поэтому паром ходит круглый год. Многие годы сообщение осуществлял теплоход "Бабушкин", прозванный в народе "Бабкин". Последние три года происходили сбои в графике движения парома. Были зимы, когда рейсы отменяли, что болезненно воспринималось жителями поселка. Значительная часть населения поселка связаны работой или учебой с Иркутском, дети получают среднее образование в школе Листвянки, ближайшая больница тоже находится там. После создания на базе Восточно-Сибирского пароходства акционерного общества, паром был продан в частные руки и сейчас "Бабкин" ходит «под туристами», а переправу осуществляет паром, принадлежавший заводу "Байкальские воды", прозванный в народе "Баба-Яга".
История п. Байкал знала несколько крупных подъемов и столь же значительных падений. Если отобразить эти амплитуды на диаграмме, то она будет напоминать график колебаний земной коры в зоне Ангарского разлома. Местные жители, кажется, выработали привычку к потряхиваниям как природного, так и социального характера.
Жизнь здесь то ярко вспыхивала, то столь же внезапно угасала. Бурное строительство Трансиба в 1900-1914 г.г. привлекло сюда десятки тысяч людей со всей России. В 1940 году в поселке проживало более 2000 человек. После строительства Иркутской ГЭС, поселок оказался отрезанным от основной магистрали. Люди теряли работу, пустели и приходили в упадок небольшие поселки на восьмидесятикилометровом железнодорожном тупике от станции Байкал до станции Култук.
В 70-е годы началась новая великая стройка, и порт поселка стал выполнять функции водного транспортного узла. Отсюда перебрасывались грузы на строительство Байкало-Амурской магистрали. К концу восьмидесятых основные работы на БАМе были завершены. Жизнь в очередной раз вступила в полосу кризиса. Над опустевшими верфями печальными сутулыми монстрами зависли ржавеющие портовые краны. Девяностые годы окончательно затушили тлеющие очаги социалистической индустриализации. В поселке остались лишь те, кто имел хоть какую-то работу на железной дороге, в порту или в лесничестве. Кто-то жил тем, что удавалось собрать в лесу и выловить в озере. Пьянство и деградация стали обыденным фоном жизни поселка.
Паша 42 года
Коренной житель поселка. Не женат.
«Я когда заканчивал, два десятых класса в школе было, по 20 человек в каждом. Это теперь один класс, да и то 5-6 человек сидит. После школы уехал учиться на механика в Усть-Орду. «Тогда многие (портовские) там учились». После учебы служил в армии. Затем проработал пять лет на Куйбышевском заводе тяжелого машиностроения. «Потом надоел мне этот город – вернулся я в Порт. Здесь поработал немного, потом перестройка эта началась. Уволили меня за пьянку – я тогда крепко гулял. Уже лет пять, как нигде не работаю. Да где здесь работать. Но пенсию то я выработал». «В Порту много таких как я. Я пособие по безработице не оформлял – больше проездишь за справками. То на то и выйдет.
-Чем живешь?
Рыбу ловлю. В месяц килограмм 100 налавливаю. Когда больше, когда меньше. Но еще на сети надо, считай, одну-две в месяц потеряешь или рыбоохрана отберет – у меня же лицензии нет. Рыбу местным торговкам сдаю по 30 рублей килограмм. Так тысячи полторы-две на жизнь остается. Летом еще лес кормит - ягода, черемша». Лодку у брата беру. Да лодка то – одно название – «шушлайка», а не лодка. Брат пьет по черному. Дом, что строил себе, уже пропил. За два месяца пропил. Местный предприниматель купил у него. Даже не купил, а на водку выменял. Он все здесь, в Порту, что подешевле скупает.
- А лечишься где?
- В Слюдянке. Полис у меня есть».
«Это все перестройка эта людей довела. Раньше порт был, мужики зарабатывали нормально, а сейчас все распродали. Приезжали тут года два назад акции скупали пароходства по 200 рублей за штуку. Вокзал вот новый отстроили. Зря старый разобрали – раньше хоть гордиться можно было, что вокзалу больше ста лет. Я себе, правда, тоже на дрова купил немного – бревна хорошие еще».
«Из моих одноклассников одна только в Порту осталась. Ни к чему хорошему эта перестройка не привела – воровать только больше стали»
Прошло три года, как было взято это интервью. Паша уже два года как умер. Умер и его брат Николай, от которого в поселке остался недостроенный дом – обитель привидений в устном фольклоре портовской детворы.
Впрочем, судьбы этих людей, несмотря на их показательную горечь отнюдь не аксиоматичны.
Георгий – мой сосед по участку вот уже восемь лет. Он занял пустующую развалюху и поселился в ней со своей женой и дочерью. Георгий сирота, работал кочегаром, пожарником. Трезвым бывал редко. Пила и жена Григория. Вскоре к их дому протоптали дорожку все портовские горемыки. Случалось, что посетители приходили в дом в отсутствии хозяина, что приводило к семейным ссорам и дракам. Когда Георгий завел себе молодую подругу, супруга уехала жить в Слюдянку, к родителям. Вскоре жена умерла, и Григорий поехал ее хоронить. По возвращению он рассказывал, что у родственников не нашлось средств на похороны и ему пришлось потратить все деньги, что он собрал для дочери к 1 сентября.
Вскоре Григорий женился. Постепенно уклад жизни в его семье стал меняться. Молодая жена ретиво взялась за налаживание запущенного хозяйства. Все чаще можно было видеть соседа трезвым. Однажды, отвечая на недоуменный вопрос о причинах его необычной трезвости в разгар празднования всем Байкальским побережьем Дня моряка, он сообщил, что больше не пьет. Совсем. «И так столько времени зря потерял».
Ведомство, в котором Георгий служил, перешло в МЧС, что существенно повысило его рейтинг в поселке. Имея доступ к технике, Георгий занялся заготовкой и продажей дров. Благодаря хорошей зарплате на основной работе и дополнительным доходам от хозяйственной деятельности, Григорий отремонтировал дом, возвел новые хозяйственные постройки, купил современную бытовую технику. Двенадцатилетняя дочь получает то, чего была лишена в детстве - налаженный быт, присмотр и стабильность.
Завод
В начале 90-х годов на берегу Байкала началось новое строительство. Создавалось крупное коммерческое предприятие - завод по разливу воды. Многие жители расчитывали получить здесь работу. Казалось, завод ждала блестящая перспектива. Народы всех стран и континентов жадно ожидали прихода на рынок бутилированных вод Священного моря. Созданное предприятие, в число акционеров которого входила Восточно-Сибирская железная дорога, освоило несколько миллионов на покупку оборудования. Смета расходов превысила реальные затраты в несколько раз. Кроме того, оказалось, что вывести продукцию на рынок оказалось намного сложней, чем представлялось неискушенным в маркетинге локомотивам перестройки. По слухам, западному потребителю было трудно понять, как можно пить воду из водоема, в котором плавает такое большое животное, как нерпа. Еще одним социальным открытием стало то, что местные трудовые ресурсы исторически исчерпали свой потенциал. Проще говоря, они оказались неспособными вписаться в рабочий режим предприятия. Пришлось построить общежитие для специалистов из Иркутска и организовать их труд вахтовым способом. Впрочем, на заводе работает около 10 человек "портовских" и предприятие выполняет важную коммуникативную функцию во взаимоотношениях иркутян, представленных специалистами (менеджерами, инженерами, микробиологами) и жителями поселка (рабочие, грузчики, обслуживающий персонал).
Из разговоров с "вахтовиками" создается впечатление, что к «местным» у них отношение настороженное. "Они на самом деле неплохо живут за счет рыбы. Им наш завод побоку. У них свой дом на первом месте", "Они любят только когда их по шерсти гладят". Неизбежные на любом предприятии производственные конфликты здесь имеют дополнительную почву для расползания, так как включаются в контекст извечного противостояния города и деревни. Так, когда в колодце возле заводского общежития была найдена убитая собака, возникла версия, что это личная месть на почве производственных отношений. В то же время, благодаря тому, что на заводе работает или некогда работал тот или иной житель поселка, выстраиваются коммуникативные связи, обеспечивающие удовлетворение житейских потребностей "вахтовиков".
Несмотря на частую смену хозяев и длительные перебои в работе, костяк коллектива сохраняется, как видно, унаследовав от жителей поселка способность, сохранять устойчивость в кризисные моменты. Многие из работников завода привязаны к месту работу, расценивая его как дополнительный ресурс "Люди за отдых на Байкале огромные деньги платят, а мы их здесь зарабатываем".
Дачники
Особая категория населения поселка - дачниками. Дачники, а это в значительной части представители иркутской творческой и научной интеллигенции, издавна полюбили поселок за дешевизну домов и близость к природе. Байкал призван был дать дополнительный импульс творчеству. С поселком связаны имена самых известных Иркутских писателей: Валентина Распутина и Александра Вампилова. У В. Распутина здесь была дача, которую он подарил другому Иркутскому писателю и поэту. Туристам обязательно укажут на этот дом и торжественно объявят, что здесь был написан роман «Живи и помни».
Вампилов также был частым гостем в поселке, даже собирался купить здесь дом, но трагическая случайность не позволила планам осуществиться.
Лодка, на которой он переправлялся с другом из Порта, перевернулась. Памятник Вампилову стоит в Листвянке, на том берегу, до которого он не доплыл несколько метров.
Быт творческой интеллигенции в поселке особенно в советское время был под пристальным наблюдением. Часто местные жители придирчиво оценивали поведение «дачников», а те, в свою очередь иногда становились заложниками собственных иллюзий о том, каковы должны быть нравственные устои деревенских (очевидно приписывая жителям порта крестьянскую идентичность).
Одна из историй повествует о том, как некий иркутский литератор, приобрел в поселке дом и, в память о деревенском детстве, завел бычка, но тот, по прошествию времени, бесследно пропал. Подозрение пало на местного браконьера. Тогда писатель решил провести самостоятельное расследование. С помощью своих друзей, среди которых были люди с полномочиями, он захватил подозреваемого, привязал к стулу и нескольких дней пытал. В числе средств вырвать признание упоминается даже стрельба в потолок из оружия. Однако, ни одна из предпринятых мер не возымела своего воздействия. Вина осталась недоказанной, «злодея» освободили, а тайна исчезновения бычка так и осталась тайной.
Впрочем, эта байка-быль из уже далекого советского прошлого почти забылась. Дачники давно стали неотъемлемой составляющей местного сообщества. Летом на одном пароме одновременно, могут переправляться к своим летним резиденциям пара-тройка известных иркутских художников, столько же писателей и профессоров. За годы сложилась своеобразная общность этих людей, хорошо знакомых друг с другом.
Задача историков оценить интеллектуальный и культурный вклад «дачников» в жизнь местного сообщества, многие из которых в состоянии самостоятельно написать обширное исследование на эту тему.
В лице дачников Порт получил неожиданный иммунитет от проявлений «дикого капитализма». Так, когда в 2003-2004 году свободно избранный мэр поселка в союзе с некой посреднической фирмой попытался наладить продажу земель, используемой жителями под покосы и огороды, в Иркутской прессе был поднят настоящий скандал, стоивший мэру кресла.
Покупка дома в Порту для городского жителя это еще и своего рода инициация.
«Мы с женой давно хотели здесь дом приобрести, только не продавалось тогда ничего в Порту. Но потом я в объявлении увидел, что дом продается, причем Улан-Удэнский номер телефона был указан. Мы позвонили и, в общем, цена нас устроила. До сих пор помню, как ехали весной его смотреть. Льды кругом, только-только солнце пригревать начало. Еще ребята молодые на пароме плыли с нами – художники. На дачу к педагогу своему ехали. Известная, кстати, в Иркутске художница была. Умерла недавно. Я первое время вообще в восторге полном был. Я же городской, а тут настоящий дом с землей – делай что хочешь. Как огромный конструктор для взрослых. Мне тогда тридцати не было. У меня здесь двое детей выросли. Старшую дочь здесь от аллергии вылечили. Каждое лето сюда приезжали. У меня первое время тревога была. Как там дом? Целую же зиму стоит. В поселке нищета. Еду и думаю: ну, наверное, нет моего дома. Каждый раз ехал и боялся. А приезжаю, все стоит, как будто вчера вышел. Ничего не тронуто. Бывало, конечно, пару раз залазили, но об этом даже говорить не стоит, практически ничего не взяли. Я по началу смотрел на местных как на обездоленных, а теперь вижу – да они счастливы здесь. Живут, как хотят, никуда не лезут, никуда не торопятся. Огород свой есть, никаких стрессов, а если надо - город рядом».
(Ф. 42 года, иркутянин).
Местные
Несмотря на исторические катаклизмы, в поселке мало что изменилось. Устоявшиеся отношения доживающих свой век людей не менялись вовсе.
Так, на одной улице жили две сестры. Муж первой – Володя, был статным, степенным, высоким стариком с живописной белой бородой. Вспоминал, как работал охранником и как зеки – западные украинцы и литовцы развлекали своих сторожей пением национальных песен. Муж второй – дядя Миша, был мужичком небольшого роста, общительным и легким на помощь, мастером на все руки. Пол жизни дядя Миша проработал в порту и на железной дороге. Оба семейства по-родственному общались, но, как оказалось, их разделяло одно непримиримое противоречие, о котором люди посторонние не могли и догадываться - дядя Миша, был неблагонадежным элементом – он отсидел в 30-е годы небольшой срок за какие-то производственные дела. Древняя вражда и недоверие жила в этих людях, несмотря на родственные связи и годы, прошедшие с той поры.
Между домами этих двух семейств дом Натальи. Она приехала сюда в послевоенные годы по контракту из России. Здесь вышла замуж, родила сына. Местных жителей называла врагами народа, так как считала, что они сосланы сюда после раскулачивания. После смерти мужа она жила одна. Сын, выучившись на инженера, постоянно проживал с семьей в Ангарске и появлялся в Порту лишь время от времени, чтобы помочь матери по хозяйству. Иногда Надеждой овладевала тоска и в такие минуты она забиралась на гору и пела песню прошедшей в далеких краях молодости, ни слова из которой понять было невозможно.
Вынужденное соседство людей столь разных судеб, обремененных воспоминаниями и старыми обидами, определяли непростые отношения людей в поселке.
Собирательный образ местного жителя рисует человека тертого, жесткого, упрямого и не особенно общительного. В то же время, он знает себе цену и имеет опыт автономного существования. Он привык довольствоваться малым и не знает зависти. Он владеет навыками выживания, но не делает из этого сенсации. Когда книга должников в поселковой продуктовой лавке становится особенно пухлой, магазин внезапно сгорает.
Люди здесь живут в каком-то ином временном ритме. Возможно, истинная причина привлекательности этого места заключается в том, что эта атмосфера безвременности охватывает каждого, кто решит здесь задержаться на пару дней.
Очаги предпринимательской инициативы выглядит на этом фоне чужеродно. Как правило, зажигают их люди пришлые, иркутские. Те, в свою очередь, не жалуют местные трудовые ресурсы, привлекая на строительство туристических объектов рабочую силу из ближнего зарубежья.
Ресурсы
Байкал остается самым значимым ресурсом поселка.
Жизни многих жителей Порта, так или иначе, связана с морем. Кто-то работает в доке, кто-то ходит на кораблях матросом, поваром, капитаном
Тенденция последних двух лет – запущенные покосы и площади под посадку картофеля за деревней. Сократилось поголовье скота. Не выгодно.
Самые преуспевающие те, кто связан с рыбным промыслом. Не все ловят рыбу сами. Многие покупают у оптовиков, привозящих рыбу с Малого моря, где ее добывают в промышленных объемах. Сбыт копченой, соленой вяленой продукции обеспечивает возрастающий с каждым годом поток туристов. Торговцы загружаются с утра на паром, затем совместно нанимают японский мини-грузовик, который доставляет рыбу на рынок Листвянки. Узнать «рыбников» легко - их лица и руки особенно черны, то ли они прокоптились в дыму коптилен, то ли прокалились на ярком Байкальском солнце.
Когда весной 2006 года встал вопрос о переносе рынка на окраину Листвянки, с их подачи родился слух о трещине, которая якобы проходит по фасаду новой гостиницы, только что отстроенной в непосредственной близости от места торговли. Говорили о том, что фундамент гостиницы не выдержит первых же подземных толчков. После победы хозяйки отеля на выборах главы местного самоуправления, судьба рынка была предрешена – дым, и чад нескольких десятков самодельных коптилен плохо вязался с импозантным видом отеля "Маяк".
Важной составляющей жизни «портовских» является лес, тайга. Это и дополнительный ресурс - ягоды, грибы, черемша, шишка и место, где можно интересно провести время, отдохнуть, получить удовольствие. Для кого-то лес – профессия. Часть территории поселка находится в зоне Прибайкальского национального парка. Об этом напоминают объявления на магазине, предупреждающие жителей о начале сезона кладки дикими птицами яиц и недопустимости, в связи с этим, свободного нахождения на улицах собак. Только собаки этих объявлений не читают.
Уже привычным ресурсом местных жителей стали туристы.
За последние два года, благодаря пуску регулярных туристических поездов Иркутск - Байкал – Иркутск, количество проезжающих через поселок путешественников возросло многократно. Новый вид «бизнеса» – сдача квартир и домов туристам. Примета времени – объявление на магазине с приглашением на английском языке посетить «Деревенские домики». Черно-белое фото на принтере призвано произвести на читателя дополнительное воздействие. С картинки размыто улыбается пожилая пара на фоне длинного ряда домишек, напоминающих скворечники.
В центре поселка из барака на четыре семьи причудливым наростом проклюнулся и распустился туристический кемпинг. Наивные попытки наладить туристический бизнес, застраивая огород теремами, с видом на деревенскую помойку, поражают своим отчаянным упорством и настойчивостью. Так же как и сады цветов у железнодорожного полотна, разбитые на голом скальнике.
По-своему интересен и необычен пример другого строительства. За поселком, в глубине распадка «Щелка», примерно в двух километрах от берега Байкала, иркутским реставратором построен дом оригинальной архитектуры, успеть посмотреть на который спешат «портовские» старушки.
Местные отзываются о хозяине с уважением.
«Я Толю давно знаю. С тех самых пор как он в Щелке поселился. С ним можно обо все поговорить. Хоть о хозяйстве, хоть о девках. Чего не знает – придумает. Он мне печь помог выложить. Нет в Порту печников – можешь не искать, а он помог»
Слухи об открытости и гостеприимстве оправдываются. Хозяин, оставив свою работу, отзывается на просьбу незванных-нежданных визитеров осмотреть владения. Во дворе остаются работать три человека восточной наружности – они обкладывают камнем на растворе русло бегущего через усадьбу ручья.
С первого взгляда потрясает масштаб земляных работ. Сотни тонн камня использованы для строительства подпорных стен, террас, фундаментов построек. На территории усадьбы огромная теплица, голубятня, конюшня, строиться баня с бассейном. За всеми, самыми рядовыми постройками и предметами быта чувствуется незаурядный художественный вкус хозяина. Многое здесь сделано его собственными руками. Во дворе собрана коллекция печных дверок с царских времен до сего дня.
Хозяин проводит в дом, зажигает дрова в камине, просит работницу приготовить чай, выставляет на стол соленый омуль, замороженную в камень "расколотку", наливает по рюмке водки.
Внутри дома выкопан колодец, к которому ведут каменные ступени. Глубина колодца семь метров. Воду можно черпать непосредственно ведрами.
«Местные... Они мне говорят – убери лошадей, мы их боимся. Как же вы их боитесь, ведь русские всегда на лошади были? Конечно, они же все хозяйство запустили. Никто скот уже не держит. Скоро, говорю, вы коров бояться будете, а там гляди и до гусей очередь дойдет».
«Здесь место хорошее. Я сначала для себя строить начинал. Мне здесь понравилось. Я ведь директор строительной фирмы. У меня офис в центре города. Устаешь, а здесь природа такая, что трех часов сна хватает, чтобы восстановиться. А потом, думаю: нужно, чтобы и другие эту красоту видели. У меня конечно далековато от Байкала. Зато простор, вид. Садись на лошадь и верхом скачи куда хочешь. У меня в прошлом году ребята кемеровчане отдыхали. Они трижды за сезон приезжали. Я им буденовки выдам, так они целыми днями на лошадях скачут. В прошлом году мы много туристов приняла. Иностранцы были: американцы, немцы. Девочка у меня работала на приеме. Раскрутилась и ушла к К. работать. Я ее понимаю, молодая, сразу после института. Встречал ее, говорит, что квартиру купила. Понятно, что не на свои – «та» ей помогла. В этом году уже не так хорошо с туристами. Но паром плохо ходил, да мы еще перестраиваться начали. Сейчас еще один дом заканчиваем с санузлами в номере. Мало им одного сортира на дом.
У нас здесь, конечно, своя община. Писатели, художники. Мы собираемся, общаемся, чай-водку пьем. Здесь же не как в городе. Можно спокойно пойти друг к другу, посидеть. Сейчас, правда, работы много. Давайте я вас на фоне зайца сфотографирую пока он не убежал. Сходите еще на елку посмотрите на горочке. Мы на Новый год ее гирляндами украшаем».
Жизнь в Порту не несет на себе следов безнадежности и глубокой деградации. Работает школа, детский сад, фельдшерский пункт, строится церковь, утилизируется мусор. В порту реконструировали здание старого железнодорожного вокзала, открыли железнодорожный музей, построили гостиницу. Часть населения работает в Иркутске, возвращаясь в поселок на выходные дни и праздники. Городская жизнь не соблазняет «портовских».
Высок потенциал общественной активности местных жителей. Это показала история со смещением мэра. Решение было принято жителями поселка на сельского сходе – невиданное для глубинки проявление гражданской инициативы.
В выходные дни в клубе проходят дискотеки цена билетов, на которые – 10 рублей, соответствует уровню их технической оснащенности. В традицию поселка вошло празднование «Дня поселка», на котором подводятся итоги конкурсов на лучшую усадьбу, на самый большой выращенный плод, проходят творческие концерты школьной самодеятельности.
Примета времени – появление на крышах домов спутниковых антенн, причем крыша может быть покрыта видавшим виды рубероидом.
Объявления на магазинах помимо официальной и хозяйственной информации, приглашают жителей пройти обучение на водителя маломерного судна, воспользоваться услугами библиотеки, прокатом DVD фильмов, оказать помощь в строительстве храма.
По поводу возведения храма, возникла даже общественная дискуссия обнаружившая наличие в поселке широкого спектра мнений. Наряду с энтузиастами строительства, есть и такие, кто обвиняет строителей в захвате свободного участка земли, кто-то указывает на его неудобное месторасположение, затрудняющее посещение храма пожилыми людьми – площадка под его возведение отведена на значительном возвышении. Так или иначе, но священники, люди в рясах или даже без них, но внешности, несущей отпечаток принадлежности к православному сообществу, вносят новые краски в палитру пассажиров маршрутного Ковчега «Листвянка – порт Байкал».
Именно здесь, на пароме приходит понимание, что уже находишься на особой территории. Люди здесь смотрят на тебя как-то иначе и ведут они себя по особенному, и время здесь уже свое, «портовское», с отставанием, по меньшей мере, лет на двадцать, а то и на все пятьдесят.
Паром отходит от берега и ощущение разрыва усиливается. Слева - Байкал, обрамленный едва виднеющимися на другом берегу снежными вершинами Хамар-Дабана, справа - створ Ангары и «Шаман-камень».
Постепенно пассажиром овладевает странное чувство, которое передавали многие из тех, кто жили здесь какое-то время, бывали - словно возвращаешься в место, где прошло детство. Вернее, ты думаешь, что оно прошло, а оно здесь, где все осталось как прежде, и, вернувшись куда, ты немедленно включаешься в процесс твоего узнавания, опознания, принятия и погружения в среду, замедляющую движения и психические процессы. Толчок, означающий встречу парома с берегом, выводит из оцепенения. Мы в Порту.
P.S. В конце дачного сезона, в один из последних приездов сюда, я узнал, что на маяк повесили замок. Хозяйка Листвянки установила на нем антенну, транслирующую через Ангару высокоскоростной беспроводной интернет на свои новенькие гостиницы.